7 › литературная
газета №
_39 (602)
ПЛОХАЯ РЕЦЕНЗИЯ
О ХОРОШЕЙ ННИГЕ
а ‚рочинаеся эта история, как. из-
< исто, с того, что M
te Жила-была мышка \ ауси
® друг увидала Котауси.
Тозольт, — скажет иной, непо-
МЫ г ззимо скучный = взрослый чита-
dees ah — Котауси? Чтооза странное
`риачье имя. Почему ие Васька или
уз бы Пушок? Нет лы здесь, ча-
‘ рмализма?
№ мишки адресованы малышам,
y wun уже улыбаются: они-то
Али иичо понимают, в чем дело.
% ‘Tum, ребята, не смейтесь. Послу-
pitre-xa, что говорят этот взрослый
О ryan дядя:
Mi дю формалистическое кривлянье
‚г рифуованное сюсюканье Чуковско-
Мы ‘згрепляя неправильности языка,
и Иернаищиеся у детей, мешают раз-
Att дю их речи». ‘
У 1 п написано в рецензии Т. Чу-
— «Плохая книжка хорошего
mit» («Известия», № 153 от
Livi] 1986 1.). Хороший писетель—это
“ие Чуковский. Плохая книжка
зо «Котауси и Мауси». Так: гово-
‘OE
Oty
: Per 1. Чугуев.
OBA 4,
oe ® posal, кто хоть сколько-нибудь
ния с малышами, знает, какое
ное место в их речевом обихо-
hn 3 формировании их языка зани-
вт pa со словами, непринужден-
ция: р веселое словотворчество.
(ть, Диские считалкн, дразнилки, дет-
таз ие, жопромтом рождающиеся сти-
Ус cele нелепицы», весь поисти-
‚пы счерпаемый детский‘ фольклор
. В вужели это тоже преступные про-
сншя формализма? А ведь каж-
зи ясно, что в стишках «Котауси
IN \ayems Чуковский целиком иехо-
т в детокого фолькаора.
Али Лизу несвойственно пассивное от-
адде ито К ЯЗЫКУ. Дети не согласны
“гипать язык как ‚нечто готовое
КАНА, сотенелое в своих формах. Они
OB иесменно должны заняться восхи-
‘ав Вовными и неуклюжими филоло-
er app экспериментами. Только
о С ижанткам страшны такие «ужас-
МИН,» пажения». é
HM Ygoscault MOMOTaeT детям в`их ит-
„ов сювами не для TOTO, чтобы
Ih, gfe с толку, а для тото, чтобы
‘ели в нее поэтический ритм, -ху-
№ Изельнную выдумку, стройную
Тр. Шоу. Иначе говоря, он воспитыва-
мельй м слух и воображение. Игра же
‘иекя игрой, — дети это прекрас-
к утвуют, — и никаких непра-
Ignowsgocreit языка стихи не закреп-
alt
ЗИ, .
‚1 Члуев убежден в том, что пи-
зизь должен разговаривать с малы-
бичуя пороки, морализируя и
м в уши прописные истины.
стритиких веселых игр, никаких шу-
fora ине детьми. Над детьми бдит Т. Чу-
js юторый в каждой шутливой,
‘иг Оужденной строчке Чуковском
“вт нарушение священных нраво-
би едыных принципов.
kat { fo6ma, Бобин, Барабек.
{ = вчннает Чуковский; И малыши
Адеоблаатывают:
„ бущал сорок человев.
1 торову, и быка,
8 [ кривото мясника...
ho me считалка!-—забавная, шут-
14 Считалка, написанная по всем
лтд АМ подобном стихосложения.
еле /ЧМая реальная поэтическая. ус-
пил LMM, это стихи, которые ера=
лиза 18 оановятся действенным, прак-
енг и элементом детских игр.
Т. Чутуев заявляет: «Если этот
TNR имел. своей целью осмеять
утво, то он уже по своей те-
“ще бъет мимо цели, ибо обжор-
©) — 910 отнюдь не специфиче-
= @ диски порок».
‘TOS!
31 2 вчею подобного!” Вовсе этот
„@щв не имел своей целью оеме-
nya!
00
nO je
& o6moperzo. Этот стишок ‘имел
al невинной целью развеселить
, заразить их бодрым, жизне-
митным ритмом и, может быть,
юзать у них желание сыграть В
ВНигленики, предварительно рассчитав-
ypol iT при помощи этой смешной счи-
REE, 7
OS vers 0 том, что ‘стишки для
у мотут быть всего только раз-
тор памельчыми и что, развлекая де-
my он их воспитывают, Т. Чуту-
_к) очевидно, представляется ко-
.. Зютвенной. 1
1 Му, например, нравится стихотво-
1 «Храбрецы» — потому, что оно
«высмеивает трусость».
