Книга Стендаля «О любви», вы-
едшая в 1522 т. не имела успеха
читателей. По точному подсчету аБ-
ра, с 1822 г. по 1833 г. было про-
ано всего лишь семнадцать экзем-
ляров — цифра ничтожная, если
помнить колоссальный успех рома-
в Вальтер-Скотта, выдерживавших
Франции в то же время одно из-
ние за другим. Стендаль сам пы-
‹лся об’яснить причины своего не-
пех8 «скукой», установившейся во
ранции после наполеоновских войн.
a0 признаться, отмечает он,
энщины больше не в моде: в на-
их столь блестящих салонах двад-
тилетние молодые люли рисуются
`м, что не разговаривают с ними».
аметим, однако, что эта «скука»
мен реставрации не помешала, &
оборот, скорее вызвала бурный рас-
т романтической литературы, где
бовь, невероятная и фантастиче-
ая, становится неот’емлемой при-
длежностью каждого романа.
Скучавшее общество искало выхо-
из своей скуки, но книга Стенда-
i, исполненная блеска, тончайших
блюдений и залушевности, оказа-
СЬ лля Него «скучной». Это пора-
\тельное событие об’ясняется про-
: книга Стендаля посвящена ро-
нтизму в жизни, книги романти-
были посвящены романтизму во-
ажения.
изнь отстояла далеко, жить и
путывать узлы жизни оказалось
Члнее, чем писать романы. А по
Знию Стендаля «жить — это зна-
чувствовать жизнь, иметь силь-
е ощущения». Как ни странно, но
основной лейтмотив Книги и
es её «скучной» для читателей—
современников. Для них нужна
& музыка более оглушительная,
толки и отчетливые размышае-
звтора по поволу того «безумия»,
}урое «навсегда исчезло во Фран-
if}, _
Стенлаль смутно подозревал, в чем
< дело, и в двух набросках сделал
д против виновников скуки, ох-
вшей Францию: «Люди, предан-
‘деньгам и трубым радостям, ва-
тавшие тысяч сто франков за
OQ TOPO, как они открыли эту
У, должны вскоре закрыть ее,
енно если это Фанкиры, ману-
уристы, высокочтимые промыш-
ики, иначе говоря, люди, ода-
\5е в высшей степени положи-
м образом мыслей»,
книта оказалась ненонятой и
ненной в двух слоях общест-
ануфактуристам, конечно, не-
ыло делать с ней, а вслед за
°и людям «положительных»
Paps. Для романтической молоде-
“4ихология которой характеризо-
разрывом между мечтой и
тельностью, она была слиш-
изненна». слишком непосред-
романтична. Отсюла и TO
очество, которое отличает весь
атурный путь Стендаля. Дружа
‹антиками, он никогда не был
им, и только олин Мериме,
едший своим особым путем,
и оценил ето.
‚ когда книга насчитывает
е& чем столетний пернод сущеет-
вания, ее можно читать как «клас-
ское» произвеление, запечатлен-
` чертами острой наблюлательно-
тонких выволов и душевной све-
и. Мы не говорим, конечно, 0
нах» любви, выведенных Стен-
Mf) на основании его анализа. Как
его классификация
«любовь-вкус» и
‚ сна без сомнения относитель-
устовна и имеет значение глав-
образом в прелелах книги само-
ора, для того материала, кото-
одерживает эти выводы. Ото-
Честись в другую эпоху и в
ре, хак «законы» люб-
Зут другими.
(
у
Знать пять лет тому назад се-
зежьи Балки было совсем глу-
тели его славились своими ди-
‘равами и, как говорил захуда-
9н Афанасий, «не чувствова-
i в голове». Знаменитый ко-
Яшка, уводивший лошадей
3 конюшни барина Кулибина,
ом с Мелвежьих Балок. А
‘этото села отличались особен-
злостью, их не любили, 604-
фецко уверенные в том, что
№ заклинать, «сглазивать».
пись и замуж выходили В
ъих Балках редко, зато, если
yb свадьба, то туляли целую
‘с едати все, что можно было
эльше всего выпивали волки,
цедний день затевали дикую
олили друг с друтом старые
умещали накопнвшуюся зло-
ty на собственных спинах—
кой свадьбы приступали,
похоронам.
fen пять лет тому назал,
СИЕ ЕЕ er re ee
ОДУШК
енним днем, на запущенном
ы с покосивитимися креста-
qe заметными бугорками мо-
жили Степана Гусева, чело-
ото, забитого, пятьдесят лет
юго в Мелвежьих Балках.
