ПЕРЕПИСКИ М. ГОРЬКОГО С РОМЭН 3 Пушкинский  три нами письма Публикуемые М. Горькото к Р. Роллану составля- переписки писателей. связан с великим фран- «Я имею высокую честь Рол- В конце текущего года Изогиз выпускает большой посвященных великому пролетарскому писателю А. М. Почти все рисунки П. номер «Смены» И. СЕРГИЕВСКИЙ  

ют лишь незначительную часть обширной Классик социалистической лите ратуры был пузским писателем узами тесной дружбы. считать его своим лана.

другом» - писал Алексей Максимович про под

Несомненно, что переход автора «Кола Бреньона» на позиции социалистического мира совершился в значительной мере нием Горького.

нового, влия-

так или иначе, а общей картины жи- зни Пушкина, как процесса непреры- вного роста-творческого, интеллекту- ального, политического, она не дает. К тому же она не была обеспечена, по- видимому, специальной редакцией, это помогло бы устранить в ней не- которые фактические неточности. Беллетристическая часть издания представлена двумя отрывками: из второй части романа Ю. Тынянова о Пушкине и из романа И. Новикова «Пушкин в Михайловском». Первый, при всей своей фрагментарности, да- ет яркий и запоминающийся пор- трет Пушкина-лицеиста. Помещенио второго вообще основано, повидимо- му, на недоразумении, ибо непоня- тно, для чего печатать отрывок из романа в то время, когда роман бла- гополучно закончен и вышел в свет? В очерковом разделе издалия на- ходим заметку М. Цявловского, пос- вященную странствованиям Пушки- на по России, с перечислением всех географических пуиктов, в которых побывал поэт, и с приложением кар- ты пушкинских маршрутов. Особого научного значения заметка, конечно, не имеет, но юного читателя, школь- ника, например, может заинтересо- вать, послужив своего родатолчком к изучению пушкинской биографии. А так как «Смена»- журнал, рас- считанный в первую очередь имен- но на мололого читателя, то помеще- ние ее здесь следует признать впол- не уместным. Один общий упрек может быть брошен всем статьям, принадлежащим ученым пушкинистам: авторы этих статей не справились с основной, стоящей перед ними трудностью: в немногих словах сказать о многом; печатью схематизма отмечены в той или иной мере все эти статьи. Непреодоленными остаются элемен- ты схематизма, хотя и в меньшей сте- пени, в статьях Б. Мейлаха о лири- ке Пушкина и Б. Томашевского о его художественной прозе. Мы находим в «Смене» новые пуш- кинские тексты: ряд неизвестных сти- хов из «Руслана и Людмилы», пред- ставляющих собою первоначальный вариант вступления к пятой песне поэмы, и два стиха, которыми Пуш- кин предполагал заменить два других в 36 строфе IV главы «Евгения Оне- гина». Замечателен рассказ 3. Гареева о том, как ему с отрядом красноармей- цев удалось в 1918 году спасти от разрушения домик няни Пушкина в Михайловском. Заслуживает внимания очерк Т. Кондратьевой, освещающий боль- шую работу по разработке пушкин- ского наследия, проведенную (и ве- молодежью ленинградско- го завода «Электроаппарат», работу, интенсивности которой могли бы позавидовать иные научно-исследо- вательские учреждения. Иллострации, которыми украшено издание, интересны и разнообразны, хотя отбор их и можно было бы произвести с большей тщательно- стью. Почему, например, из иллюс- траторов произведений Пушкина представлены только Васильев, Улья- нов, Павлинов, Соколов, Шухаев, Свитальский? Иллюстрации этих ху- дожников вовсе не лучшее, что имеется в этой области. Как мож- но было забыть хотя бы такой под- линный шедовр, как инлюстрации нику»? В заключение можно только поже- лать, чтобы почин «Смены» поскорее был поддержан другими аналотич- ными изданиями.

