литературная

газета

№

72

(635)

5

рЫЦАРЬ ЧЕЛОвЕЧности К 15-летию со дня смерти В. Г. Короленко сти глубоко переживали эту траге- дию, пытались преодолеть ее, мечта- ли встать над схваткой и оказа- лись в самой гуще ее. Преодолев свои пацифистские заблуждения, они ста- ли борцами за новое человечество. Короленко не успел в сущности по- настоящему пережить всю остроту столкновения правды социалистиче- ской революции с обманчивой прае- дой своей гуманистической пропове- ди. Он не дожил до времени, ногда его родина поднялась на высоты го- циализма и зажгла над миром све- точ подлинного, глубочайшего, окры- ляющего человечество пролетарского гуманизма. Можно допустить: если бы Коро- ленко был жив, он возможно пережил бы еще много сомнений и колебаний, вытекающих из его пацифистокого гуманизма. Но пройдя и пережив труднейшие перевалы истории, Коро- ленко - певец человечности -- запел бы с новой вдохновенной силой. Живи он сегодня, его жизнерадост- ный голос прозвучал бы с кремлев- ской трибуны в песне миллионов, встретившей сталинскую Конститу- цию. Потому что Короленко боролся за человека, освобожденного нашим об- щественным строем. Он проповедывал человечность, право человека на ра- достную и счастливую жизнь, и эту его мечту осуществил социализм. Короденко человек с неподкупной совестью, с чуткой душой, внима- тельно вглядывавшийся в жизнь, остается жизым, он живет в нашей памити как друт человечества. вами Сократа в рассказе «Тени» Ко- роленко сказал по существу о самом себе: да, я не зодчий, я не создатель но- вого храма, не мне было суждено на староместе поднять от земли к не- бу величавое здание грядущей веры. Я - мусорщик, заначканный пылью разрушения. Но, Кронид, совесть го- ворит мне, что и работа мусорщика нужна для будущего храма. Когда на расчищенном месте стройно и чаво воздвигнется чудное здание и в нем воцарится живое божество но- вой веры, я, скромный мусорщик, приду к нему и скажу: вот я, без устали ползавший во прахе отрица- ния. Окруженному туманом и пылью, мнекогда было поднять тлаза от земли, в моем уме лишь слабо рисо- валась мечта будущего создания. От- ринешь ли ты меня, праведный, ис-

Г. Лахути Неумный вояка  Андрэ Жид в своей скороспелой кните на все лады оклеветал Совет- скую страну, советских людей, со- ветскую литературу Наших писате- дей он обвинил в бездарности, ту- пости, трусости. сЧеловек, обличающий других в по- добных пороках, должен, повидимому, сам обладать храбростью, граждан- ским мужеством, художественной прозорливостью, иначе его обличения прозвучат смехотворно. Невольно на- прашивается параллель между пове- деннем Андрэ Жида у нас на роди- не и поведением советских писате- лей на родине Андрэ Жида. уговоры,Советские писатели ехали во Фран- цию нев качестве гостей. Они ехали об-бороться протие фашистского варвар- ства. В здании, со всех сторон окру- женном полицией, где заседал Кон- гресс защиты культуры, на рабочих и студенческих собраниях, перед ли- цом многочисленных провокаций бе- логвардейцев и троцкистов, советские писатели прямо и мужественно, чест- но и последовательно защищали свои идейные позиции, не заботясь о том. всем ли онравятся, не сму- щаясь тем, что родина далеко, а кругом - мир чуждый, мир капита- листичеокий. онАндрә Жид не забыл, конечно, вы- ступлений тт. Тихонова, Микитенко, Вс. Иванова, Киршона и других со- ветских писателей. Бурей аплоди- сментов, тысячами поднятых кулаков голосовали французские трудящиеся за их идеи. И такова была великая спла этого воодушевления, что сам Андрэ Жид вынужден был поднять жулак вслед за массой и провозгла- сить: «Мы верим Советской стране, мы любим Советскую страну». Так принимали пролетарии, сооте- чественники Андрэ Жида, выступле- ния «тупых и бездарных» советских писателей. Так вели себя в капита- листических враждебных государствах «трусливые» советские писатели. А как вел себя «храбрый» Андрэ лид в дружественном й гостеприимном Советском Союзе?Льстил, зантрывал, умилялся, пока был здесь. Клевещет, осуждает, проклинает, вернувшись на родину. Так обыватель, отправив- шись в гости, рассыпается перед хо- вяпном в приторных любезностях, а вернувшись домой, злобно и за- вистливо сплетничает о тех, чьим го- степриимством он только что поль- зовался. Андрэ Жид помнит, вероятно, свои слова: «В вашей стране я снова чув- ствую себя юношей, Я обычно вы- хожу на фотоснимках стариком, а здесь у меня на всех снимках моло- дое лицо, Я прошу вас вопоминать меня таким, каким я вытлядел у вас». Но вот Андрэ Жид вернулоя во Францию. Как злобно, по-стари- ковски брюзжит он теперь на Сове- ты, чудесную молодость мира, на единственную страну, вливающую бодрость в сердца стариков. вЛогика фактов неумолима. Если Андрэ Жид говорит правду теперь, то он был трусом, когда все хвалил