отпевал 38
рушек-нищих, жадно упле-
од часовенкой неизвестно тле
ими стулень; на Антона
уло смотревшего на бряца-
тило и тусклую выцветшую
фянасия; на его жену, Ма-
эрой позавчера надевал 06-
ужа своего», а она уже тог-
цу улыбнулась, и он сразу
) бояться она не булет... И
Ta Tome улыбается. Тогда
снй перестал бряцать кади-
шел к ней и очень сердито
пно, раба божья, отец вап,
вас пострадал, а вы неум-
. неуместно... Грепнно.
рав: Степана Гусева убч-
» А. Левченко — рас-
м вший вторую премию на
итиздата.
ННИГА СТЕНДАЛЯ
„О ЛЮБВИ“
В своей книге Стендаль изображал
нравы современной ему Италии, зна-
чительную часть своих выводов по-
строил на изучении мемуаров ХУШ
века и еще большую — на основа-
нии самоанализа. В сущности, он со-
здал художественное ‘произведение,
тде отдельные афоризмы подразуме-
вают ряд недошедших до нас собы-
тий, которые можно было бы раз-
вернуть в роман или новеллу, ис-
полненную самых острых перипе-
тий. Впоследствии Стендаль так и
сделал: в своих романах «Красное и
черное», «Пармская обитель» он при-
менил результаты психологических
анализов и теорий, изложенных в
книге «О любви».
Отношения Клелии Висконти и Фаб-
рицио дель-Донго соответствуют тем
страницам, которые посвяшены ана-
лизу «любви-страсти», отношения-Со-
реля к Метильде — «любви-тщесла-
нию» ит. д. В общем почти каждую
страницу романов и новелл Стен-
даля можно отметить ссылкой Ha co-
ответствующий афоризм книги «0
любви». Из этого ясно, какое значе-
ние она имела для автора, это был
первый опыт систематизации жизнен-
ного опыта, предварительная работа
художника, который в сущности из-
дал свою записную книжку, полную
реалистических наблюдений.
С этой точки зрения мы и оцени-
ваем ее тенерь. Для нас это книга
художника Стендаля, a вовсе не
научный трактат, как он имел сла-
бость думать сам. Здесь нас захваты-
вают и поражают смелость и свобода
мысли, отвращение к условной и по-
казной морали, вдравость оценок и
суждений.
*
Книга Стендаля издана у нас в ка-
честве УП тома его собрания сочи-
нений. Перевод этой книги, написан.
ной, по собственному признанию
Стендаля, небрежно, представляет
большие трудности. В некоторых слу-
чаях нужно просто суметь дотадать-
ся, какой оттенок мысли имел в ви-
ду Стендаль. Так, например: «51 Гоп
parvient préférer et 4 aimer la laideur,
cest que dans ce cas Ja laideur est
beauté>, mmxax нельзя было переве-
СТИ: «если поэтому люди доходят
иногда до того, что предпочитают и
любят уродливое (разрядка Стенла-
ля, опущенная при переводе. К. Л.),
это происхолит от того, что в таких
случаях уродливое становится кра-
сотой». Не товоря уже о мелких не-
точностях и неуклюжем построении
фразы, 1а 1а1Чеит не означает «урод-
ливое», что не соответствует и мысли
Слендаля. Речь идет о некрасивом,
отталкивающем, безобразном. Урол-
ливое — резко выраженный физи-
ческий недостаток, который никак не
может превратиться в «красоту». К
счастью, таких промахов в кинге не-
много, и перевод в общем сделан
тщательно и добросовестно. Преди-
словие А. Смирнова содержит анализ
книги и правильно отмечает ее зна-
чение в творчестве Стендаля.
По нашему мнению, автор все же
преувеличивает романтический энпи-
зод в жизни Стендаля (отношения с
Метильдой Висконтини), считая его
чуть ли не основным источником
книги. «О любви» Стендаля является
завернтением всего его жизненного
опыта, & не частного случая, каким
бы выразительным он ни Фыл.
Комментарий к книге не свободен
от ошибок; например, утверждается,
что Поццо де Борго, «перейдя на
службу к Николаю Т, был предета-
вителем России на Венском конгрес-
се». Этого никак не могло быть, ибо
Венский конгрессе, как известно, был
открыт в ноябре 1814 тода, а Нико-
лай Т вступил на престол в 1825 Г.
Такой недосмотр тем более порази-
телен, что комментарий вообще со-
ставлен с кропотливой точностью.
К. ЛОКС.
А. ЛЕВЧЕНКО
ли на свальбе, шутя, зеленой бутыл-
кой от пива. Антон Гусев, сын его,
теперь уже «состоящий в законном
браке» с Мариной Остаповой, был
единственным хозяином всего наслед-
ства своего отца — покосившейся,
вросшей в землю, избы, сарая, в ко-
тором обитал петух с оскубленным
хвостом и голошеяя курица, и двух
десятин земли. .
