литературная        

газета № 25 (588) 

сл

Рис. А. Радзкова.

K A PH A В A Л 9300

Л И Т Р Т У Р Н Ы





Слэва напрево - В. Иванов, А. Новинов-Прибой, А. Жаров, К. Чуковсний, А. Фадеев, Л. Леонов, Ю. Олеша, М. Зощенно, В. Инбер, А. Безыменоний, А. Топстой, С. Кирсанов чехословацкого В одиннадцать лет ей впервые при-и шлось произнести публичную В восприятии впечатлений внеш- него мира у Ани Млынек всегда за- нимали главенствующее место слово, речь, образ, созданный эмоциональ- шым звучанием человеческого голоса. Вероятно поэтому Аня стала «при- сяжным оратором» и в пионерском отряде и школе. В прошлом году комсомолка Аня Млынек, отличница 12-й школы Фрунзенского района, выступила пе- ред всей страной: на торжественном вечере первых выпускников совет- ской десятилетки от имени трех ты- сяч двухоот юношей и девушек. С трибуны Колонного зала Дома союзов она благодарила партию, правитель- ство, товарища Сталина за десять лет счастливой юности, проведенных в советской школе… воз-Шли перевыборы советов, и на многолюдном собрании в Театре ре- волюции она читала с трибуны наказВ пионеров депутатам. -Это было очень страшно, - вспоминает она теперь. - Вы поду- майте только: нас выпускают в жизнь, а мы должны ответное слово держать. И очень ответственно: «ведь надо так сказать, как не только я сама, но и все другие чувствуют». Настушил решительный день - первое июня. В праздничных платьях, с цветами выпускники поехали из школы в Дом сотвов. Здесь ядаль их в правд- ничном, декорированном зале взвол- нованная, жизнерадостная зудитория. Ане пришлось расстаться с товари- щами по школе: они заняли места в буну, в президиум. Но овязь не порвалась: всем серд- цем Аня ощущала свою слитность с залом, уже крепка была уверенность в том, что она «чувствует так же, как другие». И она произнесла прекрасную, го- рячую, искреннюю, сильную речь. ВЕЛИКАЯ ЭРА ИСКУССТВА Письмо Ромэн Роллана тов. П. М. Керженцеву. Дорогой тов. Керженцев! Вот уже больше двух месяцев, как я собираюсь вам ответить на теплую дружескую телеграмму от 29 января, посланную вами от имени Комитета искусств и Радиокомитета СССР. Бес- прерывная работа не давала мне можности ответить вам, но я не забыл о вас и, наконец, сегодия хочу вам сказать, как меня тронула та симпа- тия, которую вы мне высказали. Не сомневайтесь в моей братской преданности Советскому союзу. То, что я увидел победу СССР, созидание но- вого мира, составляет радость моей старости (сердце мое молодо). Соци- альная активность, которая была ги- гантской, должна была опередить ис- кусство. Но она открыла для него но- вые пути, и теперь, как я надеюсь, мы увидим во всем искусстве, точно весеннее брожение соков, - расцвет молодых сил, сосредоточенных в поко- лении, рожденном Октябрьской рево- люцией. На них я рассчитываю, их я жду. Я уверен, что наступает великая эра искусства, вскормленного живыми соками глубокого народного искусства различных народов вашего Союза. Му- зыка и поэзия пойдут впереди. У вас они везде готовы забить. И все осталь- ные искусства не замедлят последо- ними. вать за Я заранее приветствую прекрасное нето которого не уенжу, но которое предвушаю и которому я радуюсь, Дружески жму вашу руку, дорогой тов. Керженцев, и прошувас передать всем товарищам из Комитета искусств вет. РОМЭН РОЛЛАН Вилльнев, апрель, 1936 г. •Первый прыжок К далекому солнцу, В глубины высот Жуком из металла Валетел самолет. И крыло, вот на Бледнее, чем снег, С мешком за плечами Взошел человек. С мешком за плечами (В нем сложенный шелк), Шатаясь от ветра, Мой сверстник взошел. Он встал на крыло, Оглянулся кругом. На землю сначала, На небо потом. Взмахнувши руками Была не была! В воздушное море Нырнул он с крыла. В воздушное море Нырнул с корабля. И бросилась сразу Навстречу земля. Все ближе и ближе… Секунды бегут. А вдруг не раскроется Парашют? Обратно не влезешь, В конце концов. Он дернул, зажмурившись, За кольцо. Как птнца из клетки Взмывается шелк. И жизнь хороша И жить хорошо! М. ПОМЕРАНЦ Школьник 6-го класса, 13 лет Вступление в жизнь товарищ из Сибири прислал ей стихотворение - «Лодырю», снаб- див его подааголовком: «О себе». речь.