Гы
ty.
Oy
hh.
We
Cty
146,
‚ №
Rete/ any «Биографию Бетховена», так как
‘ibs уверен, что никто не вапишет ее лами
‚ СА
8) зышедшие Ba время войны, и хочу
moe
Me
goa
He
MM
1%
[04
my pH
Ups МАКСИМ ГОРЬКИЙ
ot [4916 г. конец декабря]
(aur
‚
pt
9108
т
om
m0
у
10%
jab
кото
ue
[ру
oboe
1
и3 ПЕРЕПИСКИ
считать его своим
лана. ‘
Несомненно, что переход автора «К
ола Бреньона»
социалистического мира совершился в ВН
нием Горького.
Первые два письма были напечатаны в женевском
Третье письмо из
звлечено нами ив
от 15 августа 1936 г.
Речь в нем идет о сборнике М. Горького «Воспоминания»,
п» в июле 1917 г.
журнала «Еигоре»
ом ча французский язык.
1
Дороюй и глубоко-уважаемый то-
врищ Ромэн Роллан.
Очень прошу Вас написать био-
papa Бетховена, приноровленную ТЫМи, это было бы очень хорошо и
ya детей. Одновременно я обраща-
ыь к Г.
(лорафию Эдиюсова; Фритиоф Нан-
к дает «Жизнь Христофора Колум-
и; я — «Жизнь Гарцбальди»; ев-
ийский поэт Бялик — «Жизнь Мои-
+2 ит. д. С помощью лучших со-
зременных писателей я хотел бы
мэдать целый ряд книг для детей,
(чтлержащих eres великих лю-
ий всего мира. Все эти книги будут
планы мной самим.
Вы знаете, что никто так не ну-
влаекя в нашем внимании в эти
дн, как дети. Жалкое наследство
ютовили, мы, взрослые, нашим детям,
покидая этот мир, невеселую жизнь
уы им завещаем. Эта глупая война—
кое свилетельство нашей мораль-
jot слабости, упалка культуры. На-
помним же нашим детям, что люди
He воегда так дурны, как — увы! —
хы теперь. Напомним им, что у всех
иродов были, и сейчас еще есть,
дикие люди, благородные сердца!
Именно сейчас необходимо это “сле-
Ish, B эти дни зверства и торже-
‘вующег скотства. Горячо прошу
Вас, дорогой Ромэн Роллан, написать
ше Вас...
Я усердно читал все Валши статьи,
зыразить Вам глубочайшее уважение
1 любовь, кои они мне внушили. Вы
ин из немногих, чья душа оста-
ch непомраченной безумием этой
эйны, и величайшая радость — co-
навать, что Вы сохранили в своем
(лаюродном сердце лучшие принци-
пы человечества. Позвольте мне от-
да пожать Вам руку, дорогой то-
Il
Onemy Вам ответить, дорогой Ро-
у Роллан. Книга о Бетховене пред-
значается для полрастающей моло-
№жи (13—18 л.). Это должна быть
(опристрастная и интересная по-
воть жизни гения, эволюции его ду-
ши, гтавнейштих событий его жизни,
преодоленных им страданий и до-
(areyToH um славы. Было бы жела-
1ельно знать все, что только возмож-
100 детских годах Бетховена. Наша
цль — внушить молодежи любовь и
иру в жизнь. Мы хотим научить
1 одей героизму. Нужно, чтоб чело-
ont век понял, что он творец и господин! поцентрист по отношению к челове-
мира, что на нем лежит вина за все
несчастья на земле, и ему же. при-
ag!
м бтъ в жизни. Нужно помочь чело-
юку порвать цепь индивидуализма тое под тяжестью личных впечатле-
: национализма, Пропатанда всемир-
кт,
ri
eet
це
ие
pred
0M)
a
yf
и
и
и
и
ae
is
—
идлежит слава за Bee доброе, что
литературная газ
другом» — писал Алексей Максимович про Рол-
сизского... Если б автор этой книги
Уэллеу © просьбой дать СИвВен, русские святые не любят жиз-
ма... Вообще
ета №
М. Г
рьыкото к Р. Роллану составля-
ной переписки писателей.
связан с великим фран-
«Я имею высокую честь
зиции нового,
ре под влия-
журнале «Ое-
французского
сокращениях.
переведен-
Г. СМОЛЬЯНИНОВ
и публикуется в
имет целью показать глубокую раз-
ницу между Франциском Ассизским
и святыми Востока, русскими свя-
полезно. Восток пессимистичен, пас-
ни, они ее отрицают и проклинают.
