литературная газета № 50 (613) Из японских тюрем Оквозь прутья железной решетки раскаленные лучи солнца падают на бетошные стены. В камеру доносятся лушный запах тюрьмы и отдаленные взуки жизни. Первое лето проводит Ота в этой одиночной камере. Вре- ия идет медленно. Единственное его ешение - слышать человеческий валос, голоо товарищей, Этот голос с может слышать два раза в день утром и вечером. Сейчас же после умывания - перекличка. Пока он в снидании инспектора сидит по-япон- плотно сдвинув острые колени худых ног, в нем поднимается чув- ство глубокого, оскорбительного уни- жения, чувство, которое он ни на ми- нугу не в состоянии забыть, Как бы водолевая его, Ота громко выкри- ивает свой номер, отпечатанный на поремной одежде. Это голос чело- века, едва сдерживающего все расту- щее возмущение. Окоро он убеждается, что и эта пррыма, как и все другие, перепол- нена революционерами. Он начинает разбираться в голосах окружающих ето заключенных. Но внезапно зна- вомый голос исчезает, и Ота не может удержаться от улыбки, котда через несколько дней тот же голос олышен же о самого угла третьего этажа. Однако бывает, что голос исчезает навсегда. Куда он исчез? И так два раза в день, утром и ве- ером, единое чувство, чувство брать- ев по классу охватывает все здание торьмы. Тюремная жизнь не страшна для Ота, он держится крепко. Вдруг - когда день становится короче, кот. аленькие, заблудившиеся стре- козы чаще начинают залетать к не- мув камеру и чувствуется прибли- жение осени, приходит несчастье под нРо- аис ыслить он заболевает: туберкулез, как и у многих его товарищей по заключе- нию. Хлынула кровь горлом. Ухуд- шившееся состояние его здоровья за- ставляет управление тюрьмы переве- сти его в тюремную больницу. Тут уже не слышны родные голоса. В иой «больнице» за больными не уха- ивают, это совершенно изолирован- ная часть тюрьмы, это тюрьма в порьме, Здесь царит мертвая тиши- на, прерываемая лишь выкриками ун пве  больных, С ужасом узнает он, что попал в одну из камер отделения для прокаженных, ибо «опасно» по- ножить коммуниста, даже тяжено больного, в камеру рядом с другим риотом туберкулезного отделе- Приходит зима, новый год… Весна… Снова лето… Кончились страдания многих больных из обоих отделений -их не стало. Болезнь и одиночество рожут Ота. Он доходит почти до сумасшествия. Теряются перспекти- вы, падает уверенность в будущем. В результате долгой мучительной борь- бы о собой Ота чувствует себя опу- стошенным и разбитым. Но вот в отделении прокаженных появляется новый больной, новое ли- цо. Этот больной резко отличается от других своим необычайным спокой- ствнем, выдержанностью. К тому же, несмотря на то, что соседняя камера пуста, почему-то нового больного в ау камеру не помещают, «Кто бы это мог быть?-возникает вопроо у Ота -неужели товарищ?» И он хо- чети не хочет, чтобы это был това- риц. Скоро через своего соседа, уго- ловного преступника, Ота узнает фа- милию нового больного, Он оказыва- ется не только его товарищем, но и его руководителем-Окада. С нетер- пением ждет Ота обычной прогулких, во время которой ему удается, благо- Издательство «Молодая гвардия» выпускает Стендаля с иллюстра циями Л. Зусмана О ТРУСЛИВОМ СЕКРЕТАРЕ И БЕЗОТВЕТСТВЕННОМ ЖУРНАЛИСТЕ та литературы, не разобравшись ком, не вникнув в суть дела, немед- ленно исключил Войтинскую из пар- тии. Секретарь парткома тов. Эль- ман полагает, что именно в подоб- ных действиях заключается больше- вистская бдительность. Он даже не поинтересовался выяснить характер этих встреч и чем они были вызва- ны. Так могут поступать только лю- ди, которые прежде всего стараются «перестраховать себя». обвиненийСособым Из первичной организации дело Войтинской перешло к секретарю Фрунзенского райкома партии тов. Федосееву, и 29 августа, в день на- печатания клеветнической коррес- понденции Белявского, судьба Вой- тинской должна была решаться на бюро райкома. Вздорность была яона уже на заседании, на ко- тором выступил, в частности, тов. Панферов.Но секретарь райкома тем не менее отложил обоуждение этого вопроса, и до сих пор Войтинская ходит с клеймом троцкистки. Федс- сеев уподобился в этом случае тем людям, которые при всех обстоятель- ствах вспоминают небезызвестное правило: «Как бы чего не вышло…». Мы думаем, что Фрунзенский рай- ком, не откладывая в долгий яшик, внимательно и обстоятельно разберет- ся в деле Войтинокой, решит вопрос со-оее партийности и раз яснит тов. Эльману суть большевистской бди- тельности. Остается, однако, нере- шенным вопро журналисте Беляв- ском, так бесцеремонно и безответ- ственно использовавшем страницы ницы советской печати. Болтливость, безответственность отсутствие проверки - все эти каче- ства присущи людям поверхностным, несерьезным и легкомысленным. Ес- ли такой человек работает в газете, да к тому же в центральной, то он может принести немало вреда. Белявский, корреопондент газеты «Известия», не первый год работает журналистом и, казалось бы, должен знать, что прежде, чем написать, на- до досконально проверить все фак- ты, Это тем более необходимо, ког- да речь илет о политической квали- фикации человека. 