Один Речь, которую через день прочла в газетах вся страна. Аня стала получать десятки писем со всех концов Советского союза - с Севера, и из Закавказья, из Бело- руссии и из Сибири, из красноар- мейских частей и из школ, от ком- сомольцев и пионеров, от лесорубов моряков. приложенном к стихотворению письме парень этот писал Ане: «Прочитав статью вашу, посмотрев на свою работу, мне стало стыдно, что я так мало и лениво работал. Я никогда не знал вас, но ваша статья- заставила меня многое продумать, я как будто впитал в себя энергию для новой работы. Только сейчас я по- нял, что многое упущено и многое не вернешь…». * Окоро заканчивается 1935-1936 учебный год. Аня Млынек готовится к переходу на второй курс Историко- философского литературного институ- та, где она с увлечением учится на отделении русской литературы. - Жаль только, - говорит Аня,- что в нашем институте не изучают математику. Литературная наука не знает этого спокойствия логического метода, когда одно выводится из дру… гого. В этом сожалении об «утраченной» математике видна жадность к науке, в всеоб емлющему знению. Математи- ву и дипломатию, полатекономию и кинематографию - дай Ане волю, - она изучила бы все эти предметы сразу. Но особенно горячо она говорит о - Отдельно существующего слова не может быть, - утверждает она,- важно как, в какой обстановке оно произнесено. «Жития святых», все эти «еси на небеси», которые приходится ей изу- чать по курсу истории русското ли- тературного языка, волнуют ее мень- ГЕРОЕВ НА СЦЕНУ О. ЛИТОвСКИЙ драматургов еще «неведомая зем-  ля». Рождение советского тероя произо- шло в пьесе Билль-Белоцерковского «Шторм». Герой этот, романтический матрос-братишка, горящий револю- ционным нетершением. Это - самый прочный и самый «выносливый» ге- советской драматургии. Закончив свою сценическую жизнь в «Штор- ме», братишка перекочевал в «Лю- бовь Яровую» Тренева, чтобы затем надолго утвердиться в пьесах Виш- невокого. Кто этот герой? Это мат- рос, любовь и гордость революции, немного анархиствующий, но вопло- тивший в себе все наиболее герои- ческие черты революции. У Билль- Белоцерковского он все же больше- вик, весь наполненный патетикой бо- ев. У Тренева - это балагур и ве- сельчак, романтический простак, сти- хийно воспринимающий революцию, у Вишиевского - это героический образ, показанный в процессе ста- новлення, К образу «братишек» не- посредственно примыкает глубоко волнующий образ Васьки Окорока из «Вронепоезда». В «Любови Яровой» мы встречаем- ся с другими советскими героями компесаром Кошкиным и Любовью Яровой, Обраа комносара Кошкнна сделан в абстрактно-романтическом плане. Любовь - образ, удавшийся автору гораздо больше, несет в себе, однако, черты, в большей степени литературные. Деловой пафос революцин хотел кзобразить в Андрее Бабичеве Олеша. Но пафос этот вместо делового по- лучился деляческим. Колбаса и ома- ры в голубых коробках застилают пе- ред Андреем Бабичевым революци- онные перспективы. Но искреннее же- лание Олеши создать в Андрее Ва- бичеве («Заговор чувств») образ но- вого мира, своими чувствами, своим строем мыслей противостоявшего Ка- валерову, не подлежит сомнению. В поисках героя в советской дра- матургии были счастливые удачи. К числу этих удач можно отнести об- раз Михайлова в «Хлебе» Киршона. В сущности говоря, это был первый большевик на сцене, Черты больше- вистской непримиримости и предан- ности были уже в образе председате- ля укома в «Шторме». Но ему не- хватало многогранного ума, гибкости и железного спокойствия при огром- ном внутреннем трепете, - черты, ко- торые гармонически были представ- лены в Михайлове. Подлинную боль- шевистскую правду принесла на сце- ну и старая Клара («Страх» Афино- генова). Она трогала правдивой ис- кренностью своих волнений. Но пол- ноценность этого образа снижал не- который сентиментализм, излишек доводов от чувств, а не от ума. Чер- ты Михайлова и Клары послужили блатодарной основой для создания Береста в пьесе Корнейчука «Платон Кречет». При некоторой наивности приемов, которыми Берест написан, он пока еще наиболее полно олицет- ворлет образ передового человека- большевика, которомув одиначовой мере свойственны твердый характер и мягкость, суровость и товарищес- кая чуткость. В «Моем друге» Погодин едва ли не впервые попытался вывести боль- шевика-командира и организатора производства. Это был большой шаг вперед, по сравнению со Степаном из погодинской же «Поэмы о топо- ре». Степан в конце концов был со- ветизированным вариантом лесков- ского Левши, В нем было больше черт национальных, чем социально- пролетарских, Гай - лучше, полнее,