2.
Похоронив отца, Антон Гусев ре-
шил. что теперь то он будет жить
совсем по другому, и что, наконец,
осуществится его заветное желание:
будет он спать на подушках, сча-
стливый и довольный своей судьбой,
полновластный хозяин своего дома,
жены, зеули, всего того, что нахо-
дится за большим, высоким крепким
забором, который он так старатель-
но воздвигал целую неделю, не жа-
лея молодых осин, срубленных для
кольев.
До женитьбы, целых двадцать лет,
спал Антон обычно на землянем по-
лу, на тухлой соломе, рядом с дву-
мя сестренками, которые умерли,
угасли незаметно и тихо, когда им
исполнилось по 13 лет— были они
близнецы — и добродушно похрюки-
вающим поросенком. Поросенок был
трязный и вшивый,
Когда ели борщ, силя на полу, из
одной большой миски, он, очень ми-
ролюбиво похрюкивая, тыкал мокрым
рьыльцем в лицо детей, а иногла —
в миску с борщем. Отец смеялся и ла-
CKOBO чесал этой маленькой свинке
брюшко с продолговатыми, как фа-
соль, сосками:
— Ах ты, чушка,
Чушка закрывала глаза и блажен-
но хрюкала.
избе стояло тящелое, острое,
как уксусная эссенция, зловоние.
Все это казалось Антону нелепым
сном. Протягпивая проволоку через
весь двор, затотавливая цепь для 60-
баки, о которой он давно мечтал, он
ожидал с минуты на минуту тестя ©
приданым.
В полдень на улице бешено загро-
хотал воз. Немилосердно нахлестывая
лошадей ‚во двор в’езжал хмельной,
с сизо-батровым лицом и запухшими
глазами, тесть. С широко растегнуто
о ворота вышитой украинской ру-
литерат
СИ Е Pe
15 сентября в Москву возвратилась послёдняя смена пионеров, отлыхавших летом во всесоюзном пионер-
ском лагере Артек. Они были приняты тт. В. М. Молотовым, В. И. Ме жлауком, Н. К. Ачтиповым, А. В.
Косаревым и Д. Д. Лукьяновым в зале заселаний Совета наролных ком иссаров СССР. Встреча, руковолите-
лей правительства и комсомола с лучшими пионерами-артековцами носила исключительно тёплый xa-
рактер. Ha фото: группа пчонеров, прибывших из Артека, на перроне Курского
центре — пионерка-орденоноска Реза Шамжанова.
вокзала в Москве. В
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ КРИТИКИ
НА СОБРАНИИ В РЕДАКЦИИ «ЛИТЕРАТУРНОГО КРИТИКА»
В последнее время более очевидной,
чем когда-либо, становится необхо-
димость повышёния политического
уровня нашей писательской среды.
Можно ли уйти от того факта, что у
нас есть писатели, до сих пор не по-
нявшие исторической сущности ста-
хановското движения, писатели, He
постигшие всей глубины великой ста-
линской Конституции, ищущие и по-
ныне ответа на все «проклятые воп-
росы» в каких угодно философских
системах, только не в бессмертных,
всеохватывающих трудах Маркса,
Энтельса, Ленина, Сталина?
Известен факт, что не все писате-
ли сумели понять до конца значение
процесса троцкистоко-зиновьевской
шайки убийц. До сих пор эти писате-
ли не уяснили, что на скамье подсу-
димых сидели люди, которых одно-
временно с зоологически обнаженной
жажлой власти об’единяла и общая
платформа капиталистической рестав-
рации. §
В свете этих фактов, ка которых
остановился в своем докладе на соб-
рании критиков в редакции «Литера-
турного критика» т. Н. Юдин и ко-
торых касались выступавшие после
него тт. Е. Усиевич, С. Динамо,
В. Кириотин, Ф. Левин, И. Альтман,
Г. Корабельников, В. Ермилов, М. Се-
ребрянский, И. Нович и др., необы-
чайно ответственной становится роль
критики. Она призвана бороться 3a
создание такой обстановки, при кото-
рой в литературную среду не могли
бы проникать негодяи и проходимцы
вроде Пикеля, не могли бы появлять-
ся произведения, опошляющие, ис-
кажающие нашу действительность, не
могли бы вести овою работу двуруш-
ники разных мастей.
Выступавшие товарищи говорили о
бдительности на фронте культуры. Но
можно ли говорить на эту тему все-
тда общими словами? Не пора ли
наконец со всей конкретноетью рас-
шифровать это понятие для того, что-
бы лозунг о бдительности оброс жи-
вой плотью, сумел стать подлинным
руководством к действию?