29 августа этот самый Велявский напечатал в «Известиях» корреспон- денцию о врагах и гнилых либера- лах в некоторых писательских орга- низациях. В этой заметке он сооб- щил, что «критическим отделом жур- нала (речь идет о журнале «Ок- тябрь») до последней минуты заве- дывала троцкистка Войтинская». Откуда взял Белявский, что Воитин- ская - троцкистка? Какие были у него основания зачислить человека в разряд от явленных врагов народа, продажных агентов фашизма? Никаких оснований у Белявокого не было. Просто ему вздумалось на- писать, что Войтинская … троцкист- ка, и он сделал это без зазрения вести, опозорив, ошельмовав челове- ка в печати. перспек-Оказывается, Войтинокая никогда впереди»--троцкисткой не была. Совсем недав- но, 9 августа, она сама сообщила в партком Института красной профес- суры литературы, что несколько раз была в доме троцкистки Серебряко- вой. Партийный коллектив Институ- Воля и дисциплина Страэтность и последовательность чувствуются в каждой строчке рома- на «Невидимый адмирал». Перед нами писатель, который выносил, вы- страдал свою тему. Сдержанно и про- сто рассказал Абрамович-Блэк о том, как создавался в 1917 г. единый ре- зультате герой распадается на две половинки: невыдержанный и стопро- центный. И подчас трудно уловить единый стержень, единство внутрен- ней жизни того или иного героя. Об- раз Валицкого целен, раскрыт зако- номерно от начала до конца. Это по- тому, что автор опирается не на схе- рождается), а на саму действитель- ность, на богатство опыта, на прав- ду истории. Эта же органичность наблюдается и в разви и в развитии сюжета и в композиции Закономерно, необходимо, оправ- данно приятие лучшими. наиболее честными офицерами большевистско- го руководства, подчинение силе большевистской воли и дисциплины. Другого выхода для них нет: либо измена, предательство, либо защита вместе с народом революционной ро- дины. Офицеры, не желающие пре- давать свой народ, выбирают второе. Матросы-большевики готовились к бою, Старая английская поговорка о том, что «матросы никогда не отка- зываются следовать за офицером, если он показывает дорогу», повора- чивалась обратной стороной. Сегодня офицеры должны были по- казать, что они достойны следовать за большевиками-матросами. Правильность большевистской так- тики машиниста Бредис. рулевого Чудакова, комендора Ильи Алешина, всего революционного корабельного актива заставляет офицеров корабля «Победа» «инстинктивно подтянуть- ся». Чудаков «подсказывает» коман- диру корабля, офицеру Русецкому, как должен тот действовать. Офице- ры чувствуют, понимают, что «кто-то несомненно командовал. Отдавал при- казания умело и, вероятно, требова- тельно…» И когда начался бой, крепкое ду- хом руководство чувствовалось в каждом выстреле кораблей новорож- денного большевистокого флота. Не- которые офицеры в свое время меч- тали о сильном и разумном адмира- ле. «Невидимый адмирал, присут- ствие которого до сих пор только предполагалось, оделался теперь всем известным». Финальная картина романа, герои- ческий моонзундский бой -торже- ство большевистской воли. Нет пре- град, нет той силы, которую не по- бедит революционный народ, если им движет энтузназм, вера в правот решений своей партии. Роман заканчивается следующими словами: «Линкор не спустил овеянных ге- роизмом славного моонзундского боя красных флагов. И под водой линкор «Победа» будет преграждать путь немецким кораб- лям. Большевики закрыли германскому флоту дорогу на восток». Роман Абрамовича-Блэка не может не пленить массового читателя под- линностью революционногопафоса. В «Невидимом адмирале» нет ни громких фраз, ни «больших» букв, ни фейерверочных восторгов. Но здесь много восторга, чувства и мы- сли писателя, который пишет для на- рода своей родины. Писатель все вре- мя чувствует свою аудиторию. Он хо- чет быть понятным и любимым. А «чувство локтя» с многомиллионным читателем - первое условие высоко- качественной литературы. Б. БРАЙНИНА В своем интересном предисловии к роману «Невидимый адмирал» Вс. Вишневский рассказал литературную историю так называемого «морского романа», Нам представляется, что но- вое качество советского «морского ро- мана» прежде всего в его высокой идейности, в массовости, в подлин- ности революционного пафоса волюционный фронт против контр- революции, против германской интер- венции. Все образы романа (в их взаимоотношениях, в их раскрытии) об единены идеей несокрушимости большевистской воли, силы больше- вистской революционной дисциплины и революционной тактики. Абрамович-Блэк прекрасно показал разложение старого флота и офицер- ства. «Великолепные традиции импе- раторского российского флота» … это тяжесть кастовых