Франциск — релитиозный эпикуреец
он эллин, он любит бога, как свое
создание, как плод своей души. Он
полон любви к жизни и не чувствует
рю страха перед богом.
усский — это человек, не умеющий
жить, но умеющий умирать... Боюсь,
что Россия восточнее самото Китая,
Слишком уж в Eee много мистицие-
необходимо внуша
aoe к действию, в
жение к
Ре уму, к человеку, к
Благодарю, искренно благодарю Вас
за Ваше дружеское письмо. Большое
Уутешевие знать, что где-то, далеко,
есть человек, душа которого болит
той же болью, чю и твоя, любит TO
же, что дорого и тебе. Так хорошо
знать это в дни насилия и Geay-
мия!..
Жму Вашу руку, доромюй друг.
` МАКСИМ ГОРЬКИЙ
[1917 г., март]
ш
Дорогой друг.
глубоко тронут Вашими похва-
моей книге, но мне кажется,
что Ваше суждение недостаточно
строго и что Ваша симпатия ко мне,
как к личности, смягчает Вашу кри-
тику, касающуюся меня, как автора.
Лично я думаю, что эта книга не
удалась, она хаотична, лишена вну-
тренней гармонии; при чтении ее чув-
ствуется, что автор рас-
торопился
сказать свои впечатления и лия
сделал ее несколько небрежно, octa-
вив неоконченные места, без надле-
жалщего уважения к стилю н не про-
никая в сущность фактов. Кроме то-
го, французский текст содержит мно-
го ошибок, вызванных неточностями
в рукописи, — это очень огорчает
меня. Я прекрасно знаю все свои не-
достатки: самый большой из них —
именно эта торопливость, это стрем-
ление скорее рассказать все, что я
видел, что я знаю, что меня волнует.
В этом случае я нахожу вполне спра-
ведливым паралокс: «Много знать
часто вредно для человека». Я пере-
тружен впечатлениями настоящего, я
во власти гипертрофии познания ве-
щей, я слишком легко увлекаюсь
внепеними особенностями и это дела-
ет меня скорее рассказчиком, чем ис-
следователем тайн’ человеческой ду-
ши, загадок жизни. Хотя я антро-
ку и антропоморфист в картинах
природы — мне все же не удается
выразить с достаточной силой и убе-
ждением мое подлинное «я» — скры-
ний. В общем, если бы мне при-
00 союза между людьми поистине шлось писать о Горьком, моя кри-
обходима.
Ваша идея описать жизнь Сократя щадной (я гово
\ня очень радует; пожалуйста, осу-
тика была бы самой злой и беспо-
это, поверьте, без
всякой рисовки).
цествите ве. Вы изобразите Сократа Горького, и если ‘Вы хотите знать
№ фоне античной жизни Афин, не мой идезл писателя — он смел —
вк ли?
очень нескромен: писать, каж Флобер.
Ваши замечания, столь тонкие, по Вот как.
юводу книги о
ю всем с моей точкой зрения на
роль религиозного фанатизма в жиз-
Hi, которую он дезорганизует. Но я нию, что я и рассчитываю сделать,
ру Моисея исключительно как со-
циального реформатора, и для био-
афни его нужно взять только ©
sot стороны. Я подумал было о
Фанне д’Арк, но боюсь, чтоб эта
ва не заставила нас товорить о
„истической душе нарола» и прочих
щах, которые я не понимаю и ©чи-
вю очень вредными для нас, рус-
(KEY,
Другое дело, жизнь Франциска Ас-
Моисее согласуются
Я только Что получил прелестное
письмо от Цвейта; он весьма друже-
ски убеждает меня покинуть Герма-
намереваясь поселиться в Карлебаде.
Каким очаровательным человеком
должен быть этот Цвейг. Я прочел
недавно одну из его новелл: «Пере-
улок лунного света» — сюжет ее тот
же, что в моем рассказе о любви—
и она написана в прекрасном стиле,
который чувствуется даже в пере-
воде.
М. ГОРЬКИЙ
[4922 г., 6 ноября] .
ОРЬ
С РОМЭН POJUIAKOM.
Публикуемые нами три письма М. Го
пт хишь кезначительную часть обшир
Класснк социалистической литературы был
пузским писателем узами тесной дружбы,
Я не поклонник
В конце техущего года Изогиз выпускает большой
посвященных великому пролетарскому лисателю А. М.
видел при жизни, и они ему ючень
нравились.
дожественный альбом рисунков художника П. Корина,
орькому.