политической лирике на вечеРЕ в Доме пЕчати взгляд, искать причину созлавшегося положения, и правильно говорили об этом на вечере тт. О. Брик, Мих, Пу- стынин, А. Тарасенков и др. Слиш- ком узко, слишком примитивно трак- туют многие поэты сущность поли- тической лирики. Они думают, что от них требуют рифмованных статей моральюрассуждениями и пр., а от них требуют поэтичесного выражения любой темы, за которую они берутся Им говорят: История мировой литературы пока- зывает нам, как часто поэты (Байрон, Гейне, Гюго) умели факты политики делать фактами подпинной и поны- не не тускнеющей поэзип, А в чем была сила Манковского? Именно в том, что все его стихи, о чем бы они ни говорили, шна одного источ- ника, от одного чувства, которое никогда не дробил применительно к «большим» и «маленьким» заданиям. А у нас бывает так, что поэты с име- нем сознательно пишут средние сти- хи для газет, не всегда попадающих вполо зрения товарищей по перу, и о включении этих стихов в свои сбор- ники даже не помышляют. - Если у тебя нет личного ощу- щения темы, предлагаемой тебе ра- ботниками редакции по телефону, ес- ли она не вызывает в тебе искренне- го ответного движения, - не пиши, не поддавайся ни на какие или же ты создашь ремесленническое произведение. Все будет внешне стоять благополучно, строки будут притналы одна к другой, рифма оцен-ладко причесаны, но глаз читателя скользнет по строкам, а память, чув- ство их не удержит. Есть у нас группа поэтов,-пока, к сожалению, небольшая, - в твор- лпрические и полити- ческие мотивы представляют органи- чеокое целое и волнуют искренно- стью и поэтической полнотой своего Это Сулейман Стальский, Гасем Лахути и Джамбул, У этих замечательных художников есть чему поучиться нашим поэтам, их стихи дают достаточный материал для раз- мышлений о возможностях нашей политической лирики, для более углубленной постановки проблемы. Но, как это ни странно, этот мате- риал никотда еще не привлекался всерьез к нашим дискуссиям о поли- тической лирике. Я. РОЩИН



