)



литературная газета № 23 (586) Искусство, в бой за социализм! ИЗ РЕЧИ тов. Н. ТИХОНОВА НА ЛЕНИНГРАДСКОЙ ДИСКУССИИ ПИСАТЕЛЕЙ По мере сил своих, многие писате- ли стараются создать образ советско- го героя, и то в стихах, то в прове он является, но в литературе он п масштабу меньше, чем в жизни. Вто- рой трудностью на пути к этому ли- тературному совершенству является то обстоятельство, какого мы не на- блюдали во всей предыдущей исто- рии российской литературы. Герой, наш сегодняшний герой - оптимистический. Вся русская лите- ратура целый век трудилась, то оп- лакивая исчезновение, трагическую гибель людей, то мрачно со- зерцала, как в битве жизни побеждал герой отрицательный, герой пессими- стический - «От ямщика до первого поэта мы все поем уныло…» Возьмите наши пьесы, желающие показать сегодняшнего оптимистиче- окого человека. По сцене ходят розо- вые люди, оптимизм со сцены вы- глядит не внутренним большим чув- ством, а только театральной тенью, исполняющей задания автора и ре- цензента. А между тем оптимизм наш - явление закономерное, силь- ное, естественное, отличающее людей Советской страны от человеконенави- стнических, скажем, или несчастных героев капиталистической литерату- Неуменье найти формы и чувства для этого великого оптимизма задер- живает развитие нашей литературы. Третьей причиной я бы назвал че- ресчур пристальное следование клас- сичеоким образцам во вред поискам новых форы. Если мы условимся, что Пушкин с поэтическими средствами Державина или - Эпоха, переживаемая нами, од- новременно мрачна и весела, Наша страна, полная молодости, здоровья,  уверенности и силы, стоит, как осо- бый материк, в берега которого уда-  ряет черный прибой мирового океа- на. Никогда над этим океаном не со- биралоеь более мрачных туч. Време- нами газета, сообщающая о загранич- ной повседневности, похожа в этих сообщениях просто на какой-то спе- пнальный военный вестник, издавае-  мый в осажденной крепости. Вы читаете, с невольным содрога- нием, о том, что изобретен новый газ, одной волны которого достаточ- но, чтобы поразить город со всеми жителями, что изобретены лучи смер- ти, что все пришли к решению стро- ить как можно скорее и как можно больше военных кораблей и самоле- тов. Вы читаете об идущих уже пол- года в Абиссинии боях, где мирное население, ослепленное воздушными пиратами, умнрает в страшных муче- ниях, что на Рейне строятся форты, превосходящие знаменитую линию ген. Мажино во Франции, что еще на- днях был бой с японцами, перешед- шими снова нашу границу, что ме- трополитен Парижа с небольшими ватратами превращен в удобное газо- убежище. В той же газете вы читаете о казнях в Германии, в Бразилин, Китае, в Италии, о голоде, нищете, ужасах безработицы и о том, что только слово «война» висит над ми- ром и живет в умах людей, как зав- трашний день. И когда рядом с этим вы оглядываете ту мирную работу, какой занят Советский союз, дела на- ших рабочих, колхозников, ученых, общее желание - поднять литерату- ру нашу на высоту, накоторой на- ходится страна и пока не находится писатель. Единственнаянашавоз- можность -- бороться за эту литера- туру всей силой наших разнообраз- ных талантов и творческих направ- лений. Какие же средства могут способ- ствовать этому? Во-первых; писатели должны глуб- же ваглянуть в себя и в авою рабо- ту, ибо дальнейшая наша задача - проголосовать книгами наше отноше- ние к действительности. Во-вторых, союз писателей должен признать, что работал он плохо. Случилось это по всевозможным причинам, но как бы это ни случилось, он работал неуве- ренно и негромко. Третье - союзу нужно внести по- рядок в подвластные ему журналы. У