Почти все рисунки П. Корина, —товорит управляющий Изотизом т. Б. Малкин, — Алексей
Максимович
В альбом входит около 20 карандашных рисунков П. Корина. Основные их темы — А. М. Горький в лич-
ном быту.
На снимке: А. М.
Горький — рисунок П. Корина
ВЕЛИКИЙ` УЧИТЕЛЬ
ПИСЬМА А. М. ГОРЬКОГО К РАБКОРАМ И ПИСАТЕЛЯМ
В знойные июньские дни 1936 года
мир был потрясен CKODOHOH вестью
о смерти величайшего писателя с0-
временности, гордого. буревестника ре-
волюции А. М. Горького. Велика и
безмерна была в те дни скорбь мно-
томиллионного народа Страны сове-
тов, трудящихся и честно мыслящей
интеллигенции всего мира. Чувство
непоправимой утраты охватило совет-
ских писателей, для которых Горь-
кий был всегда строгим судьей, то-
варищем, другом.
Горький страстно любил ‘литерату-
ру и искренно радовался появлению
каждого нового таланта. Любовь к
художественному слову он старался
привить каждому своему адресяту.
Замечательным свидетельством этой
горячей преданности писалеля из-
бранному им делу является выпуска-
емая на-днях в библиотеке «Огонь-
ка» небольшая брошюрка: «М. Горь-
кий. Письма в рабкорам и писате-
лямМ»,
«Талант? Это — любовь к своей
работе, умение работать. Надобно от-
давать всего себя, все свои силы из-
бранному делу», — пишет Горький
в письме к журналисту А. Румеру.
И публикуемые «Письма» ярко по-
казывают. как отдавал всего себя ве-
ликий писатель литературе. Он н?
только советует писателям учиться,
но учит их, выправляет их стиль.
подробно разбирает недостатки про-
изведений.
«Вы, Товарищ, — пишет Горький
рабкору С. Ахрему, — не можете не
понимать значения техники, ну, так
т, давайте поглядим. на технику
Новое декадентство
Заметки о западных книгах
Г.
Французский литератор © именем,
Дрие Ле Рошель однажды заявил,
0, он, писатель Дрие Ле Рошель,
Зувствует себя духовно всего лучше
3 публичном доме. Такая откровен-
Н0ть заслуживает похвалы: читатель
1 крайней мере знает, с кем он
ЮЩеет дело. Не все так прямо выбал-
тызают свои сокровенные идеалы,
Книга «Путешествие на край ночи»
Пуюго известного французского пи-
‘теля, Луи Ф. Селина, известна у
ic B качестве книги, беспощадно ра-
Юблачающей грязь капитализма. Мы
‚ маем, что правильно будет сказать,
10 в этой книге не так уж много
аблачения; грязи в ней, действи-
\етьно, очень много.
Везде Луи Селин видит одно и то
88: нусные людишки, ‘именующие
(бя человечеством, грызутся, как па-
‘уки в банке, заживо тниют от болез-
‘Ret H пороков, подличают, воруют,
Winaor н скрывают свои преступле-
Вия за густой пеленой лжи.
Cemu — против лжи. Он хочет
быть откровенным. Доктор Бардамю,
ВОЙ и главный идеолог «Путешест-
ия на край ночи», от лица которого
Mita написана, выражает свои взгля-
15 на жизнь очень законченно, да-
8 афористически:
‘У женщины — дупа прислуги?.
Истина — это... тниение». «Предать
— 310 все равно, что открыть окно
} торьме, Всем хочется этого, но это
№ могда возможно». И далее в та-
ЮУ же роде.
Бардамю не верит, что могут быть
\истые мысли, бескорыстные чувства.
Мстойные гоступки. Поэтому для все-
№ чю он знает и видит, он имеет
—ы—.
$ 8 порядке обсуждения.
А. СТАРЦЕВ
однотипные определения, заимство-
ванные из сутенерскою жаргона:
дерьмо, сука, стерва...
Конвульсивный животный этоизм
составляет единственный «принцип»,
которым Бардамю может похвасталь-
ся. Одна лишь проблема смерти, про-
‘блема личного уничтожения выводит
его из привычного состояния сум-
рачной наглости; он становится в8-
думчив и даже лиричен.
Смерть, это, собственно говофя, фи-
лософская тема книги — если можно
товорить о философии в применении
к Селину, — черная яма смерти, как
единственная феальность, включаю-
щая в себя и самую жизнь. Это де-
‘кадентская философия в полном 38Ha-
чении слова. й
Можно ли сколько-нибудь сущест-
венным 0бразом отделять Селина от
Бардамю, автора от героя? Повиди-
MOMY, нет. этом убеждает новая
книга Селина, вышедшая недавно В
Париже, «разорвавшаяся над Пари-
жем, как отромная вонючая бомба»,
— по выражению левого французско-
го критика. Эта книга автобиографи-
ческого содержания, «Смерть в кре-
дит» по беспримерному цинизму 4
человеконенавистничеству ставит свое-
образный рекорд в современной лите-
ратуре.