Пушкинский юбилей 1937 года имеет одно коренное отличие от всех предыдущих: уже сейчас, когда са- мые юбилейные дни еще впереди, он принимает характер величайшего общенародного празднества, в про- ведении которого участвуют не от- дельные общественные группы, как бывало это прежде, а вся наша мно- гомиллионная страна. Не к чести нашей массовой печа- ти приходится сказать, что она до сих пор еще не включилась как сле- дует в это широкое движение. Пере- листайте хотя бы комплекты наших журналов за последний год. В луч- шем случае здесь можно обнару- жить некоторые случайные статейки на пушкинские темы, часто к тому же сомнительного качественного уро- вня. Между тем возможности, кото- рыми она здесь располагает, роль, которую она может играть в широкой гропаганде пушкинского наследия, поистине трудно переоценить. В этом смысле заслуживает само- го торячего одобрения добрый почин «Смены,», выпустившей сейчас спе- циальный пушкинский номерсо- держательный, нарядно оформлен- ный. На первый взгляд производит не со- всем, пожалуй, выгодное впечатление его чрезмерная пестрота: друг за другом чередуются статьи литерату- роведческого порядка, отрывки из беллетристических произведений, сти- хи на пушкинские темы, очерковый материал. Скоро, однако, убеждаешь- ся, что недостаток этот кажущийся, a не настоящий. В чем, по сути дела, должна заключаться задача та- кого рода издания? Прежде всего в том, чтобы заинтересовать читателя в пушкинском материале, чтобы выз- вать у него желание познакомиться с этим материалом глубже и интим- нее. Излишняя академическая су- хость, легко переходящая в казенщи- ну, могла бы только помешать осу- ществлению этой задачи. Этим мы не хотим сказать, что весъ сгруппированный здесь материал рав- ноценен. Но принцип отбора и рас- положения материала избран правиль- ный. Статьи, являющиеся в номере ру- ководящими, уже известны читате- лю. К этой группе мы относим ста- тью А. Косарева «Читайте Пушки- на», напечатанную недавно в «Ком- сомольской правде», и отрывок из статьи Горького, писавшейся 30 лет назад для задуманной им «Истории литературы для народа», тогда света не увидевшей и напечатанной в кон- не сентября этого года в «Извести- ях» Замечательна развиваемая Горь- ноиморакеристиПшкиаадущуюся) писалеля который «в своих художе- ственных обобщеннях… выходит из рамок классовой психики, возвы- шается над тенденциями класса и об ективирует нам этот класс-с вне- шней стороны--как неудачную и не- стройную организацию части истори- ческого опыта, с внутренней как своекорыстную, полную не- психику своекорыстную, полную не- примиримых противоречий». Эта ха- рактеристика, несмотря на свою трид. цатилетнюи цатилетнюю давность, кажется не- посредственно направленной против теперешних горе-социологов, не же- лающих видеть в пушкинской по- езии ничего, кроме кургузых мыс- лей и чувствований обуржуазиваю- щегося среднепоместного дворянина. Биография поэта, написанная B. Шкловским, страдает, к сожалению, некоторой поверхностностью. Может быть, это результат ее краткости, но Из письма

Первые два письма были напечатаны в женевском журнале «De- в июле 1917 г. Третье письмо извлечено нами из французского «Euroре» от 15 августа 1936 г. и публикуется в сокращениях. в нем идет о сборнике М. Горького «Воопоминания», переведен- I язык. г. СМОЛЬЯНИНОВ

d

сизского… Если б автор этой книги имел целью показать глубокую раз- ницу между Франциском Ассизским и святыми тыми, это было бы очень хорошо и полезно. Восток пессимистичен, пас- сивен, русские святые не любят жиз- ни, они ее отрицают и проклинают. Франциск - релитиозный эпикуреец, он элтин, он любит бога, как свое создание, как плод своей души. Он полон любви к жизни и не чувствует унизительното страха перед богом. Русский - это человек, не умеющий жить, но умеющий умирать… Боюсь, что Россия восточнее самото Китая. Слишком уж в нас много мистициз- Вообще необходимо внушать людям любовь к действию, будить в них уважение к уму, к человеку, к жизни. Благодарю, искренно благодарю Вас за Ваше дружеское письмо. Большое утешение знать, что где-то, далеко, есть человек, душа которого болит той же болью, что и твоя, любит то же, что дорого и тебе. Так хорошо энать это в дни насилия и безу- мия!… Жму Вашу руку, [1917 г., март] III дорогой друг. МАКСИМ ГОРЬКИЙ