предрассудков, зазнайство титулованных мичманов, мордобой, пьянство («пить, как ло- шадь, и все-таки оставаться на своих ногах»). Во время революции высо- копоставленные воспитанники мор- ских корпусов становятся прямыми бандитами, готовыми на любой раз- бой, лишь бы захватить побольше денег и бежать за границу. Они бес- оовестно продают свою родину нем- цам, они с пеной у рта кричат о мести революционному народу своей страны, они полны оголтелой ненави- сти к демократии, «Вот лейтенант Амелунг взял тридцать тысяч фин- скими марками и сейчас, вероятно, уже в Копенгагене проворачивает. Мичман Пабст на дивизионе траль- щиков плавал, ухитрился пятьдесят тысяч казенных денег вытралить…» Таковы эти «герои» русского «добле- стного» офицерства. ТАРСЕКИ САНО В чем же заслуга писателя К. Си- маги? Его заслуга прежде всего в том, что он помог поднять боевое на- строение революционныхписателей Японии в самую трудную для них мину 1934 год- мрачнейший год в истории революционной литературы Японии. Он характерен резким, хотя и временным, ее ослаблением. Ла- герь реакционной литературы, воо- пользовавшись ликвидациейсоюза пролетарских писателей, снова начи- нает свое очередное нападение, зло- радно заявляя, что революционной литературе пришел конец. Под вли- янием кучки презренных предателей некоторые из бывших ранее в сою- зе революционных писателей одались и, как бы оправдывая свое падение, начали писать о своем «проклятом» прошлом, подробно расписывая «свой путь» и бесконечные свои психологи- ческие переживания. Эти «покаяния» они называли чуть ли не новым те- чением поихологического реализма в литературе. С другой стороны, по всей Японии разлился бешеный поток дешевых военно-фашистских «литературных» произведений. В такой обстановке вышел сборник «Тюрьма». Заслуга Симаги также в том, что ему удалось создать исключительные образы живых людей. Его произведе- ния чужды схематизма, этойдав- нишней болезни революционной ли- тературы Японии. Правда, некоторые критики справедливо обвиняют Си- маги в том, что рассказы «Страда- ние». «Падение» и «Слепота» слиш- ком уж мрачны. Однако в этих про- изведениях нет ни одного революци- онера, провозглашающего голые ло- зунги. Вместо лозунговщины и схе- матизма у Симаги полнокровные об- разы живых людей. Его терон в тя- желые минуты плачут от слабости, страдают от колебаний, испытывают внутреннююборьбу. Рассказы Симаги резко отличают- ся от произведений на ту же тему, написанных другими писателями, еще и тем, что он старается вокрыть не извне, а изнутри интрити и проис- ки врагов; у него это сделано и силь- нее и ярче, ибо переживания его пер- сонажей жизненны. Недаром сам ав- тор просидел в тюрьме 4 года. К. Симаги избавляется в своем творчестве от элементов сентимента- лизма и пессимизма («Заря», «После разгрома», «Требование», «Ловля сельдей». роман «Восстановление», пад которым он сейчас работает), со- храняя глубокую реалистичноеть и остроту, Не случайно в прошлом го- ду «Общество литературных бесед», куда входят виднейшие буржуазные писателя Японии, вынеслорешение о выдаче второй премии Кенсаку Симаги за его сборник «Тюрьма», хотя это решение и было отклонено бывшим начальником департамента полиции, организатором этого обще- ства, господином Мацумото, заявив- шим: «Ведь неудобно же нам пре- мировать писателя, борющегося против настоящего государственного строя». Не случайно сейчас вышло уже двадцатое издание этой книги. Положение революционной литера- туры сейчас в Японии нелеткое. Но «путем борьбы можно найти выход. Мы страдаем, ноу нас есть тивы, мы видим просвет говорит Симаги, молодой знамено- сец революционной литературы Япо- нии. Его произведения несомненно заслуживают внимания советского читателя.   даря невниманию полицейских, опа- сающихся заразы, поговорить с Ока- да. Не случайно Ота не узнал его. Без волос и бровей, распухшее, лос- нящееся, фиолетового цвета лицо, развороченные веки глаз и неожидан- но красивые, здоровые зубы - все черты так называемого львообразного лица, характерного для лепры, Ота узнает о том, что Окада получил семь лет. Значит, он не сдался. Ведь сим- птомы лепры у него появились уже Ни ужаснейшая террор во время процесса. болезнь, ни средневековый не сломили его. Какая сила, какая непоколебимость и уверенность в сво- ей правоте! Ночью Ота невольно вспоминает до мельчайших подробностей весь разговор с Окада. Вспоминает слова Окада о том, что эдесь не место да- вать волю нервам, вспоминает его со- вет-- держать себя в руках. Перед глазами встают картины совместной работы в подполье каждая деталь их повседневной жизни, когда они жили вместе в маленькой комнатуш- ке. У Окада острый ум, и он пре- красно владеет революционной тео- рией. Как умело он критиковал его, как четко намечал задачи. От боль- ного неизлечимой болезнью Ота по- лучает новые силы. Ему становится стыдно за свою слабость. Колебания Ота исчезают.