Возникает вопрос, какую познава-
тельную ценность может иметь кар-
тина западной жизни, написанная на
таком идейном и моральном уровне?
Ответ ясен: очень малую. Единствен-
ное, что книга выполняет вполне уло-
влетворительно, — она показывает
глубочайший духовный маразм, в ко-
торый гниение капиталистического
строя повергает иных умелых ме-
Man из лавочников и 18... литера-
торов. ‚,
Автор предисловия к русскому из-
данию «Путешествия» Т. Аниси-
мов, говорит о «большом, ярком, свое-
образном таланте» Селина, 0 «красоч-
ных, насыщенных смелых образах»,
а
Действительно, всяческая грязь воп-
лощена у Селина столь вдохновенно,
с таким исключительным «понимани-
ем предмета», что при известном на-
пряжении чувств ее, кажется, можно
обонять. Эстетика грязи. Не знаем,
это ли имел в виду т. Анисимов.
п
Год назад читатель познакомился
с повестью Хемингуэя «Фиеста» и уз-
нал, что этот знаменитый американ-
ский писатель считает жизнь траги-
ческой ловушкой и учит. человека
отвате, горькому мужеству перед ли-
цом страданий и неизбежной гибели.
Читатель не мог сочувствовать Та-
кому взгляду на жизнь, но ему было
ясно, что художник предельно искре-
нен, что он страдает. Хемингуэй не
скрывал своей горячей любви к жиз-
ни. :
Новая книга Хеминтуэя «Прощай,
оружие! * развивает те же мотивы,
Это бесспорно талантливая книга. Од-
нако она разочарует тех, кто оценил
в «Фиесте» глубину чувства и непод-
дельность протеста, а не манерное
изящество стиля и сомнительные до-
стоинства ее героев, В «Прощай, ору-
жие!» пессимистический протест Ae-
мингуэя ощутимо мельчает и начи-
нает походить на литературную г9зу.
Время действия «Прощай, оружие!»
— мировая война; место действия —
фронт и тыл итальянской армий. Ге-
рой книги, американец Фредерик Ген-
ри, завязывает с сестрой милосердия,
англичанкой, «военный роман», кото-
рый оказывается, однако, настоящей
любовью, единственной привязанно-
стью, которую он имеет в жизни.
Гроделав с армией тяжелое отступ-
ление и счастливо уйдя от пуль поле-
вой жандармерии, Фредерик Генри за-
ключает, по собственному выраже-
нию, «сепаратный мир»— дезертиру-
ет и бежит со своей подруюй в ней-
* Новая — для нантих издалельств;
ей уже шесть лет.
вашего рассказа: «волочит» — слово
дважды неудобное, потому что пло-
хо изображает передвижение тяжестей
на колесах; вернее было бы сказать.
—тащит, тянет и т. д.; затем в сле-’
дующей фразе — «Волович», а надо
избегать частого повторения однооб-
разных слов в близком соседстве од-
но от другого. «Вытлаженное утю-
гом» вовсе не «светится ярче», & де-
лается глаже».
Далее в том же письме писатель
замечает:
«В рассказе, как в машине, не дол-
жно,быть ви единого лишнего вин-
тика, а тем более — лишних частей»
Разбирая рассказы, Горький про-
сит писателей «не смотреть на все
это, как на мое стремление учить и
редактировать — в сем грехе не по-
винен. Просто я хотел бы видеть до-
рогое и близкое мне еще более строй-
ным, сильным, красивым».
С первых шатов своей литератур-
ной деятельности до последних дней
Горький был связан тысячами кров-
ных, неразрывных нитей с жизнью,
народных масс. Это был писатель-
боец.‘
В 1916 году Горький писал армян-
скому поэту Т. Ахумяну:
«Не сосредоточивайтесь на себе, ио
сосредоточьте весь мир в себе. В жиз-
ни много яда, но есть и мед, — най-
дите его. Не будьте только лириком,
не запирайте душу свою в клетку,
вами же построенную, — смейте
быть и юмористом, и эпиком, и сати-
риком, и просто веселым человеком,
Надо все брать и все отдавать жия-
ни, людям. „
тральную Швейцарию. Там он думает
забыть о войне и найти счастье в
любви Кэтрин. Однако злой рок дей-
ствует у Хеминтуэя с безапелляци-
онностью судьбы в античной траге-
дин. Кэтрин умирает от родов, и
книга завершается придушенным сто-
ном отчаяния.