журналов должны быть хозяева выдающиеся, а не просто хорошие, деловые люди. Иначе журналы будут прозябать и в таком виде потеряют читателя, Они уже на пути к этому. Журналы - это боевые участки, они не забытый и глубокий тыл. Четвертое - нужномаксимально способствовать усилению знакомства писателей со страной своей и с ее людьми, Пятое - надо сделать так, чтобы запас материала о людях страны, о их делах был постоянно пополняем, почему было бы хорошо, если бы ре- дакция «Люди двух пятилеток» как- то продолжила работу и на следую- щие пятилетки, а не свертывала ее в связи с окончанием этой работы. Шестое - необходимо, чтобы наши

ВЛАДИМИР

Фото сОЮЗФОТО

МАЯкОВСКИЙ

На вечере в Колонном зале Дома союзов чезали где-то на свалке истории, и в памяти человечества оставались под- липные творцы подлинных художе- ственных ценностей. Что останется от тех, кто усиленно муссировал легенду о «непонятности» Маяковского? И как должен быть воспринят этими людьми исключительно интереоный факт, сообщенный на вечере т. О. Бриком: он рассказал об исследо- ваниях, произведенных еще в 1923 г. Я. Шафиром в б. Воронежской гу« бернии, куда тот ездил специально, чтобы проверить в личном общении с крестьянами степень доступности для них языка губернской газеты. Что же оказалось? • Многие выражения и слева, взятые из печати, оказались действительно непонятными для вначительного ко- личества крестьян. А вот Маяковский, к величайшему изумлению иоследова- теля, был понят отлично! Нужны ли более веские доказательства в пользу того, что Маяковский геннально чув- ствовал строй народной речи и что нменно на этот речевой строй он опирался в своих поисках нового по- этического языка? До сих пор у нас нет серьезного труда о языкотворстве Маяковского. Если можно еще понять, почему не нашисан достойный труд о жизни Маяковокого, то непростительным пробелом является отсутствие обстоя- тельного научного анализа поэтики Маяковского, его словаря, всего бо- гатства и многообразия его приемов. На вечере выступили также тт. H. Асеев и Л. Маяковская. В их ре- чах были поставлены вопросы, свя- занные с проблемой создания биогра- Фин Владимира Владимировича. Сти- памяти Маяковского читал С. Кир-

Сколько нелепых легенд создано вокрут имени великого поэта револю- цин! Легенда первая: Маяковский цели- ком отвергал классическую литерату- ру. В своем вступительном слове на вечере т. И. Луппол, как говорится, сс документами» в руках, цитатами из стихотворений Маяковского дока… зал, что нет ничего бесомысленнее, чем обвинение Маяковского в презре- нии к наследству прошлых веков. Он ненавидел эпигонов, но подлинно высокое мастерство всегда находило в нем вдохновенного и умного цени- теля. Легенда вторая: Маяковский был груб по отношению к аудитории, и грубость эта диктовалась ему сооб- ражениями… рекламного характера. Как будто Маяковский, во все времена популярнейший среди масс поэт, нуж- дался в рекламе! Что же лежало в основе этой пошлой клеветы на Мая- ковского, обывательских интерпрета- ций его поведения на трибуне? Правильно ответил на это в сво- ем выступлении т. Л. Кассиль: Непонимание того факта, что непри- миримость, резкость, запальчивость, алой, уничтожающий сарказм были присущи Маяковскому лишь тогда, когда он чувствовал, что имеет дело с чужой, враждебной ему аудиторией. В таких случаях Маяковский не при- способлялся и не отступал. Он всту- пал в единоборство со всей сворой кликушески-визгливых, тупо-самодо- вольных противников, и горе тому, кто оказывался «в полосе огня». Сво- ды Колонного зала дрожали от хохо- та, когда Кассиль делился своими  воспоминаниями о такого рода «ора- жениях».

в ры.