это именно так, что
ный порок. Тем не
находит предлог для
«Почему, — спрашивает он, — Чу-
ковский пишет именно о трусах пор-
этой профессии
тных? Разве людям
трусость особенно присуща? `За
чем
Же у детей воёнитывать неправиль-
ное отношение к людям опре
еленно
профессии?» ta .
Тут уж ничего не остается, как
только с прискорбием развести py-;
ками, или, если послушаться Т. Чу-
туева и поверить анекдотическим мас-
штабам его обобщений, из’ять из дет-
ского обихода по крайней мере по-
ловину детских сказок. (Подумайте,
например, т. Чутуев, с этой точки
зрения о «Сказке о рыбаке и рыбке»
и о множестве других). Ведь в них
сплошь и рядом попадаются людн
очень почтенных трудовых профес-
сий, не лишенные, однако, тех иля
иных человеческих слабостей.
В другом стихотворении Чуковский
товорит:
Жил на свете человек
Окрюченные ножки, —
и опять Т. Чугуев возмущается: как
это можно «приплясывая», «в духе
«Комаринского мужика», рассказы-
вать «о болезни, о большом несча-
стьи человека»! Но ведь в этом шу-
точном, сказочном стихотворении
есть и «скрюченные волки» и’ «скрю-
ченная кошка», и «скрюченный до-
мишко», и все дети прекрасно пони-
мают его общий условно-юмористи-
ческий замысел и радуются ему, как
всякому остроумному приему. Т. Чу-
гуеву же остроумие столь мало свой-
ственно, что OH всерьез говорит о
«болезни», привлекая к этому рассуж-
дения о советском гуманизме (!).
Рецензия Т. Чутуева — плохая, не-
правильная рецензия. Она воскреша-
eT ТОТ «Стиль» в оценке литературы
для детей, который пропагандирова-
ли лет семь-восемь тому назад ва-
сушенные наркомпросовские «педо-
ЛОГИ», — стиль, который повывелся
в наши дни, особенно корда делами
детской литературы вплотную занял-
ся комсомол. Т. Чугуев обнаруживает
непонимание запросов маленького
слушателя стихов для допЕкольного
возраста. Характерно, что в то же
время он не замечает действительных
недостатков книги, не видит и пре-
восходных стихов для детей, таких,
например, как «Путаница». Рецензия
Т. Чутуева — холодйая, незаинтере-
сованная, равнодушная. Мы твердо
верим, что она не скомпрометирует
книжку т. Чуковского ни у родите-
лей, ни у «Детиздата».
ГЕРМАН ХОХЛОВ
изданная В.
ной спова песни: «Я пойру,
`Лубочная ` картина,
Допустим, что
«этот стишок»
«имел своею целью» осмеять назван-
менее Т. Чугуев
возмущения.
занова. «Советский писатель», 1935,
ц. $ р., стр. 325, тираж 10.500.
пойду косить, во зеленый луг...»
0g
последовательности избранные произ-
ведения русской поэзии, один из
первых своих выпусков отвела образ-
(но не обязательным) признаком ко-
торой является одинаковое количе-
ство слогов в стихе. В книжку во-
шли стихотворения С. Полоцкото,
С. Медведева, К. Истомина, Ф. Про-
коповича, Кантемира, П. Буслаева,
М. Собакина и нескольких аноним-
ных поэтов, & также вирши И. Нау-
са, написанные, впрочем, не силла-
бическим, а тоническим стихом.
Силлабическое
рактеризует собой довольно значи-
тельный период фазвития русской
поэзии; оно было органическим пред-
дверием к тонической системе сти-
ха, утвердившейся у нас со времени
Тредиаковското и Ломояосова, и 03-
накомление с ним и читателя неспе-
циалиста, хотя бы только в плане
исторического осмысления судеб на-
шей поэзии, очевидно, вполне оправ-
дано. Но материал силлабической
поэзии интересен и своим содержа-
нием, как отражение опрелеленной
культурной эпохи и как выражение
интересов определенных социальных
слоев, преимущественно
ных. :
Помещенные в книжке произведе-
ния поэтов, писавших силлабическим
стихом, выбраны в общем удачно и
дают достаточное представление о
матернале и об авторах. Но раз в
книжку вошло несколько стихов ано-
нимных поэтов, следовало бы срели
них дать также и образцы поэзии
так называемой «плебейской», со-
циально очень насыщенной, как
«Плач холопов» или «Солдатские че-
лобитные». Несмотря на то, что стих
в них неравносложный, они все же
написаны по силлабической системе.
Сборнику предшествует содержа-
тельная вступительная статья И.