В этом смысле одним из наиболее
удачных на собрании в «Литератур-
ном критике» следует признать вы-
ступление т. Е. Усиевич. Она пра-
вильно указала, что бдительность не
должна быть направлена лишь ча по-
литическое содержание произвелений
и теоретических высказываний. Троц-
кисты и прочие политические банли-
ты в совершенстве овлалели искус-
ством мимикрии, они никогла не ста-
нут откровенно выбалтывать своих
башки виднелась заросшая рыжими
волосами труль.
У ворот воз зацепился за столб
и перевернулся. Со эвоном полетели
тарелки, миски, посыпались ложки.
Вывалились. прикрытые простыней,
подушки. Испуганные лошади pBa-
нулись и понеслись по двору, левая
нога тестя, попав в колесо, хрустну-
ла...
Котла ето внесли в избу и поло-
жили на топчан. он, блелный, с пе-
реломанной ногой, сразу ставший
трезвым, жалким, беспомощным, как
ребенок, тихонько сказал, шевеля
пальшами левой руки:
Больше пить не буду. Хватит...
Я—калека, а? —и он всхлипнул.
А вечером, уложив ето в рядно 1,
осторожно отнесли домой: боялись,
чтобы, чего доброго, не умер в их-
нем доме, и чтоб не пришлось его
хоронить.
3.
Олну ночь Гусев провел счастли-
во, как никогда: он спал на подуш-
ках. И жизнь ему казалась такой
же мягкой. оранжевой,/— не было ни
тревог. ни печалей. Он будет теперь
жить по-человечьи! Это было самое
простое, самое обыкновенное жела-
ние.
Но то была лишь одна ночь...
А утром Марина сложила подуш-
ки на кровати, натянула на них но-
‘вые, хрустящие белые наволочки и
совсем не двузначно сказала, что ес-
ли он, Гусев, хочет жить как все лю-
ди, чисто, аккуратно, то пусть к по-
дупикам и не притрагивается, как не
притрагивался к ним, на протяжении
MHOTHX лет, никто. Это еще прида-
ное бабушки. оно идет из рода в род,
и вот сохранилось. И надо ero 6e-
речь. Будут дочки, надо HM дать
приданое.
И Гусев сразу почувствовал. что
половина счастья уплывает и что ©4-
мое простое желание остается неосу-
ществимым. Он думал — это шутка.
Но вечером жена вытащила из под
печки соломенный тюфяк. положила
его на топчан и, раздевшись, первая
легла на него и, вздохнув, сказала:
— Антось, спать пора... и отодви-
нулась к стенке.
1) Рядно — дерюга.
намерений. Но питательной почвой
для них — это ни для кого не сек-
рет--являются те литературные «0со-
бнякн», где процветают групповщи-
на, беспринципность, семействен-
ность, двурушничестро. Разве не слу-
чайно то обстоятельство, что Пикель
полез в «Театр и драматургию», где
сохранились еще групповые позиции?
Разве не закономерно то обстоятель-
ство, что Пикель подвизался в «Но-
ком мире», где Рожков сделал своей
профессией систематическое оплевы-
вание, дискредитацию решительно
всех критиков-коммунистов, где морем
пошлости, обывательщины, извралце-
HHH заливают страницы каждого но-
мера Пильняк, Евдокимов, Зарудин и
прочие?
Бдительность, — подчеркивае» т.
Е. Усиевич, горячо поддержанная
И. Альтманом и Ф. Левиным, — дол-
жна быть связана с понятием больше-
Бистской этики, непримнримо относя-
щейся к малейшему проявлению под.
лости, карьеризма, подхалимства.
Всякое отступление от большевист-
ской принципиальности в личных и
общественных отношениях открывает
широкие ворота для врата.
Очень многие в литературной среде
не догадывались о предательской де-
ятельности Пикеля. Но ведь всем был
противен этот сноб. Всем очевидна
была природа этого лицемера, потн-
ляка, лакированного ничтожества, —
почему же столь охотно пользовались
ето услугами? Кго не говорил с отвра-
щением о бесстыдном вамореклами-
ровании Г. Серебряковой? Разве это-
то не было достаточно для того, что-
бы к ней относиться ‘настороженно,
чтобы изолировать ее от литератур-
ной общественности? :
Таких случаев не мало. И всякий
раз, котда мы будем проходить мимо
них, как мимо чего-то постороннего,
нас лично не касающегося, мы будем
играть только на-руку врагу, облег-
чать ему возможность проникновения
в наши ряды.