МЫ ЖИВЕМ В СТОЛИЦЕ    А. СЕЛИВАНОВСКИЙ   большую высоту, обеспечивает за ней идейно и культурно-ведущее место. Мечтая об искусстве будущего ком- мунистического общества, Маркс и Энгельс так характеризовали одну из его решающих черт: «В коммунисти- ческом обществе не существует жи- вописцев, существуют лишь люди, которые, между прочим, занимаются и живописью». Профессионализация в области искусства неизбежно оста- ется на весь переходный период от социализма к коммуннаму. Но имен- но в этот пернод происходит расцвет народного творчества. В августовскую ночь 1935 года ра- бочий шахты «Центральная-Ирмино» Алексей Стаханов разрушил на прак- тике представление о незыблемости производственно-технических норм. Выступая на первом совещании ра- бочих и работниц-стахановцев т. Ста- лин сказал, что стахановское движе- ние открывает нам тот дуть, на ко- тором только и можно добиться тех высших показателей производитель-• ности труда, которые необходимы для перехода от социализма к коммуниз- му и уничтожения противоположно- сти между трудом уметвенным и тру- дом физическим. В социалистиче- ском обществе все области и звенья социальной практики неразрывно и органически связаны друг с другом. Стахановское движение будит у ху- дожников новые творчесние импуль- товармщейабоколиреннеона писателей поднимают в массах со- циалистического народа волну трево- и негодвания Инкогна еще о комсомола. Почему? Потому, что со- ветская литература безразлична со- циалистической молодежи? Нет, - потому, что именно сейчас наша мо- лодежь особенно настойчиво требует хороших книг. Культурно-техниче- ский уровень рабочего в ближайшее время будет поднят до культурно-тех- нического уровня инженерно-техниче- ских работников. Такой мощный культурный под ем социалистического пролетариата и всего народа означает в том числе и его эстетический подем. С шей горечью писал Ф. Меринт в 1899 г.: «Если опускающаяся буржу- азия не может уже больше создать великое искусство, то поднимающий- ся рабочий класс еще не может сов- дать великое иокусство, хотя бы в глубинах его души жило горячее стремление к искусству». Период, котором говорил Меринт, давно закон- чился - не только в 1917 году, но и еще раньше, тогда, когда на гребне подымающейся волны пролетарокой революции возникло творчество Мак- сима Горького. В декабре 1935 года на вседонецком слете литкружковцев руководитель большевиков Донбасса С. Саркисов поставил в пример всем литкружкам, тогда еще работавшим по старинке, бригаду Паши Ангели- ной. Ни Паша Ангелина, ни участни- цы ее бригады не думали и не дума- ют о писательско-поэтической про- фесоионализации, Но бригадницы за. нимаются литературой, много читают сами пишут. Одно из стихотворений Ангелина недавно огласнла со все- союзной трибуны. Пример ангелин- ской бригады очень показателен. На наших глазах создается социалисти-- ческий фольклор. В течение ряда лет выходили кни- ги, которые, подобно «Былям горы Высокой», являлись плодом кол- лективной работы многих рабочих ав- торов. Это - книги воспоминаний, обращенные в прошлое. Народное творчество, разумеется, не прерыва- лось никогда. Но именно теперь оно становится особенно мощным, оно делается зеркалом ооциалистических побед. Жить стало лучше, жить ста- ло веселее. И вот - народ совдает стихи, песни, мотивы, утверждающие настоящее и обращенные в будущее. Буржуазия и ее агенты стремились отвести пролетариату роль прихлеба. теля у стола буржуазной культуры Но для всего подхода пролетариата к иокусству и культуре характерно прежде всего активно-творческое на- чало. Оно сказывается уже в самом отборе культурного наследства. Во время одной из дискуссий у худож- ников Илья Эренбург выдвинул по- ложение, что советский рабочий при виде непонятного ему произведения иокуоства не отворачивается от него, но говорит: «Я это еще не понял, я должен это понять». Представление Эренбурга о советском рабочем, не понимающем искусства, но стремя- щемся его понять, правильно только наполовину, т е. неправильно вооб- ще. Социалистический пролетариат принимает в искусстве то, что род- отвенно социалистической культуре, и отвергает то, что ей чуждо. Исто- рик и теоретик нокусства заинтере- суется теми творческими принципа- ми, которыми руководствовались ху- доланики-кубисты или автор стихот- ворения «Бобэоби пелись губы». Но тролетариат равнодушно пройдет ми- мо них, он не будет тратить время для отыскивания сокровенного омыс- ла «Вэзоми» пли «Пиээо». B нашей стране принципиально иоключена возможность разрыва ме- жду социалистическим художником и ссциалистическим пародом. Нас мо- дут спросить: не означает ли это ут- верждение эстетического хвостизма равнения на эстетическую отсталость, на художественные предрасоудки масс? Ни в коей мере! Да, в много- миллионой читательской массе встре. чаются самые разнообразные группы и прослойки, - целая радуга эстети- ческих вкусов и запросов, начиная от простейших требований, которые удовлетворяются сериями «Начинаю- щего читателя», и кончая самыми ква-