Розанова «Русское книжное Фтихо-
TBOPCTBO OT начала письменности до
Ломоносова», представляющая 0б-
стоятельную характеристику не толь-
Библиотека поэта. Малая серия.
№ 3. Вирши. Силлабическая поэзия
ХУН—ХУ веков. Общая редакция
Н. Беркова. Редакция и примечания
Я. Барскова, П. Беркова и А. Доку-
сова. Вступительная статья Ив. Ро-
Ширановым в 1848 г.; под карти“
цам силлабической поэзии ХУП—
ХУШ вв., т. е. такой, существенным
ATHXOTBOPCTBO ха-
верхушеч-
‘ражение: «Московское к
cd
Силлабические
вирши Х\/1-Х\У вв.
Малая серия «Библиотеки поэта», ко силлабического, но и досиллаби-
поставившая своей целью дать ши-
рокому читателю в хронологической
ческого стиха.
самостоятельных наблюдений автора.
И. Н. Розанов отмечает много любо-
пытных деталей в строении силлаби-
ческого стиха у разных авторов. Од-
нако часто эти детали заслоняют со-
держание сахгнх виршей. Если автор,
например, достаточно: полно расемот-
фел тематику С. Полоцкого, то Кан-
темир с этой стороны показан непро-
порционально мало. Самое развитие
У нас стихотворной поэзни в ХУП в.
и ее тематнку следовало бы поста-
вить в связь с общим развитием рус-
ской литературы в ХУП в., наглядно
отразившем социальные и историче-
ские одвиги, характеризующие эту
эпоху. В самой истории силлабиче-
ского стиха важно было проследить
процесс постепенной его тонизации,
приведшей в конце концов к той pe-
форме русского стихосложения, кото-
рая осуществлена была Треднаков-
ским и Ломоносовым. Следовало бы,
наконец, дать более исчерпывающее
и точное определение силлабического
стиха, чем то, какое находим в ста-
тье: «..в основу (спллабического сти-
ха) положено одинаковое количество
слогов в стихе». Не все силлабиче-
ские стихи писались равносложны-
ми стихами, в чем нетрудно убедить-
ся хотя бы в результате знакомства
< материалами, приведенными в
книжке. Равносложность .силлабиче-
ского стиха была нормой, а не незы-
блемым правилом, и от этой нормы
часто бывали отступления.
Вызывают возражения и некото-
рые частные высказывания И. Н. Ро-
занова. Начало вирш на Руси сле-
дует датировать не 1606 г. («Иное
сказание»), а 1603 г. («Повесть о че-
стном житии царя Федора Иванови-
ча» патриарха Иова). Приводимый
И. Н. Розамовым образчик раннего
стихотворства Ломоносова (стр. 11)
вряд ли может убедить в том, что и
снллабическое стихосложение свой.
ственно русскому языку. Это образ-
чик ‘сильно тонизированного силла-
бического стиха, притом с короткими
строками, и не характерный для сил-
лабики. Вряд ли вслед за Квитков-
ским можно говорить о метрической
близости стиха Кантемира к «Свет-
лане» Жуковского (стр. 12). Нет ос-
нований считать, что стихотворная
система «Слова о полку Итореве» оп-
ределяется присутствием в «Слове»
аллитераций. Если устанавливать на-
личие стихотворното: строя в «Слове»,
то этот строй определяется отнюдь
не аллитерацией, а другими, более
специфическими признаками (см. ра-
боты Корша, Зиверса). Мало основа-
ний также думать, что оригинал
«Слова» был переработанной пес-
ней устното происхождения. Приме-
ры, приводимые из «Моления Дани-
ила Заточника», в том числе глаголь-
ные созвучия и игра словами, ничего
не говорят об ‘элементах стихотвор-
ной речи в «Молении».
„Мало достоверно слелующее с00б-
жное сти-
хотворство развитием своим обязано
было первой крестьянской революции
конца ХУ и начала ХУП в.». Сом-
нительна и аргументация этого по-
пожения (стр. 89). Песни, залисан-
ные для Ричарла Джемса в 1619 —
1620 rr., как убедительно доказывает
В. В. Данилов в специальной статье
ю них, появившейся в «Трудах от-
дела древнерусской литературы Ака-
демии наук (Ц, 1935),—не народные
песни, & стихи книжного происхож-
дения.
Все эти замечания, однако, не мо-
гут преуменьшить ценность статьи
И. Н. Розанова, вложившего в нее
много знания и труда и добросовест-
но собравшего обильный материал по’
истории виршевой поэзии.
Стихи каждого поэта сопровожда-
ются небольшими вступительными
статейками справочного характера и
кратким, но достаточным историче-
ским и словарным комментарием.