Дорогой и глубоко-уважаемый то- варищ Ромэн Роллан. Очень прошу Вас написать био- графию Бетховена, приноровленную для детей. Одновременно я обраща- рсь к Г. Уэллсу с просьбой дать бнографию Эдиссона; Фритиоф Нан- сен дает «Жизнь Христофора Колум- ба»; я - «Жизнь Гарибальди»; ев- рейский поэт Бялик - «Жизнь Мои- сея» и т. д. С помощью лучших со- временных писателей я хотел бы создать целый ряд книг для детей, оодержащих биографии великих лю- дей всего мира. Все эти книги будут одизданы мной самим. Вы знаете, что никто так не ну- ядается в нашем внимании в эти дни, как дети. Жалкое наследство ютовили, мы, взрослые, нашим детям, покидая этот мир, невеселую жизнь мы им завещаем. Эта глупая война яркое свидетельство нашей мораль- ной слабости, упадка культуры. На- помним же нашим детям, что люди не всегда так дурны, как - увы! - мы теперь. Напомним им, что у всех народов были, и сейчас еще есть, великие люди, благородные сердца! Именно сейчас необходимо это сде- лать, в эти дни зверства и торже- ствующего скотства. Горячо прошу 6 Вас, дорогой Ромэн Роллан, написать яет- эту «Биографию Бетховена», так как уверен, что никто не напишет ее ель-  Я усердно читал все Ваши статьи, учше Вас… вышедшие за время войны, и хочу тро- фон где тре- б пер- б даме рич- этов те оих что ную лоч- Зедь кого ниво кру обо выразить Вам глубочайшее уважение илюбовь, кои они мне внушили. Вы один из немногих, чья душа оста- лась непомраченной безумием этой войны, и величайшая радость - со- знавать, что Вы сохранили в своем благородном сердце лучшие принци- пы человечества. Позвольте мне от- сюда пожать Вам руку, дорогой то- варищ. МАКСИМ ГОРЬКИЙ [1916 г., конец декабря] Опешу Вам ответить, дорогой Ро- мэн Роллан. Книта о Бетховене пред- назначается для подрастающей моло-

ор

у

H. этр

с

не

Дорогой друг. Я глубоко тронут Вашими похва- лами моей книге, но мне кажется, что Ваше суждение недостаточно строто и что Ваша симпатия ко мне, как к личности, смягчает Вашу кри- тику, касающуюся меня, как автора. Лично я думаю, что эта книга не удалась, она хаотична, лишена вну- тренней гармонии; при чтении ее чув- ствуется, что автор торопился рас- сказать свои впечатления и поэтому сделал ее несколько небрежно, оста- вив неоконченные места, без надле- жащего уважения к стилю и не про- никая в сущность фактов. Кроме то- го, французский текст содержит мно- го ошибок, вызванных неточностями в рукошиси, - это очень огорчает меня. Я прекраоно знаю все свои не- достатки: самый большой из них - именно эта торопливость, это стрем- ление скорее рассказать все, что я

художественный альбом рисунков художника II. Корина, Горькому. Максимович

Корина, - говорит управляющий Изогизом т. Б. Малкин, - Алексей видел при жизни, и они ему ючень нравились. В альбом входит около 20 карандашных рисунков П. Корина. Основные их темы - А. М. Горький в лич- ном быту. На снимке: А. М. Горький - рисунок П. Корина