еди

б

Проходит еще год. Идут слухи о том, что администрация тюрьмы хо- чет раз единить двух революционе- ров. Однако эти меры оказываются излишними. Болезнь Ота обостря- ется, Его ортанизм отказывается при- нимать какую бы то ни было пищу. Его кладут на носилки и выносят из камеры. Когда носилки проносят через двор, слабый взгляд Ота устре- мляется на решетку маленького окон- ца, сквозь которую он видит льво- боразное лицо непоколебимого Ока- да. Таково содержание повести «Про- каза» молодого, многообещающего ши- сателя Кенсаку Симати. «Сломано древкр знамени револю- ционной литературы, - говорили в отчаянии некоторые пролетарские пи- сатели перед гробом Такидзи Кобая- си, талантливого писателя и ру- ководителя всего революционного культурного движения Японии, звер- ски убитого токийской полицией еще в начале 1933 г. И действительно, через год союз пролетарских писате- лей Японии был ликвидирован. Прн- чиной этото, помимо усиления ре- прессий, было позорное, пораженче- ское поведение группы отчаявшихся, возглавлявших тогда союз. Однако уже несколько месяцев спустя новый внаменосец революционной литера- туры Японии, К. Симаги, как бы в опровержение пораженческих настро- ений, вышускает сборник «Тюрыма». В сборник вошло пять рассказов: «Проказа», «Страдание», «Слепота», «Падение» и «Враг». Это рассказы о жизни политзаключенных. Жиэнь и борьба политических за- ключенных- любимая, но е новая тема революционных писателей Япо- нии. Ведь ва последние 8 лет аре- стовано 60.000 человек коммунистов и симпатизирующих им, а если очи- тать всех арестованных в связи с общим революционным движением, то это число превышает 300.000 че- ловек. Число это растет с каждым годом, прямо пропорционально рас- ширению и углублению влияния пар- тии среди трудящихся масс Японии. Не удивительно, что революционные писатели не могут оставаться равно- душными.

