литературная газета № 58 (621)

 Рисунок художника Н. Дмитриевс кото к стихотворению Пушкина «В Сибирь». Из иллюстраций шеститомника А. С. Пушкина, выпу- скаемого издательством «Academia». Книги

МНИМЫИ ТАЛАНТ A. ТАРАСЕНКОВ Увы! Начнем с установления и до- казательства того факта, что поэма «Кулаки» написана плохо, читать ее скучно и трудно, сюжет ее невероят- но надуман и искусственен, а язык таков, что над некоторыми строфами приходится просиживать в раздумье не малое количество времени, трата которого так и не приводит читателя ни к каким положительным смысло- вым результатам. идеологической «перестройки», о которой заявлял сам поэт, он нашел наконец настоящие слова? якобы народная, а на самом деле фальшивая и претенциозная речь, ко- торой он наделяет всех своих героев? Почему в поэме Твардовского мы без труда различаем легкую, подлинную, труда различаем петкую, подлиншую, клорную ритмическую основу*, a Павел Васильев заставляет своих ге- роев выговаривать такие, с позволения сказать, стихи, в которых ничего нет от поэзии, а одно лишь тяжелое и вздорное натуралистическое косноязы- чие: Снова и снова мы натыкаемся на выражения, почергнутые из трафа- ретного «кондово-сермяжного» стиля, много раз уже осмеянного нашими пародистами, стиля вычурного и лож- ного, непонятного и ненужного на- шему народу, стиля, который все еще дорог и мил сердцу Васильева. «Оде- жа пудовая», «могутство плеч», «хме- левая сила», «злоба крутила на шее жилы», «лезуг бабы, пятя зады», «рванье дерюжье», - весь этот затас- канный, якобы народный речевой ас- сортимент абсолютно фальшив и на- игран. Никакой непосредственности, никакой амоциональности здесь нет и в помине. Это литературщина самого дурного сорта, это своеобразный эсте- тизм «наоборот», который отнюдь не становится от этого лучше. Ничего жизненного, правдивого в этих «мо- гутствах плеч» нет. Сравните, напри- мер, «Кулаков» Павла Васильева со «Страной Муравией» A. Твардовско- го, замечательной подлинно народной поэмой о современной деревне. По- чему Твардовский свободно обходит- ся без всяких натуралистических «прелестей» в духе Павла Васильева, почему ему удается непринужденно и естественно передать живую разговор- ную крестьянскую речь, не прибегая ни к «туды - сюды», ни к «супро- тив», ни к «значит», которыми полна у I. Васильева якобы крестьянская, Дескать, катайте-ка порысистей… ре-Нам-де пригодны лишь коммунисты, Вы еще вспомните кто мы таки. Дескать, в шалях, неизвестно кто, Вроде, как всемером, а боле, Взяли в оружие и дреколье, Нас же треснули, значит, и то Вон как царапнули… - Вы, мужики! Я не вдаюсь сейчас в анализ со- держания поэм I.Васильеваи A. Твардовского, - они не мотут ит- ти ни в какое сравнение по степени значительности и тлубины. Но даже, казалось бы, «второстепенные» (как до сих пор полагают некоторые наив- ные товарищи) элементы поэтической формы, поэтического языка сразу по- лицо этих поэ- казывают подлинное тов. Конечно, Павлу Васильеву, как и любому другому, не заказан путь к подлинной поэзии, но думается, что тот путь, по которому он двигается в настоящее время, ведет прямо в про- тивоположную сторону - к тяжелой ритмической зауми, к грубо натура- листическому, искусственному и пре- тенциозному, антиэстетическому с на- шей точки зрения языку. Однако обратимся к содержанию поэмы «Кулаки». Оно сводится к