н

п р о и з в е д е н и я хроника Литературная О жизни и учебе воспитанников суворов- ского училища рассказывает повесть укра- писателя И. Вагмута «Счастливый день суворовца Криничного». Маленькой узбечке - героине труда - посвящена по- весть И. Гуро «В добрый путь, Кумрини- са!», жизни юных пионеров Карело- Финской республики - повесть М. Марь- енкова «Знак дружбы». Издан сборник рассказов «Здешний ветер» писателя- Фронтовика М Лузгина, павшего смертью храбрых в боях за Сталинград. Среди них - много новых, интересных, ценных в воспитательном отношении про- изведений. Серьезной заслугой издатель- ства является выпуск «Повести о Зое и Шуре» -- книги молодых патриотах нашей Родины, Героях Советского Союза- Зое и Шуре Космодемьянских. Автор кни- ги Л. Космодемьянская (литературная за- Ф. Вигдоровой). Ленинградеким отде- лением Детгиза издана повесть П. Журбы «Александр Матросов». С первой книгой «Рассказы о генерале Ватутине»- высту- пил А. Воинов. Около девяноста книг для детей выпу- стило Издательство детской литературы за три прошедших месяца. Издательством выпущены также «Рас- сказы о Гайдаре» Б. Емельянова. Две новые повести вышли в серии «Би- блиотека приключений». Героическая борь- ба русского народа с англичанами на Дальнем Востоке в 1854-1855 гг.-тема по- вести А. Мусатова и М. Чачко «Костры на сопках». О путешествии ребят по род- ному краю рассказывает в повести «Тро- пой смелых» писатель С. Коряков. За это же время вышли четыре новые книги для дошкольников: сборники стихов О. Бедарева «Вот я какая», Е. Благининой «Огонек», М. Познанской «Песенки» и тре- тья книга рисунков художницы Н. Ушако- вой «Что это?». Более двадцати книг и брошюр вышло по разделу научно-художественной лите- ратуры. Среди них книга А. Шарова «Жизнь побеждает», посвященная истории борьбы русских ученых чумой, книга худож- ницы А. Рогинской «Зараут-Сай» - о ри- сунках первобытного человека, обнаружен- ных в Узбекистане, и другие. За последний год Детгизом выпущено несколько книг о тяжелой жизни детей трудящихся в капиталистических странах. В апреле вышли две такие книги: повесть молодого армянского писателя О. Гукасяна «Маленькие метители», рассказывающая о детях Ирана, и «Рассказы о греческом мальчике» Ф. Канонидиса, показывающая борьбу греческих патриотов за свободу и счастье своего. народа. Хотелось бы, что- бы издательство проявило больше инициа- тивы в создании книг для детей о стра- нах, вступивших на путь демократии и со- циализма. Пока их нет вовее. В серии «Школьная библиотека» вышли «Чапаев» Д. Фурманова, «Грач -- птица ве- сенняя» C. Мстиславского, «Счастье» П. Павленко, «Честь смолоду» А. Первенцева, «С тобой товарищи» М. Прилежаевой. В эти же месяцы переиздан ряд произ- ведений русской классической литературы («Бригадир» и «Недороель» Д. Фонвизина, Кроме того, в Москве издан эстонский народный эпое «Сын Калева»,a Ленин- градским отделением выпущены «Сказки народов Прибалтики» и сборник сказок на- родоб СССР - «Золотые руки». При всем жанровом и возрастном много- образии вышедшей литературы заметно, что издательство более активно работает над созданием произведений для старших воз- создание дошкольников выпущено все- го четыре новые книги, для младшего школьного возраста - несколько больше, но почти все они являются переизданиями. Приятно отметить, что к работе в изда- тельство привлечена группа новых авторов. Более десяти книг принадлежит писате- лям, ранее не печатавшимся в Детгизе, причем многие из них -- литераторы, высту- пившие с первыми произведениями. В вину издательству следует поставить недостаточную работу писателями из областей. Среди изданных книг лишь две принадлежат областным писателям. C. АЛЕКСЕеВ

