разоросанные по земле, сгорали быстро, оставляя после себя тлеющие нити. Афросинья смотрела на яркие угольки, то вспыхивающие, то потухающие. Из-за выступов, от стен, ползли к умирающему костру осмелевшие тени. Никита схватил охапку сучьев и бросил их в огонь... Вспыхнуло пламя. с — А награбленное-то золото, мо- жет, здесь где-нибудь coxpaHeHo,— сказал Никита. В голосе его послыша- пась досада: — Кабы знать, где оно. Живо бы мы его прибрали. — А что ты стал бы делать с такой уймой денег? — Гм! — задумался Никита. — Перво- на-перво пришел бы к твоему отцу, Пантелеймону Степановичу, покло- нился бы ему в ноги и положил перед ним мешок с золотом. Так, мол, и так, Пантелеймон Степанович, отдай за меня в жены дочь вашу, Афро- синью Пантелеймоновну, Фрося зарделась. 2 6 6¢ Ky 7. Иллюстр. С. ВОЛУЦКОГО Рассказ из сибирской старины Н. МОГУЧЕГО. T ОГДА еще не было сибирской же- лезной дороги. Стальная лента «великого пути» не прорезывала глу- хих таежных дебрей, не перекидыва- лась с берега на берег над водами сибирских рек; протяжный рев парэ- воза, эхом дробясь в тайге, не пугал зверя и птицу. — Господи! Вот стужа-то! —бормо- тала Афросинья, инстинктивно при- увигаясь к Никите. — Брось, причитать,— сердито бурк- нул тот. — Слезами да причитаниями делу не пособишь! И тотчас же в голосе его появи- лись мягкие нотки. — Баба ты у меня хоть куда. Одна до Томска по тракту отмахаешь, если надо. Вот давеча, когда мы в тайге плутали, дело было, язви его, дрянь. А отсюдадо Забытого Кута таежными тропами прямая дорога, исхоженная, сызмальства изученная, — Так-то так, — говорила нереши- тельно Афросинья, — да только в.та- кую пургу до Кута нам не добраться. — Не без того, что заночевать в «Монахе» придется,— решительно ска- зал Никита. Где-то вблизи родилось разноголо- сое завывание, заставившее Никиту схватиться за ружье. — Афроська, Афроська, — зашептал он беспокойно. —Иди за мною. Тут сейчас где-то расщелина. В самой что ги на есть чертовой дыре не будет хуже, чем здесь. Слышь,— как волчья стая воет! Ишь, черти полосатые! — выругался Никита, протискиваясь в узкий проход, такой узкий, что в нем едва можно было пробраться одному человеку. Здесь было тише, ветер не рвал так яростно, сделалось теплее. Слабый свет костра тонул в притаившемся по углам мраке. Здесь было нечто вроде ма- ленькой, неправиль- ной формы, пещеры. Обогревшиеся Никита и Фрося сидели у ог- ня на камнях. Никита говорил: — Видно; здесь час- то ночуют люди. Мес- то опасное, дай бог скорее унести отсюда ноги. Говорят, что давно здесь поселился человек. Кто он и от- куда, никто He знал. Монахом называли. Только стали приме- чать, что и по тракту. и вообще в округе участились грабежи да убийства... Никита умолк. Су- хие прутья валежника, — Уж будто так и сказал бы? Ну, а если бы он не отдал за тебя? — Не отдал? Ежели бы положил перед ним мешок с золотом? С вели- ким удовольствием отдал бы. Ну, а вот теперь, известное дело... Ты, го- ворит, бедняк, а моя дочь — первого богача в деревне дочь. И, вдруг оживившись, Никита прого- ворил отрывисто: — Слышишь, Фроська? Или моя бу- дешь, или ничья. На все пойду, а моя И, глядя на полное, покрытое ру- мянцем лицо девушки, на ея ядреные, точно налитые щеки и губы, над ко- торыми пробивался льняной пушок, Никита позабыл и «монаха», и тайгу, и пургу, вой которой наполнял их убежище. С любовью глядя в ее живые, лукавые глаза, он прильнул разгоряченными губами к ее намерз-. шей холодной щеке. И вдруг послышался насмешливый,, визгливый голос’ люди доб: — Совет и любовь вам, рые! Афросинья толкалась тут же. 110 обеим сторонам тракта лежала низменная тайга. Ни оврага, ни возвы- шенности — одна сплошная равнина, густо поросшая «таежником». На мно- го десятков, а то и сотен километров, тянулась эта лесистая равнина. — Местность у нас, как ладонь, гладка, — говорили жители Забытого Кута, селения, затерявшегося среди тайги, километрах в десяти от глав- ного тракта. Только вот один «Монах» стоит, как бельмо на глазу. Лействительно, километрах в пяти за Забытым Кутом и километрах в пят- надцати от тракта начинала редеть таежная гуща. И вдруг—совсем обры- валась растительность, образуя поляну, приблизительно в квадратный кило- метр, посреди которой возвышалась прямая, отвесная скала. Какая сила выдвинула этот колосс на поверхность таежной низины? Какие неведомые великаны, нагромо- ждая глыбу на глыбу, воздвигли этот каменный массив? На самой вершине массива нависала над поляной причулливой формы остроконечная скала поменьше. Когла солнце опускалось за чащу, и ночной мрак, поднимаясь с тайги, полз по каменному обрыву, тогда казалось, что там, вверху — не камень, а челе- век, укрытый черным монашеским ка- пЮшШОНом. — Монах стережет свои сокрови- ща, — говорили в окрестности. Вечерело. Усилившийся ветер мел частыми хлопьями снега. — А пурга-то все крутит, язви ее! — сказал Никита. — Темень-то, вишь как быстро надвигается. Снег глаза слепиг. В скверную историю мы с тобой, Аф:- роська, впутались. В пургу да темень нечего и думать добраться до Забы- того Кута. Они стояли у самой подошвы «Мо- наха», как раз под нависшей скалой. Здесь было сравнительное затишье, снег не так слепил глаза и не резал лицо. Но все-же Никита и его спут- ница ежились и вздрагивали от холод- ного ветра, забиравшегося под доху.