прозвучало в полголоса проклятие: „ЁЬро-
вопийца!“ °

Мастер притворился, что он не слышит,

— Хозяин велел еще передать, что кому не
подходит снижение платы, тот может ухо-

дить. Мы никого не задерживаем!

Сортировщик нашел этот сорт сигар
особенно удачным. Час спустя хозяин
рассматривал новый сорт сигар в своей
прекрасно обетавленной конторе.

—- Действительно, это исключительно хо-
роший выпуск, не так ли, мое сердечко?—
обратился он к своей шикарно причесан-
ной секретарше. „Сердечко“, ежедневно
вникавшее в дела, своего шефа в запер:
том на ключ кабинете, радостно улыбалось..

— Номоги мне придумать название.
для этих сигар;-сказал хозяин, примерля
к curape роскошный красно-золотой поясок.

— У меня есть название, но если ты не
захочешь, тогда конец!

— Ну, скажи его, ты ведь знаешь, что
мы с тобой всегда сговоримся.

— Назови: „Мое сердечко“.

— Прекрасно, малютка, прекрасно. Что
ты получишь за это? Тоже поясок, мое:
‘сердечко, но только из.жемчуга/ — сказал
фабрикант, поглаживая ее колени в шелко-
вых чулках.

* +
а
_— Так наша сигара, получившая прилич-
ное название, с двадцатью четырьмя дру-
гими товарищами упакованная в чудный
ящик, красовалась в витрине хорошей та-
бачной фирмы. Госнодин в шубе, проез-
жавший в авто, заметил изящный ящик и
купил его за, семьдесят марок.

Бережно открытый ящик занял почет-
ное место на, курительном столике. Краено-
золотые пояски блестели, & сигара из
ящика, осматривала комнату. Здесь была
дубовая мебель, ковры, вазы,. карти-
ны и книги. Два господина, из которых
одного называли генеральным директором,
а другого господином советником, вели
между собой разговор. Снова звучали
непривычные для уха сигары слова—„пре-
имущество“. „строительная смета“, „рука
руку моет“ и т. п. Под конец разговора
советник министерства получил сигару,
завернутую в хрустящую бумагу, как по-
дарок на, дороту.
		помочь нам в этом деле. Но они`о наб не
заботятся. Подыхай, и все... Нам говорят:
ты должён, и должен, и должен. У нас
одни обязанности и никаких прав.

Труп женщины неподвижно лежал на
грязной простыне. Глаза, были широко рас-
крыты, открыт был и рот, словно он хотел
бросить обвинение проклятому строю, ко-
торый убивает женщин под предлогом за-
щиты детей.

Впрочем, он убивает только бедных

женщин. а
	Г. Маржевица
	Когда пришли другие женщины, больная
уже была без движения.

— Коненц!—сказал полицейский.

— Она, проделала, это булавкой от шля:
пы, сказала жестко: Кель.

— Кто?—строго спросил полицейский.

— Эта... гадалка, толстая.

Полицейский записал ‘что-то и ушел.

— Кто виноват, что мы не можем рас-
порядиться нашей жизнью?—перебила, ее
Нейгоф.—Зачем существуют такие пара-
графы, которые грозят нам не только ни-
шетой, но еще и тюрьмой. Врачи могли бы
	Она еще лежала в свертке и только
должна была быть пущена в дело, как
вдруг она восприняла первые ‘признаки
жизни. Это был хриплый кашель, выры-
вавшийся из впалой груди работвицы.
Внезапно женщина вскрикнула. Она уви-
дела, как через двор с портфелем подмыш-
кой шел хорошо знакомый ей господин.

Она оставила, открытым станок для на-
бивки сигар и обвела, безнадежным взгля-
дом свое жилище. Это была, душная узкая
коморка е-покосившимся окном, у которо-
го стоял стол; а на нем—станок
для сигар. В длину вытянулась
раетрепанная кушетка, на ко-
торой еще валялись пестрые
лохмотья, прикрывавшие жен-
щину ночью. Покосившийся сто-
лик оставлял лишь узкий проход
в комнатке.

Внезапно решившись, женщи-
на, схватила обеими руками по-
стельные принадлежности, чтобы
поекорее их вынести в сосед-
нюю комнату. Но дверь уже
раскрылась, и на пороге пока-
_залея чиновник — инспектор
труда. Мгновение они смотрели
друг на друга; чиновник—строго Карл.
и пронизывающе, женщина —
беспомощно улыбаясь, прижимая простыню
и подушку к впалой груди. :

— Вы ведь знаете, что жилые комнаты
нельзя приспосабливаль под маетерокую
для сигар? .

Женщина, попыталась улыбнуться во весь
рот: — Проетите, господин инспектор; это
случайно. Я немного прилегла, из-за, голов-
ной боли. Я еще даже не тепила, сегодня,
и этого больше...

Она хотела сказать; „этого больше не
будет“, но страшный припадок капля
прервал ее речь, а инспектор даже испу-
танно попятился к двери.

— Не. выдумывайте! Где же вы спите
ночью? Вы ведь сдали вашу вторую ком-
нату,—етрого ответил чиновник.