не- большому эпизоду из эпохи коллек- тивизации Семиречья, когда семья кулака Евстигнея Яркова из коры- стных гобуждений решает вступить в колхоз. Затем довольно подробно описыва- ется деревенское собрание с дискус- спей на тему о том, быть или не быть колхозу и последовавшее заним убийство - по наущению того же Яркова - колхозных активистов. Не- сомненно, на этом сюжетном мате- риале можно было бы развернуть ти- пическую для той поры ситуацию, дать интересное столкновение челове- ческих характеров. Это мог бы сделать поэт идейный, поэт, который омог бы претворить материал вещи в худо- жественно переплавленную мысль. Есть ли идеи у Павла Васильева? Ес- ли и есть, то небогатые. Поэма «Ку- лаки» завершается эпилогом, в кото- ром описывается могучее колхозное стадо, - бык в нем, наподобие льва, ударяет себя хвостом, и коровы бре- дут «окружены сияньем и ревом». Очевидно, эта «мощная» концовка должна послужить у П. Василье- * Развитую и обогащенную, кроме того, опытом русской классической поэзии (в особенности Некрасова) и традиционной английской баллады. В свое время Елена Успевич в сво- ей ей статье «От чужих берегов» («Лите- ратурный критик» № 1, 1934 г.), приз- навая, что Павел Васильев ведет свою поэтическую родословную прямо от семиреченского кулачья, говорила о двух возможных для П. Васильева путях. Один путь - «продолжение и развитие огределившейся в самом на- За последнее время Васильев пе- чатался мало. Новые пронзведения I. Васильева, появлявшиеся в «Но- вом мире», говорили о том, что поэг настаивает на своей социальной родо- словной и отнюдь не склонен отрясти дедовский прах от ног своих. Напри- мер, в 1934 г. П. Васильев так про- чале его ворческото пути стихийной реакционности…», «Другой путь - это путь очень нелеткой для Василь- ева работы над собой, путь к рево- люции, пролетариату, наполненный для него тысячами препятствий, но, как показывает «Соляной бунт», веду- щий к огромному творческому росту, полному расцвету таланта». Приписывая стихам П. Васильева «мелодичность, песенность и просто- ту формы», Усиевич даже полагала. что поэт в недалеком будущем может стать мастером «настоящей массовой песни, доступной миллионам». тивопоставлял себя и свою биотра- фию «поэту-пастуху»: Я был хитрей, веселый, крепкий, сбитый, Иртышский сплавщик, зейский гармонист, Я вез с собою голос знаменитый Моих отцов, их гиканье и свист. («Новый мир» № 12, 1934). Конечно, в этих строчках гораздо ощутимее любовь к своему семире- ченскому стихийному размаху и удальству, нежели переход на пози- ции пролетарита, хотя в некоторой поэтической мелодичности этим сти- хам отказать и нельзя. В «Новом мире» за 1936 г. 1. Ва- сильев опубликовал овои новые про- изведения. Здесь есть и отрывки (№ 6), и небольшая поэма «Принц Фомаи целая стихотворная эпопея «Кулаки» в две с лишним ты- сячи строк (№ 8). Отрывки, надо пря- мо сказать, плохие, даже не шибко грамотные: Собирались в путь-дорогу, Покидали отчий кров, Матери, тая тревогу, Провожали сыновьев (?) Поэма «Принц Фома» написана чи- ще, глаже, хотя «стихийная талант- ливость» П. Васильева здесь внезап- но обернуласьсовершенио ученичес- ким подражанием Пушкину. Свои обычные, уже изрядно гримелькав- шнеся описания «истинно русских» са- женных пирогов, Павел Васильев шил почему-то соединить с поэти- ческими интонациями, взятыми на- прокат у