Война используется Хемингуаем
преимущественно как фон. Она бе-
рется как реальная тема, лишь в ма-
лой степени, и об этом нужно пожа-
леть. Хемингуэй чужд всякого шо-
винизма и милитаристических симпа-
тий. Его герой — чужестранец в
итальянской армии — занимает по-
зицию незаинтересованного наблюда-
теля и от случая к случаю убедитель-
но зарисовывает недовольство и по-
раженчество солдатской массы, пара-
зитизм и фанфаронство командова-
ния. Сцены отступления из-тод Ка-
поретто натисаны с, толетовской си-
лой. Вместе с отдельными, свобод-
ными от манерности эпизодами очень
человечных любовных отношений ге-
роев, они делают честь замечатель-
ному дарованию Хэмингувя.
“Но вот начинается «философия
жизни».
«Мир ломает каждого, и многие
потом только крепче на изломе;: Но
тех, кто не хочет сломиться, он уби-
вает. Он убивает самых добрых, и
самых нежных, и самых храбрых без
разбора. Если ты не то и не другое,
можешь быть уверен, что и тебя
убьют, только без особой спешки».
Над этим пассажем многие востор-
женно ахали. Между тем те, кто вчи-
тывался в Хэмингуэя, знают, что это
— дешевка, что серьезно разговари-
вать на тему о смерти с подобной
развязной «красивостью» писатель не
станет. Это его «тайная» тема. Он
полходит к ней с необыкновенной
стротостью, с болезненно обостренным
чувством такта.
В чем же дело? А дело в том, что
в последние TOME происходит мало-
утепительное превращение Хамин-
гуэя из «Американского Вайрона»,
как величают его экспансивные сооте-
чественники, в «американца в гароль-
довом плаще».
Трагическое понимание жизни, у
Хэмингуэя, несмотря на свой внеш-
не абсолютный характер, имело ре-
альную подоснову: оно выросло из
испытания мировой войны и гГоследо-
Большинство современных поэтов
живет точно на необитаемых остро-
вах, вне жизни, вне ее хаоса. Это,
конечно, более легко и удобно, чем
жить в хаосе действительности, но
это значит ограбить себя. Не нало
быть Робинзоном, не надо. Надо
жить, кричать, ‘смеяться, ругаться,
любить. Надо искать то, что еще н®
найдено, —новое слово, рифму, 0б-
раз, картину. Поэт — эхо мира, а не
только няня своей души».
Аналогичный совет содержится в
письме писателю-суриковцу П. Тра-
вину:
«Че останавливайте все ваше вни-
мание только на себе самом и не
описывайте только вашу жизнь и
зангя. мысли, помните, что сотни
тысяч людей живут в положении, по-
добном вашему и даже много более
тяжелом. Старайтесь находить 06-
щие всем рабочим мысли, чувства и
стремления и вот их излатайте крат-
ко, сильно и просто».
В брошюре «Письма к рабкорам и
писателям» собрано 27 опубликован-
Пушкинский
номер «Смены»
И. СЕРГИЕВСКИЙ
Пушкинский юбилей 10387 года
имеет одно коренное отличие от всех
предыдущих: уже сейчас, когда. са-
мые юбилейные дни еще впереди,
он принимает характер величайшего
`общенародного празднества, в про-
ведении которого участвуют не от-
дельные общественные группы, как
бывало это прежде, & вся наша мно-
тгомиллионная страна.
Не к чести нашей массовой печа-
ти приходится сказать, что она до
сих пор еще ‘не включилась как сле-
дует в это широкое движение. Пере-
‹ пистайте хотя бы комплекты наших
‚ на пушкинские темы, часто к
журналов з&» последний год. В ayy
шем случае здесь можно обнару-
жить некоторые случайные статейки
тому
же сомнительного качественного уро-
Bus. Между тем возможности, кото-
рыми она здесь располагает, роль,
которую она может играть в широкой
гронатанде пушкинского наследия,
поистине трудно переоценить.
В этом смысле ааслуживает само-
го торячего одобрения добрый. почин
«Смены,», выпустившей сейчас спе-
циальный пушкинский номер—со-
держательный, нарядно оформлен-
НЫЙ.