Короленко вошел в литературу глухую пору безвременья. Уже ушли Достоевский, Тургенев, умирал Сал- тыков-Щедрин, мозгом Гаршина овла- девало безумие. В стороне величавой горой высился могучий талант Льва Толстого. Художественный гений Тол- стого волновал страну, но проповедь 2. сть Ан. 300 ет. at- ры ро. ки двое точ. ены за- его не могла найти отклика. Фелье- тонист Чехонте собирал силы, что- бы в сумерках России прозвучать скорбной иронией Чехова. Еще не было Горького, буревестник револю- ции еще не еещал бури. Литерату- ра мельчала, на смену Глебу Ус- пенскому и сентиментальному народ- ничеству Златовратского выполаали безличные Чириков и Муйжель, ог- раниченные писатели с маленькими идейками, вроде Потапенко. Никто не вносил в жизнь страны великой, оп- лодотворяющей идеи: народничество разлагалось, расползалось по зем- ским собраниям лужицами либера- лизма, марксизм прорывался в стра- ну дальними зарницами. Ленин еще не вышел в рабочие кварталы Петер- бурга. В это глухое безвременье ворвался толос Короленко, исключенного из университета, отказавщегося от при- еяги царю, дважды ссыльного, «са- пожника и живописца». Голос был крепкий, жизнерадостный, жизнеут- верждающий. Он принес тургенев- скую сочность и музыку родной речи, он смутно волновал переживаниями людей, до того неизвестных литера- туре, «Сон Макара» пришел, как от- крытие новой вемли, «Лес шумит» ворвался в литературу свежим ветром. После нудных, слезливых, лживых нудушкиных речей о «меньшем бра- те» Короленко по-новому заговорил о человеке, о человеческой личности, дестоинстве человека, заговорил, как стойкий оптимист, как певец че- ловечности. Во мраке он видел: «а все-таки… все-таки впереди огни». Новые люди вставали со страниц Короленко. Эти люди разрушали тра- изнные представления народниче- ства о народе, они обязывали про- грессивную интеллигенцию как-то ме- нять свои взгляды и убеждения, став- шие заскорузлыми, трухлявыми, бес- форменными: «Мужика, единого и не- ираздельного, просто мужика нет: есть Федоры, Иваны, бедняюи, богачи, нищие и кулаки, добродетельные, по- рочные, заботливые и пьяницы, жи- вущие на полном наделе и ники, с наделами в один лапоть, хо- зяева и работники… В том-то и дело, что нам народ кажется весь на одно лицо, и по первому мужику мы дим о всех мужиках». сто- апи- рид. дет- най- гсты дат, зни- ре нии эт ной Эти слова отнюдь не означали при- зыва увидеть классовое расслоение крестьянства, классовую борьбу, как может кто-нибудь вульгарно понять приведенную цитату. Нет, для Ко- роленко народ диференцирован лишь настолько, чтобы можно было уви- деть в массе людей отдельного чело- века с его страданиями и мечтания- ми, с его муками и радостью. Он по- дымает голос в защиту радости, пра- ва человека на радостную жизнь, К бессмертному крылатому слову Фурье «человек рожден для счастья», он цо- бавляет свой чудесный образ «как птица для полета». Это утверждение тии тось деле окле отоя для ры, THS стся Мы не, тера- тап во прав человека становится символом его веры, содержанием его жизни. Короленко оказывается во главе той интеллигенции, которая отстал- вала для себя «право первородства» и мечтала выйти из своего межеумоч- ного, двуличного социального бытия в авантард исторического процесса. Он становится художественным выра- зителем и публицистическим борцом идей так называвшейся «прогрессив- ной интеллигенции», исчерпываю- щую характеристику которой дал Герцен: «Там, где открывалась возможность обращать, проповедывать, там мы бы- ЛИТЕРАТУРНОЕ 26 декабря исполняется три год со дня смерти Анатолия Васильеви- яча Луначарского, одного из передо- вых борцов за социалистическую культуру, одното из лучших пред- ставителей этой культуры. Значение его литературного насле- дия за это время нисколько не сни- килось. Наоборот, те шати, которые сделала за эти годы наша критика, наша литературная теория в разра- ботке марксизма, позволяют нам сей- час по-новому понять и оценить ра- боту этого талантливейшего человека, позволяют понять многое в этой ра- боте, чего мы ральше не видели. тСмерть Анатолия Васильевича не прекратила его живого участия в развитии советской литературы. зод в сп стоп бодь-   Книти его играют сейчас огромную оль в освоении классического на- следства, без которого невозможно дальнейшее движение вперед. Из го- на в год издаются сочинения клас- сиков с его вступительными статья-и в которых с необыкновенной яс- даемтью даны отправные точки ис- следования их. Пе о посмертные статьи составля ютогромный вклад в подлинно-марк- систское изучение Шекспира, Гейне современных западноевропейских писателей. Эти посмертные статьи, в особен- ости блестящая глава из незакон-   ностью. Они вызывают преклонение перед силой и ясностью ума, давше- го это подлинно творческое исследо- свободное от вуль- гарно-социологической путаницы, в течение ряда лет засорявшей работы подавляющего большинства наших критиков. Конечно и раньше было известно, что, несмотря на ряд принципиальных ошибок в своей эстетике, Луначар- ский дал в этой области много со- вершенно замечательных работ. Но наши литературоведы долгое время не хотели видеть того, насколь- опо-большевистски, насколько энер-ли ично и решительно преодолел А. В. последние остатки былого своего ув- бпия «неопозитивистской» эстети- он буржуазного философа Авена- са. А между тем, пересматривая заново литературное наследство Лу- рского, мы убеждаемся, что почти всех его работах, даже ранних и во всяком случае в тех, что были напдсаны после 1918 года, позити- нетокие ошибки представляют со- бой нашменее характерную часть. Интересно, что страницы, на которых мы видим явные следы влияний со- циологических школ, всетда вступают резкое противоречие о основным на- основной тенденцией,