ше всего. А вотнедавияя встреча с Ильей Эренбургом ее взволновала. Еще бы: Эренбург, например, счита… ет, что «критик, чтобы помочь писа- телю… не должен был бы существо- вать»; что кригик - «это официант, который об ясняет блюда в ресторане, не умея их приготовить, ибо не был на кухне». - Это, конечно, остроумно, но… не- правильно. И в бельшинствемоло- дежь, учащаяся в институте, собира- ется стать критиками… Пишет ли Аня сама? - Нет, нет -говорит она торопливо, с улыбкой. Но иной ответ утадывается за ее реп- ликой: Вот вы говорите: писать! Вы знаете, - самый процесс писания очень нервирует. Куда как быстрее мысль бежит. Вот если б стенографию изучить… Мысль у Ани, правда, бежит «куда как быстрее», хотя и слова - образ- ные, вдумчивые - бегут в ее говоре достаточно быстро. И, вероятно, именно эта быстрота мысли, творчес- кая жадность влечет Аню к омежно- му динамическому искусству звуковой кинематографии. «Здесь н слово может прозвучать, как надо». Все-таки, пишет ли Аня? Может быть. Она скромничает, не хочет го- ворить об этом. И она права: ей не- зачем спешить. Замечательной своей речью в Ко- лонном зале Аня Млынек подытожи- ла «две пятилетки сознательной жиз- ни». Она только начала свою третью пятилетку учебы. Она - не вундер- кинд, и не знаменитость. При всех прекрасных индивидуальных своих качествах Аня Млынек - мыслящая, жизнерадостная, яркая типичная пе- редовая девушка своето поколения, первого поколения, рожденного рево- люцией. И, может быть, именно в этом - особое ее обаяние, ее сила и верный залог ее будущих творческих успехов. Слово принадлежит Ане Млынек, - она его окажет. д. кАльм 

