ГДЕ НИЧЕГО НЕ СЛУЧАЕТСЯ
	Рассказ Веры Инбер
	ни капли воды. Тогда, прокляв весь мир,
Благуш надевает рубашку © открытым во-
ротом, берет книгу, которая ему отврати-
тельна, и выходит на улицу. Он проходит
сквозь экваториальное кипение солнца, на
мостовой и, словно в ведро с водой,
окунается в маленький сквер имени
Марата.

В сквере Благут садится на скамью под
липой, которая больна. У лины склероти-
ческие ветви с разбухшими сочлененьями, и
листья ее покрыты белой сынью древес-
ной проказы. ,

Сидя под незадачливым деревом, разгля-
дывая редких прохожих и изнемогая от
жары, Благуш, чтобы убить время, думает
о том, что каждой жизни свойствен ей
одной присущий рисунок, данный ей раз’и
навсегда. Меняется только проекция, име-
нуемая возраетом: сам же рисунок неизме-
нен. Мысленно Благуш расценивает про-
ходящие перед ним существования. Вот,
например, задуманно не плохо. Чорт, какая.
жара. Крупный и острый. набросок. Хоро-
ший силуэт. В тени двадцать восемь.
Подбородок... однако, я знаю этот под-
бородок: на нем должен быть нрам. Но
он так небрит, этот человек, что... А. вот
и шрам.  

И Б»лагунЕ окончательно узнает своего
старого друга и одноклаееника, Тимофея
Базанова, которому он однажды раскроил
подбородок пряжкой от гимназичеекого
пояса. Свора произошла из-за, лампы: она,
была разбита в час совместных занятий
неизвестно кем из двух. Конечно, это Ти-
мофей Базанов.

— Базанов, — неуверенно говорит Бла-
гуш.— Тимоша... А ведь лампу разбил не я.

— Но ведь это ложь — (Благуш раетро-
ган). — Это ложь, будто в этом городе ни-
чего не елучается.

Он произносит эту фразу в прохладной

синевато-белой комнате при больнице, ко-
торой заведует Базанов. Больничные
службы разбросаны но саду. Главный кор-
пус стоит над обрывом, и окна его обра-
щены в сторону реки. У входа в мертвец-
кую, маленькое строение, где трупы вы-
даются родетвенникам от двух до четырех,
в спутанной траве растут ромашки, из°-
еденные мошкарой и пахнущие иодофор-
MOM.
- Базанов взволнован ветречей. Аккурат-
ными и отчетливыми движениями холо-
стяка и хирурга он готовит чай. Он рас-
спрашивает Благуша о его жизни и рае-
сказывает о своей. Он вепоминает о давно
минувшей весне экзаменов и влюбленно-
стей. Он вспоминает, и Благут видит, как
далекий свет юношеской лампы (разбитой..
кем же, в конце концов?) тепло освещает
бледнеющий уже рисунок ‘базановекой
жизни.

— Знаешь, —внезапно говорит Базанов, —
знаешь, Петр, а ведь я должен тебя оста-
вить. Не на долго. У меня сейчас вечер-
ний обход. Ты носиди. А потом я расека-
жу тебе, как умерла, единственная женщи-
на, которую я любил. .

Но Благуш не хочет остаться один. Он
тоже хочет итти в вечерний обход. ‘

— Но в качестве чего ты туда, пойдешь,
Петя? Это неудобно. Мы посторо них не
пускаем: у нас етрото. -

— Ах, вздор, — отвечает Благупь легко-
мысленный и жадный до впечатлений че-
ловек.—Я надену халат, и, взгляни, у меня
уже медицинский вид. Ты можешь сказать,
что я профеесор из Москвы и хочу поемо-
треть, как у вас поставлено дело.

„Но Базанов не согласен. Ведь может же
случиться, что больные начнут спрашивать
совета у профеесора из Москвы. — Нет,
Петя, это неудобно. %
	 
	— Ну, да, ну, да, все формальности. Ты
всегда был педантом, Тимофей. Тогда я
придумал другое. Скажи, что я приехал из
Италии, из Испании, наконен. Нет, послу-
шай, я в самом деле приехал из Иепании,
родины вамого популярного в мире грип-
па. Вот и прекраено, и решено: я испан-
ский профессор, и я не понимаю по-руе-
ски. Мы же с тобой об‘ясняемся термина-
ми и жестами, как моряки. Разве это
	плохо придумано?
Й Базанов соглашаетея. что не плохо.
	Ему, так долго страдавшему от одиночв-
ства. тоже не хочется расставаться со
	своим другом.
— Пойдем, Петр. Ты всегда был настой-
	HB.
Сначала они идут в мужекое отделение.

Желтые лица, как подеолнечники, поворз-
чиваются им велед, по мере того, как они
проходят. Две сестры, неся истории 00-
лезней, идут за ними по пятам.

— Мой коллега, — говорит Базанов, из-
вестный испанекий врач, интересуется на-
шим врачёванием. Он не говорит но-рус-
ски. Он здесь проездом.

И одна из сестриц, воплощенная исто-
рия здоровья, с благоговением глядит на
иностранного коллегу, который не пони-
мает по-русски, но у которого такие вни-
мательные. испанские глаза.