ВЕЛИКИИ УЧИТЕЛЬ письма а. м. горького к рабкорам и писателям вашего рассказа: «волочит» - слово  дважды неудобное, потому что пло- хо изображает передвижение тяжестей на колесах; вернее было бы сказать -тащит, тянет и т. д.; затем в сле- дующей фразе - «Волович», а надо избегать частого повторения однооб- разных слов в близком соседстве од- но от другого. «Выглаженное утю- гом» вовсе не «оветится ярче», а де- лается глаже». Далее в том же письме писатель замечает: рассказе, как в машине, не жно быть ни елиного лишнего вин- тика, а тем более -- лишних частей» Разбирая рассказы, Горький сит писателей «не смотреть на все это, как на мое стремление учить и редактировать - в сем грехе не по- винен. Просто я хотел бы видеть до- рогое и близкое мне еще более строй- ным, сильным, красивым». первых шагов своей литератур- ной деятельности до последних дней Горький был связан тысячами кров- ных, неразрывных нитей с жизнью народных масс. Это был писатель- боец. В 1916 году Горький писал армян- скому поэту Т. Ахумяну: «Не сооредоточивайтесь на себе, но сосредоточьте весь мир в себе. В жиз- ни много яда, но есть и мед, -- най- дите его. Не будьте только лириком, не запирайте душу свою в клетку, вами же построенную, - смейте быть и юмористом, и эпиком, и сати- риком, и просто веселым человеком. Надо все брать и все отдавать жиз-

Большинство современных поэтов живет точно на необитаемых остро- вах, вне жизни, вне ее хаоса. Это, конечно, более легко и удобно, чем жить в хаосе действительности, это значит ограбить себя. Не нало быть Робинзоном, не надо. Надо жить, кричать, смеяться, ругаться, любить. Надо искать то, что еще не найдено,-новое слово, рифму, об- раз, картину. Поэт - эхо мира, а не только няня своей души». Аналогичный совет содержится в дол-психику письме писателю-суриковцу П. Тра- вину: «Не останавливайте все ваше вни- про-«Не останавливайте все ваше вии- мание только на себе самом и не описывайте только вашу жизнь и ваши мысли, помните, что сотни тысяч людей живут в положении, по- добном вашему и даже много более тяжелом. Старайтесь находить об- щие всем рабочим мысли, чувства и стремления и вот их излагайте крат- ко, сильно и просто». В брошюре «Письма к рабкорам и писателям» собрано 27 опубликован- ных, но малоизвестных- корреспон- денций Горького. Комментарии к пись- мам принадлежат составителю сбор- ника Геннадию Смольянинову. Креди- словие написано Ефимом Бозулей. Несомненно, что сборник будет го- рячо принят широким читателем. Выпуск его вполне своевременен. К недостаткам брошюры нужно от- нести сравнительно небольшой ее ти- раж (40 тысяч) и плохо исполнен- ный художником Л. ЗильберштейномКроме портрет Горького на обложке.

В знойные июньские дни 1936 года  мир был потрясен скорбной вестью о смерти величайшего писателя со- временности, гордого буревестника ре- волюции А. М. Горького. Велика и безмерна была в те дни скорбь мно- гомиллионного народа Страны сове- тов, трудящихся и честно мыслящей интеллигенции всего мира. Чувство непоправимой утраты охватило совет- ских писателей, для которых Горь- кий был всегда строгим судьей, то- варищем, другом. Горький страстно любил литерату-«В радовался появлению ру и искренно каждого нового таланта. Любовь к художественному слову он старался привить каждому своему адресату. Замечательным свидетельством этой горячей преданности писателя из- бранному им делу является выпуска- емая на-днях в библиотеке «Огонь- ка» небольшая брошюрка: «М. Горь- кий. Письма к рабкорам и писате-С лям». «Талант? Это - любовь к своей работе, умение работать. Надобно от- давать всего себя, все свои силы из- бранному делу», - пишет Горький в письме к журналисту А. Румеру. И публикуемые «Письма» ярко по- казывают, как отдавал всего себя ве- ликий писатель литературе. Он н только советует писателям учиться, но учит их, выправляет их стиль, подробно разбирает недостатки про- изведений. «Вы, товарищ, - пишет Горький рабкору С. Ахрему, - не можете не понимать значения техники, ну, так