вов телейа втоп лику- тые у с нуз от на спра смыс ии ш инженеров, наши братские республи- ки, наши окранны, вами овладевает гордость за вашу родину, свободную от ужасов капитализма, от повседнев- ной каторги, в которую превращена жизнь человека на Западе. На каждом шагу в Советском союзе вы натолкнетесь на явление новых, небывалых дотоле характеров, рож- денных эпохой, на новые государст- венные законы, стремящиеся улуч- шить жизнь, на изумительные пот- Жуковского не емог бы написать Онегина или Бориса Го- дунова и, копируя приемы Карамзи- на, создать Арапа Петра Великого, или, если вспомним знаменитые сло- ва Достоевского: «Все мы вышли из «Шинели» Гоголя» - и не поверим ему, то вам станет понятной моя мысль. Слепой отказ от поисков новых форм плохо влияет на рост литерату- ры. Не будем забывать, что класси- ки-то критики немедленно взялись за рабо- ту по написанию истории советской литературы, и нельзяли устроить так, чтобы еще при жизни мы, люди средних лет, прочли бы эту историю и могли в нее внести наши поправки современников и свидетелей начала советской литературы. Седьмое - перед нами лежит обя- зательство, которое честь литератора заставляет ислолнить в срок и отлич- В московском Реалистическом театре под художественным руковод- ством Н. П. Охлопкова поставлена трагедня Вильяма Шекспира «Отелло». Постановка - Н. П. Охлопков, художник - Б. Г. Кноблок. На снимке: артист А. Абрикосов в роли Отелло ПЕСЕН Н 1 МАЯ! Но у Маяковского была аудитория, где по-иному звучал голос поэта. Это была аудитория рабочая, колхозная, комсомольская, краоноармейская. Это была своя, родная ореда, любившая овоего великолешного трибуна. Здесь он просто и сердечно делился своими планами, рассказывал о сво- их трудностях, читал свои стихи и нензменно получал серьезную, вдум- чивую оценку, дружескую помощь. Хи санов. В заключение - несколько слов о художественном отделении вечера. Очень удачно подчеркнуто интернаци- ональное значение творчества Маяков- ского фактом выступления Гидаша, Фефера, Сяо, Маршала, Гупперта и др. с переводами «Левого марша» на венгерском, еврейском, китайском, английском и немецком языках. Как всегда, благородно и просто читал стихи Маяковского В. Яхонтов. вити, оделанные в огне и буре мир- ного труда; на факты особого значе- елония: в колхозных театрах ставят Шекспира, а в Москве открывают первый раз в мире Театр народного творчества. рияти ваемн зие ч пр орг елей отде ды т Все живет в стране, все шумно и весело стремится к совершенству, на- род чувствует, какой силой налиты его мускулы, он встает во весь рост, этот энергичный, прекрасный вели- спкан, и он наконец требует великан- ското искусства, искусства, равного ийему, его делам, которые необозримы, - и такого искусства нет. нир ателев Почему нет еще такого искусства? Этому есть несколько основатель- омных причин. Эпоха настолько слож- на и многообразна, что вместить ее целиком, да еще в ряд произведе- ний, - задача гения, какого между нами нет. Может, народ родит такого гения в ближайшие десятилетия, но силача литературного, такого, скажем, как Пушкин, мы не имеем. ческо Хорошие народные писатели, став- шие благодаря прекрасным трудам овоим общеизвестными - я назову ми традиций. Четвертая причина лежит внутри писателя. Малая культурность его, по сравнению с теми знаниями, ка- кими блещет мир вокруг, сужает его всзможности. Пятая причина лежит в поведении писателя, Писатель живет в литературном уединении. В стенах нашего до- ма - большого, благоустроенного - нужно было бы постоянно видеть со- ветокую интеллигенцию, комсомоль- цев, красных командиров ученых, музыкантов, рабочих, Именно посто- янно. Не только, как гостей случай- ных, а как членов одного общества. Но мы этого не наблюдаем. Не умеем организовать этого. Есть, конечно, еще и потолок та- ланта, как бывает в авиации пото- лок: самолет не идет дальше извест- ной высоты, Так и различные даро- вания имеют различные возможности. Поведение писателя может, конечно, способотвовать поднятию потолка, если он товорит, как говорил Брюсов: Вперед, мечта, мой верный вол, тию Октября», о «Знатных людях го- рода Ленинграда» и сборник отдель- ных произведений, посвященный Ок- тябрю в нашем городе и области. Неудачи пусть не пугают нас и не лишают бодрости. Я никогда не скрывал своих неудач. Были време- на, когда я был переполнен ими. Когда я смотрю на свою прову, я вижу вещи, сделанные добротно и крепко. И вижу другне