‚ Работница хотела’ сделать беспечное
_лиЦО, НО из-ее впалых глаз сквозил страх,
и она торопливо залепетала: —

— Да нет же, гоеподин инспектор, да
нет же! Я сдала комнату, потому что я
не могу вносить самостоятельно квартир-
ную плату. Она все дорожает. С каждым
днем все становится дороже! Но’ ведь я

 
	сплю в кухне, — само собой! Ведь. я не.
	оставлю до вечера неубранную постель.
Разумеется, инспектору не нужно было
знать; что ‘она уже с пяти часов утра, си-
дела, за, набивкой табака.  ‹ -
Чиновник раскрыл дверь в кухню.
— Что же, вы спите в детской кроватке?
Женщина, готовая расплакалться, скрыла
свое замешательство новым припадком
калиля, прежде чем она надумала, ответ.
— Ничего подобного, господин. инспек-
тор, я придвигаю-кухонный стол к стене
и расстилаю на полу соломенный тюфяк.
Можете мне поверить, господин инепек-
тор,—я ведь не буду рисковать промыело-
вым евидетельством! Я  ведь не так глуна!
	ИСТОРИЯ ОДНОЙ СИГАРЫ
	Рассказ Ёарла Грюнберза
	Карл Грюнберг
	Что мне делать с моими тремя малютками,
если мне нельзя будет работать здесь!
Чиновник в нерешительности грыз свой
карандаш. Недавно он видел; как зарезали
теленка. Во взгляде убиваемого животного
	было что-то общее с широко раскрытыми
	глазами работницы.
— На этот раз я вам поверю, но вы

должны принять меры, иначе я вынужден
буду составить протокол. Будьте же рас-
судительны, моя милая. Законы о труде
ведь издаются в интересах валиего здоровья.
		 

нберг

Сотнутые, как когти, пальцы,
обворачивали готовые сигары
влажными листами и. загибали
их сверху в изящную головку.—
„Теперь я одета для высшего
общества“, подумала сигара и

осмотрела, себя с головы до ног.

Через маленькое, запыленное
окошко врывался в комнату хо-
лодный зимний день, & мрачные
женщины идевушки, сидевшие за,
длинными столами, с невероят-

ной быстротой сворачивали и на-

бивали сигары. Из разговора, ко-
торый велся вполголоса, сигара,
услыхала такие слова, как „от-

вратительный материал“, „паршивая зара-
ботная плата“ и другие непонятные ей вещи.

— Мастер, — предупредил кто-то, и все
замолкли. Мастер закричал во весь голос:
„Отвратительная работа! За последнюю
	веделю еще большее количество брака.
	Аозяин потребовал снижения. платы на
нять процентов за, плохую работу“.

Все пальцы и языки словно онемели, а
старший мастер стал раскладываль с рав-
нодушным видом возле каждой работницы
по пакетику с заработной плалой. Вдруг
раздался шорох, беспомощный, словно
возня мыши в мышеловке. Из одного’ угла,
	РАССК
	— Кто такой бог? Скажи, Скат!
Скат ответил: „Бог—не что иное, как
	изобретение, Когда, на свете бы-
ли только бедняки, один из пих
неожиданно стал богатым. И вот
его сокровища, увеличилиеь до
того, что он не мог прикрыть их
своим задом; тогда он 6тал ду-
мать над тем, как бы уберечь
их от остальных Людей. ~

„В те времена, это было труд-
	но сделать. Ведь тогда не было
	еще ни полиции, ни военщины.
	Не было также ни школ, ни
	университетов, и беднякам негде
было учиться тому, что собствен-
постью называется все то, что
	удается украсть богачу. Но он
	был очень привязан к своим Кур.
богатствам, и он продолжал ду- .

мать над тем, как. бы навсегда закрепить
их за е0бой; и тут нод конец он придумал,
	Kak ato сделать, — он изобрел бога,
	Уборщик министерства нашел сигару на
другой день, выкуренную на, три четверти,
в пепельнице госиодина советника. „Мое
сердце...“, еще можно было прочесть на
пояске. „Затем уборщик зажег остаток
сигары и втягивал в себя дым до тех пор,
пока, огонь не ‘обжег его губы.

р Е. Грюнберу
	ОГЕ
	A3 05
	ilypma Елебера
	Курт Клебер
	„Это еще не был нынешний бог. Это был
деревянный идол, которого он посадил пе-
ред своей хижиной, потом он
его одел в змеивую кожу, при-
делал ему ослиную голову. Он
всегда старалея придать. ему
вид необычайный истраш-
ный, — так, ятобы “другие боя-
лись его;

„Со временем, когда, бедняки
становились все жаднее, этого
нолицейского бога, перенесли в
закрытое номещение — в храм,
а потом на небо. Там стоит он
и поныне и сторожит денежные
мешки, и погибнет он только
тогда, когда исчезнет богал-
ство!“

 ебёр „Вот рассказ о боге. Скат,
который рассказал его мне, —
грузчик. Он живет в Ныюо-Джерсее.

 
	д, Вилебер