Н. ГУДЗИЙ
Статья заключает в
себе богатые фактические сведения,
во многом являющиеся результатом
Изогиз выпускает книгу Е. И. Иванова «Русский народный лубок». На фото: пубочная картина 1857 г., от
печатанная с метаплографии А. ` Кузнецова; под картиной спова песни «Вниз по реченьне струистой легка
: лодочка плыла...»
„Нонтрапункт“
Д. П. Мирский в предисловии к
книге английского писателя Олдоса
Хаксли «Контрапункт» относит ее к
типу «интеллектуальных романов»,
берущих свое начало в творчестве
Анатоля Франса. Это верная харак-
теристика.
Советский читалель, знающий сов-
ременную английскую литературу
главным образом по романам Джона
Голсуорси, найдет в творчестве Хак-
сли много нового и своеобразного,
резко противоречащего привычным
традициям сюжетного антлийского
романа.
К сожалению, «Контрапункт», за-
конченный Хаксли в 1928 году, вы-
пущен Гослитиздатом только теперь,
Т. е. через восемь лет после выхода
его в Англни. 5& эти годы произошли
события громадного социально-исто-
рического значения. События эти
оказали свое действие на судьбу
английского писателя Олдоса Хакс-
ли, который в прошлом тоду высту-
пал с высокой трибуны международ-
ного конгресса писателей в защиту
культуры, вместе с `оманистом
Э. М. Форстером, представляя на нем
взгляды и настроения наиболее пе-
редовых и честных буржуазных ху-
дожников Англии. Таким образом, си-
стема взглядов, высказанная Хаксли
в его «Контрапункте», устарела и не.
должна приниматься нами за «кре-
до» этого большого писателя.
Однако внимательный читатель и
в «Контрапункте» найдет истоки тех
настроений Хаксли, которые, разви-
ваясь и оформляясь, с течением вре-
мени приблизили его к лучшим пред-
ставителям западной интеллитенции,
уже сделавшим ©евой окончательный
выбор, — к Ромэн Роллану, Андрэ
Жиду и другим, и заставили присое-
динить свой взволнованный голос к
призыву оборонять величайшие куль-
турные ценности человечества от фа-
шистских варваров.
Несмотря на то, что Хаколи по
своему общественному и материаль-
ному положению принадлежит к вер-
хам антлийското буржуазного обще-
ства, он ясно видит симптомы разру-
шительного кризиса идей этого об-
щества и болезненно ощущает внут-
ренний крах той самой буржуазной
культуры, которая была для него 06=
новным смыслом и величайшей цен-
ностью жизни. В «Контралункте», по-
священном характеристике и амали-
зу интеллектуальной жизни «вер-
хушки» английского буржуазного об-
щества, явственно выступает расте-
0. Хаксли. «Контрапункт». Гослит-
издат, Москва, 1936. Перевод с ан-
глийокого И. Романовича; Предисло-
вие Д. Мирского. Стр. 470, ц. 7 р.
рянность и почти смертная тоска че-
ловека, который привык считать, что
земля незыблема, и вдруг обнаружил,
что она колеблется и дает трещины.
Но, освобождаясь от иллюзий, поме-
шавших ему услышать гул первых
толчков землетрясений, Хаксли в
«Контрапункте» еще не знает той си-
лы, которая может вновь и навсегда
сцементировать землю и вернуть ей
потерянную устойчивость. Это видно
хотя бы из того, как изображает он
коммунистов, которые в романе пред-
ставлены биологом Иллиджем. Ил-
лидж у Хаксли озлобленный неудач-
ник, ущемленный жизнью мелкий че-
ловек, который в конце концов под-
дается воле «злого тения» Спэнлрелла
и вместе с ним совершает политиче-
ское убийство. Спэндрелл — амо-
ральный суб’ект в изображении Хак.
сли, — ходячее подтверждение фрей-
дистских теорий, утомленный пусто-
той и бессмысленной жизни.
Альянс «коммуниста» Иллилжа ©
этим опустошенным трутнем пока-
взывает, как далек был автор «Конт-
рапункта» от восприятия и понима-
ния коммунистических принципов.
Сюжет в «Контрапункте» намеча-
ется только в конце развития отно-
шений Элинор с Эверардом Уэбли
(подтотовка убийства и убийство это-
то последнего Иллиджем и Спэнд-
реллом) и как раз тогда в романе
обнаруживается значительный спад.
Острые коллизии прицеплены Хакс-
ли механически. Они напоминают
грубую, ярких цветов вышивку на
TOHKOH, самой по себе прекрасной
ткани. Мотивация всей сюжетной ли:
нии романа неубедительна и вызы:
вает законную досаду у читателя,
встретившего в Хаксли умного, про-
ницательного и тонкого наблюдателя.