Базанов и Благуш проходят по палатам,
где задыхаются дырявые легкие, где рас-
ширенные сердца, вопиют о бесцельно про-
житой жизни. Где умирающие, налитые
смертной тяжестью, разбухли от могиль-
ных вод. Жить им осталось совсем нв-
много, после чего родные смогут получить
их трупы от двух до четырех в мертвен-.
кой, мирно заросшей ромашками и травой,
как зарастает деревенский погреб. Окна,
женского отделения выходят прямо на
	обрыв и на закат. закат, отраженный в
	MHKCPYPHBIX склянках, пылает алостью
граната, цветет синевой фиалки, синевою
моря, желтизной нтичьего пуха, всей мно-
гоцветноетью жизни, от которой так труд-
HO оторваться. :

Ностепенно извебтному иснанскому вра-
чу, не говорящему по-руееки, начинает
казаться, что маленький пыльный сквер
имени Марата, был вовсе не так уж плох
по сравнению с тем, что происходит здееь.
Но отступать уже поздно. .

— Сюда мы не войдем, — тихо говорит
Базанов, проходя мимо боковой комнаты
с глухой дверью. — Линнее. Здесь лежит
умирающая.

о у глухой двери их ждет женщина.
Она, держит губы пальцами, и пальцы оти
смертно дрожат. ‘

— Доктор, — говорит она, Базанову. —
Разве вы не посмотрите на мою. девочку.
Мне кажется, что сегодня... ей... как будто
легче. Но она все еще не открывает
глаз.
`.— Вот что, —отвечает Базанов, не глядя
на нее.—Я тут © своим испанским коллегой,
который, к сожалению, ограничен време-
нем. Я вернусь еюда позже.
	— Испанский врач,—повторяет женщи-
на.—Врач из Испании. Наверное, профее-
сор. Может быть, upodeccop посмотрит
мою девочку. Поможет ей. Я умоляю Bac,
доктор, передайте ему по-испански, что
я умоляю его... посмотреть. `

И тогда, они входят в палату, где лежит
умирающая.

— Вто эта девушка? —епрашивает Бла-
гуш, очутившись снова в прохладной ком-
нате Базанова.
	— Машиниетка. Отравилась на романи-
	‚ ческой почве. Ее ‘несенка, cHera. Ноя хочу
	рассказать тебе о женщине, _

 
	„летний день долог, а город очень мал—
ничтожен. Обычно такие города обознама-
ются на, картах точкой, величиной с про-
слное зерно. Но в неподвижный июльский
день, когда обмелевшая река не течет,
ветер не веет, и облако пыли от телеги
Долго стоит над базарной площадью, как
дым давно исчезнувшего парохода, в та-
кой день такое зерно способно дать пфро-
езжему человеку ‘щедрый и горький уро-
жай тоски, печали и недовольства, собой:
целый сноп томлений, под которым тяжело
сгибается сердце.

Гостиницей завладели мухи. В буфете
они. плодятея и кинят тазированным ки-
пением, свисают ‘с потолка, виноградными
роями. Благупь видя за пятнистым столи-
ком у окна, ждет заказанного пива. —
Страшно подумать,—думает_Благуш,—что
здевь можно прожить всю жизнь. Что ка-
саетея его, то ему суждено провести здесь
одни только сутки: до следующего поезда,
который завтра утром отвезет его к давле-
ниям других, более высоких атмосфер. Он
здееь проездом, Благуп. Просто’ ему за-
хотелось отметить в своем дорожном блок-
ноте еще и это место, которое заме-
чательно тем, что совершенно ничем не
замечательно.

Уже уезжая, уже сидя в вагоне тряской
узкоколейки, Благуш напишет о нем, об
этом городе, две-три строки, извилистые и
неровные, как запись сейемографа. А пока
он со страхом разглядывает теплое и пу-
зыристое, бурное пиво, похожее на, грязе-
вую сопку перед извержением и лумает:—
Интересно знать, случается ли здесь что-
нибудь?

— Уважаемый товаринг официант, —
вежливо, говорит он, склоняясь над ни-
вом. — Не будете ли вы так любезны мне
ответить на, следующий вопрос: случается
у вас в городе что бы то ни было, или
нет?

Официант отвечает столь же вежливо и
даже витиевато.—Как это, уважаемый то-
варищ гражданин?—отвечает он.—Пробти-
те, не понимаю вашего вопроса.

— Событием,— говорит Благуш,—мы на-
зываем необычайный факт. Представьте
себе на минуту, что над валим городом
зажглось бы северное сиянье или же сго-
рела бы баня. Это и было бы событием.

Тогда официант становится важен ‘и
строг:—Ничего такого у нас не случается,
уважаемый товарищ гражданин. И не мо-
жет случиться. Происшествиев у нас не
происходит, потому не спеша, живем.

— Умирают ли вас люди? Стреля-
ются? Влюбляютея? — допытывается Бла-
гуп, придя в отчаяние.—Поют ли у вас
соловьи?

— Влюбляютея у нае мало: больше
гражданским браком записываются, —с до-
стоинетвом ответетвует официант, начиная
гордиться своим городом.—Была, тут одна, —
добавляет он неохотно.—Влюбилаеь, гово-
рят, в одного. Машинистка, & он, опять
же, в другую влюбился.

— Ну, и что же?—оживляетея Благуш,
праздный проезжий человек, жаждущий
чужих калаетроф. - .

— Ну, и ничего. Мы йе интересовались.
Отравилась, говорят. Машинистка. А с0-
ловьи у нас... как вам сказаль... мы ведь
спать рано ложимся. Кто их там знает!

— Получите с меня, — говорит Благуш
свирепо.—Сдачи не надо.

Гостиничный номер узок, половат и рас-
кален. Хилая шторка растворяется в зло-
	вещем сверкании. Никелевые шары кровати.
	источают потрескивания и мучительные
искры: „Не трогать! Смертельно!“

Благуш открывает кран над ржавой ра-
ковиной. Оттуда: падает мертвая муха. И