о в

ы е 

Слово, сказанное во-время , B. ВИХРОВ E. УСПЕНСКАЯ «вопрос чести и достоинства русской науки тоже решается в революции, и никлк иначе…» В этих словах заключена основ- ная идея романа «Инженеры». Главный герой романа инженер Ланго- вой еще не осознал полностью этих истин, он только подходит к пониманию их. Но дальнейшая эволюция образа ясна читате- лям. Ланговой в заключительных главах романа ведет унорное сражение за наслед- Две России, два Петербурга показывает можюПетербинского аи заграничным воздухом, а дру гой--это рабочий, русский Питер. Здесь, поуоронубаррикалынаходятся принципносторонубаррикады, находятся истииные друзья профессора Кондакова и изобретателя Лангового. Здесь, па Выборг- ской стороне, сколачивают большевики си- грядущей революции. И не случайны слова одного из героев: «Один товарищ чи- тал на Кавказе и пересказал мне статью, в которой есть такие слова; «…социалисти- ческий строй с такой же ненабежностью последует за капитализмом, как за ночью следует день…» Слова эти звучат в конце романа, их с жадностью слушает рабочий парнишка Вася Котляков, по-своем воему пере- сказывая их потом матери. Вася, его мать, ученый Кондаков нари- сованы писателем вдумчиво и правдиво. рок в романе изобретатель нанговой, вы- веденный со всеми противоречиями и ост- рыми углами его души. Эволюция его ми- ровоззрения с большим тактом и умением показана Слонимским. сожалению, образ большевика Макшеева лишен резких индивидуальных черт. Макшеев запоминает- ся больше как интересный собеседник про- ство русского ученого Кондакова, загупись ленного громадой власти иностранного ка- нитала, за приоритет родной науки, и эта патриотическая деятельность сближает его с подлинными борцами за спасение Рос- сии, с большевиками. фессора Кондакова, чем как революцион- ный практик 10-х годов. Делтельность Макшеева в рабочих кружках показана бегло и односторонне-только как просве- тительская работа. Выпала из поля зре- ния автора напряженная борьба больше- ников, которую они вели в этот период против меньшевиков-ликвидаторов и «от- вовистов». И совершенно напрасно. В Кратком курсе истории ВКП(б) особо гово- рится о Выборгском районе Петербурга (с которым связано действие романа) что подстименно в это время большевикам удалось «завоевать ряд рабочих меньшевистских организаций (Выборгский район, Екатери- нослав и др.)». Роман Мих. Слонимского несколько раз- ностилен. Писатель не боится сатириче- ских красок. Он смело вносит их в реали- стическую ткань романа. Очень хороши и метко очерченные, почти гротеско- вые фигуры «благородного» адвоката ире- развития характера: презлая и препу- стая фурия, карикатурно обрисованная в Дорого слово, во-время сказанное… Бы- вает, что писатель пишет десять и два- дцать лет, обретает мастерство, уже опыт- ным художником выступает перед читате- лями, но все словно чего-то недостает в иных его произведениях: нет в них слова, которое сказать необходимо во-время. Не так давно вышла книга Мих. Сло- нимского «Первые годы». Под таким заглавием был напечатан старый ро- ман писателя «Лавровы» (1927 г.), пе- реработанный, как говорится в авторском предисловии, «е позиций нашей послевоен- ной действительности». Мих. Слонимский иногое изменил в романе, кое-что добавил из других своих произведений - «Фомы Клешнева» (1929 г.) и «Прощания» (1936 г.), однако книга прошла незаме- ченной. Переделка не сделала роман более современным. Многое осталось оцененным со старых позиций, так, например, F еренв ский рисустся в книге истерическим хлю- пиком, безвольным «главноуговариваю- шим», и только. А между тем. более су- щественно для характеристики Керенскогои то, что он являлся марионеткой в руках англо-французских и американских импе- рналистов. Совсем не освещена в романе роль иностранного капитала в России, оказывавшего немалое давление на поли- тику Временного правительства. Это интересно отметить, между прочим, потому, что писатель работал почти одно- временно над «Первыми годами» и над своим новым романом «Инженеры», где деятельность иноземных промышленников и финансистов, их пагубное влияние на акономическую и культурную жизниср ны обрисованы со всей наглядностью. Теперь на столе у читателя лежит но- вый роман Слонимского «Инженеры» одно из первых художественных произве- дений о приоритете нашей отечественной науки, о первенствующей роли русских новаторов в мировой технике. «Инженеры» - роман исторпческий. Время его действия - 10-е годы нашего века. Место действия - Санкт-Петербург. Но совершенно явственна живая связь этой книги с нашей послевоенной дейст- вительностью,с нашей неустанной бой за приоритет русской науки, на кото- рый до наших дней посягают западноев- ропейские и заатлантические охотники до чужого добра. апробации»аиккавторитет Писатель рассказывает в своей книге о случае «житейском», как выражается один из персонажей, об обычном вусло- виях старой, буржуазно-помещичьей Рос- сии. Молодой инженер Иван Ланговой ретает оригинальный станок, который прощает и ускоряет производство мелких стей машин. Чертежи «для озят в Бельгию. Вскоре в одном из за- ничных журналов появляется піструированного Ланговым ым станка, и едливости ради 3тот случай из уголовной практики ейских «изобретателей» выглядит дольно обыкновенно в ряду многих ги: исторических фактов. ще Ломоносов называл бездарных не- Ломоносов называх бездарных н Академии наук, «татями», то-есть ворами и «неприятелями наук Российских». Первую паровую ма машину, сработанную 1763-1766 гг. солдатским сыном Иваном Ползуновым, иноземные мастера разрушили на заводе в Барнауле. два десятилетия спустя к идее парового двигателя обратился англичанин Джемс Уатт. А элекгрическая дуга, открытал в 1802 году Петровым и названная позже не дугой Петрова, а вольтовой дугой? В романе большевик-инженер Макшеев Мих. Слонимский, «Инженеры», Роман. «Со- ветский писатель». 1950. 218 стр. 