Было бы неправильно отрицать ту очевидную истину, что после омерти B. Маяковского на фронте политиче- ской лирики образовался прорыв. Удачи в этом направлении яв- ляются явно недостаточными, Стихи, рожденные крупнейшими событиями наших дней, очень часто не входят ирочным достоянием в арсенал совет- ской политической лирики. Ненормальность, неестественность этого положения начинает всеми ощущаться. Вот почему в последнее время поэтическая общественность все чаще возвращается к этой теме, Поднят был широкий круг вопросов, овязанных с проблемой политической лирики, и на вечере, организованном на-днях Домем печати. В докдаде H. Асеева, очень страстном и поле- мическом по топу, было дано, в об- щем, верное определение творческого пути Маяковского, правильная ка тех литературных «чистоплюев», которые презрительно фыркают на «газетную» поэзию, утверждая в ка- честве, вдеала лирику манлельшта- мовского толка. Но мы не можем пройти мимо од- ного неправильного аргумента к ко- торому Асеев в последнее время очень часто прибегает для того, что- бы об лешить причину оскудення со- временной политической лирики. Асе- ев усматривает эту причину, глав- ным образом, в дискредитации по- литической тематики, в равнодушном и даже отрицательном отношении к ней со стороны многих редакторов. Сло-Нет ли сильного этих упреках по адресу редакторов? периферийнойкоторых Кто не знает, что газеты с большой готовностью представляют свон стра- ницы для поэтических откликов на актуальные события? Ведь сей- час и в столичной и прессе появляется, пожалуй, гораздо больше стихов, чем когда бы то ни было Следовательно, поэты не име- соиижаловатьоаоовыражения. прием в редакциях газет.

и всем восторгался в СССЕсли он говорил правду тогда, то он трус те- перь, когда обливает СССР грязью на радость всей троцкистской, фашист- ской своре. - Каждый художник, - поучает нас Андрэ Жид, - должен быть в оппозиции к власти и вождям. По этому поводу не могу не вспом- нить о таком случае. В Иране вождь одного племени погиб на войне, а его лошадь досталась врагу, что счи- талось величайшим позором для пле- мени. Сын вождя поклялся пронзить мечом первого человека, которого уви- дит на отцовской лошади. Однажды ночью родной брат убитого вождя прокрался в лагерь врага, нашел по- шадь и, проявив чудеса храбрости, прорвался на ней сквозь самую гущу врагов. Торжествуя,примчался он домой, но племянник.увидяего, вскричал: «Все равно, я должен сдер- жать клятву» и пронзил родного дя- дю мечом. Андрэ Жид в данном случае весь- ма напоминает этого фанатичного и не очень умного вояку. Да, величай- шие художники всех веков были в оппозиции к власти, к той власти, которая была орудием угнетения че- ловека. По отношению к такой власти мы были, есть и будем в оппозиции до тех пор, пока она не будет уни- чтожена во всем мире. Но наша власть, власть рабоче-крестьянская это орудие освобождения человека, она ведет его к той свободной и счастливой жизни, за которую боро- лись лучшие умы человечества. Быть в оппозиции к нашей власти - это значит не быть в оппозиции к той, эксплоататорской, паразитической власти, значит быть покорнейшими слугами той власти Мы не жем доставить это удовольствие Андрэ Жиду и его вдохновителям. Да, мы всей душой преданы нашей власти, нашей партии, нашему вождю и говорим об этом с горлостью. Генеральная линия, которая так не правится Андрэ Жиду, это та линня, которая привела нас к великим по- бедам, к великому счастью, запеча- тленному в строках сталинокой ституции. Вот почему мы свято обе- регаем ее чистоту. Может ли быть что-нибудь проще этого? Я голоден, я стремлюсь к хлебу. Все, что прибли- жает меня к этому хлебу, я прини- маю, защищаю, люблю. Все, что ме- шает мне приблизиться к этому хле- бу, я отвертаю, отталкиваю, ненави- жу. Что означала бы для нас тер- пимость по отношению к противни- кам генеральной линии партии? Представим себе армию, в которую пробрались бы разведчики из враже- ского лагеря и стали бы говорить: «Ваша тактика плоха, перемените ее, делайте вот так и вот этак». Хо- роши были бы бойцы, которые ста- ли бы слушать таких советчиков и позволили бы им разгуливать на сво- боде. Хотелось бы еще спросить Андрэ Жида: где усмотрел он у нас этих людей, которые мечтают о возможно- сти беспрепятственно бороться против генеральной линии партии? Говорят, на ловца и зверь бежит. Надо было быть очень страстным ловцом, чтобы среди миллионов трудящихся, без- заветно преданных социализму, раз- глядеть только кучку еще невы- ловленных пресмыкающихся, окра- шенных в защитные цвета и испод- тишка плюющих ядовитой слюной на нашу прекрасную жизнь. Что эта за люди? Уж не от них ли Андрэ Жид научился своей тактике, которую мы называем тактикой лицемерия и дву- рушничества? Советский народ честен, прям и не- подкупен. Он презирает трусость к клеймит предательство, от кото бы они ни исходили.

