Очерк ЛЕОНИДА ‚ ЧАЕПАРИНА Рисунки Г. БЕРЕНДГОФА по магериалам `Музея народове- 8 дения Е пахнет ороченским жиль: ем в юрте Ачапа Бисанка. — Садись там, — показывает мне хозяин на почетное место, подостлан- ное шкурой кабарги. Ачапа только что поел, его губы влажеы OT пищи, он сидел около костра и дремал. Рядом жена Гынзя доедала остатки пищи. Она обглады- вала кости только что убитого зайца, На стенах конусообразной юрты развешаны три ружья, лук со стрела- ми и другие охотничьи принадлежно- сти. От накалившейся печи в юрте жарко. Ачапа, раскачивая свое тело в такт словам, дремотно говорит о том, как много лет назад люди, у ко- торых на плечах блестело золото, увозили его на край земли, где он ви- дел «шибко бегающие юрты на ко- лесах, женщин в воздушных одеждах и много, ‘много бегающих людей без толку». Старик женился на второй, на мо- лодой Гынзе, старую жену прогнал из юрты и поссорился из-за нее с сы- ном Володькой. Володька живет око- ло Советской гавани, завел ‘огород, купил лошадь, ходит ежемесячно в ‘баню, меняет одежды и не признает ороченских духов. Его выбрали чле- вом Знаменского сельсовета, он вы- учился понимать таинственные знаки da бумаге, не признает «Эмухала» — медвежьего праздника, не боится «амбы» — тигра и совершенно отбил- ся от тайги. Старый Ачапа рассорился С сыном из-за матери, с которой, Oula- годаря вмешательству Володьки, пришлось поделить имущество. — Не хорош закон стал. Инаки (женщины) должны быть меньше оро- ча. Ороч — солнце, инака — луна, — не- довольно бурчит Бисанка. Во время семейного разлада старик два раза вызывал шамана на совет, делал камлание (приносил жертвы), призывал злых и добрых духов, но тщетно — имущество пришлось поде- лить. О, как он недоволен Володь- кой —в царстве вечной ‚ночи не забу- дет обиды. У молчаливой шестнадцатилетней жены, Гынзи, в ушах тройные медные — Ехал надо, собака юкола ea! — сердито и решительно заявил провод- ник. — А что с твоими губами?заме:- тив обожженные черные губы, спро: сил я. Проводник виновато опустил голо- ву и сознался: — Твоя чемодан ходил, думал чер- ная водка, мала-мала кушал, брюхо болит, — нескладно начал пояснять Сеченко. Оказалось, желая полакомиться вод- кой, он открыл оставшийся на нартах чемодан, извлек из него флакон с ио- дом и, полагая, что это вино или коньяк, залпом хлебнул солидную до- зу. Когда вышли из юрты, сверху па- дал крупными хлопьями снег. СВИДЕТЕЛЬ ГИБЕЛИ. ФРЕГАТА «ПАЛЛАДЫ» стойбище Монгахю старик Чо-чо перебрался недавно. Когда начал чув- ствовать, что глаза его перестали различать солнце от луны, он собрал свой род и сказал: ° —Я прожил много, много восходов солнца и глаза мои устали смотреть на свет и даже перестали узнавать свой род по лицу... Выбирайте себе другого старшего по роду в родовой совет, пусть он у вас будет в почете, каким пользовался я. И как не старались уговорить ста- рика ближние по роду остаться в Копи, Чо-чо был упрям и непреклонен. В Копи Чо-чо хотели (Дальохотсоюз) обеспечить пенсией, жить в чистом помещении, бесплатно кормить,—ста’. рик отказался. — Старый ороч должен умереть у костра и кушать юколу. Нельзя орочу умирать далеко от тайги, зверя и ры: бы,— заявил он в сельсовете. : Чо-чо живет 120 лет. Он ясно пом- НИТ «больших людей» (этнографиче- ских исследователей) — Маргаритова, Иванова и Эдельштейна. Он помнит даже, когда первые белые люди заяви- лись в его страну ‚и все погибли на его глазах. Эту память до сего вре- мени хранит одна из бухт Советской гавани, где можно видеть в воде у берега разрушенный остов фрегата «Паллады», прославленного Гончаро- ВЫМ. РАССКАЗЫ СЛЕПЦА Над юртой Чо-чо `выла таежная вьюга. — Посредине конусообразной юрты горел костер и кусался искрами; дым, кружась по юрте, вылетал в от- верстие, разъедал глаза и закапчивал еще более стены. Вокруг костра: сам Чо-чо с темными глазами, закутанный в шкуры кабарги курил длинную тру- бочку, рядом остроухая «юронды» — собака, приемыш Пужали, против них я. Пужали тринадцать лет, он был по- добран в тайге, когда его отец и мать серги, аккуратно сплетенная «пату- ту»—коса, изящно перевязанная зеле- нои лентой, красиво спускается на плечи. Обглодав кости сырого зайца, она, \ робко поглядывая на седого мужа, вытирает руки о шкуру мед- ведя. СТРАШНЫЕ ВЕСТИ \ В юрту вошел запорошенный сне- гом молодой ороч, молчаливо подал мне руку и стал о чем то горячо раз- говаривать с хозяином. Прибывший оказался племянником Ачапа из стой- бища Хутодатта. Он сообщил дяде страшную ‚весть,—в районе реки Ко- ПИ ПОЯВИЛСЯ ‹ «амба» — тигр, который растерзал уже нескольких охотников- орочей, . — О, чуджасе, чуджасе минева! .. Большой, большой беда! Теперь ходи тайга боялся! — начал по-детски жа- ловаться Ачана. — Гынзя, бери амба... О, большой беда! — сокрушенно заохал старик. Я не понимал старика и только по возвращении в Советскую гавань, мне Удалось выяснить у того же Володьки страшные опасения Ачапа. Тигра оро- чи считают священным животным и никогда не посягают на его силу и ловкость, видя в нем своих умерших предков, которые могут в любой мо- мент скрываться и появляться, нака- зывать и миловать. Встретившись на охоте с тигром, ороч бросает ружье в сторону, ложится и ждет смерти. Тигр и медведь, по мнению шаманов, имеют склонность к сожительству с орочками, которых, якобы, уносят в тайгу и там размножают’ более злых и мстительных невидимых духов. Вот почему так боялся Ачапа ва свою мо- лодую жену. — У тебя ружья есть, амбу можно убить! — пробую успокоить старика. — О, амба ружья не боялся, он, как воздух, пуля плети—больно нет! Большой беда!--закачал головой ороч. За стеной послышался вой собак, затем чьи-то голоса, и в юрту, отпле- вываясь, ввалился Сеченко. Нилище ороча.