РОМАН-ПАМФЛЕТ «Конечно, требуется известная смелость для того, чтобы защищать науку. Но если не бороться за дело всей нашей жизни, то как оправдать тогда евое присутствие в лаборатории? Говоряті «Это политика, а мы не хотим вмешиваться в политику». Но, право же, честная политика - это прекрасная вещь…» Жолио-Кюри Чаша испытаний, поставленная магна- тами «Великании» перед крупиейшим уче- ным этой страны - профессором Чьюзом, была не только полна до краев, но и весь- ма вместительна. В ней содержалась гу- стая смесь потрясающих разочарований, несбывшихся надежд и обманутых ожи- даний. Но профессор Чьюз, мужест- венный, прямой, несгибаемый человек, на- шел в себе силы осушить эту чашу до дна. И это превратило «отшельника от науки» в стойкого, закаленного борца. Истории постепенного политического прозрения одного из крупнейших ученых буржуазной страны «Великании», сделав- шего замечательные открытия в области применения лучистой энергии, посви- щена книга С. Розвала «Лучи жизни». На первый взгляд может показаться, что перед нами типичный авантюрно- детективный роман, с бурно разви- вающимся окожетом инежнланхаравтеров, ляющей, как дорога в горах, интригой. В самом деле, здесь есть и похищения, убийства, и подлоги, и вымогательства, и вооруженные нападения из-за угла, и ин- сценированные самоубийства, иначе го- воря, все атрибуты типичного авантюрно- детективного жанра. Однако тот, кто сде- лает столь скоропалительныйвывод, несомненно, ошиботся. Ибо «Лучи жизни» - роман-памфлет с ясно расставленными своеобразной манере сатирического та. В основе его - реальные факты дей- ствительности, почеринутые из жизни стра- ны, которую автор условно называет «Ве- ликанией». Нетрудно понять, что перед нами - главная страна капитализма, ци- тадель воинствующих монополий, сегод- няшние Соединенные Штаты с их разгу- лом фашиствующей реакции и распоясав- шегося гангстерства. И автор романа, зумеется, нисколько не повинен в том, что почерпнутые им из современной аме- риканской жизни факты в своей совокуп- ности слагаются в общую картину, весь- ма разительно напоминающую уголовный роман! В этом «повинна» только сама действительность, сегодняшний день «Ве- ликании», с ее антикоммунистической ис- терией, бешеной подготовкой к войне, «бряцанием атомным оружием» и торже- ством гангстеризма в политике и в быту. Открытие ученого сулит огромные бла- га человечеству: оно несет ему избав- ление от болезней и изобилие продуктов питания. Но здесь ученый Чьюз наталки- вается на сопротивление «неквронованных дозировке могут стать еще невиданным по мощности орудиемистребления чело- века, они решают овладеть «лучами». Шантаж и угрозы, подкуп и лесть, хитрость и насилие, деньги и динамит - все было пущено в ход для того, чтобы поставить Чьюза на колени или, перешаг- нув через его труп, завладеть аппара- тами, вырабатывающими «лучи жизни», и превратить их в «лучи смерти Однако усилия магнатов «Великании» все же оказались тщетными. Роман заканчивается крупным их пораже- нием: врагам профессора Чьюза на- несены сразу два сокрушительных уда- ра. Им не удалось вырвать из рук ученого секрет производства «лучей жизни», поскольку всю сконструнрован- ную им аппаратуру он собственноручно уничтожил. Но это еще не все. На огром- c. Розвал. «Лучи жизни». Роман. «Совет- ский писатель», 1949, 484 стр. ном митинге в защиту мира оглашается сообщение о том, что ученые «Коммуни- стической державы» давно раскрыли сек- рет «лучистой анергии» и применяют ее для мирных целей. Широкое и достаточно многогранное пам- флетное начало является наиболее сильной стороной книги C. Розвала. Но роман- памфлет, при всей допускаемой в нем ги- перболичности, должен быть в то же вре- мя произведением не абстрактным и не условным, а подлинно реалистическим. Вы- веденные в нем персонажи должны быть не символическими фигурами, не масками, а, говоря словами известной формулы Эн- гельса, типичными характерами, дейст- вующими в типичных обстоятельствах. В романе-памфлете «Лучи жизни»-на- лицо меткое изображение типичных об- стоятельств, характеризующих сегодняш- ний день «Великании» (хотя и здесь кое- что дано в незавершенном, подчас поверх- ностном виде).Метко схвачена сущность отдельных общественно-политических ин- ститутов «Великании», ее политических обществ, вроде «Ордена вольных тюрем- щиков вредных мыслей». Что же касается обрисовки типичных то в этом самая елабая сторона романа. иКрайне недостаточно представлены и почти совершенно обезличены, не индивидуализированы в нем силы про- гресса и демократии в самой «Вели- кании». Профессор Чьюз иной раз ка- жется каким-то «седовласым ребенком», излишне надвнымслишкомотрешен- ным от всего, что делается за стенаии его лаборатории. плака-Особо следует подчеркнуть совершенно недостаточный показ морального влияния воликой «Коммунистической державы» литературно-стилистической стороны роман «Лучи жизни» также написан не- ровно. В нем есть страницы, действитель- но полные сатирического яда и разоблачи- тельного пафоса. Стиль здесь ярок, едок, местами почти афористичен. Но наряду с ра-этим в романе есть и страницы вялые, написанные хроникальной скороговоркой. Что же все-таки привлекает наше вни- мание к этому роману? Читатель с по- мощью автора легко связывает описы- ваемые в нем события с развертывающей- ся на наших глазах эпопеей борьбы за мир. Он корректирует поведение Чьюза, хотя бы исходя из того, что ему известно о борьбе таких крупнейших деятелей нау- ки и убежденных противников новой вой- ны, как Жолио-Кюри, Бернал и другие. Он сопоставляет поведение противников Чьюзаиз числа «ученых лакеев» Довпул- лера с поведением таких продавшихся под- жигателям войны «корифеев человеко- истребления», как профессор Гарвардского энергии в мирных целях. Все это связы- вает роман с жгучими проблемами совре- менности и вызывает к нему интерес. Мы уже говорили, что «Лучи жизни»- политическая сатира, роман-памфлет. В со- ветской литературе до самого последнего времени это был один из прочно забытых жапров. Между тем, оружие политической сатиры, которым столь мастерски владели наши классики, от Салтыкова-Щедрина до Маяковского, оказалось «зачехленным» совершенно пе ко времени и решительно без всяких к тому оснований. Все более широко развертывающееся сейчас участие советских писателей в борьбе с поджига- телями войны делает жанр политического памфлета одним из действенных и боевых. Вот почему и с этой точки зрения следует положительно расценить «Лучи жизни», появление которых вслед за «Патентом «АВ» Л. Лагина свидетельст- вует о становлении весьма нужного жанра романа-памфлета в нашей литературе.