су

ныше ер

(изображение тол-всковой стариты Ревеля, пре- обжоре и жадном насильнике и пр.) рядом ассоциаций утлубляет, усили- вает картину полной деморализации кастовой верхушки морского офицер- ства.

Абрамович-Блэк показал и ту часть офицерства, которая не перешла еще к врагам, которая пока держит ней- тралитет, выжидает, «только старает- ся всеми силамневпускать вти (революционные. - Б. Б.) события в корабельную жизнь сразу…». Стар- ший лейтенант О Реми жалуется на «тяжелое, Ко- «Отойдите са-

вниманием и любовью показывает Абрамович-Бләк процесс внутренней перестройки, офицера- разночинца Валицкого. В начале ро- мана офицер Валицкий верит B «неизменность права сильного и ум- ного одиночки». На его фуражке офи- церская кокарда затянутачерным крепом: закрыты цвета император- герба. «Умный человек сразу ского поймет - траур по императорскому флоту носят офицеры линейного ко- рабля «Победы». И все же мичман Валицкий не согласен с невмеша- тельством в события, он «чувствует, что ему нужно какое-то овое реше- ние». Постепенно Валицкий начинает понимать расстановку класоовых сил. Начинает понимать, что история движется вперед резумной, справед- ливейшей волей большевиков. «Силь-

ин

И, повидимому, очень умелое». В итоге Валицкий ликом, безоговорочно встает на сто- рону Центробалта, на сторону боль- шевистского руководства. В нашей литературе писатели часто не умеют показать закономерности процесса развития личности. Им не удается рассказать об этом процессе языком искусства, они выносят за скобку художественного образа про- тиворечия, колебания, весь сложный барометр человеческой психики. В ре- C. Абрамович-Блэк. «Невидимый адмирал». «Советский писатель», Мо- сква. 1936. 204 стр. 20.200 экз. ц. 4 р. Ред. Вс. Вишневский.

И. ВоСходов («Правда», 3 сентября)

Наши дела ВС. ВИШНЕВСКИЙ низм» есть удобнейший для врата ход в наши ряды. Люди рассеянно и небрежно относились ко многим ли- тературным явлениям. В налпих ря- дах иногда появлялись люди со смут- нейшими биоврафиями. Они выдра- шивали, выклянчивали и вымогали рекомендательные письма и отзывы, И бывало так, что несколько доброт- ных подписей открывали таким ти- пам путь в места, которые мы дол- жны крепко оберегать от посторон- них. Держалось и держится правило из- бегать открытых серьеэных высказы- ваний друг о друге. Это дело отво- дилось профессиональной критике. Вместе с тем писатели открыто гово- рили, что критика плоха, неголна. По- лучалось глубокое противоречие. От От критики не ждали полной оценки ли- тературных явлений. Вместе с тем молчали сами. Кто же в конце кон- цов будет браться за дело? Браться надо сообща. Разве не безобразны такие факты, как «заговор молчания» против ряда последних произведений писателей? тиков по поводу последних работ Вс. Иванова, Л. Леонова, К. Федина и др. Внушает удивление тот факт, что новый роман Эренбурга «Книга для взрослых» не нател ни единого кри- тического отзыва. И это при наличии 140 критиков в критической секции СОП! При наличии второй сотни кри- тиков, группирующихся в других ли- тературных организациях (Литинсти- тутах, издательствах и пр.). Писатели пишут. Пишут как уме- ют, как могут и как хотят. Работа писателя сейчас трудна, как никогда раньше, ибо невероятное обилие но- вого материала порождает и трудно- сти его преодоления. У нао распро- странены общие разговоры о том, что «литература отстает». Эта формула не может быть признана годной. На- до прямо, с фактами в руках пока- зать: кто именно отстает, в чем, а кто и почему идет впереди. Советокую литературу надо любить великой и бережной любовью. И тех, кто сей- час в кампанейском порядке пыта- ется бежать вприпрыжку за события- ми и покрикивать: «и я, и я!» и грязь от дел нескольких контрреволюционе- ров размазывать на всю литературу, тех мы оразу остановим крепкой ру- кой.