великого поэта. С странным чувством какой-то неловкости мы чи- таем, например, такие строки: И вызывают удивленье Их золотые украшенья, Их краги, стэки и погон, (почему не погоны? … А. т.) ва символом укрепления колхозного строя. Но насколько же все это фаль- шиво и неверно! Людей адесь попро- сту заменили животные, и, рисуя их пеукротимую мощь, сытость и зверо- подобность, К. Васильев, об ективно говоря, гопросту поэтически рестав- рирует те черты, которые он только что с таким «омаком» обыгрывал, го- воря о кулаках. В самом начале по- эмы мы читали о Яркове: Встал Евстигней, Распирая румяный ситец, Руки лезли вроде корней… …Голова спокойно сидела Рыжим коршуном на плечах. В таком же былинном стиле опи- сывались и его сыновья: Сыновья крепки и умелы - Дверь с крюков Посшибают лбом. Сразу видно, кто их делал, - Кулаки - полпуда в любом. Эти, с позволения сказать, люди не- пременно начинали разговор, предва- рительно «по-медвежьиухнувтри раза», глушили водку, в них стуча- ла «кровь их прадедов - прыгунов и хлыстов», и от их «причуд» «тре- щали бабьи кости». Все это дано в поэме I. Васильева изобильно и щед- ро. Внешне проклиная кулаков,- II. Васильев ими несомненно любует- ся, поэтически восхищаясь их степ- ным «могутством». Трудно итти про- тив исторических фактов, П. Василь- ев не может не упомянуть, что это кулацкое «могутство» было сломлено и уничтожено поступательным дви- жением социализма, Но чем же тогда остается любоваться и восхищаться поэту: И вот тут-то на смену уничто- женному кулачью (впрочем, об этом в позме ни слова, об этом можно лишь догадываться) и выходит колхозное стадо. Неужели вся эта утробно-животная идеслогия, неужели весь этот грубо- натуралистический стиль может еще казаться эстетически ценным явлени- ем? Нет, несмотря на отдельные бо- лее или менее удачные строчки, стро- фы и отрывки, новая поэма II. Ва- сильева находится на весьма невысо- ком художественном уровне. Как строит Васильев образ, мета- фору? Достаточно привести несколько примеров, чтобы почувствовать ху- дожественную фальшь, надуманность, неестественность его поэтической ма- неры: «…проломил Алексашка Грудью молчанья тонкий ледок». «Лысиной в раю подушек искупавшись, не разут, тек слезой супруге в уши сам Потанин.» «Юбки расправляла махорка, и жалела синих кос». Разве есть в этих метафорах П. Ва- сильева зрительная реальная конкрет- пость то это за «грудь молчанья», как может человек «течь слезою в уши» своей супруге, нак может ма- хорка «расправлять юбки» и «не жа- леть синих косз- Неводьно вспоми- нается знаменитая гародия Вл. Сә- ловьева на декадентских поэтов: Но не дразни гиену подозренья, Мышей тоски! Не то смотри, как леопарды мщенья Острят клыки! Грубый, антихудожественный, фи- зиологический натурализм, с одной стороны, и крайняя заумь - с дру- гой, -- вот из каких элементов скла- дывается стиль П. Васильева в пюэ- ме «Кулаки». А многие места этой ве- щи написаны таким скучным, таким серым языком, что это ясно и без всяких комментариев. Как только на- чинают в поэме высказываться сто- ронники коллективизации, у читателя, по выражению Маяковского, «от зе- воты скулы разворачивает аж», - на- столько все это поэтически беспомощ- И, скажу как умею, - Мразь, кулачество, Пощадила, Против колхоза Прошлогодняя сила, Которую наша Советская власть Все же до времени Вооружена.