ли со всем сердцем и помышлением, неотступно, безотвязно, не щадя ни времени, ни труда, ни кокетства да- же. Что мы, собственно, проповедыва- ли, трудно сказать. Идеи были смут- ны: мы проповедывали французскую революцию, потом проповедывали сен- симонизм и ту же революцию; мы проповедывали конституцию и рес- публику, чтение политических книг и сосредоточение сил в одном обще- стве. Но пуще всего проповедывади ненависть ко всякому насилию, ко всякому произволу». ками, рассказами. дарствен-ороденко утверждал: «художни зеркало, но зеркало живое», и по- этому его рассказы и очерки, его не- забываемая «История моего современ-лики су-ика полны ишущей мысли, тончай- вянущей прелести правды. Он силен правдой, которую носил в себе как кровь. Он имел силу глубоко про- никать в чесовеческую психологию, входить в темноту, оставаясь лым, лучащимся человеком. Еще ни- кто в мировой литературе не сумел с такой проникновенной чистотой и тлубиной рассказать о родах, как расоказал Короленко. («Ночью»). Там, где какой-нибудь Пильняк чавкает и харкает, смакует физиологическиев подробности, там, где Джойс мощно топчется в топкой яме соб- ственных переживаний, Короленко чист, целомудрен и строг, как скаль- пель хирурга. Он уважает человека, жизнь. Умирая, Короленко Короленко выступает с книгой о го- лоде, защищает группу вотяков об- виненных попами и полицией в ри- туальных жертвоприношениях, он ос- парыгает толстовское непротивленст- во, обвиняет карателей, уличает по- промщиков, нерносотенцев, защищаст Бейлиса. Смело, мужественно,т- крытым забралом он воюет, как ры- парь права и правды, статьями, очер- он любит жадно хочет заглянуть в будущее, он верит в него, но все еще мечтает о счастье человечества, достигнутом без социальных катастроф, без тра- гических конфликтов. Короленко - это не только рус- ское явление. Разве не близким ему по духу был более юный Анри Бар- бюс до войны, до самой социалисти- ческой революции? Разве в пути Короленко нет общего с молодостью Ромэн Роллана? Он нес в своем твор- честве трагедию пацифистской интел- лигенции. Роллан, Барбюе и тысячи других лучших людей современно- 

вели-Странно также, право, слышать по- стоянные нарекания на иритину: она, мол, отпутнула поэтов от поли- тической тематики. Доля правды в этом утверждении, быть может, есть, но все же не кажется ли т. Асееву. что если поэта так легко можно за- ставить уйти от какой-то темы, то, очевидно, эта тема для него ничего не составляет, очевидаго, он безраз- лично относится к ней? Вот здесь и следует, на наш  Издания В. Г. Короленко издательстве «Академия» печа- таются в настоящее гремя избранные и«Мир» в 1932-1933 г. «В дурном об- ществе» (1936 г. Ц. 1 р. 25 к. Тираж 10.000). Горьковское краевое издательство выпустило «Письма из тюрем и и ссы- пок» (1879-1885) под редакцией и с примечаниями H. B. Короленко и A. Л. Кривинской. (Ц. 4 р. 75 к. Ти- раж 10.000). p.B издательстве «Курская правда» в серии «Школьная библиотека клас- сиков» выпущены рассказы «Сон Ма- кара», «Огоньки» (1936 г. Тираж 10.000) и повесть «В дурном обще- (1936 г. Тираж 10.000). произведения В. Г. Короленко в од- ном томе со вступительной статьей и комментариями А. К. Котова. Содер- жание тома: «Слепой музыкант». «Сон Макара». «В дурном обществе». «Со- колинец». «Федор бесприютный». «Государевы ямщики». «Птицы небес- ные» и другие рассказы, Выход кни- ги намечен в феврале 1937 года. Ти- раж - 10.000. * том, как издавались произведе- ния Короленко до революции, пока- зывает следующая цифра: за 10 лет (1907 - 1916 гг.) дореволюционными