дежи (13-18 л.). Это должна быть видел, что я знаю, что меня волнует. беспристрастная и интересная по- весть жизни гения, эволюции его ду- ши, главнейших событий его жизни, преодоленных им страданий и до- стигнутой им славы. Было бы жела- тельно знать все, что только возмож- о детских годах Бетховена. Наша дель - внушить молодежи любовь и веру в жизнь. Мы хотим научить людей героизму. Нужно, чтоб чело- век понял, что он творец и господин мира, что на нем лежит вина за все етчесчастья на земле, и ему же при- ли  ич H вдлежит слава за все доброе, что кть в жизни. Нужно помочь чело- ку порвать цепь индивидуализма национализма, Пропаганда всемир- ного союза между людьми поистине необходима. Ваша идея описать жиэнь Сократа хня очень радует; пожалуйста, осу- ществите ее. Вы изобразите Сократа на фоне античной жизни Афин, не гак ли? Ваши замечания, столь тонкие, по поводу книти о Моисее согласуются в0 всем с моей точкой зрения на роль религиозного фанатизма в жиз- ни, которую он дезорганизует. Но я беру Моисея исключительно как со- цнального реформатора, и для био- графии его нужно взять только с этой стороны. Я подумал было о Жанне д Арк, но боюсь, чтоб эта тема не заставила нас говорить о ния«мистической душе народа» и прочих вещах, которые я не понимаю и счи- таю очень вредными для нас, рус- воде. ских, В этом случае я нахожу вполне спра- ведливым парадокс: «Много знать часто вредно для человека». Я пере- гружен впечатлениями настоящего, я во власти гипертрофии познания ве- щей, я слишком легко увлекаюсь внешними особенностями и это дела- ет меня окорее рассказчиком, чем ис- следователем тайн человеческой ду- ши, загадок жизни. Хотя я антро- поцентрист по отношению к челове- ку и антропоморфист в картинах природы - мне все же не удается выразить с достаточной силой и убе- ждением мое подлинное «я» - скры- тое под тяжестью личных впечатле- ний. В общем, если бы мне при- шлось писать о Горьком, моя кри- тика была бы самой злой и беспо- щадной (я говорю это, поверьте, без всякой рисовки). Я не поклонник Горького, и если Вы хотите знать мой идеал писателя - он смел - очень нескромен: писать, как Флобер. Вот как. Я только что полу получил прелестное письмо от Цвейга; он весьма друже- ски убеждает меня покинуть Герма- нию, что я и рассчитываю сделать, намереваясь поселиться в Карлебаде. Каким очаровательным человеком должен быть этот Цвейг. Я прочел недавно одну из его новелл: «Пере- улок лунного света» - сюжет ее тот же, что в моем рассказе о любви,- и она написана в прекрасном стиле, который чувствуется даже в пере- м. ГОРЬКИЙ

цен-

читателя

ом

есть портрет Наталии Николаевны Пушкиной работы английского ху- дожника Гау. Портрет представляет громадную художественную ценность. Только на-днях из того же руко- писного фонда был извлечен портрет Гоголя. Хорошо бы и в отношении Пушкина проявить не меньшую за- ботливость. Ю. ФРУМКИНА

В рукописном фонде библиотеки им. Ленина хранится и разрушается от времени восковая статуэтка A. C. Пушкина. В свое время эта статуэтка, выполненная современником Пушки- на - Теребеневым, считалась луч- шим изображением Александра Сер- геевича. статуэтки и интереснейших рукописей Пушкина в библиотеке