Но, борясь за большевистскую бди-
тельность. нельзя допускать переги-
бов, панического верхоглядетва —
моментов, характерных главным об-
разом для трусливых, политически
ограниченных людей, у которых на
первом месте не действительные ин-
тересы партии и страны, & забота о
TOM, «как бы чем не вышло». Эти
люди проявляют очень часто «бди-
тельность» такого рода, которая ни-
чего, кроме вреда, не приносит. Рез-
кую оценку дает таким «сверхосто-
рожным»
Робко взтлянув на подушки, Антон
лег на топчане на тюфяк, где под го-
ловой вместо полушки лежал ак-
куратно набитый сеноу холщевый ме-
шочек.
Антон Гусев был побежден...
Мешочек, заменявший подуптку, от
времени залоснился, стал грязным и
твердым. словно бревно, и пахло от
него не сеном. а крепким потом и
еще чем то торьким и провиелым.
Антон привык к этому запаху, при-
вык спать на тюфячке, & кровать ©
подушками стояла в маленькой ком-
натенке под почерневитими образами.
Там же в углу стоял самовар. По
воскресным дням, хромая, приходил
тесть, Марина по этому случаю ки-
пятила в глиняном кувшине чай, &
самовар натирала сухой суконкой до
лоска и, бережно поставив его в утол,
любовалась им, как игрушкой. Он
служил для украшения комнаты. В
Мелвежьих Балках никто ни чаю из
самовара не пил, ни на подушках не
спал. Все это существовало Дря «бле-
BHpy>.
Каждый год жена Гусева приводи-
ла ему «лишний рот» — дочь иль сы-
на— и когда, подростая, они лезли
к кровати, на подушки, он брал ре-
мень и легонько колотил их, поучая:
— Не баре, ползайте по земле...
Вырастешь — приданое будет
вразумительно добавлял он, обраща-
ясь к пятилетней дочке.
Но в один из давно прошедших
‚дней случилось событие, которое за-
ставило Гусева думать совсем по ино-
му, чем он думал до сих пор.
Гусев был чрезмерно удивлен, кот-
да однажды, вошелшая из огорода
жена, высышая лук из ведерки, ска-
зала:
— Или, Антон, к барину — лесом
делит он, «вместо того, чтобы воро-
вать,/— товорит,— пусть тот, кто нуж-
дается, идет ко мне, даром давать
буду!».
Гусев озабоченно почесал за ухом.
Тм... Лесом делит. Это — вранье.
Не тажов Кулибин. чтобы даром да-
вать!
Лес Гусев привык воровать, пред-
варительно спаивая лесничего сиву-
хой и давая взятку. Принимая день-
ти, лесничий — коренастый, вечно
сонный человек, с космой рыжих во-
лос на маленькой, угловалой толове—
смотрел куда-то в голубое небо и ле-
ниво прелупреждал:
— Барину попадешься на глаза —
не отвечаю. Быть тебе без волос.
Гусев ухмылялся в жиденькую 60-
родку.
— Будьте покойны, Уж мы знаем...
т. Юдин, иллюстрирующий свои слова
весьма курьезными фактами.
Особенно примечателен «случай» с
Андреем Платоновым. У этого писа-
теля были в прошлом, как известно,
серьезные идейные срывы. Но сейчас
OH написал хороший рассказ «Бес-
смертие», свидетельствующий о росте
писателя, об его отходе от прежних
позиций. Но один месяц прошел уже
со дня написания рассказа, тем не
менее он до сих пор не напечатан. Не
берут, колеблются — «как бы чего
не вышло», И вот мы — свидетели
необычного явления: новые рассказы
Платонова в виде назидания некото-
рым трусливым редакторам помеще-
ны в восьмом номере «Литературного
критика», ортана, который этими де-
лами отнюдь не обязан заниматься.
Разве это не поучительный факт?
— Только глубоко принципиаль-
ная, искренно убежденная, по-боль-
шевистски смелая и последовательная
критика, — заключает свое выступле-
ние т. Юдин, — сумеет стать подлин-
но воспитательчым фактором в совет-
ской литературе, сумеет выполнить те
сложные задачи, которые стоят перед
нею в настоящий момент.
Большое внимание было уделено
на собрании практике наших журна-
лов, руководство которых соверши-
ло немало отнибок, привлекая к сот-
рудничеству троцкистоких последы-
шей. Тт. В. Ермилов («Красная
новь»), И. Нович и 0. Войтинская
(«Октябрь»), признавая правиль-
ность пред’явленного им обвинения,
указали на необходимость ликвидации
той психологии «кустарей-одиночек»,
которой еще живут многие журналы,
относящиеся к своему соседу если
не как к конкуренту, то, во всяком
случае, как к чему-то постороннему.
Нужна дружеская атмосфера совмест-
ной борьбы с недостатками, присущи-
ми практике журналов. Нужно об’е-
диненными усйлиями осуществлять
политику партии в литературе.