серии «Библиотека начинающегоВ читателя» вышел Сборник рассказов За последние два года - 1935 1836 у нас вышли следующие из- дания В. Г. Короленко: свет-Гослитиздат выпустил: Избранные сочинения в одном томе, под редак- цией, со вступительной статьей и комментариями H. R. Пиксанова, (Изданне торое, переработанное. 195 г. Д. 9 р. Тпраж 25.000). Избран- ные произведения (1935 г. Ц. к. Тираж 50.000). Содержание: беспо-«Тудная», «Сон Макара», «Сказание о Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Пегуды». «Река иггает». «Судный день». «Мтновение». «Дом № 13».стве» («Ат-Даван». «На затмении». «Мгно- вение») под редакцией и с примеча- ниями М. Клевенского. (Ц. 30 к. Ти- раж 200.000) и рассказ «Федор бес- приютный». (Ц. 25 к. Тираж 100.000). Отдельными изданиями вышли: «История моего современника» в двух томах под редакцией С. В. и Н. В. Короленко и А. Л. Кривинской. По- следний том выйдет в 1937 году. Из- бранные письма. Том третий - лп- тегатурная и редакторская работаО 1886--1920 гг. (1936 г. Ц. 5 р. Тираж 5.000). Первые два тома писем В. Г. Короленко выпущены издательством

издателями быо выпущено 75 книг писателя общим тиражом 409.900 эк- земпляров; из них две книги были изданы на национальных языках (ла- тышском и осетинском) в количестве 7 тысяч экземпляров. Издательствами Советского Союза за 19 лет выпущено 272 книги Ко- роленко тиражом 4.478.760 экземпля- ров. 67 названий из них (тиражом 562.610 экземпляров) вышло на язы- ках братских народов СССР.

 как писатель нздевается нед идеа- ствительность свой идеал, но вместе с тем, какую дань глубокого уваже- ния он отдает этим идеалистам. как можно разрепить этот во- прос об идеале и действительности? Он может разрешиться только те- перь. Только мы, коммунисты, на- ходимся в таком положении, когда самые высокие идеалы человечества становятся не донкихотством, а дей- ствительностью, когда они не вызы- вают горькой улыбюи, не считаются сумасбродством, а являются дейст- венным учением…» Это слияние идеала о действитель- ностью осуществляется исторически, когда выступил социалистический пролетариат. Но в XVI--XVII веках, - пишет Луначарский, - конечно, этой силы еще не было совсем, и Сер- вантес мог только мечтать о красоте и правде жизни. «Он чувствовал себя ближе к Дон- Кихоту, чем к его произаическому окружению, потому что у этого фан- таста было больше благородства подвигов». «Вот эти противоречия мното-Этот дают такую многоцветность, красочность, такую глубину прочзве- дению Сервантеса и делают Дон-Ки- хота вечной фигурой». Этот тонкий анализ художествен- ной ткани, это глубокое проникнове- пие мыслителя-марксиста в социаль- ны смысл веникого произведения, ни-Сервантесу равно враждебен и тер- погский двор,с его вельможными тулицами, и мир лавочников и трак- тирщиков. Кто же был өму близок? ту синтересов» трактирщиков и от- чарский сумел найти тайну великого обаяния этой вещи во все века и среди всех народов, именно в ее глу- бокой и подлинной народности. - Санчо-Пансо, - отвечает Анато- лий Васильевич. Он анализирует самДон-ского комизм человеческий образ.H. на свой «Мы чувствуем, что есть нечто об- щее между этим прозанческим, тол- стым Санчо и самим рыцарем, что недаром Санчо является его предан- ным сподвижником». «Здесь Сервантес как будто дает прогноз, он как бы говорит о щем. Сколько в этих людях, в этих презираемых всеми крестьянах, сколько в них настоящей, волотой доброты, подлинного, глубокого адра- вого смысла. Если бы им дать на- стоящее образование, дать возмож- ность выйти из тьмы, из их узо- сти, какие из них получились бы превосходные люди. Роман Сервантеса, как и воя- кое великое произведение, написан- ное в эпоху Возрождения, есть апел- ляция к будущему». АСЛЕДСТВо НАСЛЕД А. В. ЛУНАЧАРСКОГО E. Усиевич марксизма, внесенных целым роем вульгарных социологов, и почти не упоминая о том, что над вульгарнойА социологией возвышалось, мы таким образом невольно придаем слишком большое значение, отводим неправо- мерно значительную роль всевозмож- ным вульгаризаторам. Мы создаем при этом совершенно ложное впечат- ление, что кроме них до сих пор в советской критике никого не было. А они этим пользуются, выдавая себя за «ступень» в разгитии марксист- ского литературоведения. Между тем достаточно будет при- вести два-три примера из работ Лу- начарского, чтобы стало ясно, что марксистская критика, марксистская теория и история литературы разви- вались помимо и вопреки вуль- гарно-социологической воане. Вспомним, что писал A. В. «Дон-Кихоте» Сервантеса. В чем величие этого романа? спрашивал он: «Обыкновенно говорят так: Сервантес понял, что рыцарство умерто, нет больше почвы даи ры- царей, последний рыцарь должен быть смешным… По этому толкова- нию главное значение Сервантеса в том, что он похоронил феодализм. Такое толкование великого романа в значительной степени верно… Но в этом ли заключается величие ро- мана? Если так, то почему же Дон- …Дон-Кихот считает, что пужно защищать угнетенных, вносить пра- вду в мир. И вот онна своей то- щей кляче Россинанте, со своим кар- тонным панцырем, не имеющий какой власти, никакой силы, бро- сается в бой… В этом великая си- ла идеализма, сила громадной доб- роты, настоящего человеческого бла- городства. …Сервантес, который сам был бла- городным человеком, был Кихотом и считал, что настоящий человек должен отдать себя за бли- жнего, был лучшим представителем тоддашней буржуазии в ее протесте и в ее стремлении вырваться из ког- тей неправды, - и этот представи- тель вольной, неопределившейся еще буржуазии преклоняется перед ста- рым идеалом. Он рад бы, чтобы мир был таков, каким хочет его видеть Дон-Кихот. К сожалению, он не та- ков. Сочувствует ли Сервантес трак- тирщику, лавочнику? Ничуть не бы- вало. Вы сразу видите, что реаль- ный мир для него пошл, полон не- правды, полон насилий… Однако мир силенa Дон-Кихот слаб. Вот это и делает его комичным. со-…В Дон-Кихоте изображено столк- новение высокого идеализма и буд- ничной действительности. Мы видим,  