пор-

трл

ные кта- вре- по- Бу-

Другое дело, жизнь Франциска Ас- [1922 г., 6 ноября] вот, Новое декадентство I. Действительно, всяческая грязь воп- лощена у Селина столь вдохновенно, с таким исключительным «понимани- ем предмета», что при известном на- пряжении чувств ее, кажется, можно обонять. Эстетика грязи. Не энаем, это ли имел в виду т. Анисимов. II Заметкиозападныхкнигах A. СТАРЦЕВ однотипные определения, ваимство- ванные из сутенерского жаргона: дерьмо, сука, стерва… Конвульсивный животный эгоизм составляет единственный «принцт», которым Бардамю может похвастать- ся. Одна лишь проблема смерти, про- блема личного уничтожения выводит его из привычного состояния сум- рачной наглости; он становится за- думчив и даже лиричен. Смерть, это, собственно говоря, фи- лософская тема книти … если можно говорить о философии в применении к Селину, -- черная яма смерти, как единственная реальность, включаю- щая в себя и самую жизнь. Это де- кадентская философия в полном зна- чении слова. Можно ли сколько-нибудь сущест- венным образом отделять Селина от Бардамю, автора от героя? Повиди- мому, нет. В этом убеждает новая книга Селина, вышедшая недавно в Париже, «разорвавшаяся над Пари- жем, как огромная вонючая бомба», - по выражению левого французско- го критика. Эта книга автобнографи- ческого содержания, «Смерть в кре- дит» по беспримерному цинизму и «Путешест-ст ставит овое образный рекорд в современной лите. ратуре. Возникает вопрос, какую познава- тельную ценность может иметь кар- тина западной жизни, нашисанная на таком идейном и моральном уровне? Ответ ясен: очень малую. Единствен- книга выполняет вполне удо. ное, что влетворительно, - она показывает духовный маразм, в ко- торый гниение капиталистического иных очумелых ме- строя повергает щан из лавочников и из… литера- торов. Автор предисловия к русскому на- данию «Путешествия» т. И. Аниси- мов, говорит о «большом, ярком, свое- образном таланте» Селина, о «красоч- ных, насыщенных смелых образах».

принципа: бесчестность мысли, «шу- лерство эмоций» Хаксли клеймит в сатирическом образе Иудушки-Бар- лепа. другом-«Контрапункт» - книга не только лишенная положительной идеи, но и довольно бесчувственная. Это плод скептического созерцания и хо- лодного интеллектуального раздраже- ния. Она неспособна захватить чита- теля, как бы тот ни восхищался мет- костью авторских эпиграмм, разно- сторонностью его эрудиции, неисто- щимым талантом собеседника. «Ни- что не может сравниться с современ- ным искусством по части стерилиза- ции вещей и вытравливания из них жизни. Карболка ничто по сравне- нию с ним», - говорит в романе Рэмпион. Хаксли достаточно умен, чтобы представить себе недостаточ- ность своего отношения к миру как художника. Со времени «Контрапункта» утекло много воды. Мировой кризис капита- лизма и успехи социалистического строительства в Советском Союзе по- родили всем известные перемены в настроении западной интеллигенции, которым не остался чужд и Хаксли. Не так давно он написал «Прекрас- ный новый мир» - пессимистическую социальную утопию, в которой до- вольно унылое зубоскальство скры- вало неподдельную тревогу за буду- щее человеческой культуры. После этого Хаксли участвовал на париж- ском конгрессе защиты культуры от затем фашистского варварства.- дим по отзывам иностранной прессы, мы ее еще не читали, в очен очень малой степени поднялся над своим привычным идейно-политиче- ским уровнем. Что же, будем ждать следующей книги. IV

бой» интеллигенции. Это наиболее ра-  финированная интеллигентская про- слойка, соприкасающаяся на одном фланте с паразитарными элементами господствующего класса, на с художественной богемой. Хаксли отлично знает эту среду, знает все ее профессиональные се- креты, явные и тайные пороки. Он дает поразительные по остроте зари- совки примечательных типов и си- туаций и сопровождает их очень ком- петентным язвительным комментари- Возобновляющиеся на протяжении всего романа отчаянные и тщетные споры о смысле жизни и о боге, о судьбах культуры и человеческой личности заставляют вспомнить о До. стоевском. Некоторые характерные реакционные мотивы, связанные с именем Достоевского, шедшие долгое время на Западе под маркой пресло- вутой «русской души», оказываются как нельзя более близкими зашедшей в тупик культуре старого мира капи- тализма. Журнальные редакции и кабинеты, концертные залы и студии, ресто- раны и будуары, эгоцентрические ин- теллигенты, похотливые интеллиген- ты, богоискательствующие интелли- генты и разговоры, разговоры без кон- ца… Однако роман Хаҡсли органически лишен всякой положительной идеи. Автор не склонен отстаивать ни од- из мнений, высказываемых пер- сонажами его романа. Литератор современного знания, литератор Рэм- пион требует возвращения и «изна- чальной чистоте»доиндустриальной цивилизации. Автор, повидимому, первому, но снисходите- по-лен и ко второму. Он внимает и утон- ченной мистике третьего идеолога, деклассированного интеллигента Спендрелла. Нельзя оказать, что Хаксли в «Контрапункте» совершенно бесприн- ципен. Он стоит «в общем и целом» на почве либерализма и позитивиз- ма и высмеивает фашизм и грубую поповщину. Однако единственный критерий, с которым он всерьез под- ходит к оценке своих персонажей- интеллигентов, это критерий интел- лектуальной честности. искренности мысли. Едва ли нужно говорить, что этот критерий совершенно суб екти- вен. Он приобретает в романе цен- ность только в качестве негативного

