бегу. Зазубрен-
ными ножами
допиливали
толстую борто-
вину... Потом—
прощанье... по-
жатье рук—не-
мое ‘пожелание
удачи... —Оск-
лизлый борт
баржи и два ко-
ротких всплес-
ка... Наверху за-
кричал часовой.
Вспышки вы-
стрелов проре-
зали Ночь...
Плыли рядом и
вдруг — жгучая
боль в левом
плече—шальная
пуля отыскала

” цель... _ Понял,

что желанный
берег недости-
жим. Сказал Ва-
силию... Но тот

‚и влушатьне хо-

тел, чтоб оста-
вить товарища.
	Там, где водный прогал между иду-
щими льдами был широк, выручал
шест; там же, где они шли плечом
к плечу, Яков просто перебегал с
одной на другую. Иногда льдины ко-
лолись в тот самый момент, когда
нога касалась их, и тогда нужно было
много сообразительности и изво-
ротливости, чтобы удержаться, от
падения в воду.

На середине реки Яков заметил, что
его относит течением. Все труднее и
труднее становилось продвигаться
вперед, Лед, шедший у берега сомк-
нутым строем, здесь сильно поредел.
Появились большие разводья, в кото-
рых ворчливо кружились водоворо-
ты. Но медлить было нельзя. Солнце,
пробежав последними лучами по
истерзанной груди реки, скрылось за
горизонтом. В неясной, серой дымке
опускающихся сумерек маячили paB-
но-далекие берега.

Яков оглянулся. Из всех льдин
ближе к нему была одна—< черной
метиной дороги на спине. Видно бы-
ло, что она миновала не один затор:
края ее были зазубрены. Разбежав-
шись, Яков взмахнул шестом и... не
рассчитав полшага, грузно ударился
06 острые*льдистые выступы. Кряк-
нул, сломавшись, шест, и льдина, на-
кренившись, нехотя повернувшись. на
месте, скинула в свинцовую муть во-
	ды ошеломленного падением чело-
века. Е
Вода обожгла Якова, перехватило
	дыханье. Но инстинкт пришел на вы-
ручку. Сильно выгребая руками, Яков
догнал уплывающую льдину и вска-
рабкался на нее. /

Болело колёно.. На правой икре
кровоточила рваная рана. Дыбилась
коробом мерзнувшая на ветру одеж-
да.

Льдина плыла покойно, не спеша,
все замедляя и замедляя движение,
пока совсем не остановилась, уткнув-
шись в бугристое ледяное поле.

У острова, на середине реки, иду-
щей с верховья, лед затерло и у ме-
ста затора образовался барьер выши-
ной в Два метра, который, огибая
остров, терялся где-то в излучине
реки у правого берега. За барьером
на полкилометра была чистая вода.
	Раненого отнесли на зимовье.
	ee ent ЕЕ uy — Илыви, Я
. тебе говорю,

`о глазам, было страшно, плыви! Держись
° правой руки...

..Песчаная отмель... Утро... Василий
лоскутом рубахи бинтует плечо:

— Пустяки... Кость цела...

В бездонном небе плыли облака...
Под ветром тихо качался камышц...

Видения растаяли... Василий тяжко
и глухо застонал.

Осторожно ступая, подошел Яков
к нарам, бережно, чтоб не причинить
боли; развернул повязку и... отшат-
нулся. Розовый жгутик поднялся по
руке еще на несколько сантиметров.

Одно мгновенье Яков стоял непод-
вижно, растерянный,  подавленный.
Потом клокастые брови его сдвину-
лись, воля залегла в упрямых мор-
щинах на лбу. Он сорвал со стены
шапку и, кинув в угол теплый взор,
быстро вышел из избы.
	В том, что Яков собрался в город
за доктором, для людей, живущих
в затоне, не было ничего удивитель-
ного. Здесь, на реке, где жизнь была
сурова, суровы и просты были чув-
ства, и здесь знали цену дружбе.
Никто не  отговаривал — настояли
лишь на том, чтобы заменил меховую
куртку для легкости пиджаком, а «ка-
раванный». сам испытал’ прочность
снаряжения — пятиметровый шест с
багром на конце.
	Прощанье было коротким, но ду-
певным.
	— Прощевай... Вертайся!—это было
последнее, что услышал Яков: ветер
отнес слова и зябко прихватил грудь...
	Над рекой, такой покойной и безмол-
вной день тому назад, стоял шум и
треск, словно сотни пистолетных вы-
стрелов рвали воздух. Порывистый
верховый ветер порскал по взлохма-
ченной поверхности реки, лед шел
стремительно, большими полями, и
черная вода в прогалах клокотала и
билась.

Бурливый проток у закраины Яков
взял с разбегу, оттолкнувшись ше-
стом, быстро пошел наискось по боль-
шой льдине, принявшей его, и. без
труда, коротким прыжком перещел на
	другую.
	Он бросился вниз, и то, что представилось его глазам, было страшно,
	шо знали, что доктора из города по
ту сторону реки сможет провести
портовой баркас не раньше как че-
рез два дня, когда немного сойдет
лед.

— A за два дня парня не 6yzeT,—
словами досказал”водолив с рыбницы
то, что в мыслях мучило всех.—Анто-
нов огонь прикинется,

Пришел «караванный»... Его пропу-
стили к нарам. Наклонившись над ра-
неным, он осторожно ‘отвернул по-
вязку, и тогда стоявшие впереди
увидели черноту, которая покрыла
руку, и бледно-розовую полосу, точ-
но след от туго стянутого ремня неём-
ного повыше локтя.

— Что это? — испуганно спросил
Яков, подаваясь вперед.

Караванный задернул повязку и,
отойдя к окну, ответил:

— Заражение крови. Гангрена...
Сгорит к утру парень... У меня на
глазах был раз такой случай. Дой-
дет до сердца—и крышка.

Вскоре все разошлись, Трудовой
тяжелый день отзывался усталью, и
Яков остался в избе один.

Нет чувства, более тягостного, более
безысходного, чем чувство собственно-
го бессилия. В тяжелом раздумии, ки-
нув голову на руки, сидел Яков, и
глухая боль грызла его сердце.

Рядом мучился человек, друг, то-
варищ, с которым прожито было бок-
о-бок много трудных дней, и ничего
пельзя было сделать, чтобы отвоевать
его у смерти. За окном река рушила
ледяные оковы. Тихий шорох терся
о стекла, в широком солнечном луче,
пританцовывая, носились пылинки, а
из угла доносилось бессвязное, ра-
зорванное короткими паузами бормо-
танье.

Начинался бред...

— Плыви, я тебе говорю, плыви!..

В отрывистых словах прошлое
оживало с поразительной яркостью,

Встала в памяти  непроглядная,
осенняя ночь, трюм «смертной бар-
жи» — пловучей тюрьмы контрразвед-
ки и последние приготовления к по-