вить вред, который они успели при- чинить. Перед нами стоит задача изучения наследства Луначарского и пропаган- ды его положительной части. Это не- отложная работа, которая поможет нам в освоении классического наслед- ства, в изживании многих предрас- судков меньшегиетствующей социо- логии, бытующих еще в некоторых кругах нашей критики. В овязи с этим в первую очередь должен быть поставлен вопрос о тща- тельном издании его произведений, которые, если не считать предисло- вий к сочинениям класоиков, в сущ- ности почти не издаются. Не к чести наших издательств на- до сказать, что произведения лучше- го советского критика являются сей- чае сплошь и рядом библиографиче- ской редкостью. Но и то, что печатается (главным образом предисловия) издается край- не небрежно, с произвольными, совер- шенно ненужными купюрами, с ре- дакторскими «поправками», которые делаются на основании собственных взглядов того или иного редактора, маркспам которого, за отсутствием пе- натных работ, приходится принимать на веру. Вывают необ яснимые ошибки и в выбоге печатаемого матернала. К де- шевому изданию «Фауста» Гете да- ны, вместо предисловия, две статьи A. Луначарского. Одна из них - ато на торжественном заседании памяти писанная в 1909 г., проникнута в философскими взглядами, свойствен- ными Луначарскому в тот период. Ко- нечно, ее можно и должно печатать в собрании сочинений Луначарского. Но мы не сомневаемся, что сам ав- тор не рекомендовал бы ее неподго- товленному читателю. Издание сочинений А. Луначарско- го совершенно необходимо упорядо- чить, поручив это ответственное де- ло достаточно компетентным людям. Надо приступить, наконец, и к под- готовке собрания его сочинений, обес- печив хорошую проверку текстов и квалифицированные комментарин. Потребность в этом деле давно на- згела, Литературное наследиеЛуначар- ского надо тщательнейшим образом изучать, и мы летко убедимся, какая огромная часть этого наследия име- ет живой, злободневный характер, как много он уже раньше знал и проду- мал, до чего мы сейчас доходим, кос- станавливая в борьбе с искажениями и вульгаризацией подлинный марк- систский подкод к искусству.Зна- комство с произведениями Луначар- ского воспитывает вкус кхорошей литературе, учит любить великие про- явления благородкого духа человей. ности и гуманнзма, учит подхолить внимательно и с уважением.