Такое «решение вопроса» имело важные последствия. Омертвение идейной сердцевиты творчества выз- вало к жоизни характерные гнилост- ные, декадентские мотивы. Появиласьем. чужестранецвуравновешенность, совершенно фаль. шивая. Пустое самодовольство послед- ней книги Хэмингуэя заставило ужа- снуться даже его самых верных дру- зей. вавшего кризиса западной жизни и культуры. Не умея (или не желая) развить реальные, социальные эле- менты своего конфликта, Хэминтуэй довольно скоро зафикоировал его, из- влек из него эстетический шаблон и ванялся деятельностью, которую нель- зя определить иначе, как торговлю собственным разбитым сердцем. Но хуже, пагубнее всего - посте- тенно укореняющийся у художника безразлично-цинический взглядна жизнь. В этой овязи нужно отметить не- суразно выпяченную тему алкоголя в«Прощай, оружие!». Эпические коньяки, сперва смешат, потом за- ставляют задуматься. «Бутылка хо- рошего виски - приятная вещь, - говорит герой, - одно из самых при- ятных явлений жизни». В другом ме- сте, уже от своето лица, Хэмингуэй развивает эту мысль в еще более оп- ределенных выражениях. Бутылка водки, оказывается, не только прият- на, она необходима; в ней почерпа- ешь храбрость, в ней находишь за- бвение. Хамингтай неСелстоного ценит его как художника, должны желать, чтобы он вышел из своей тя- в двух-трех виступрит он в двух-трех выступлениях выразил интерес к социальной жизни, сочув- п дтатьвсочувствует по этому поводу, жалуй, преждевременно. III

тральную Швейцарию. Там он думает вабыть о войне и найти счастье в любви Кэтрин. Однако злой рок дей- ствует у Хеминтуэя с безапелляци- онностью судьбы в античной траrе- дий. Кэтрин умирает от родов, и книга завершается придушенным сто- ном отчаяния. -Но вот начинается «философия жизни». Война используется Хемингузем преимущественно как фон. Она бе- рется как реальная тема, лишь в ма- лой степени, и об этом нужно пожа- леть. Хемингуэй чужд всякого шо- винизма и милитаристических симпа- тий. Его герой итальянской армии … зашимает по- зицию незаинтересованного наблюда- теля и от случая к случаю убедитель- но зарисовывает недовольство и по- раженчество солдатской массы, пара- знтизм и фанфаронство командова- ния. Сцены отступления из-год Ка- поретто написаны с толстовской си- пой. Вместе с отдельными, свобод- ными от манерности эпизодами очень человечных любовных отношений ге- роев, они делают честь замечатель- ному дарованию Хэмингуэя. «Мир ломает каждого,и мновие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он уби- вает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. Если ты не то и не другое, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки». эт этим пассажем многие востор- женно ахали. Между тем те, кто вчи- тыивался в змшнтузя, знают, что это дешевка, что серьезно разговари- вать на тему о смерти с подобной развязной «красивостью» писатель не станет. Это его «тайная» тема. Он подходит к ней с необыкновенной строгостью, с болезненно обостренным чувством такта. В чем же дело? А дело в том, что в последние годы происходит мало- утепительное превращение Хэмин- гуэя из «Американского Вайрона», как величают епо экспаноивные сооте- чественники, в «американца в гароль- довом плаще». Трагическое понимание жизни у Хэмингуэя, несмотря на свой внеш- не абсолютный характер, имело ре- альную подоснову: оно выросло из испытания мировой войны и госледо- дит