кул став

пра карт став

генд H.

порт неуб Стич при! нару

скол WAT Блас ная стер Сей

щені клас стоя врем мест вато SABH Де

Рисунок художника Г. Филипповского к «Свадьбе Кречинского». Из иллюстраций к трилогии А. В. Сухово-Кобылина, выходящей в Гос- литиздате Кн иги Книга о возрожденном денц B ченк Шве Barр худо давш уров тому народе Дома без света, без полов и без кроватей, страна без школ и больниц, без прав, без культуры - такой была Кабарда. Шариат и феодалы властво- вали над нищим пародом, коран и обычаи определали ее духовную жизнь в течение веков. Сегодня Кабарда - одна из передо- вых орденоносных областей великого Советского Союза. С Кабардой ассо- циируются «сады социалиэма», ка- бардинская деревня построила свет- лые дома и зернохранилища, фермы и силосные траншеи, клубы и элек- тростанции, радиоузлы и кино, школы и ветеринарные пункты, больницы, бани, детские сады, магазины, авто- бусные станции и т. д. и т. д. Не- счастная страна «черного народа» ста- ла страной счастливой, где самые светлые надежды становятся явью. изведения, прочитав которые можно составить себе представление о какими путями шли к победе кабар- дино-балкарцы? Таких произведений в художественной литературе нет, Этот пробел восполняет книга Н. Из- гоева «Рассказы о Кабарде», которая товорит нам об этом «превращении», и ее о большим вниманием прочтет каждый, кто интересуется сульбой малых народностей Советского Союза кабардино-балкар- вообще, судьбой ского народа в частности. Маленьким очерком об историче- ском прошлом кабардино-балкарского народа раскрываются «Рассказы о Ка- барде». Этот очерк можно рассматри- вать как предисловие к кните. На нескольких страницах т. Изгоев вос- соадает далекий исторический фон и дает картину проникновения цариз- ма на Северный Кавказ. Глава за- канчивается образованием первой на- циональной области, вышедшей из Горской федерации и включившейся непосредственно в состав РСФСР. Этот акт, имевший огромное значе- ние для развития Кабардино-Балка- рии. был совершен по указаниям и под непосредственным руководством тов. Сталина. Имя Бетала Калмыкова известно далеко за пределами Кабардино- Балкарии. Он из той стальной когор- ты большевиков, воля которых в тесной дружбе с трудолюбием, пре- дельной честностью и преданностью народному делу вершит чудеса в на- ших городах и селах. Естественно, первое слово в «Рассказах о Кабарде» должно было быть сказано о Бетале Калмыкове: юности и жизни Бетала Калмыкова посвящена отдельная гла- ва книги т. Изгоева. Руководитель об- ласти прошел суровую школу жиз- ни: «… лохмотья и бурка, горький хлеб пастуха и горы - пестовали Ветала», - пишет т. Изгоев. Враги народа пытались задушить растуше- го большевика до революции и во время ее. Муллы и князья, дворянство и офицерье не раз покушались на его жизнь, стремились сорвать его мероприятия, вернуть кабардинский народ под свое иго. В этой борьбе, упорной и трудной, рождалась со- Изгоев Н., Рассказы Кабарде. Ред. Я. Иппюлитов. М. «Молодая гвар- дия», 1936 г., стр. 157, ц. 3 р. 50 к. циалистическая Кабардино-Валкарие «… были годы, - пишет т. Изгоев,- когда студенты Ленинского учебною городка прерывали уроки и бралиь за винтовку, а когда спова возвраща- лись к занятиям, на партах в учп- лище стояли рядами гробы» (стр. 42). Этот Ленинский учебный городок со здавал сам Ветал Калмыков, он ставлял список детей, потерявши отца или мать в борьбе с белогвар- дейцами. Группы бедноты в селах об суждали каждую кандидатуру н парту Ленинского учебного городка, каждого кандидата лично проверя руководитель области. Борьба шлаз создание новой советской интелл- генции, и контрреволюция делала все чтобы помешать: она агитировала, путала. В результате ученики шл в школу настороженно, «бывало, де- вно шля в певодвти, са стил вей еми- вичл или уж жани подр со-иво зам На долел цев, на от дость ка. на п ром без о тамя ствую роднс зрелс Из порт ется зурда юлот спок том том,Но это было давно. Сегодня новая советская интеллигенция создана: сре- ди молодого поколения партийныхи советских работников Кабардиво-Бі- карии трудно встретить человека к торый не прошел бы через ский учебный городок. Сегодя только молодежь, но и старики повя ли и опелили живительную силу п летарской революции. Замечательна сцена слета стару, описанного т. Изгоевым. желы пече В задних рядах - старухи стани- цы Солдатской. Они сидят у порога потому, что их район отстал. Но во одна из них не вытерпела, она вы- склад этот бораз да и ходит, прижимая руки к старому сер T0 дцу, и кричит:

Стихи или поэзия уж необходимо знать нашей молоде- жи о том, «Почему нет водки на луне»! И ухарство не помогает автору сделать стихи поэзией. Схема, отписка, наивный лешет о значительных событиях - вот что характерно для таких стихов, как «Я не тот», «Мистер Райт», «Вечер земляка», «Все понятно» и др. то, что автор включил их в свои книги, говорит о его невысоком чувстве са- мокритики. Если бы по такому прин- ципу составлялись у нас все сбор- ники стихов, то работа редактора была ,бы лишней. Еще более нехоро- шее впечатление производит то, что все стихи книти «Крутой волной» входят в книгу «Стихи». Не слишком ли большая роскошь для молодого поэта вылускать одновременно одни и те же вещи и в Ленинграде, и в Москве. И не слишком ли снисхо- дительны редакторы? Решетов стоит не на правильном пути. У него есть стихи простые и естественные, написанные на знако- мом ему и близком ему материале. Это стихи о деревне и природе: «Ан- на Петровна», «Обоз», «Сочувствие», «Зима» Но словно не веря тому, что естественность и искренность не ну- ждаются в домыслах и в философ- ствовании, автор и в этих пиклах пишет: Как известно, я любитель Мирных встреч со стариками, Только нынче пусть раскурят Без меня свой самосад. Разломив на круг пол-литра, Пусть сидят, о жизни споря, Как философы седые Под ровесницей сосной… Неубедительно это. Нельзя пачи- нать лирическое стихотворение так напыщенно и развязно. Автор любит нашу деревню. К чему искажать ее богатую действительность надуман- ными мотивами, строками о грусти, о печали, но не собственной, а да- лекими отголосками этих мотивов у Есенина («Прощание» или «Нагут- ствие»). Пусть любуется хлев коровой, Что цветные просторы жует! У Решетова есть такие стихи, как «Кировск». В них лежит единствен- но правильный путь развития и ро- ста поэта. Он должен стремиться итти этим путем, если хочет созда- вать поэтические произведения, а не только писать стихи. Л. МИХАЙЛОВ Чувство разочарования, какое ис- пытываешь после того как прочтешь два стихотворных сборника A. Ре- шетова, появляется не только пото- му, что стихи эти плохи как стихи, а потому, что в них нет поэтического мироощущения. Это - стихи по вся- кому случаю и на всякий случай, не оодержащие в себе и зерна мысли Но поэзия ли это? Предоставляем судить читателю: Я не тот, который для утехи, На заботы мира наплевав, Груши околачивать приехал (?) И прослеживать (?) качанье трав. Я и сам здесь рос И мог конечно Здесь дожить до бороды седой, Потому со мною будет вечно Голос этой жизни - голос мой! Кто герой поэзии Решетова? - «Партиец, что движет весь день рычаги» («Мистер Райт»), или Мой ревесник в мире обыденном Сердце у него не на крюку: Услыхав, что ты в подшефном Имени Буденното полку, конном Весело затянет о Буденном, Чтобы окрыть перед братвой тоску! («Письмо девушке со «Светланы»). Чувства, предметы, лица в стихах Решетова названы, но не показаны, поэтически не выражены, Читая сти- хи, ждешь, что все-таки встретишь в двух сборниках крупицы поэтиче- ского ощущения, Но автор препод- носит вам безнадежно безграмотные строки: Наливает сочная осока Вымена коровьи молоком! («Век»). Что за «вымена»? Легче всего не шибко грамотному человеку пона- деяться на аналогию «имя - имена», «вымя - вымена». Не проще ли было бы заглянуть в словарь, чтобы убе- диться, что такого слова в русском языке нет. Если это неологизм, то он вызывает полное недоумение. «Заря пенная как пиво», «Сосны, что в закат одеты», «Ветер волком воя» - как беден язык Решетова. Кому нужны рассказы о хулитан- ских событиях на Лиговке! И так ли Александр Решетов. Стихи, Гос- литиздат. Ленинград, 1936 г. Отв. ре- дактор В. Друзин. Александр Решетов. Крутой волной. Стихи, «Советский писатель», 1936 г. Отв. редактор В. Луговской.