рассказы, где ходят силуэты людей вместо людей, наброски характеров вместо самих характеров. Я испытывал многие формы, я искал все лучшие и луч- шие, понимая под этим лучшим стремление к той простоте, где вы можете пользоваться всеми способа- ми насыщения и украшения стиха, Сейчася пишу книгу стихов об Европе, об Европе, где трава выросла еще не на всех холмах, отравлен- ных газами мировой войны, а уже новые газы готовы залить ее поля и торода. Очень трудно писать книгу мрачную и жестокую, но не будем вабывать, что мы стоим перед такою новой войной, что мы Это, конечно, очень хорошо, но при «кампанейском» издании песен важ- но не только их количество, но и своевременный их выпуск. Для того. чтобы песни могли быть во-время приобретены и разучены, надо, что- бы они вышли хотя бы за 3-4 неде- пи, - если Музгиз ставит своей за- дачей онабдить музыкальной литера- турой Москву, и, по крайней мере, за полтора месяца, если забота изда- тельства распространяется и на пери- ферию. Здесь-то и обнаруживается неблагополучие в работе Музгиза. (Ал. Копосова, стихи Ф. Канатова). лите-Все остальные песни, намеченные к выпуску, все еще «находятся в про- изводстве», и, если те из них, которые выйдут в течение ближайших двух- трех дней, еще могут быть в какой- то степенииопользованы, то выпуск первомайоких песен в самом конце апреля теряет свой смысл. песен. Музгиз - единственный по- ставщик массовой музыкальной ратуры - призван удовлетворить этот огромный опрос. Главный редак- тор и заместитель директора Музги- за т. Юровский утверждает, что ни- когда еще серия первомайских песен не была столь многообразной, как в этом году. Кроме отдельных песен и маленьких сборников, Музгиз издает несколько больших сборников кол- хозных и красноармейских песен в десятках тысяч экземпляров. Особенно досадна задержка колхоз- ного и красноармейского сборников, содержащих около тридцати песен каждый, и оборника шести народных песен - на русском, белорусском и украинском языках, так как сборники эти рассчитаны главным образом на периферию, и выпущенные за день- два до 1 мая, они попадут на места после праздников. «Песня о Сталине» Л. Ревуцкого на текст М. Рыльского, «Орленок» В. Белого на текст Шведова, три ка- зачьих хора из оперы «Тихий Дон» И. Дзержинокого, «Украинокий марш» C. Чернецкого и другие песни вый- дут в ближайшие дни. Музгиз, в лице т. Юровского, не и третья легенда: о непонятности Ма- яковского. Кто же не знает, чо во все времена, рутинеры, люди ва- стонной мысти, неподвижного ума именно так мстили великим разру- шителям заллесневевших канонов: облвляли их непонятными, А потом эти «понятные» посредственности ис- Роман Роллан о рисунках советского художнина ЛЕНИНГРАД (наш. корр.). Гос-  литиздат выпустил иллюстрирован- ное издание «Кола Брюньон» Роллана с рисунками ленинградско- го художника Кибрика. На-днях т. Кибрик получил письмо от Ромэн Роллана: Но Лебе- дева, Бальшина, Жегулева, безвкус- но исполнивших «окрошку» из произ- ведений Маяковского? «Окрошку», долженствующего сойти за «монтаж»! С полным основанием можно сказать, что такое чтение стихов есть пош- лость в самом неприкрытом виде. Я. РОЩИН Пансо и Дон-Кихота, И перед ним я снимаю шляпу. Он меня переживет. РомэнКибрик для своей работы окружил себя атмосферой произведений той эпохи - раблезианскими рисунками Колло, Абраама Босса, Лененов, ви- дами старого города Кламси и его ок- рестностей. Но он только на миг по- грузил в нее свою мощную индиви- дуальность и то, что он создал, при- надлежит ему, всецело ему. Это создание сильного и своеобразного художника, накладывающего свою пе- «Читая французский перевод сво- его «Фауста», сделанный Жерар де Нервалем, старый Гете говорил, что этот перевод освежает и обновляет его собственное представление об его поэме. ы, авле это «Мi яетоы им тре ко и ле 9 двух из них, - далеко не отвечают этому многообразию жизни. Справедливо определил московский писатель Иван Катаев Шолохова, как человека, жизнь и работа которого яв- ляются примером для каждого писа- теля. Правильно живет Шолохов. Нужно жить так, как живет он, но справедливо же заметил Катаев, что у Шолохова есть один казачий Дон, уже-другого расширения мира, лежа- щего за Доном, нет. вста ты то о р сутер чтобы об го Алексей Толстой с этой трибуны признаважся, что писать героев рево- люции труднее, чем людей петров- ской России. Он признавался зара- нее, приступая к новому роману, где попытается