корниловской юстиции; что они в ка- стахановцы, нуп Октября выдали врагам доку- менты ЦК партии о готовившемся вос- стании; что в первые же дни после Октября они вели переговоры с Вик- желем (всероссийский союз железно- дорожников- контрреволюционная ор- ганизация), С Викжелем онт они догова- ривались о том, чтобы убрать тов. Ленина и создать новое правитель-Мы ство с Авксентьевым во главе. Надо знать и помнить, что аппарат Троцкого приводил к поражениям и катастрофам; что тов. Ленин и ЦК партии отстраняли Троцкого от опе- раций на царицынском фронте, затем на восточном, затем на северо-запад- ном и южном, наконец, на юго-запад- ном и западном. В самые критические минуты революции, на самые опасней- шие участки фронта посылался пар- тией тов. Сталин. Он подготовил и организовал победы 10-й армии, 3-й армии, 7-й армни, затем всего юж- ного фронта. Все эти данные надо не только знать, но и довести до масс мощными средствами художественной литературы. Надо знать, что в критические дни 1913 г. Троцвий требовал учичтожоусы ния и взрыва Балтийового флота. На- до помнить, что его шутовская вы- ходка в Бресте «ни войны, ни ми- ра»,-отказ выполнить директивы т. Ленина и ЦК партии вызвали в феврале 1918 года наступление армий Германии и Австро-Венгрии на При балтику, Белоруссию и Украину. «поезд», удиравший в августе 1918 г. от налета Савинкова, а летом 1919 г. от Махно и Григорьева, сумаоброд- ные действия, катаотрофы, которые он выгывал. Последовательно отстра- няемый от боевых операций, он от- ветил партии и стране новым преда- тельоким ударом в конце 1920 г.: ор- ганизацией дискуссни профсою- зах», организацией оппозиции. Это развязало руки махновщине, антонов- щине. Партия тогда отбила и эти на- падения. Предательская эволюция, скатыва- ние изменников к террору видно из всем тридцатилетнем опрезке време- ни. В 1923, 1924 гг. их капитулянт- окне, клеветнические выкрики. Пе- реход к нелегальщине, накопец. от- крытая контрреволюционная уличная демонстрация 7 ноября 1927 года. Затем фальшивое раскаяние, «впол- зание на брюхе» в партию, смыкание заграничной контрреволюцией, Ге- стапо и террор… задаю вопрос всей писательской общественности: разве весь этот дли- тельный цикл не стоит того, чтобы его изучить досконально? Разве не нужно нам собраться на ряд бесед, семинаров? Почему этим могут зани- маться старые командиры, летчики,

которых мы не устаем приветствовать? Но почему же в са- мом союзе писателей нет этой по- литической работы, разбора конкрет- ных книт, дел, событий, тем? Или нас не касаются проблемы истории партии, или нас не касаются пробле- мы ИГВ? Обо всем этом стоит по- думать и поскорее. каче-рагс» достаточно встречались все по- следние дни для того, чтобы кон- статировать многие прорехи и ляп- в работе со мы говорили. Нам надо немедленно всю трехтысячную массу писателей СССР двинуть вперед на разрешение боль- ших позитивных задач. Надо узнать-В кто о чем пишет, кому, как и чем по- мочь, а кого, за полной несостоятель- ностью, попросить покинуть наши ря- ды, Но главное большая, каждоднев- ная, напряженная попитическая рабо- та. В основных пунктах отраны надо провести большие литературные встре- чи писателей с рабочими, красноар- мейпами, комашдирами. Надо на этих массовых собраниях обсудить наши последние произведения. Надо по- слушать читателя, посоветоваться с ним, дать ему отчет в наших делах. Отчета ждут. Нужно изучить всю деятельность нашей критики наших журналов и пекончить раз навсегда с никуда негодным нейтральныммолчанием. Один журнал должен обсуждать ство друтого. Всуе же было не- га. Выводы, которые мы извлекаем из событий, дотжны быть выводами действенными. некоторых писате- лей есть тенденция «погодить, по- дождать». Эта тенденция никуда не- годна. Как никогда, сейчас, стране нужны острейшие политические кни- ти, спектакли, позмы, памфлеты, фильмы, новеллы, эпиграммы. Пусть каждый из этих видов нашего твор- чества бьет врага по всем правилам нашей военной доктрины. Мы разбили многих врагов, Мы разбили террористов,их надо преследовать до конца, до уничтоже- ния. Художественная литература дол- жна отразить, сконцентрировать на- каленную ненависть масс к фашизму, к его агентуре, тогда она станет дей- ственным оружием борьбы. Народные массы будут подхватывать из уст пи- сателей, со страниц их книг лучшие образные определения, характеристи- ки, выражения, связанные с событи- ями дня. Литература наша не может ни на день замедлить своего движе- ния. Творческий ответ перед лицом масо, которые ждут и требуют от нас нашего дела, будет подлинной ха- рактеристикой отношений каждого пи- сателя к событиям.