В самом деле, интеллектуальный
быт лондонского общества обрисован
Хаксли превосходно. Перед нами про-
ходит галлерея лиц, имеющих несом-
ненное портретное сходство © сов-
ременными политическими деятеля-
ми, писателями и журналистами Ан-
глии. Быть может все они: и фа-
шистский «фюрер» Эверард Уэбли, и
журналист Барлей, и писатель Рэм-
пион, и старый Бидлейк — не сов-
сем живые люди? Да, пожалуй это
скорее изобретенные Хаксли кон-
центраты идей, взглядов и настрое-
ний, отражающих процессы, проис-
ходящие в среде английской интел-
лигенции, нежели терои во плоти и с
горячей кровью. Но они «слеланы»
Олдосом Хаксли умно и тонко. Они
хотя и не живут, но мыслят и вы-
сказываются. А в их высказываниях
мы находим то, что хотел или не-
вольно должен был сказать сам Хак-
сли: «Сегодня торазло хуже, чем вчеч
ра... Что же будет завтра?»
Ha этот сакраментальный вопрод
не может ответнть ни сам Хаксли,
ни писатель Филипп Куорлз — глав-
ное действующее лицо романа. Буду“
щее смутно и для «холодного интел
лектуалиста» Куорлза, и для мятеж-
ного Рэмпиона, и для Элинор, для
всех них, представляющих в рома“
не положительное начало и протие
вопоставленных пустому демагогу
Уэбли, лицемерному прохвосту Бар-
лею, неутомимо ищущей чувственз
ных наслаждений этгоцентристке
Люси Тэнтемаунт и всем снобист-
ским кругам буржуазной аристокра-
тии.
Хаксли — Куорлз слишком замкя
нут в своем внутреннем мире аб
страктных обобщений, слишком вы-
соко парит над землей, чтобы сде-
лать правильные выводы из своих
многочисленных и фазнообразных
наблюдений. Он разлатает на мель-
чайшие составные части каплю во-
ды, великолепно знает все ее свой-
ства, но бессилен представить себе
возможное действие квадрильонов та-
ких капель, соединенных вместе и
ставших новым понятием — не про-
сто водой, но бутующим океаном.
Прибегнем к одной цитате: Вот что
думает Куорлз o самом себе;
«Простота в искусстве дается труд-
ней, чем самая запутанная сложность,
Со сложностями он прекрасно справ-
ляется. Но когда дело доходит до
простоты, у него нехватает таланта,
того таланта, который идет от серд-
‘ца, а не только от головы, от ощу-
щення, от интуиции, от сочувствия
к человеку, а не только от способно-
сти к анализу. Сердце, сердце, — го-
ворил он себе. «Еще ли не разумеете,
еще ли не понимаете? или сердца
ваши ожесточились?» Сердца нет —
значит, нет понимания».
Холодный анализ, чуть приправ“
ленный печалью и горькой иронией—+
таково оружие Олдоса Хаксли в «Кон-
трапункте». Почти ничего от сердца.
А между тем только тот художник,
кто будет писать кровью своего серд-
ца, признается историей как подлин-
ный защитник культуры, борец з&
лучшее будущее мира.
Повторяем, «Контрапункт>» Halls
сан Хаксли восемь лет назад. Про-
шедшие годы не могли не оказать
влияния на творчество этого честно-
го писателя. Мы надеемся, что к
отромной культуре, замечательному
дару проницательного наблюдателя и
большому стилистическому мастер-
ству Олдос Хаксли присоединил те-
перь и то, чего нехватало Филиппу
Куорлзу — голос своего сердца. р
ВЛ. ДМИТРЕВСКИЙ
i a a ee en a ey
—3
м!
МИ
pit}
i ft
a
(в
т
и
a CH Уеньше всего колебались, как
и № да, когда, эти массы и их пар-
31 предлагали радикальнейнтие ре-
„ Ия противоречий человеческой ис-
л 9%, как это было у нас с момента
1’ зыбрьского восстания 1905 г. или В
г, 11919 г? Мы ‘отвечаем: это
т. Ушло именно потому, что ‘эти
‘имея были идеологическими вы-
(oa Oypmyasun или мелкой
ы ‘жуазии. Противоречия их Oyp-
, Зан0ю бытия порождали У НИХ
Г пимление оторваться от прошлого.
с ИХ ©0 своими, собственниче-
т классами заставляла их про-.
Ююдывть реакцию политическую,
р Тихлавлять философскую и церков-
70 мистику как раз тогда, котда мас-
& свонми “революционными elt
ами стали угрожать вамим ос-
№ Ву собственности.
\\ Тафщиц считает, что многие звели-
$ №: писатели служили фежции по-
К ТУ, ЧТО ОНИ «нелопонимали». Ленин
Мел нечто совсем иное.