вывести характеры на- шего века, что ему труднее описы- вать людей, которые сейчас живут в Москве, что, может быть, вещь его будет несовершенной, робким нача- лом создания образов великих лю- дей. 1. Неволей, если не охотой, Мой долог труд, мой день тяжел, Я сам тружусь, и ты работай… Сама писательская среда не спо- собствует изменению поведения писа- теля. Сколько было разговоров … и прямых, на больших собраниях, и отдельных, интимных обсуждений этого вопроса, но, повидимому, устройство такой среды, где бы писа- тели не относились друг к другу, как барсуки и осьминоги, по сильнэму выражению Алексея Максимовича, дело трудное. А между тем отсут- ствие этих дружеских и ясных отно- тений отражается и на работе всего писательского коллектива. должны сохра- нить всю свою волю, -мобилизовать всю свою силу, чтобы противостоять ее ужасам. 6 ,вСАднИки  юрИЯ ЯнОвскОго НА ЧЕШСКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ В пражском издательстве «Одеон» Яна Фромека вышел роман Ю. Янов- ского «Всадники» в переводе на чеш- ский язык Власта Борека. Газета «Ру- де право» поместила на книгу поло- жительную рецензию. И историю в «Семье Оппенгейм». Встре- ча эта была закономерной и неиз- бежной. Фейхтвангер давно видел, что «цивилизация белой расы» пережи- вает кризис. «Принципы французской революции», которые для Фейхтван- гера лежали в основе этой цивили- зации, попирались на каждом шагу. Слово «справедливость», некогда зву- чавшее так, «как будто старый Бах сел за орган», смердело теперь, «как выгребная яма». Политическая мо- раль, законность, гражданская добро- детель, свобода, равенство станови- лись фарсом. (Бурные аплодисменты) КНИГА КОНЦА И НАЧАЛА Когда Иосиф Флавий - герой ро- манов Лиона Фейхтвангера «Иудей- скзя война» и «Сыновья» - присту- пает к основному делу своей жизни, в созданию «Истории пудейского на- рода», он решает, что ему нужно по- кинуть Иудею и возвратиться в Рим. Если он останется на родине, то «не будет ли ему мешать именно сама страна, слишком большая близость к ее делам и людям, окружающая его сутолока еще незавершенных собы- тий? Разве для того, чтобы писать историю, не нужна дистанция, даже Я назвал те причины, которые, по- моему, еще не исчерпывают возмож- ности ответа полного, но, во всяком случае навывают главное. У нас есть много отличных произведений, пре- красно читаемых и известных, но де- ло в том, что мы хотим - это наше   E. КНИПОВИЧ Но нам не будут страшны никакие враги, если сердце наше, сердце на- шего искусства, которому мы присяг- нули пожизненной присягой, булет биться вместе с сердцем великого Со- ветского союза, когда каждый из нас повторит строки боевого нашего това- рища и друга: Делами, Кровью, Строкой вот этой, Нигде не бывшею, В найме, Я славлю Взвитое красной Ракетой Октябрьское Руганное И пропетое Пробитое пулями знамя. почему новая книга Фейхтвантера есть не только книга о конце «исто- рии Эммануила Оппенгейма, его де- тей и внуков», но и книга о начале новой истории лучших представите- лей «третьего сословия». Сегодня -- 20 апреля. Из всего личества первомайских песен в мага- зинах можно получить только три песни: «Радостный марш» - 3. Ком- панейца на стихи А. Жарова, «Ну, как не запеть?» 3. Дунаевского на текст B. Лебедева-Кумача, «Песню о встречном» Д. Шостаковича - и ко-отрицает, что «перевыполненный»по количеству названий план первомай- ской серии, в смысле срока оказался сорванным. сборник с пятью песнями: «Весенняя первомайская» (А. Новикова, стихи A. Суркова), «Летняя московская» (Л. Книппера, стихи М. Светлова), «Песня былых походов» (3. Компа- нейца, стихи А. Жарова), «Чапаев- ская» (Н. Леви, стихи А. Суркова) но герон Лиона Фейхтвангера явля- ются одновременно и интеллиген- тами - идеологами «третьего сосло- вия», и владельцами мебельного пред- приятия, т. е. членами «третьето со- словия», прочно экономически вросшими в ткань буржуазного обще- ства. Идеальные выразители сущно- сти третьего сословия должны были погибнуть вместе со всеми правами, завоеванными ими на заре ного общества. «Ненарушимая и свя- щенная собственность», к которой снова и снова возвращается деклара- ция буржуазного мира, созданная в 1759 году, дана у Фейхтвангера в смягченных, облагороженных формах. Германии.