сущность которой почти во всех ста- тьях марксистская, большевистски за- остренная. Исключение в этом отно- шении представляют лишь статьи 1908 1909 гг., посвященные «програм- мному» формулированию богострои- тельских, a позднее - махистских эстетических воззрений. Сосредоточивая все свое внимание лишь на «проработке» ошибок и заблуждений великого ума, наша критика лишала себя огромного бо- гатства, проходила мимо блестящих мыслей и указаний, с щедростью подлинного таланта рассыпаемых им. Совершенно необходима сейчас серь- езная работа о Луначарском, кри- тически раскрывающая его развитие, весь его творческий путь, вплоть до полного освобождения от чуже- родных влияний, вплоть до его по- следних работ, таких, как «Ленин литература» лучшей работы, какую мы имеем на эту тему. Совершенно ясно, что в процессе такой работы над наследством Лу- начарского должна быть пересмот- рена также и направленная на него забывать о том, что критика, Нельзя ряд считавшихся в свое время очень ортодоксальными критиков. «прорабатывавших» ошибки Луна- чарского, стояли сами, как это непре- Критикуя Луначарского, они чаще всего нападали как раз на самые сильные его стороны, Достаточно на- помнить дискуссию в Коммунистиче- ской академни о Гольдерлине, где пе- реверзевцы тиша Зонина и фричеан- цы нусиновского толка, пользуясь Анатолием Васильевичем, как ми- шенью, нападали на марксизм, отри- цая искусство как отражение дейст- вительности и сводя его к выраже- нию «психоидеологии» определенной общественной прослойки. A между тем их нападки остави- след в нашей критике, искажая в глазах широких читательских масс подлинный облик Луначарского борца за культуру социализма. Необ- ходимо отбросить ту массу социо- логической ветоши, которой засло- нили эти люди настоящую суть на- следства Луначарского, чтобы наша юритика и вся читательская масса могли овладеть тем богатством, ка- кое представляет собой положитель- ная часть наследства Луначарского. До тех пор, пока эта работа не проделана, мы всегда будем стоять перед искусственно обедняющей дей- ствительность картиной развития ветской, коммунистической критики. Без конца говоря об искажениях

A. В. ЛУНАЧАРСКИЙ

приведен нами с большими что, конечно, ослабляет его чисто-художественную статья «Александр Сергеевич Пуш- кин» (в сборнике статей «Литератур- ные силуэты») и забыта - по край- убедительность. Но даже и в таком виде он показывает совершенно ясно, насколько превосходил Луначарский многих наших «мудрецов», мерно и злобно нападавших на него нию исторического анализа, которое шей партии. Отрывок ваят из лекций по исто- рии западноевропейокой литературы, читапных в Коммунистическом уни- верситете им. Свердлова в 1923 го- ду. не мере пушкинистами -- не совсем случайно. Приведем из нее одну зы- держку: высоко-«Откуда же это пушкинское сча- стье, при несчастьи его личной жиз- здесь Пушкин был элементом, ча- ее исторической органичности. Немудрено, что среди людей, ко- торые с самым серьезным видом ве- ли споры о том, является ли твор- чество Пушкина отражением идео- логни капитализирующегося деорян- ства, или дворянства феодального, которые самое слово «народность» считали антимарксистским, - немуд- рено, что среди этих людей было не мало охотников «забыть» об этой ста- тье. Теперь эти люди, вчера еще об - ши-являвшие термин «народ» бесклассо- Встал богатырь; силушка по жи- лушкам так и переливается. Уже преднувствуются горести и скорби, уже предчувствуется вся глубина и мука отдельных проблем, но пока не до них, и даже они радуют. Все ра- дует, ибо сильна эта прекраоная юность. В пушкине-дворянине на са- мом деле просынался не класс (хо- тя класс и наложил на него некото- рую свою печать), a народ, нация, язык, историческая судьба», вым, надклассоғым, буржуазным и пр., подобно гоголевскому Собаке- тичу, с евшему осетра, «пришипились, будто и не они, и, отойця к тарелке, которая подальше прочих, тычут вил-

  



После этого в течение ряда лет у нас печатали прямо анекдотиче- ские домыслы вульгарно-формалист- порядка, принадлежащие перу Новицкого, болтовню И. Нусинова, величественно выбрасывавшего Сер- вантеса «в мусорный ящик истории». Все это предпосылалось в качестве предисловий великому роману, изливалось со страниц энциклопедий, навязывалось школьникам. Работа буду-Дуначагского была забыта, опорочьна вульгарными социологами. Оти стра- ницы, где дан глубокий, марксист- ский анализ «Дон-Кихота» ни разу не были пераизданы, вв то время как вульгаризаторам предоставлялось рокое поле деятельности. Думается, пришла пора тиквиди- ровать это положение. Другой пример: работа Луначар- ского о Пушкине (вводная статья к

шеститомнику) получила достаточное кой в маленькую сушеную рыбку». признание и известность. Но совер- шенно позабыта небольшая его Сейчас эти люди не имеют уже поч-  ти никакого значения. Надо испра- ним