Я “Уланов п Базаров капитулируют
ил поповщиной не потому, что «в
Фужающем их внешнем мире нет
я Итентя сложных противоречий чело-
и УЗекой истории», как говорит Мих.
и фшнц. Это решение имеется. Ero
711 диалектический материализм. Но
3 Эбланов и Базаров не находят этого
(Та, потому что «гносеологическая
и ластика эмпириокритицизма... В
и1Юстеднем счете выражает тенденции
ИИ идеологию враждебных классов с0-,
Зременног общества» (Ленин).
© Противоречие мнотих и многих пи-
в телей, их ограниченность в Показе
и Итвительности были pesyAbTATOM
118 колебаний масс вообще, не бесси-
й 6 масс найти в об’ективной дей-
Язительности решение противоре-
, М человеческой истории. Противо-
A №чия этих писателей отражали про-
, “ones самой действительности,
‚ Потворечия собственнических клае-
‚ (В, тенденции и идеологию которых
$ ВЕ выражали.
f П
‘\ Теория» «об’ективной. классовой
‹ Эазицы» Лифшица ведет к отри-
НАЧАЛО СМ. НА 2 СТР.
цанию принципиального отличия ©0-
циалистической литературы от лите-
ратуры собственнических классов, к
отрипанию принципиального отличия
проблемы народности в социалисти-
ческой литературе от проблемы на-
родности в литературе собственниче-
ских классов.
Мих. Лифшиц тут рассуждает так:
раз основным фактом литературы яв-
ляется противоречивость творчества
писателей, раз эта противоречивость
— результат колебаний утнетенных
макс, то, стало быть, история литера-
туры — это не история литературы
всех классов обще-тва и в первую
очередь собственнических классов —
дворянства, буржуазии, мелкой бур-
жуазии, а история литературы наро-
да, колебавшихся масс, низов.
Сказалась ли борьба народных масс
против своих утнетателей на творче-
стве великих писателей? Конечно, на-
род оказывал отромное влияние на
всю художественную литературу. Ко-
нечно, борьба народных масс против
своих утнетателей наложила глубо-
чайший отпечаток на творчество ве-
ликих писателей. Но были ли эти пи-
сатели идеологами народных масс?
Нет. подавляющее большинство круп-
нейших писателей до Пролетарской
революции были идеологами дворян-
ства, буржуазии, городской мелкой
буржуазии, но не пролетариата, He
крестьянства, не трудовых масс,
Народ, народное творчество, борь-
ба нарола против своих угнетателей
оказали огромное влияние на творче-
ство Сервантеса и Шекспира, Вольте-
ра и Гюго, Отендаля и Бальзака,
Пушкина и Гоголя, Тойстото ® и До-
стоевското. Вне исследования значе-
ния народного творчества для этих
писателей, вне уточнения значения
борьбы народных масс против своих
угнетателей для этого творчества вся-
кото рода писания 0б их произведе-
= Спешу подчеркнуть, опять-т
для сведения «проницательных» кри-
тиков, что я имею в виду (Толстого
до его. «Исповеди», до «Анны Каре-
НИНОЙ»,
° (6 «ОБЕКТИВНОЙ КЛАССОВОЙ ПУТАНИМЕ
_ И ПРЕТЕИВИОЗНОМ ПУТАНИКЕ
ниях будут или формалистической
чушью; или социологическим шаб-
лонизированием и пародией на марк-
сизм. Но чем глубже, чем точнее мы
уясним себе характер влияния народ-
ного творчества на этих писателей,
характер их отношения к борьбе на-
родных масс против своих угнетате-
лей, тем больше для нас станет яс-
ным, что эти писатели были идеоло-
тами аристократии, буржуазии, фезк-
ционного мещанства, мелкой буржуа-
зии, но только не крестьянства, толь-
ко не трудовых масс.
М. Лифшиц издевается над теми,
кто полыскивает «верхушечные»
труппы среди буржуазии, дворянства,
к которым затем приписывается твор-
чество Шекспира или Бальзака, Пуш-
кина или Гоголя. Он < пафосом спра-
шивает: «Где вековая борьба верхов
и низов? Куда Девался народ?»
„Мы предлагаем М. Лифшицу сде-
лать выводы из этих слов. Пусть он
имеет мужество заявить, что Бальзак
был выразителем борьбы пролетариа-
та и крестьянства, иначе говоря, ни-
зов против дворянства и буржуазии
эпохи Июльской монархин, иначе го-
воря, против верхов; что Пушкин и
Готоль были илеолотами русского кре-
стьянства, что они, пусть с теми коле-
баниями, которые были свойственны
русскому крестьянству, отразили ве-
ковую борьбу низов против дворян-
ских верхов, что Толстой в «Заражен-
ном семействе» и даже в «Войне и
мире» выступил как идеолог зресть-
янства; что Достовский отразил веко-
вую борьбу верхов и низов, стал идео-
логом народа, низов, а не идеолотом
реакции.