На первый взгляд производит не со-
всем, пожалуй, выгодное впечатление
его чрёзмерная пестрота: друг 3a
друтом чередуются статьи литерату-
роведческого порядка, отрывки из
беллетристических произведений, сти-
хи на пушкинские темы, очерковый
материал. Скоро, однако, убеждаешь-
ся, что недостаток этот кажущийся,
а не настоящий В чем, по сути
дела, должна заключаться задача та-
кого рода издания? Прежде всего в
том, чтобы заинтересовать читателя в
пушкинском материале, чтобы выз-
вать у него желание познакомиться
с этим материалом тлубже и интим-
нее. Излишняя академическая су-
хость, легко переходящая в казенщи-
ну, могла бы только помешать осу-
ществлению этой задачи.
Этим мы не хотим сказать, что весь
сгруппированный здесь материал рав-
ноценен. Но принцип отбора и рас-
положения материала избран правиль-
ный.
Статьи, являющиеся в номере ру-
ководящими, уже известны читате-
лю. К этой группе мы относим ста-
тью А. Косарева «Читайте Пушки-
На», напечатанную недавно в «Ком-
сомольской правде» и отрывок из
статьи Горького, писавшейся 30 лет
назад для задуманной им «Истории
литературы для народа», тогда света
не увидевшей и напечатанной в кон-
це сентября этого года в «Извести-
ях». Замечательна развиваемая Горь-
ким характеристика Пушкина kak
писателя, который «в своих художе-
ственных обобщениях.. выходит из
рамок классовой психики, — возвы-
шается над тенденциями класса и
об’ективирует нам этот класс—е вне-
игней стороны--как неудачную и не-
стройную организацию части истори-
ческого опыта, < внутренней—как
психику своекорыстную, полную ‘не-
примиримых противоречий». Эта ха-
рактеристика, несмотря на свою трид-
цатилетнюю давность, кажется не-
посредственно направленной против
теперешних горе-социолотов, не же-
лающих видеть в пушкинской по-
эзии нячего, кроме кургузых MBIC-
лей и чувствований обуржуазиваю-
щегося среднепоместного дворянина.
Биография поэта, написанная В.
Шкловским, страдает, к сожалению,
некоторой поверхностностью. Может
быть, это результат ее краткости, но
ных, но малоизвестных. корреспон-
денций Горького. Комментарии к пись-
мам принадлежат составителю c6op-
ника Геннадию Смольянинову. Греди-
словие написано Ефимом Эозулей.
Несомненно, что сборник будет го-
рячо принят широким читателем.
Выпуск его вполне своевременен.
К недостаткам брошюры нужно от-
‘нести сравнительно небольшой ее ти-
раж (40 тысяч) и плохо исполнен-
ный художником Л. Зильберштейном
портрет Горького на обложке.
вавшего кризиса западной жизни и
культуры. Не умея. (или не желая)
развить реальные, социальные эле-
менты своего конфликта, Хэминтуэй
довольно скоро зафиксировал его, из-
влек из него эстетический шаблон и
ванялся деятельностью, которую нель-
зя определить иначе, как торговлю
собственным фазбитым. сердцем.
Такое «решение вопроса» имело
важные последствия. Омертвение
идейной сердцевины творчества выз-
вало к жизни характерные гнилост-
ные, декадентские мотивы. Появилась
уравновешенность, совершенно фаль-
шивая. Пустое самодовольство послед-
ней книги Хэмингуэя заставило ужа-
снуться даже ето самых верных дру-
зей. \ ‘
Но хуже, патубнее всего — посте-
‘пенно укореняющийся у’ художника
безразлично-циничесокий взгляд на
ЖИЗНЬ. x
В этой связи нужно отметить не-
суразно выпяченную тему алкоголя
в «Прощай оружие!. Эпические
коньяки, сперва смешат, потом за-
ставляют задуматься. «Вутылка хо-
рошетго виски — приятная вещь, —
товорит герой, — одно из самых при-
ятных явлений жизни». В другом ме-
сте, ‘уже от своето лица, Хэмингуэй
развивает эту мысль в еще более оп-
ределенных вырьжениях. Бутылка
водки, оказывается, не только прият-
на, она необходима; в ней почерпа-
епть храбрость, в ней находишь за-
бвение.
Хэмингуэй — не Селин. Все, кто
ценит его как художника, должны
желать, чтобы он вышел из своей тя-
желой сгячки. В последнее время он
в двух-трех выступлениях выразил
интерес к социальной жизни, сочув-
ствие трудящимся. Делать какие-ли-
бо заключения по этому поводу. по-
жалуй, преждевременно.