В общем хоре голосов резким дис-
сонансом прозвучал голос П. Pom-
кова. Он и на этот р& не сумел от-
казаться от своей сектантекой orpa-
ниченности, от своей политики узко
личных установок, схоластических
препирательств, грубого охаивания
«всех и вся», кто не разделяет его
«теорий»,
Ни одного сурового слова, однако,
не нашел Рожков для осуждения
представляемого им журнала «Но-
вый мир», который, как известно,
СЛОВО МАЛЕНЬКОГО.
ЧИТАТЕЛЯ
«Соленый ветер» — Д. Лухманова
0 люБви К МеРЮ
Мне понравилась книга «Соленый
ветер»: в ней показано, как, несмо-
тря на все препятствия, человек до-
бивалея и добился цели. Основной
терой книги— человек сильного х8-
рактера. Я хотел бы быть похожим
на него.
Книга дала мне понятие о море, о
кораблях и о жизни матросов до ре-
волюции. Я узнал мною новых мед“
ских терминов :
Книга чита TCH легко и увлева“
тельно. Она вызывает любовь к морй
и зовет к нему хотел бы и дальн
читать о море, толь чтобы действие
происходило уже в наше время. Пло-
хи рисунки. м
ЕГАШЕВ.
Ученик 6 класса.
ЖИЗНЬ МОРЯКА ИНТЕРЕСНА
О трудном пути юноши, OT DATE
до капитана, говорится в книге «Со-
леный ветер». Из нее мы узнаем, как
корабельное начальство. относилось к
своим подчиненным в царское время.
Их били и эксплозтировали.
В книге мне понравилось опиеая
ние устройства кораблей, путеше-
ствий по морям и океанам и различ-,
ные приключения во время плава-
ния. Интересная жизнь у моряка.
ПИМЕНОВ.
Ученик 6 класса,
«Военная тайна» — А. Гайдар
ПОЧЕМУ ТАК МАЛО КАРТИНОК?
Алька умер в борьбе
хотя он и маленький. Вожатая хоро-
шо руководила пионерами, с ней ин-
тересно было бы работать.
Язык книги хороший, а картинок
с врагами, мало. Почему не нарисовали хотя 6
портрет матери Альки? :
ТИХОМИРОВ.
Ученик 4 класса.
И ДЕТИ БУДУТ ЗАЩИЩАТЬ РОДИНУ
Очень интересна жизнь ребят в ла-
тере. Вожатая хорошо руководила
отрядом, а Алька понравился мне по-
тому, что он скромный.
Затлавие не подхолит, так как
больше в книге говорится о ‘жизня
ребят в лагере, чем о военной жизни
Оказка правдива. Если будет вой:
Ha, на врагов пойдут в большие #
дети. i
Картинки хорошие, но их мало.
Нужно было бы даль хоть портрет?
матери Альки.
МАХАЕВ.
Ученик 4 класса,
ТАК НЕ ДОЛЖНА ГОВОРИТЬ ВОЖАТАЯ
У автора есть ошибки: неправиль-
HO написано то место, где стреляет
отец Альки: издо было хорошенько
прицелиться. Неверно сделали ребя-
Та, что не сказали вожатой о най-
денном ружье и документе. Oro ro-
ворит о неорганизованности ребят.
Плохо делает вожатая. что завидует
своей сестре-инженеру; нехоропю, чт9
она говорит дяде: «что это за рабо»
та—быть вожатой».
t
Картинки соответствуют содержа
нию. Печать четкая, читать хороше,
Ф. ФРАДКИН.
Ученик 3 класса,
ЗОРКО СЛЕДИТЬ ЗА ВРАГОМ
«Военная тайна>—книга очень иЕ-
тересная и понятная. Xopomro omuca-
на жизнь в Артеке. Мне очень по-
нравилась сказка. Она напоминает
нам, что каждую минуту на нас мо-
гут напасть буржуи. Нужно зорко
слелить, чтобы в нашу армию не
пробрался враг. В книге очень на-
тлядно показано, как на наше строже
тельство пролезли враги, мешали рз“
ботать, старались опорочить честных
людей. Очень мне понравилась вожа-
тая пионерского латеря—Наташа.
РУБИНОВ,
Ученик 4 класса,
А ЧТО ДАЛЬШЕ?
Книга мне понравилась, потому
чго в ней хорошо показана жизнь
пионерского латеря в Крыму. Инте-
ресно читать про Альку+-пионера.
Жаль только, что неизвестно, как
они жили потом. Хоропю быле бы
книгу продолжить и показать, как
жили Наташа и Сергей.
Бумага и обложка очень хороши,
& картинок мало. Нужно было бы и8-
рисовать картинки к сказке «Маль-
чик-Кибальчиш», как OH CHANT B
тюрьме,—и безусловно—алькину №6:
гиду.