Я продолекаю думать, что Шекспир
был дворянским писателем, а Бальзак
— буржуазным, что дворянскими пи-
сателями были Пушкин, Готоль, Тол-
стой до 70-х годов, Wo писателем
реакционного мещанства был Достоев-
ский. :
Лифшиц мыслит, как метафизик.
Он думает, что можно или, отделив
«классовую борьбу от социализма»,
отдать Готодя «мелкопоместному, дво-
рянству», признать, что «вся история
мирового искусства только и выра-
жала, что мелкую свару из-за куска
добычи между паразитами разного
олка»; или признать Бальзака, Го-
голя выразителямих «вековой борьбы
верхов и низов», идеолотами народа,
борцами за социализм.
Я думаю, что творчество Бальзака,
Гоголя для нас важно не потому, что
они были писателями таких-то ‹об-
ственнических классов или социаль-
ных групп, & потому, какое значение
их творчество об’ективно имело для
борьбы современных им революцион-
ных и реакционных тенденций, какое
значение их творчество об’ективно
имеет для торжества социализма над
фашизмом и империализмом.
Благодаря противоречиям собствен-
нического мира их творчество имело
и имеет об’ективно отромное поло-
жительное значение, несмотря Ha то,
что они были идеолотами эксплоата-
торских классов. В этом их сила. Но
то, что они были идеологами Экспло-
ататорских классов, было источником
их роковых недостатков, без учета
которых невозможно дать
ную оценку их произведениям.
Лифшиц не понимает глубочайше-
го принципиального различия между
литературой эпохи социализма и ли-
тературой до Великой социалистиче-
ской революции. Он не различает, по
существу, между тем значением, ко-
Торое сейчас имеет для творчества
Ж. Р. Блока, Л. Фейхтвангера торже-
ство социализма у нас в стране, и
тем значением, которое имела для
писателей ХТХ века современная им
борьба трудовых масс. ;
Он также не понимает, что нельзя
ставить на одну доску народность
просветителей ¢ чнародностью социа-
пистической литературы. Тем более
нельзя отожествить, в плане народ-
ности, творчество французских бур-
жуазных реалистов века, кото-
рые были несравненно менее демо-
кратичны, чем просветители, с народ-
ностью социалистического искусства.
Подлинно наролное искусство может
быть создано только социалистиче-
ским обществом.
Что такое народное искусство? Это
такое искусство, говорил Ленин Кларе
Цеткин, которое показывает жизнь
масс, которое понятно массам, кото-
рое об’единяет массы для борьбы, ко-
торое воспитывает народных хулож-
нийов и развивает их. Собственниче-
ский мир не-знал такого искусства,
5
правиль-.
такое искусство только должно быть
соадано. А Лифшиц говорит, что ис-
кусство всегда было таким, что оно
всегда было народным, всегда отра-
жало преимущественно борьбу низов
против верхов. Стало быть, Лифшиц
отрицает принципиальное различие
между искусством собственнического
мира, между положением демократи-
ческих и революционных писателей в
собственническом мифе, не говоря уже
© буржуазных писателях, и положе-
нием народных писателей социали-
стическото общества.
Мало товорить о правдивости отра-
жения жизни в «Войне и мире» и на-
родности в «Войне и мире». Тут на-
до сказать о классовом характере от-
раження жизни и о классовом харак-
тере народности этого великого про-
изведения. Тут надо ответить на воп-
рос — какими условиями классового
бытия русского дворянства определя-
лось то, что роман «Война и мир»,
который радикальные разночинцы
встретили в штыки, ибо он заключал
в себе реабилитацию старых фео-
дальных отношений, — почему такой
роман оказался величайшим шедевром
ХГХ века?
Ошибки Лифшица каждый раз ©во-
дятся к смазыванию классовой борь-
бы, к замене марксистско-ленинекого
классового анализа тэновскими поня-
тиями эпохи и народа, которые по-
рождают данную литературу.
Лифшиц нам предлагает вместо
истории литературы. как истории
борьбы классов на фронте литерату-
ры и средствами литературы, исто-
рию литературной классовой путани-
цы.
Это ‹не марксйзм, не ленинизм, а
эклектическая путаница.
ш
Мы познакомились © «миросозерца-
нием» Лифшица. Теперь несколько
слов о его «методе». Этот ‘«метод» —
клеветнический. По адресу всех несо-
тласных © ним он заявляет: «Наша
победа (т. е. победа социализма, —
И. Н.) есть их поражение». Он назы-
вает этих людей: «лишние люди в
нашей литературе». О научной сес-
сии Института красной профессуры
Лифшиц презрительно пишет: «ка-
кое-то научное собрание». Повидимо-
му, и этот Институт для него «лиш-
НИЙ».