Собственность Оппентеймов - это старая буржуазная иллюзия о «чест- ном труде торговцев», это семейный очаг, это семейные традиции, это тот В ней нет того тонкого, продуман- ного, синтетического изображения фашизма, какое дано в «Успехе», но в ней есть высокая ненависть, муже- ственный вызов, брошенный в лицо сегодняшним властителям Страницы «Семьи Оппентейм», по- священные характеристике «царства лжи», символ которого - мотор, ра- Как мы узнали, новое руководст- во Музгиза получило печальное на- следство от своего предшественника, И все же, принимая во внимание, что производственные сроки для издания посни весьма незначительны (5с дней), нынешнее руководство Музги- за, работающее уже два месяца, мот- ло доститнуть лучших результатов. Нужно было только проявить боль- шую оперативность! книг Фейхтвангера. Устами рабби Габриэля («Еврей Зюсс») и Юста из Тивериады («Иудейская война» и «Сыновья»), Жака Тюверлена («Ус- пех») и Жака Лавенделя («Семья Оппенгейм»), Лион Фейхтвантер ут- верждал, что «разум есть первенец создания и все, что противно разуму, - безобразно». буржуаз-Поэтому внешняя деятельность ни- что, речь идет только о сохранении внутреннего убеждения. Любое внеш- нее предательство своего дела, любое унижение, которое сделает трусом и вероотступником, в глазах мира является не только законным, но и прекрасным, потому что оно со- ответствует разуму. Какое дело из- бранному, «соверцателю», который пришел в мир, чтобы «выявить Ю. Яновокий получил извещение от парижското издательства «Эдисион Сосиаль Интернасиональ» о том, что его «Всадники» выходят яз печати на французском языке в переводе Пу- термана. То же самое я испытываю, глядя на жизнерадостные рисунки к моему «Кола Брюньону». Мой герой возвращается ко мне от- решенным от меня, радостный и силь- ный. Он достит полной независимо- сти. Теперь он существует особняком от автора. Ошибочно думать, будто бы воз- можно или нужно воссоздавать тот образ, который рисовался автору. Произведение действительно живое тем и отличается, что при сввем воз- никновении оно только начинает быть… Самые века и страны, его воспри- нимающие, наделяют его своими ду- мами. И если у него хватает сил не- сти их груз, оно стаовится класои- ческим и «всечеловеческим». С таким именно чувством я встречаю того «Ко- ла Брюньона», который возвращает- ся ко мне из СССР в веселых обра- зах Кибрика. Он стал для меня ка- ким-то двоюродным братом Санчо- мени» масса римлян, христиан или иудеев. Лицо Германии, подлииной дофашистской Германии - это лицо Анны, женщины, которую любит Гу- став Оппенгейм, лицо советника Лоренца, который защищает кли- нику Эдтара Оппенгейма, механика Пахнике, убитого фашистами дачу правдивых показаний. Раз- будить эту Германию, открыть ей глаза всеми «противными разуму» средствами -становится для героев «Семьи Оппенгейм» общественным и личным делом. чать на все, что он видит. Он сде- лал хорошо, и я его поздравляю. Я любуюсь его коренастыми типа- ми и тем ощущением жаркой жизни, лучезарного и мягкого воздуха, кото- рое окутывает его фигуры. Среди со- зданных им типов образ Ласочки бу- дет особенно убедителен для всех грядущих читателей, как он убеди- телен и для самото автора. Это - де- ревенская Джноконда, черты которой, рактоооодат рактором и всеобщим, и чисто мест- узнают свою лукавую молоденькую землячку, и в то же время она при- надлежит любому времени и народу. Я приветствую Кибрика, мастера жизни и юмора, который умеет быть, в свои счастливые часы, также и ма- стером красоты. Я благодарю его от имени моей Бургундии. Подобно ве- ликому садоводу Мичурину, он ваял оттуда виноградный куст Шабли и переселил его на склоны СССР. платятся за это жизнью, - думает Бертольд перед смертью. - Кто же тогда Германия? Те, что в коричне- вых рубашках горланят и бесчин- ствуют с оружием в руках, сохранив это оружие вопреки закону? Или другие - те миллиопы людей, ко- заторые были так наивны, что подчи- нились закону и сдали оружие, и которым теперь пробивают черепа, когда они хотят что-нибудь сказать? Нет, он, Бертольд, не один, у него есть сотни тысяч товарищей, миллио- ны. Неизвестному солдату поставили памятник, а о неизвестном немце, о его нензвестном товарище никто не обмолвился словом. Мой неизвест- ный товарищ - думает Бертольд, опять складываются стихи: человекаНесоответственно «разуму» посту- пает директор школы Франсуа, кото- рый отказывается ввести в учебную программу книгу Гитлера «Моя борь- ба». Франсуа идет по пути уступок до тех пор, пока дело не доходит до «святая святых» его жизни - до чи- РОМЭН РОЛЛАН». Они преследуют тебя,  пространственная?» Бьют, заточают