Il
Малоизвестный у нас Олдос Хак-
слн -— одна из самых значительных
фигур послевоенной английской лите-
ратуры. Хаксли — автор многих
книг, он — поэт, критик, путешест-
венник-очеркист, однако, наиболее
интересны для нас его романы об ин-
теллигенции, ярко рисующие духов-
ый облик послевоенной буржуазной
Европы. Написанный в 1928 году
«Контрапункт» — самый живой и 60-
держательный из этих романов.
Действие. «Контрапункта» происхо
дит в круту лондонской «высоколо-
Из письма
‚ В рукописном фонде библиотеки им.
Ленина хранится и разрушается от
времени. восковая статуэтка А. С.
Пушкина. В свое время эта статуэтка,
выполненная современником Пушки-
на — Теребеневым, считалась луч-
шим изображением Александра Сер-
теевича.
Кроме статуэтки и интереснейших
рукописей Пушкина в библиотеке
бой» интеллигенции. Это наиболее рз-
финированная интеллигентокая про-
слойка, соприкасающаяся на одном
фланте с паразитарными элементами
тосподетвующего класса, на друтом—
с художественной ботемой.
Хаксли отлично знает эту среду,
знает все ee профессиональные се-
креты, явные и тайные тороки. Он
дает поразительные по остроте зари-
совки примечательных типов и CH-
туаций и сопровождает их очень ком-
петентным язвительным комментари-
ем.
Журнальные релакции и кабинеты,
концертные залы и студии, ресто-
раны и будуары, эгоцентрические ин-
теллигенты, похотливые интеллиген-
ты, богоискательствующие интелли-
тенты и разговоры, разговоры без кон-
ца...
Возобновляющиеся на протяжении
всего романа отчаянные и тщетные
сторы о смысле жизни и O боге, о
судьбах культуры и человеческой
личности заставляют вспомнить о До.
стоевском. Некоторые характерные
реакционные мотивы, связанные с
именем Достоевского, тпледикие долгое
время на Западе под маркой пресло-
вутой «русской души», оказываются
как нельзя более близкими зашедшей
в тупик культуре старого мира капи-
тализма. :
Однако роман Хаксли органически
лишен всякой положительной идеи.
Автор не склонен отстаивать ни од-
ного из мнений, высказываемых пер-
сонажами ero романа. Литератор
Куорла исповедует культ разума и
современното знания, литератор Рэм-
пион требует возвращения к «изна-
чальной чистоте» доинлустриальной
цивилизации. Автор, повидимому,
сочувствует первому, но снисходите-
лен и ко второму. Он внимает и утон-
ченной мистике третьего идеолога,
деклассированного интеллитента
Спендрелла.
Нельзя сказать, что Хакели в
«Контратункте» совершенно бесприн-
ципен. Он стоит «в общем и целом»
на почве либерализма и позитивиз-
‚ма и высмеивает фашизм и грубую
поповщину. Однако единственный
критерий, с которым он всерьез под-
ходит к оценке своих персонажей-
интеллигентов, это критерий интел-
лектуальной честности. искренности
мысли. Елва ли нужно говорить, что
этот критерий совершенно суб’екти-
вен. Он приобретает в романе цен-
ность только в качестве негативного
так или иначе, а общей картины жим
зни Пушкина, как процесса непрерыч
вного роста—творческого, интеллектуч
ального, политического,—она не дает»
K tomy же она не была обеспечена, по-
видимому, специальной редакцией, &
это помогло бы устранить в ней не-
которые фактические неточности,
Один общий упрек может быть
брошен всем статьям, принадлежащим
учевым пушкинистам: авторы этих
статей не справились © основной,
стоящей перед ними трудностью: в
немногих словах сказать о’ многом;
печатью схематизма отмечены в той
или иной мере все эти статьи.
Непреодоленными остаются элемен»
ты схематизма, хотя и в меньшей сте-
пени, в статьях Б. Мейлаха о лири-
\е Пушкина и Б. Томашевокого ©
его художественной прозе.
Мы находим в «Омене» ‘новые пуш“
кинские тексты: ряд неизвестных сти»
хов из «Руслана и Людмилы», пред-
ставляющих собою первоначальный
вариант вступления к пятой песне
поэмы, и два стиха, которыми Пуш-
кин предполагал заменить два других
в 36 строфе ГУ главы «Евгения Оне-
гина».
Беллетристическая часть издания
представлена двумя отрывкама: из
второй части романа Ю. Тынянова 9
Пушкине н из романа И. Новиков&
«Пушкин в Михайловском». Первый,
при всей своей фрагментарностн, да»
ет яркий и запоминающийся пор»
трет Пушкина—лицеиста. Помещение
второго вообще основано, повидимо®
му, на недоразумении, ибо непоня-
тно, для чего печатать отрывок из
ремана з то время, когда роман бла-
тополучно закончен и вышел в свет?