БЫКОВА.
Ученица 5 класса.
«Колхида» — К. Паустовского
ПРАВДИВАЯ КНИГА.
В «Колхиле, мне очень понрари- хотел выступить на митинте, WO, we
лось, как совутские женщины нарялу
с чернорабочими работали, спасая
местность от! наводнения. Понрави-
лось также описание праздника
после окончания работ. Интересво
было читать, как дел, приехавший со
своим внукох-пионером на праздник,
подобрав слов для приветствия, OTs
Tail прелседателю свою любимую
палку. Это праздиво, Вообще кянта. .
очень правдивая.
САМЧИНСКАЯ.
Ученица 6 класса.
ЧИТАТЬ БЫЛО НЕЛЕГКО
Содержани» «Колхиды» я понял,
HO все же читаль было нелегко.
Очень часто одно событие сменяется
другим. - Не успеваешь усваивать
прочитанное.
Книга неочень интересная, Но я
не жалею, что прочел ее. Я понял,
что при советской власти Колхид&
становится другой: на месте болот
будут расти южные фрукты.
ЛОБАНОВ.
Ученик 4 Raacta.
\
ГЕРОЙ, ПОЛНЫЕ ЖИЗНИ
Из книг Паустовского, какие я
читала, мне !больше всего поправи-
лась «Колхида». Все герои «Колхи-
ды» полны жизни, все они стремят-
ся к олной цели, у всех общие инте-
ставил рекорды пошлости и бесприн- ресы. Вот инженер Габуния. Он со-
ципности. Я. РОЩИН.
всем больной. Во время наводнения
— товорил он и старался не попасть- кудлатая, с отвислой губой, собака.
ся на глаза Кулибину, который часто Около нее,
устраивал 0б’езды своих владений.
Считал он себя великим человеколю-
бцем, покатшливал, торбился, но был
силен и, поймавши в лесу тощего му-
жичка, зажимал его между колен, и,
запуская в голову пальцы, вырывал
волосы, приговаривая:
— Вот это тебе за березку, а это
за ясень, за хворост!
Гусев пожал плечами. Он сомне-
вался в добродушии барина. Однако,
надев картуз, вышел из избы и на-
празилоя в барское имение.
Улицей, мимо гнилых плетней и
покосившихся хат пел Гусев спокой-
но и уверенно, а войля в барский
двор сразу ощутил во всем теле ще-
кочущий неприятный озноб,
Во-дворе, под навесом для кареты,
кучер Ефремий — натлый увалень, ©
красным, масляно-блестящим лицом
—держа в руках серую кошку, ды-
мящейся папироской обжигал ей
усы. При каждом прикосновении па-
пироски кошка судорожно вэдрагива-
ла и жалобно уяукала, пытаясь вы-
рваться, а Ефремий, сжимая ве, го-
тотал на весь лвор.
Гусев, неодобрительно качая голо-
вой, торопливо взошел на крыльцо
дома и осторожно открыл дверь В
приемную.
В приемной, в кресле с тнутыми
венскими ножками, сидя, задрав
тладко причесанную голову на спин-
ку кресла, похрапывал лакей в не-
свежей ливрее. Из его рыхлого лило-
вого носа торчали жесткие волосы. Го-
лубая дверь в панокие хоромы была
чуточку приоткрыта, оттула доноси-
лось нескладное пение бзрчука Вовы
и, совсем рялом. чудилось чье-то
мерное дыхание.
Гусев долго мял картуз. переступая
с ноги на ноту, сдержанно вздыхал,
потом почесал лохматую бровь и Ha-
конец решил, не тревожа лакея, ко-
торому искренно сочувствовал («Бед-
няжка! Уморился около барина бега-
ючи, вадремнул!»), самолично пройти
к Кулибину.
Он расправил рыжеватые усы И
осторожно просунул голову в хоро-
мы — просунул и замер, удивленно
взметнув брови, сразу забывая, зачем
он сюда пришел и что ему надо.
У смены, завешанной дорогим пер-
CHICKHM ковром, стояла большая
кровать с никелированными сверкаю-
щими шарами на утлах; на кровати
белели свежие, как выпавший 32
ночь снег. подушки. На подушках
лежала, вытявувшись во всю длину,
свернувшись калачиком,
мирно спала пара лягавых щенков.
Пораженный необычайной для него
картиной, не в силах отвести взгляд
от нежившегося лохматого пса, уто-
нувшего в мягких подушках, Гусев
шептал пересохшими тубами:
— Ишь, тм... удивление, собака в
подушках. Отало быть, блатородная...