в тюрьмы… дальше: Но день придет, И ботающий на холостом ходу, чтобы ваглушить крики истязуемых, стоят в одном ряду с произведениями луч. ших публицистов революционной минимум связи «с земными интере- сами», который необходим для того, чтобы мечтатели-туманисты не ото- рвались от жизни окончательно. все-таки для Фейхтвангера оста- валась незыблемой «мера вещей» буржуазной демократии, те идеаль- ные схемы общественных и личных стоты и совершенства немецкого язы- ка Тогда старый гуманист, встав подИ защиту бюста Вольтера, заявляет о убеждениях с мужеством, наследников Джордана свою личность», до того, что своим внешним предательством он сегодня подкрепляет ложь и заблуждение? Его счет - необычный счет, ето - масштабы

Лион Фейхтвангер является после- довательным единомышленником сво- героя. Пафосу дистанции,

ов отношений «человека и гражданина», которые разум «третьего сословия» создал «на заре XVIII века». Гума- нария-мазакономерности,тенаионалистическиеилю-чекивает его пробле- ме искусственного отдаления во вре- мени наиболее острых тем и кон- годняя речь Фейктванера на В «Семье Оппентейм» переходит в нное качество и «юданам» Фейхтван- де- мократии. масштабы истории. «Не- сколько наивных клеветников выду- мали про великого Галилея, что он сказал: «А все-таки она вертится», Та идиллия- последних гумани- стов, которой открывается книга Фейхтвангера, построена на двух темОсиктвантер все время под- прочность, своих до- стойным Бру- но и Галилея. Несоответственно ауму» поступает и докторӘдгар Оп- пенгейм, защищающий до последней встапешь ты… «ра-Да, Бертольд прав. Пройдет время «наивного» подчинения старым зако- нам, и новый закон - железный за- Разрыв между темой и материалом, который в той или иной мере харак- терен и для «Еврея Зюсса», и для «Безобразной герцогини», и для удейской войны», и для «Сыно- вен», об ясняется именно тем, что ноагодовательную, ному капиталистическому обществу Германии Фейхтвангер обращает про- тив условного подобия этого обще- ства, найденного им в Баварии XIV столетия или в Риме начала нашей эры. ском конгрессе защиты культуры. Еще убедительнее об этой глубокой аошибке замечательного писателя го- ворит его творческая практика. Попытка отдалить во времени ро- ман о современности - «Успех»-от- части удалась Лиону Фейхтвангеру, потому что острота темы и полити- ческая насыщенность романа каче- ственно изменили эту попытку. И все-таки, если тот голос из будуще- то, который в «Успехе» произносит приговор современным событиям, во многом способствовал утлублению те- мы романа, то об ективизмом этого голоса были порождены и все основ- ные идейно-художественные ошибки «Успеха». Совсем без «дистанции», лицом днду Фейхтвантер впервые встретил  Не говорил он етого. Увидев орудия пытки, он немедленно отрекся. Вот это и есть подлинно великий чело- век. Он все равно знал, что она вер- тится и будет вертеться, почему же ему не сказать, что она не вертится?» Котда Лион Фейхтвангер «отдалял во времени» эту проблему «тайного пока-убеждения решать положительно. Иосиф Вюсс расоту(«Еврей Зюсс») подчиняется рабби вванныи историком Йоснфом написать свою книку идет на позор и предательство, принадлежит к са- мым сильным и совершенным созда- ниям Фейхтвангера. Однако со своими современными героями Фейхтвантеру не удавалось сладить так летко. Уже Иоганна Крейн в «Успехе» решительно от- вергла «разумную» философию Тю- верлена. Более того, сам Тюверлен сильно отошел в конце концов от своих философских принципов. Герои «Семьи Оппенгейм» побеж- дают в творчестве Фейхтвангера эту порочную эгоистическую философию. В әтой книге бой идет «за самые основы жизни» (Гейне). Героям про- собоютивостоит не «отдаленная во вре- вой и правильный замысел други его книг. Нельзя сказатьчтобы Фейхтвангер совсем отказался о этих иллюзий, Но в «Семье Оппен- гейм» он в первый раз пробует вильно поставить «еврейский воп- рос», разрешение которого он свя- зывает уже не с верностью нацно- нальным традициям и предрассид кам, а с участнем в общеполитиче- ской борьбе против того строя лжи и угнетает и «иудея» и «эллина». 