В очерковом разделе издания н8-
ходим заметку М. Цявловского, п0с-
зященную странствованиям Пушки-
za по России, с перечислением всех
географических пунктов, в которых
побывал поэт, и с приложением кар-
ты пушкинских маршрутов. Особого
научного значения заметка, конечно,
не имеет, но юного читателя, школь-
ника, например, может заинтересо-
зать, послужив своего рода толчком
к изучению пушкинской биотрафии.
А так как «Смена» журнал, pace
считанный в первую очередь имен-
но на мололого читателя, то помеще“
ние ее здесь следует признать впол-
не уместным.
Замечателен рассказ 3. Гареева ©
том, как ему с отрядом красноармей-
цев удалось в 1918 году спасти от
разрушения ‘домик няни Пушкина
в Михайловском.
Заслуживает внимания очерк Т,
Кондратьевой, освещающий боль
шую работу по разработке пушкин-
ското наследия, проведенную (и ве*
дущуюся) молодежью ленинградеко-
то завода «Электроаппарат», работу,
интенсивности которой могли бы’
позавидовать иные научно-исследо-
вательские учреждения.
Иллюстрации, которыми украшено
излание, интересны и разнообразны,
хотя отбор их и можно было бы
пооизвести с большей тщательно-
‚стью. Почему, например, из_ иллюс-
траторово произведений Пушкина
прелставлены только Васильев, Улья-
нов. Павлинов, Соколов, Шухаев,
Свитальский? Иллюстрации этих ху-
дожников вовсе не лучшее, YO
имеется в этой области. Как мож-
но было забыть хотя бы такой под-
линный шедевр, как иллюстрации
Александра Бенуа к «Медному всад-
нику»?
В заключение можно только поже-
лать, чтобы почин «Смены» поскорее
был поддержан другими аналотич-
ными изданиями.
читателя
есть портрет Наталии Николаевны
Пушкиной работы английского ху“
дожника Гау. Портрет представляет
тромадную художественную ценность.
Только на-днях из того же руко-
писного фонда был извлечен портрет
Гоголя. Хорошо бы и в отношении
Пушкина проявить не меньшую 38°
ботливость.
Ю. ФРУМКИНА
принципа: бесчестность мысли, «шу-
лерство эмоций» Хажели клеймит в
сатирическом образе Иудушки-Бар-
лепа,
«Контрапункт» — книга не только
лишенная положительной идеи, но
и ловольно басчувственная. Это
плод скептического созерцания и We
лодного интеллектуального раздраже*
ния. Она неспособна захватить чита“
теля, как бы тот ни восхищался мет»
костью авторских эпиграмм, разно*
сторонностью его эрудиции, неисто-
щимым талантом еседника. «Ни-
что не может сравниться с современ-
ным искусством по части стерилиза-
ции вещей и вытравливания из них
жизни. Карболка ничто по сравне-
HUD С НИМ», — говорит в романе
Рэмпион. Хаксли достаточно умен,
чтобы представить себе недостаточ-
ность своего отношения к миру как
художника.
Со времени «Контралункта» утекло
иного воды. Мировой кризис капита-
лизма и успехи социалистического
строительства в Советском Союзе по-
родили всем известные перемены в
настроении западной интеллигенции,
которым не остался чужл и Хаксли.
Не так давно он написал «Прекрас-
ный новый мир» — пессимистическую
социальную утопию, в которой до-
вольно унылое зубоскальство скры-
вало неподлельную тревогу за булу-
щее человеческой культуры. После
этого Хаксли участвовал на париж-
ском конгрессе зашиты культуры от
фамистского варварства. А затем
написа RHHTy, в КОТОрой, — 6У-
THM пб отзывам иностранной прессы,
мы ее еще не читали, — в очень,
очень малой степени полнялся над
своим привычным идейно-политиче-
ским уровнем. Что же, будем ждать
следующей книги.
Iv
Тема «маленького человека» есть
одна из основных тем демократиче-
ской западной литературы нашего
времени, Деслтки выдающихся м&-
стеров ‘культуры отдали свои твор-
ческие силы на борьбу за завоевание
«маленького человека» на сторону
революции.
Американцы Дос-Пассос и Джозв-
фина Хэрбет предприняли большие
исторические эпопен с гранлиозным
социально-воспитательным замыслом
показать миллионному мелкому
Продолжение см. етв. 6.