И, осмелев, через ухабы Бегут досужливые бабы Штабной осматривать вагон. Совершенно возмутительное впечат- ление производит пародирование Г. Васильевым пушкинской, легкой и чистой, иронической повествователь- ной интонации, на которое мы вне- запно натыкаемся, читая описание «величия и падения» белого бандита проходимца времен гражданской войны: Не от штыка и не от сабли Рук тяжких кистени ослабли, Померкла слава в этот раз. Фома разут, раздет, развенчан, Вот сочему лукавых женщин Коварный шопот губит нас. - Нет, Пушкин нам слишком дорог, чтобы можно было равнодушно прой- ти мимо такого цинического и развя- зного разбазаривания его бессмерт- ных поэтических приемов! Иначе, как резко отрицательно оценить эту «поэму» II. Васильева нельзя, - сли- шком мало в ней уважения к наше- му классическому литературному на- следству и слишком много дешевого балагурства, никак не вяжущегося с суровым обликом гражданской вой- ны. В конце концов проходимец-аван- тюрист «Принц Фома», боровшийся вместе с империалистами-интервента- ми против нашего народа, заслужи- вает более точной и более гневной ха- рактеристики, чем та, которую ему да- ет II. Васильев. Но обратимся к фундаментальной работе поэта, к поэме «Кулаки». Ве материал - сдетства анакомое П. Ва- сильеву Семиречье. Ее герои - се- миреченские кулаки. Время действия - начало коллективизации, 1929 год. Может быть, после стольких лет сво-

<- Женщины, гражданки, жиб прожила и села у порога. Не могу я больше. У нашей бригады засеянн раскр этюди алист уже пшеница, и семечки, и кукуру получ за, только просо нас держит, а порога. Старые мы, подтоптала на молодежь. Но, бабоньки, невжель витие на не казачки, невжель мы не больш- сым вички, невжель мы не работницы Умрем, aвозьмем это знамя (стр. 106). колор нуты стоты В книге Изгоева много сцен, кото рые автор мог, конечно, использовать не только для художественного очер ка. Описание пленума обкома, делегаты должны были демонстрио вать свои познания в области сель ского хозяйства и руководства дает живое представление о работев жизни кабардино-балкарских боль шевиков. Из книти читатель узнает, как кабардинская деревня постепен- но превращается в ягрогород, как со- здавались колхозы-миллионеры, ків впервые в истории, 638 колхозникв взяли вершину Эльбруса, как созда- ются дома престарелых колхозникв, что такое советское отношение к че- ловеку и т. д. Заканчивается книга рассказом ста- рика-кабардинца, который т. Изге записал в доме престарелых колхов- ников селения Псытансу. Это народ ная легенда о мудрости Сталина ио трудах верного сталинца Бетала мыкова. Еще много таких леген создаст цветущая социалистическая Кабардино-Балкария, празднующая в будущем месяце свое пятнадцатиле- Ваг у ста ского рете Хала учебе стеро рит стым порм анпал віль тие. H. ХАРЛАМПИЕВ По страницам газет УЛИЧЕН… C Инте ней терат т Зайн шестисотлетний дворянин позволить какому-нибудь батраку убивать прем ставителей духовного сословия. «Пуш кин не пошел дальше крутой остры стки», глубокомысленно констатиру Желанский на странице 25-й, а 49-й присовокупляет: «шестисотлет- ний дворянин» Пушкин затушевывает слишком кричащие тона… в Балда, сохраняя жизнь попу». С еще большей убедительностью сказывается дворянское сознание Пушкина в поправке, внесенной по- этом в сказку «Медведиха». Волка дворянина, упоминаемого вскользь этой сказке, Пушкин сначала награзэ дает «лапами загребистыми», а том заменяет их «глазами завидут ми». Разве это не овидетельствуетКаз том, что элесь «признак хищниче- наклонностей дворятина чается» (страница 48) и о том, До журн рату поа здесь имеется «тенденция притуп сатирическую остроту» (страница 54)? атер антис працн «Ленинградская правда» характе ризует эти упражнения как вулыз но-социологические фокусы. Не во ной и не циологизм - это высшая стадия равитиприащая о маниакаль ным бредом. И все жвсе же книга благопо- лучно миновала гослитиздатовские рифы. Я. РОШИН