Августовский процесс террористи- ческого центра, как это видно по пи- свтельским разговорам, встречам про- извел на всех писателей исключи- ватное виечатление. Люди пересмат- риваютотромные комплексы вопросов исторических, философских, этиче- ских. Рассматриваются и проверяют- си многие прежние дела, писания, суждения, встречи, связи и знаком- ства. На людей, которые иногда сли- шком втягивались в мирный уютный быт, пахнуло суровой беспощадно- стью большой истории. Процесс по- казал, что враги вели неустанную ра- боту, пытаясь внедриться в ряды ли- тературы, черпать вдесь информацию, деньги, устраивать свои гнезда. Процесо заставляет каждого работ- ника литературы вновь восстановить в памяти, с возможно большей от- четливостью, ряд действий контрре- волоции на литературно-политическом Фронте. События произошли ведь е внезапно. Ни один писатель не жожет подойти к событиям так, как подходит обыватель. Творится исто- рия. С первых дней революцион- ного движения в России в литерату- ре шла жестокая борьба. Буржуаз- писателей и публицистов системати- чески годами вел открытую борьбу против революции. Политика пропи- Нвала всевозможнейшие литератур- ные группы, течения, содружества. •Титературовед т. Асмус на активе журнала «Знамя» слелал сообщение ° том, что им отврыт ряд неизвест- ных работ Андрея Белого, подпи- санных различными псевдонимами. Эти работы носят характер чистейшей контрреволюционной полемики. У Бе- того, оказывается, были даже анти- семитские статьи. Было ли обо всем этом оказано самим Белым в его книгах, выходивших последние го- ды «На рубеже двух столетий» и др.? Нет. Знали ли некоторые писате- ли об әтом? Нет. Ви оны ть нами рассмотрены, изучены и опре- делены с научно-алалитической точ- ностью. Мы ведем небывало острую борьбу. Мы встречаем такое же со- противление. Нам нужно знать под- иинную историю нашей литературы и подлинную историю каждого ее работ- ника. В писательской среде слишком долго процветала псевдо-гуманистиче- ская этика. Доводя все до логических раскрытий, ставя точки над всеми », калдый скажет, что этот «гума-

Факты, имевшие место в связи с процессом, встряхнуливсю писатель- скую массу. Отромные, полезней- шие политические уроки извлек из событий весь союз советских писате- лей. Общая проверка наших рядов, двухдневное заседание партийной группы, выступление писателей на президиуме, собрание активов жур- налов «Знамя», «Октябрь», «Новый мир» и др. показали, что писатели расценивают события политически правильно, что настроение у подав- ляющего большинства здоровое, бод- рое, творчески-наступательное. На названных только что активах, однако, обнаружилась черта, вызыва- ющая сожаление. Для ряда литера- торов, как это ни грустно, оказа- лись неизвестными факты из исто- рии партии, из истории революцион- ного движения и даже некоторые ис- торико-литературные факты. Не все знают подлинную политическую гене- алогию уголовников Троцкого, Зи- новьева, Каменева. Наша печать, на- ши журналы, а в первую очередь наш писательский актив должны порабо- тать на этом участке и дать произ- ведения, которые по-настоящему от- тяжении десятилетий нанизывалась серия измен и предательств изобли- ченных людей, пробиравшихся в ре- волюционные ряды! Какая это за- дача-дать широкие художественные полотна по истории партии и доку- ментально-выпукло напомнить о том, как большевики отбивали предатель- ства Троцкого в период первой рево- люции, в период реакции; о том, как Зиновьев и Каменев уже в 1910 тоду блокировались сТроцким. Фактов много. Их надо знать. На- до знать, что в 1914 году Каменев на следствии по делу думской боль- шевистской пятерки вел себя преда- тельски; что в мартовские дни 1917 года он послал приветствену теле- грамму Михаилу Романову, которото прочили царем Михаилом II. Надо знать что Каменев призывал к вер- ности Временному правительству и требовал войны до победы; что Зи-Я новьев и Каменев саботировали тя- желейшую борьбу партии летом и осенью 1917 года. Надо знать, что они были оклонны к выдаче т. Ленина органам керенско-