А блатородная собака, слегка по-
шевеливая мохнатым ухом, смотрела
на Гусева большими желтыми глаза-
ми и, как будто, тоже удивлялась:
— А что, Гусев. не видал такого
чуда? Ты, небось, не спишь этак? а?
То-то же... Я, брат, ne ты.. И при-
крыв глаза, лежа на боку, лениво по-
тянулась и от полноты счастья и
блаженства негромко, сладко взвизг-
нула.
В ту же минуту Гусев вздрогнул,
чувствуя, как кто то внезатно схва-
тил его за армяк и дернул так силь-
но, что он еле удержался на нотах.
— Ты чего высматриваешь?—испу-
танно вращая маленькими заспанны-
ми тлазами, шипел лакей, подозри-
тельно осматривая невзрачную, He
внушающию доверия фигуру Гусева.
Гусев растерянно забормотал:
— Ежели она на подушках, вроде
человека... Собака, к примеру, тварь
этакая. прости боже. нечистая, И,
при том, © блохами.
Лакей нелоуменно и еще более по-
дозрительно сощурив глаза и собрав
на лбу морщины, смотрел на Гусе-
ва.
— Подушки? Что подушки? Какие?
Да ты очумел?! Вон, мужлан,—и ле-
тонько, брезгливо взяв ето за плечо,
обескураженного, испуганного, вытол-
кал за дверь, хриплым шопотом про-
клиная «муждана».
— П-подлец!.. Подупки, я те дам
подушки. Н-но но, поговори у ме-
ня.
5.
Гусев вышел из барокото двора,
держа в руках и не надевая кафтуз-
На устах его застыла мучительная
улыбка. On, к великому уливлению
встречных поселян, размахивал ру-
ками, повторяя одно и то же, ста-
таясь этими словами выразить все
чувства, обуревавшие его:
— Ox, ты, господи... Собака в по-
душках, а я вот детей бью, чтоб не
дотрагивались до них... И сам на тю-
фяке.
И чем ближе он подходил к дому,
тем яснее росло в нем одно непобе-
димое желание; притти и лечь в по-
он больной продолжает работаеь вме-
сте с другими. В бреду, на больниче
ной койке он думает о ‘деле. Нев-
ская—это женщина-герой, Вот такие
должны быть люди. :
ПАВЛОВА.
Ученица 6 класса,
душки и отныне начать человеческую
жизнь. Он даже удивился, почему
раньше не пришла в голову такая;
казалось бы, простая мысль,
Вечером, сильно волнуясь, Гусев
пропьмыгнул в комнату и молча Hae
чал раздеваться. Раздевалея он бы-
стро, торопливо, пальцы на руках
дрожали. Он сбросил тимнастерку,
сапоги и, вытерев распаренные ногк
влажными онучами, сдерживая ды-
хание, опустилоя в заск
кровать, на мягкие подушки и слов
но растаял от удовольствия. Он Да»
же глаза закрыл.
Но это было лишь одно краткое,
очень краткое мгновение. Открыв гла
за, он увидел на пороге жену. Иа-аь
плеч ее вытянувигиеся лица девиц. .
Сперва она ничего не поняла или,
быть может, не поверила — действие
тельность ли это?— но когда Гусев,
уже раскаиваясь и испытывая стыд
и страх, словно совершижл нечто прес-
тупное, пошевельнулся, пробуя отвер-
нуться к стенке ‘и чувствуя внезапную
слабость во всем теле, — лицо ее ис-
казилось от небывалого ужаса и He
годования:
— Пьянюга, и тле ты.. как ты
смел.. На подушки... закричала
она, и, бросивнгиеь © девицами К
кровати, схватила Гусева за ноги И
вместе с одеялом выволокла на кут-
НЮ.
На подушках остался темный 01
печаток потной спины и головы Гу“›
сева.
..Это было на тринадцатом году по-
сле свадьбы. с тех пор прошло 22
тода, но до сегодняшнего дня Анток
Степанович Гусев. сторож колхоза эм.
Шевченко, помнит заплаканное лицо’
жены, ее слова:
— Ты с ума сошел... Разве можно
жить с тобой, и детей растить? Ты
на приданом дочери, как барин, хоч
ченть спать!
И узнав обо всем, что произошие .
в тот вечер, жители Медвежьей Бал“
ки прозвали Гусева «подушкой».
Уличное прозвище это многими 38-
быто, и, если кто из стариков напом<
HUT его, Гусев добродушно усмехач
ется: с
— Смешно, конечно, мил-человека
а было время, когда спать на подущ*.
ках мужику, вроде, неловко быле-ч.
как тут на них спать, если дочка
растут — в приданое им подушки
берегли. А теперь то, когда жить стал
по другому — дак и вспоминать об
этом неловко. А спать то ва подушя
ках начал я лет пять тому. Так-то
мил-человек..,