Похвала Чачикову Прямо на-корню… Мы не случайно упомянули о Ха- физе. Великие поэты прошлого имеют самое непосредственное отношение к Александру Чачикову. Ведь это ты со мной идешь, Ведь это ты со мной шагаешь, - говорит он, обращаясь к Шота Руста- вели, а Фирдоуси он с интимной теп- лотой называет своим собратом и посвящает ему поэму, фрагменты ко- торой помещены в рецензируемом сборнике. Из этих фрагментов мы уз- наем, между прочим, что Александру Чачикову сейчас как раз столько лет, сколько было знаменитому автору «Шахнаме», когда он начинал свой великий труд. Это замечание, обро- ненное вскользь, несомненно васта- вит гризадуматься внимательного чи- тателя, Вспоминая такие смелые и не- ожиданные строки стихов Чачикова, как Сушит табак рабочий народ, Засыхая в свой черед, или Мы твердо шагаем вперед к коммунизму, Когда -- на почтовых, стрелою -- когда,- нитатель невольно криходит к вы- в сущности говоря поззия Шота Руставели, Фирдоуси и Алек- сандр Чачиков. Если на этот счет воз- никнут какне-либо сомнения, то их летко рассеять, указав на следующие строки из фрагментов поэмы «Фирдо- уси»: …Стих мой, скорее Ворвись в века, минуя сроки! Алмазом черным засверкав, Мой стих, пади на них стремглав. Как лев сильнее всех зверей, Алмаз - других камней щедрей. Кто им владеет - победит, Навеки будет знаменит. азеки булот анамонитего вы: учтите, что в его возрасте Фирдо- уси был еще начинающим, почти лит- кружковцем, а Чачиков уже успел «ворваться», если не в века, то в Гослитиздат, и выпустить сборничек в нарядной обложке фисташкового цвета, с заставками работы художни- ка Кравцова и улыбающимся порт- ретом автора. Нет, что, что, а слава обеспечена! E. ЗЛАТОВА P. S. Кстати, фамилия редактора - Волков. Александр Чачиков любит подчер- кивать, что он гоэт Востока. Мне говорят: Забудь Восток, Пропой о чем-нибудь другом! - Но я, как первый ленесток, К Востоку моему влеком. Как бы то ни было, Чачиков креп- ко держится за Восток, и даже сердце свое он сравнивает не с каким-нибудь грозаическим фруктом, произрастаю- щим в ЦЧО, а с астраханским арбу- зом и чарджуйской дыней. Однако, нужно признать, что Ча- чиков не ограничивается этим ярким, но кратким штрихом: по мере сил он раскрывает перед читателем все бо- татство и многогранность своего «я». Из стихотворения «Песня» мы узна- ем, например, что Чачиков знает ук- раинский, белорусский, чувашский, грузинский, тюркский и армянский языки. По крайней мере по одной фразе из упомянутых шести языков он вставил в это стихотворение. Единственное, что смущает читате- ля, это несколько своевольное обра- щение поэта-лингвиста с русским языком, на котором он, как-никак, пишет стихи, издает книги. «Беспромашный курок», «холодею- щий пот», «…великий был сродни с эпохою своей…» Обратимся к стихам, раскрываю-то щим другие стороны поэтического «я» Чачикова. К счастью, лингвистичес- кие аанятия не иссушили в нем обык- новенных человеческих чувств и лишь придали им особую изысканность вы- ражения. Например: О, клондайк неизведанных чувств! О, зенит наслаждений любовных! Вгрочем, инотда Чачиков отказы- вается от подобных усложненных об разов ради предельной простоты сти- ха, которая единственно может пере- дать всю глубину его мысли: Не желаю, чтоб светило C Запада бы восходило, И хочу, чтобы река В море шла наверняка - восклицает поэт. Вообще нужно ска- зать, что афористичность составляет отличительную черту поэзии Чачико- ва. Ему удивительно удаются корот- кие, в две-четыре строки стихотворе- ния в стиле Хафиза. Одно из них, на- поминающее лучшие образцы персид- сопирики читатель найдет на стр. 15: Ты мне солнце застишь, А еще: - Люблю!… Дверь открыта настежь И уходит счастье

П. Васильев в своих новых поэмах обнаруживает некоторые способности, есть у него известные технические навыки, - но все это перемешано с таким количеством поэтического му- сора, с такой небрежностью поэтичес- кой работы, что до настоящей поэзии этим вещам еще далеко. Может быть, П. Васильев действительно искрен- не желает перестроиться идеологичес- ки? Особо убедительных доказательств пока налицо нет. Но если даже это так, то работа над собой ему пред- стоит отромная, ибо она даже еще не Гначата.