Прямым извращением являются
следующие строчки Лифшица:
«Ленин, делающий «отоворки» и
«отоворочки», и Нусинов, поучающий
его «классовой характеристике».
Допустить, что один коммунист по-
прекал Ленина «оговорками» и «ото-
ворочками», а редакция журнала,
читатели и критика не заметили это-
го факта, которого иначе, как контр-
революционным выпадом, характери-
зовать нельзя было бы — немысли-
мо и невозможно.
Тов. Розенталь писал («Лит. кри-
тик» № 6, 1933 г.), что великий писа-
тель способен глубоко отразить дей-
ствительность, ‘независимо от своего
миросозерцания и независимо от то-
го, понял ли он эту действительность
или нет. Цитируя известные слова
Ленина, что «если перед нами дейст-
вительно великий художник, то неко-
торые хотя бы из существенных сто-
рон революции он должен был отра-
зить в овоих произведениях», т. Ро-
зенталь прибавляет: «Здесь Ленин
имеет в виду именно художнические
особенности (подчеркнуто мной —
И. Н.) писателя, ибо по своим со-
циальным взглядам Толстой револю-
ЦИИ «ЯВНО н@ ПОНЯЛ», «явно отстра-
нился от нее» (Ленин).
Я думал и продолжаю думать, что
т. Розенталь тут. неверно истолковы-
вает слова Ленина. Он противопостав-
ляет друг другу «классовые и худож-
нические особенности писателя».
В самом деле. Если писатель спо-
собен показать те или другие стороны
действительности, независимо от сво-
их классовых особенностей, то поче-
му, однако, Толстой оказался столь
беспомощным при показе рабочих,
при показе революционеров? Ленин
на это отвечает: потому, что «Толстой
He мог абсолютно понять рабочего
движения и ето ли в борьбе за со-
циализм»; но Толстой, — говорит Ле-
нин,—«стоит на точке зрения патри-
архального, наивного крестьянина», и
потому «отражает их настроение так
верно». Ленин, тяким образом, заявля-
ет, что Толстой способен был отра-
зить не всю революцию, а только не-
которые стороны, и только те сторо-
ны, которые он, как выразитель идей
и настроений миллионов крестьян-
ства, понял. Оказать же, что писатель
по одним овоим «художническим спо-
собностям» в состоянии все показать
независимо от то — понял ли он
данные явления, данный процесс или
не понял, — это значит об’явить нада
классовость великого писателя, гения.
Из этих соображений я, полемизи-
руя с теми, кто так ложно истолко-
вывает слова Ленина об отражении
великим художником «некоторых х0-
тя бы из существенных сторон рево-
люции», и раньше всего полемизируя
с Розенталем, который сводит вопрос
0 показе писателем действительности
Е «художническим — особенностям»,
писал: «сказать же, что гений по
своим «художественным — способно-
CTHM> отражает существеннейшие
стороны действительности, хотя он
их явно не понял, это значит отка-
заться от классовой характеристики
тения, его художественной практики,
какие бы оговорки и отоворочки при
этом ни делались».
Для всякого непредубежденного чи-
тателя ясно, что речь тут идет о Ро-
зентале, а не о Ленине. У Ленина нет
таких слов, как «художественные спо-
собности», или, как говорит Розен-
таль, «хуложнические особенности».
Это все из нашего цехового жаргона.
Ленин пишет просто: «великий ху-
дожник». Для всякото честного чита-
теля ясно, что слова «отговорки» и
«оговорочки» относятся к Розенгалю,
а не к Ленину.
Это лаже и для Лифшица ясно.
Но он тут руководится, повилимому,
французской поговоркой: «клевешите,
клевешите, что-нибуль да останется».
Одно только он забывает, что эта по-
товорка выросла из практики буржу-
азной прессы. У нас от клеветы
остается несмываемое пятно только
на физиономии клеветника.
Вульгарный социологизм — бич на-
шей критики. Но бороться с вульгар-
ным социологизмом посредством не-
отэнизма и народнического суб’екти-
визма Лифшица — это то же самов,
что заливать пожар керосином.
Партия учит нас бережному, HO B
то же самое время критическому от-
ношению к литературному наследст-
ву. Но об’явить всех писателей прош-
ло «общечеловеческими» — выряа-
зителями интересов народа, — это
значит отказаться от ленинской тео-
рии наследства, от классовой оценки
наследства; это значит, наконец, сзе-
сти на-нет различие между соцниали-
стическим реализмом и дворянсЕз-
буржуазным, между Толстым и
теневым, между Салтыковым-Ще
ным и Гоголем, между Горьким 1 Де
CTOCECEESS.