сан Новая обстановка и вытекающие из нее новые задачи и критерни по- няты еще далеко не всеми писателя- ми. Следы этого непонимания были явственно видны во время последней литературной дискуссии. Если совет- ская литература есть мозг и сердце мировой литературы, то это значит, во-первых, что о советской литерату- ре можно думать и говорить только с учетом всего зарубежного литера- турного опыта. Ромэн Роллан, Андрэ Жид и Лиок Фейхтвангер нам столь же дороги, как Маяковский, Багриц- кий или Леонов. Судьба Хемингузя или А. Монтерлана нас так же вол- нует, как и судьба Олеши или Па- стернака. В Иоганнесе Бехере (кото- рый, кстати, именно ва последние годы написал превосходные стихи в aсовершенно новой для него манере) е близких как в Фадееве или Фурманове. Тридцать четыре года тому назад, в «Что делать?» Ленин писал о все- мирном значенни русской литерату- ры. Русская литература, как и вооб- ще литература народов СССР, не прнобрела бы этого значения, не будь великих «предшественников русской социал-демократии», не будь боль- шевизма. Наша литература - как зер- кало нашей революции, как один из ее шдеологических инструментов - стала всемирной литературой. Лите- ратурная география мира изменилась. Мы живем в Москве, мировой лите- ратурной столице. с езде ВЛКСМ т. Косарев говорил о вредной пролеткультовской теорни, согласно которой пролетарская лите- ратура является наследницей пре- жде воего несовершенной поззни ран- них рабочих поэтов, & не главных бозатств классической литературы. 16 мая 1885 года Энгелье писал Г. Шлютеру: «Вообще говоря, позаия прошлых революций, за исключением «Марсельезы», редко производит ре- волюционное впечатление в поздней- шие времена, так как, для того, что- бы воздействовать на массы, она предрассудки должна своего времени. Отсюда религиов- ная чепуха даже у чартистовь. Разу- меется, Энгельс имел в виду не Ге- не, не Гервега, не Фрейлиграта, не Беранже и не Потье, - в массовид- ную, анонимную, фольклорную поз- зию революционного движения. Но действительный смысл слов Энгель- са гораздо глубже, чем думают до сих пор некоторые работники литературы. Не так давно -- в серии «Библио- тека поэта» -- вышла очень интерес- ная книга: «Пролетарские поэты, том I, 1895-1910». Замысел книги верен: тем, часто колебавшимся и революционно-расплывчатым поэтам, которые обычно считаются наиболее передовыми и которых многиеисто- рики литературы, по плохой тради- ции, называли родоначальниками пролетарской поэзии, -- т. е. Ф. Шку- леву, Егору Нечаеву и другим, противопоставлена большевистская поззия, кровно связанная с больше-и вистским подпольем и большевист- ской прессой. С подлинно пролетар- ской, т. е. с большевистской поэзией 90-х годов XIX века и начала XX века связаны прежде всего имена Ра- дина, II, Лепешинского, Г. Кржижа- новского, М. Горького, А. Богданова, и - чуть позже - А. Луначарского. Однако, на основной принципналь- ный вопрос - о линии наследова- ния - книга не отвечает. Стихи Ле- пешинского и Кржижановского, ра- зумеется, не отражали «предрассуд- вов масо» - то были большевистские стихи, Но ни в предисловии А. Го- релова, ни во вступительной статье A. Дымшица, которая излагает сво- ими словами упомянутое выше пись- мо Энгельса, нет и попытки приме- ннть взгляды Маркса и Энгельса на искусство к данному частному отрез- ку литературной истории: как будто теория и историческая практика вра- ждуют между собой! A. Дымшиц, например, думает, что шисьмо Энтельса к Шлютеру имеет лишь самое косвенное отношение к русской пролетарской поэзии. Меж- ду тем, стоит лишь вспомнить про отношение Маркса и Әнгельса к вер- шинам философской мысли, с одной стороны, и с другой - к незрелым, об ективно-отражающим «предрассуд- масс» теориям утопического и мелкобуржуазного социализма, воз- никавшим в их время, хотя бы и в рабочей среде, - чтобы понять дей- ствительный смысл письма к Шлю- теру. Да, Горький и Радин, как пред- ставители главной линии, и Шкулев и Нечаев, как представители линии побочной, - исторически были пер- выми русскими пролетарскими поэта- ми. Но не от них пролетарская, со- циалистическая, литература начинает свою всемирно-историчаскую родо- сповную, а от искусства антично- то. от искусства Возрождения, от Шекспира, Гете, Байрона, Бальзака, от Пушкина и Толстого, от искусства всех тех времен, когда класс, его соз- дававший, находился на под еме и ко- да - поэтому - искусство было идейно передовым, когда оно шло в авангарде человеческой культуры. Не потому Москва является миро- вой литературной столицей, что со- ветские писатели в изобилии дают образцы художественного гения, по которым учились бы писатели мира. Этого, к сожалению, еще нет. Но сам по себе тип советской литературы, ее место в социалистической культуре и всоциалистической практике вообще, ее связи с социалистическим наро- щом, - все это приподнимает ее на 