Мелкая философия на глубоких водах Маленький фельетон сокие чувства. Он с истинно фило- софским отношением к неизбежному (не случайно, полагаем, и стихотво- рение называется «Философокое»), о нотками элегической просветленности в голосе предсказывает любимой ха- рактер их будущих встреч на Патри- арших прудах: Потолчем водицу в ступе. Надоест, глядишь, толочь, Потеснимся и уступим Молодым скамью и почь. И усядется другая На скамью твою, глядишь. Перспективы благородные, но, по- истине малоутешительные. От них можно и в отчаяние впасть. Но Ут- в и ванол- возвращается к реальности и вовол Но пока-что, дорогая, Ты, по-моему, сидишь? Установив эту, несомненно глубо- истину, поэт, после короткого философического раздумья, делает и другое, не менее важное, И, насколько мне известно, Я… не кто-нибудь другой, Занимаю рядом место С этой самой дорогой? Как видите, особых оснований для преждевременной паники у поэта нет. Можно даже позволить себе веселую игривость, черты которой уже про- ступают отчетливо и сквозь философ- ское содержание процитированных нами строф. В заключительных стро- ках эта игривость принимает уже бурно-патетический характер: Так пока блестит водица И не занята скамья Помоги мне убедиться В том, что эта ночь - моя! Подумать, сколько поэтических красот, лирических откровений и философских медитаций - в 20 стро- ках! Только влохновение, приходащее обстановке юга, курортного томлениа, морского простора, могло внушить поэту такой поэтический перл. И только наивное преклонение перед столичными именами позволило ре- дакции «Всесоюзной здравницы» по- местить эти стихи и забыть о открыти.назнасннотитьсх о опагопо-В лучии всех отдыхающих и не навя- зывать им ничего, что может их ли- шить душевного покоя и равновесия. КАНИФЕРШТАН Поэт на то и поэт, чтобы не зани- маться одной только грубой эмпири- ческой действительностью. Он должен также обладать даром филосэфского обобщения и не в меньшей мере - даром художественного предвидения. Нужно иногла и о душе подумать. Куда мы идем и к чему? И что нас ждет «по ту сторону» молодости? Ну, и тому подобная лирика. Каждый поэт отвечает на эти во- просы сообразно с его индивилуаль- ной настроенностью. Мы не имеем права сомневаться в искреняости Иосифа Уткина, когда он заявляет. что лично он собирается в зрелые годы «толочь водицу в ступе» Такс- последном стихотлорения, вото- особо целебных свойств данного опу- са, поместил на страпицах ялтин- ской «Всесоюзной здравницы» (28 сентября 1936 года). Известно всем, что мысли о старо- сти или смерти рождают у возвы- шенных натур возвышенные чувства, желание творить добро, благословить, так сказать, свою смену. Возвышенной натуре Уткина свой- ственны, естественно, столь же вы-

ПУШКИН

A. Желанский внео свою лепту в дело подготовки к пушкииским тор- жествам: при любезном содействии Гослитиздата он выпустил книгу «Сказки Пушкина в народном сти- е». Желанский имеет солидный опыт по части, как он сам выражается, «вскрытий» и «раскопок». Это опыт, эти «вскрытия» и «раскопки» позво- лили ему… поймать Пушкина с по- личным. Критика еще не откликнулась на это литературное событие. ввтор отетьи (М. Шахновеч)аскрысвях вает все убожество и пошлость «кон- пепции, еданского. Последний, изволите ли видеть, установил, что Пушкин в ряде случаев отступил от первоначального замысла сказок и внес в них изменения, более отвеча- ющие классовой природе и созна- своемшестисотлетнего дворянина». Вот очевидные улики: Тем приятнее отметить хорошую инициативу «Ленинградской правды». давшей в номере от октября, в статье «Глупейшие фокусы под ви дом литературных изысканий», до- стойную оценку «разоблачениям» ле- ланского. сказке «О попе и работнике его Балде», согласно первому варианту, батрак третьим щелчком вышибает «дух» из попа. Впоследствии, однако, Пушкин зачеркнул слово «дух» и по- ставил «ум». Ясное дело: не может