достаточнотри пошлости < Ну, ступай, - сказала она. - Я уложу тебя. Сниму с тебя ту- фельки, распущу волосы… Но если я не могу уйти? - Ты должен! вушки привело его в восторг, несмот- ря на то, что он знал более тонкое и изящное»… - Нет, ступай. пре-Грудь ее порывисто вздымалась под легним темнофиолетовым платьем». было нелепо и неестественно, что его жена, молодая и красивая, у которой было все, что она могла по- желать, страдала, как простая прач- ка или кухарка. Между тем она была создана для роскоши и любви» И так далее, и так далее, до беско- нечности. Каковы же идейные моти- по-Итак, в своем «бунте» продиа бир жуазного общества Луция Замайч не смогла найти другого идеала, кроме излюбленной героини бульварного романа - проститутки. Ее она приз- вала бросить «смелый вызов» буржу- де-азному обществу и отказатьсяот «шелковых чулок» и «замшевых ту- фелек». Ради чего? Неизвестно. И по- тсму искусственно звучат в этой кни- re неожиданные тирады о «пустотэ светской жизни». вы романа: те Чиновник Казрагс, став директором жены. На ее поиски он тратит много энергии и времени. претерпевает бес- численные разочарования и, наконец, женится на проститутке Нинете. До- стигнув вершины материального бла- гополучия, Нинета обнаруживает, что счастья нет и в буржуазном благопо- дучии и довольстве. На уединенной ферме, где Нинета отдыхает от «тя- гот» светской жизни, она встречает таинственного революционера.Ео речи приводят Нинету к мысли о не- обходимости порвать с мужем и на- чать «новую жизнь». Но в последний момент оказывается, что Каарагса аре- стовали как спекулянта и мошенни- ка, и Нинета решает остаться, чтобы подлержать этого «достойного» чело- века. предисловии к роману «Директор Казрагс» латышской писательницы Луции Замайн, П. Кикутс сообщает, что Луция Замайч в 1925-27 гг., по- кинув Латвию, путешествовала «по Франции, Италии, Северной Африке… Во время этого путешествия она как бы возвысилась над латвийской са- модовольной (?) действительностью и критически посмотрела на нее со своей точки зрения». Небольшое дисловие II. Кикутса поражает не- ряшливостью языка и вымученностью«Это формулировок - Кикуто во что бы то ни стало хочет сделать Замайч «левой» писательницей и этим оп- равдать «кое-какие черты бульвар- ного романа», в которых сам Кикуто не может отказать «Директору Каз- «Не хотелось ни нравственности, ни Замайч рисует чиновничий мир мо- лодой Латвии душную мешанскую жизнь латышского буржуа и затхлую атмосферу маленькой провинциальной Риги, претендующей на роль нового Парижа, но беда в том, что книга заражена той самой пошлостью, про- тив которой «борется» Л. Замайч. На пятистах страницах этото романа столько места уделено описанню жен- ского белья, туфель, пляжа, бальных былотимных пореживании тероев, что для «возвышенных идей» и кумных речей» почти не остается к этому безусловно бульварному ро- ману. меств. «Казрагс… не мог понять, почему женшины из общества не умеют дать свою красоту в соответствующем обрамлении и подчеркнуть то, что в них наиболее своеобразно»… «Каждая вещичка показалась ему овеянной неиз яснимым очарованием. простенькое и практичное белье Луция Замайч. «Директор Каз- рагс». Перевод с латышского О. Я. Сильман. Отв. редактор H. Рыкова. Л., Гослитиздат, 1936 г., 525 стр., д. 6 р., тир. 10.300.