лифицированными н придирчивыми требованиями, пред являемыми к ис- кусству. Любой, самый посредствен- ный советский писатель может в лю- бое время пред явить груду похваль- ных читательских отзывов о своих книжицах. Не сразу овладевает мас- са всем сложным инструментарием искусства. Нам, работникам литерату- ры, нужно быть настойчивыми эсте- тическими пропагандистами, чтобы например, гениальный хаос страстей у Шекспира или глубочайшие идеи, выраженные в музыкальной форме у Бетховена, стали доступными, понят- ными и близкими для всего народа, Но мы инкогда не явимся эстетичес- кими пропагандистами, например, Джойса, сколь бы упорно ни публи- ковался его «Улисс» в некоторых ли- тературно-художественных журналах, Социалистичеокий читатель не при- мет Джойса. Но он не пройдет мимо большого социалистическото искус- ства. На наших глазах происходит ши- рокая переоценка ценностей, создан-  ных советской литературой, В уставе союза советских писателей нашисано. что социалистический реализм есть метод правдивого отражения действи- тельности в ее революцнонном раз- витин. Вот предельно-краткая и точ- ная формула. В свете новых требований и повых критериев мы оглядываемоя назад, уть, пройденный советской ли-я ем весь ее опыт. Мы видим, как мно- гочисленные произведения, которые ещен так дзно былн олинодущио той страницей, вещами, к которым народ относится глубоко-равнодушно. Мы видим в то же время, что произ- ведения Горького, Маяковского, Демъ- яна Бедного, «Опанас» Багрицкого, «Чапаев», «Мятеж», «Разгром», «Под- иятая целина», «Как закалялась сталь» волновали и продолжают о не- ослабеваемой силой волновать социа- листический народ. В чем же дело? Дело - в жизненной победе социа- листического реализма,в победе принципа народности в литературе. величай-Социалистический народ- это бес- конечное многообразие индивидуаль- ностей, До самого последнего времени были распространены вегляды, утвер- ждавшие стандартизованную и обез- личенную литературу и подозри- тельно относившиеся к проявлению индивидуального своеобразия худож- оика. Эту теорию во времена Пролет- культа с предельной ясностью выра- зил А. Гастев. По инению Гастева, проявления смеханизированногоколлективизма» «настолько чужды персональности, настолько анонимны, что движение этих коллективов-комплексов прибли- жается к движению вещей, в которых как будто уже нет человеческого ин- дивидуального лица, а есть ровные нормализованные шаги, есть лица без экспрессий, душа, лишенная лири- ки, амоция, измеряемая не криком, не смехом, а манометром и таксомет- ром». Так полагали некоторые теоре- тики. А народ критикует нашу ли- тературу за то, что в ней много стан- дарта, «ровных нормализованных шагов», таксометрических измерений и мало индивидуального многооб- разия, мало эмоций, мало того ботат- ства индивидуальных проявлений, которыми характеризуется социалис- тическая жизнь. Мы живем в столице. Значит, нам следует усилить самую непримири- мую борьбу с остатками литератур- ного провинциализма, с бескультурь- ем, с удручающей серятинкой.