Французский литератор с именем, Дрне Ле Рошель однажды заявил, что, он, писатель Дрие Ле Рошель, зувствует себя духовно всего лучше в публичном доме. Такая откровен- ность заслуживает похвалы: читатель по крайней мере знает, с кем он имеет дело. Не все так прямо выбал- утывают свои сокровенные идеалы. Книга «Путешествие на кра край почи» другого известного французского пи- сателя, Луи Ф. Селина, известна у васв качестве книти, беспощадно ра- воблачающей грязь капитализма. Мы думаем, что правильно будет сказать, что в этой книге не так уж много рзоблачения; грязи в ней, действи- тельно, очень много. Везде Луи Селин видит одно и то же: нусные людишки, именующие себя человечеством, грызутся, как па- уки в бапке, заживо гниют от болез- и пороков, подличают, воруют,   убивают и скрывают свои преступле- ния за густой пеленой лжи. Селин - против лжи. Он хочет быть откровенным. Доктор Бардамю, ерой и главный идеолог вия на край ночи», от лица которого хнига написана, выражает свои взгля- ды на жизнь очень законченно, да- же афористически: «У женщины - душа прислуги», «Истина - это… гниение». «Предать -это все равно, что открыть окно втюрьме. Всем хочется этого, но это да возможно». Идалеглубочайший ком же роде. Бардамю не верит, что могут быть чистые мысли, бескорыстные чувства, достойные поступки. Поэтому для все- ю, что он знает и видит, он имеет В порядке обсуждения.

дек

бу т

Год назад читатель познакомился с повестью Хемингузя «Фиеста» и уз- нал, что этот знаменитый американ- ский писатель считает жизнь траги- ческой ловушкой и учит человека отваге, горькому мужеству перед ли- цом страданий и неизбежной гибели. Читатель не мог сочувствовать та- кому взгляду на жизнь, но ему было ясно, что художник предельно искре- нен, что он страдает. Хемингуэй не скрывал своей горячей любви к жиз- ни. Новая книга Хемингуэя «Прощай, оружие!» * развивает те же мотивы. Это бесспорно талантливая книга. Од- нако она разочарует тех, кто оценил в «Фиесте» глубину чувства и непод- дельность протеста, а не манерноеНад изящество стиля и сомнительные до- стоинства ее героев. В «Прощай, ору- жие!» пессимистический протест Хе- мингуэя ощутимо мельчает и начи- нает походить на литературную гозу Время действия «Прощай, оружие!» - мировая война; место действия - Фронт и тыл итальянской армии. Ге- рой юниги, американец Фредерик Ген- ри, завязывает с сестрой милосердия, англичанкой, «военный рюман», кото- рый оказывается, однако, настоящей любовью, единственной привязанно- стью, которую он имеет в жизни. Троделав с армией тяжелое отступ- ление и счастливо уйдя от пуль поле- вой жандармерии, Фредерик Генри за- ключает, по собственному выраже- нию, «сепаратный мир»- дезертиру- ет и бежит со своей подругой в ней- * Новая - для наших издательств; ей уже шесть лет.

уш че р

15 



Тема «маленького человека» есть одна из основных тем демократиче- ской западной литературынашего времени. Десятки выдающихся ма- стеров культуры отдали свои твор- ческие силы на борьбу за завоевание «маленького человека» на сторону революции. Американцы Дос-Пассос и Джозе- фина Хэрбст предприняли большие исторические эпопеи с гранлиозным социально-воспитательным замыслом показать миллионному мелкому Продолжение см. отв. 6.

Малоизвестный у нас Олдос Хак- сли - одна из самых значительных фигур послевоенной английской лите- ратуры. Хаксли - автор многих книг, он - поэт, критик, путешест- венник-очеркист, однако, наиболее интересны для нас его романы об ин- теллигенции, ярко рисующие духов- ный облик послевоенной буржуазной Европы. Написанный в 1928 году «Контрапункт» - самый живой и со- держательный из этих романов. Действие «Контрапункта» происхо в кругу лондонской «высоколо-