2. традиционность, социальную завершенность уклада «Семьи Оппенгейм» и вместе с тем все начало книги пронизывает «томление праздности, неприятное прачувство неудовлетворенности, ощуще- ине пустоты». Над миром идеаль- ных представителей трелвого сосно вия:спрежде всего филологов», «созерцателей», призванных зать аюдим увидениую в своеи науке, что они дане не ноны- грубо стучится в закрытые двери ка- бинетов и лабораторий. Вере в ста- рый разум, вере в то, что враги «не посмеют» - наносится удар ва уда- ром. Вечером 29 января 1938 г по- следние гуманисты с беспечной веселостью решают вопросотом, «чем кончит этот фюрер: зазывателем ярмарочного балагана или агентом по страхованию?» На следующее утро - «фюрер» становится рейхсканцлером. этого дня начинается расплата последних гуманистов за социальную иллюворность их существования, и именно цена опыта, характер той расплаты за опыт, необходимость которой Фейхтвантер утверждал все- гда, выделяют «Семью Оппенгейм» из всех тесно связанных между кон истории - заставит нензвестного немца поднять оружие. Неизвестный товарищ поднимет оружие и за себя, и за Бертольда, и за миллионы угне- тенных граждан Германии, и за угнетенных всего буржуазно-капита- листического мира - за мировую революцию. И тогда явится поэт в сложит песню о неизвестном товари- ще, ту песню, о которой мечтал и ко- торую не мог создать убитый фашиз- мом мальчик Бертольд Оппенгейм. словитлеткая вець для бур- ли за свой опыт. Но автор закбиный наследник опыта своих героев.и в «Успехе», и в «Иудейской войне», и в «Сыповьях» Фейхтвангер гово- рил о власти искусства навсегда за- креплять для мира правильно уви- денную сущность вещей. Вот почему сам Лион Фейхтвангер никогда уже не сможет увидеть «третьего сосло- вия» иными глазами, чем он его уви- дел в «Семье Оппенгейм». И как бы сложен и противоречив ни был дальнейший путь замечательного не- мецкого и мирового писателя Лиона Фейхтвангера, он все-таки останется путем борца антифашистского фрой- та, путем лучшего мастера культуры, путем «врага наших врагов». нарушения «меры вещей» в буржу- азно-капиталистическом обществе. Он не хотел видеть, что революционные буржуа XVIII века «нуждались в формах и средствах самообмана для того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное содержание евоей борьбы» (Маркс). Он не хотел понять, что этические, эстетические, общественно-правовые идеалы треть- его сосновия не соответствонали и не ной природе буржуазного общества. Поэтому во имя традиций великих гуманистов и просветителей Фейхт- вангер боролся против искажения «меры вещей». И в непоколебимость этой меры, в ее абсолютное значение он верил так же твердо, как авторы декларации прав человека и гражда- нина. С приходом фашизма к власти эта иллюзия исчезла. «Они уничтожили меру вещей» - эти слова поборника абсолютных норм справедливости, юриста Бильфинтера как лейтмотив, проходят сквозь «Семью Оппенгейм» - книгу о крушении третьего сосло- вия. Лучшие самоотверженнейшие по- борники культуры и демократии не могут противопоставить варварству, звериному шовинизму ни реальной силы; ни новой «меры вещей». Вот возможности овое право на работу, Несоответственно «разуму» поступает и юноша Бертольд Оппенгейм, кото- рый предпочитает омерть отречению от справедливых слов и унижению перед фашистским педагогом. Про- тивно «разуму» поступает и Густав Оппенгейм, который имеет все воз- можности мирно иоповедывать свои вдали от событий: он все- таки возвращается в Германию для антифашистской пропаганды и гиб- Флави-Антифашистские демонстрации ге- нисты не знают путей и средств ре- альной повседневной борьбы. И воз. таки поборник разума Лион Фейхт- вангер, как художник и как мысли- тель, целиком принимает «неразу- мие» своих героев. Именно это не- разумие делает «Семью Оппенгейм» не только книгой конца, но и кни- гой начала. Еврейский юноша Бер- тольд Оппенгейм, который гибнет во имя культуры и демократии, во имя подлинного лица Германии - своей родины - выходит из рядов замк- нутого «третьего сословия» и стано- вится в ряды единого антифашист- ского фронта. «Миллионы людей заявляют себл противниками фашистов, тысячи

В пункте втором «Декларации прав человека и гражданина» стоят сле- дующие слова: «Цель всякого поли- тического союза есть сохранение естественных и неотчуждаемых прав человека; права эти: свобода, соб- ственность, безопасность и сопроти- вление угнетению». Это почти пол- ный список тех прав, в которых бы- ли поражены члены «Семьи Оппен- гейм» с приходом фашизма к власти.С Нужды нет, что и в гинденбургов- ской Германии все эти права, кроме прав собственности, были иллю- зорны, они все-таки оставались, как неотмененная норма, как символ, как условный знак существования культуры и демократии. Не случай-