Советский герой на советской сце-  не! Ето еще нет в том качестве, кото- рое соответствовало бы нашим тре- бованиям. В жизнн он все еще ярче и значительней, чем на сцене. В жи- зни Стаханов, Мария Демченко, ге- рои-пограничники и летчикина сцене по бытовому суетящиеся и мелко чувствующие люди. В жизни Шмидт, Ушаков, Марня Демме, на сцене прюф. Оттон («Не сдадим- ся»), Кавалеридзе («Умка - белый медведь»). Эти сценические герои так же относятся к своим жизненным прообразам, как бесстрастное стати- ческое фото к живошиси. Впрочем, о стахановцах у нас вовсе нет пьес. Любопытно, что московские драма- турги, рассказывавшие на-днях о те- мах, над которыми они работают к 20-й годовщине Октября, ни разу не упомянули о стахановцах. Об ударниках в свое время были десятки пьес. Почему же нет пьес о стахановцах? Это можно понять. В наше время повышенных требований и страстной критики нельзя покавы- вать стахановцев так, как показыва- ли наши драматурги в свое время ударников, т. е. в большинстве слу- чаев по газетным сведениям и мате- риалам, Культурно выросший зри- тель не примет сейчас никакой фаль- шя, накакой схемы. Стахановцев, нак и вообще героев нашей эпохи, нельзя писать понаслышке: необхо- димо глубокое изучение этих людей и их жизни, Наша действительность, ее терои для большинства наших в  

современнее. Но и он несет в себе мелкобуржуазную червоточину. Он в конце концов над коллективом, а не первый в коллективе. Пожалуй, больше всего на нашей сцене и у драматургов повезло ге- роям Красной армии. Начиная от Фурманова в «Мятеже» и Чапаева в «Чапаеве», ббсозданьнашими драматуртами, пожалуй,наиболее выразительная галлерея героев Крас- ной армни. Отдельныечерты бра- тишки и Чапаева воплощены и в об- разе Гулина («Бойцы» Ромашова). Но это вполне самостоятельный об- раз, отличный по своей жизненной правдивости. Малько из «Далекого» Афиногенова дополняет черты Гули- на в иных условиях и в иной обста- новке. Этот образ значителен еще и потому, что ему предстоит разрешить в пьесе сложнейшую проблему. Он описан смело и со всей остротой, Малько так же упорен, как Гулин, но вместе с тем более собран, более дисциплинирован, более вдумчив. Романтизм, свойственный образу Малько, с наибольшей силой и па- тетикой вырос в Мотылькове («Сла- ва» Гусева). Пожалуй, это наиболе сильный, цельный персонаж из всех созданных нашей прматургнен. По и ему мешает не- сто подменяющая простоту. Посколь- ку мы говорим о «Славе», пьесе, от- личной во всех отношеннях, нельзя не отметить образа матери. Автор по- пытался создать глубоко современ- ный образ. И этот опыт оправдал се- бя, на наш взгляд, полностью. Тема Малько  Афиногенова была еще ранее затронута Билль-Белоцер- ковским в образе Чадова («Жизнь зовет»). Чадов, как и Малько, об- речен, но проявляет удивительную жизнеустойчивость, оптимизм и ак- тивчую созидательную энергию. Впрочем, эти последние черты свой- ственны всем нашим советским сце- ническим героям в той или иной сте- пени. Не трудно заметить, что большип- ство перечисленных героев - боль- шевики. Что-же, не было или нет беспартийных героев, выдающихся «беспартийных» образов в советской драматургин? Пожалуй, нет. Ибо по- давляющее их большшинство, это об- разы интеллигентскне, мучительно перерождающиеся, лишенные моно- литной цельности и миросозерцания. Как мы видим, галлерея советских образов не так уже мала (а мы не все перечислили), Но не все еще до- статочно глубоки, недостаточно ти- пичны. В каждом из этих образов можно заметить дополняющие друт друга отдельные типические черты нашего времени. Но эти черты суще- ствуют разрозненно и разбросаны по персонажам, часто почти незаметны- ми бликами. Сценический герой не всегда сов- падает с драматургическим. Если Щукин совпадает в какой-то мере по своей форме и «содержанию» с Маль- ко, то Орлов гитантски возвышается пад своей скупой и надуманной ролью. Как часто наши великолепные актеры заполняют плотью и кро- вью штампы и схемы иных напгих драматургов. И как еще чаще зри- тель овоим воображением и знанием действительности заполняет и под- нимает образы, созданные и драма- тургом, и актером, Разве не так про- изошло, например, с образом Громо- ва в «Аристократах»? Ни одна страна, ни одна эпрня пе имела такого замечательното матерн- ала, как наша, и этот материал по- ка лежит, тоскуя по руке взыскатель- ного настела.



  

Рно,

художника

Пельца,

«Безработный

зоопарне»