Б. РОЗАНов

объясняет профессову Ковавовито атот «разбой среди бела дня» является зако- ном капиталистического общества, «Вся система жизни устроена так, - говорит Макшеев … чтобы душить народ в самом зачатке уничтожать тысячи ученых ин- женеров… Ата наука, которая есть, от- дана на полный производ нынешним Арв- райтам. Ведь их прародитель, их бог Ричард Аркрайт, величайший вор чужих изобретений и самый низкий субъект». этим красноречивым словам добавить лишь то, что более других Аркрайт обокрал русского изобретателя XVIII века Козьму Фролова, у которого, частности,онзаимствовал комилексной механизации технологических процессов. Этот принцип, давший необы- чайный пройзводствойиы аффекл просд воиалы Англии, но и по всей Европе. Жадные щупальцы иностранного капи- борь-металлургии ю тала тянулись к металлургии га, угю Донбасса, нефти Баку, золоту Спбпри… Оборотистые пришельцы из-за рубежа по- купали уральский лес, и модных петер- бургских адвокатов, брали в аренду укра- инские земли и столичные газеты, субси- дировали декадентские журналы и подсы- лали провокаторов в рабочие организации… изо-них был европейский опыт! Когда про- фессор Кондаков вступается за приоритет Все это, конечно, общеизвестные факты. Однако многие ли из них привлекли вии- мание паших беллетристов: Михаил Сло- нимский выбрал самый рядовой случай, один из тысячи, и построил на нем инте- ресный, политически острый роман, рас- крывающий поучительные и еще мало изученные в литературе страницы исто- рии России начала XX века, России эпо- хи империализма, когда по-хозяйски рас- поряжались на русской земле неменкая марка и шведская крона, английский фунт американский доллар. и «Санкт-Петербург дышал иностран- ным воздухом, - пишет Слонимский. Иностранные промышленники, коммерсан- ты, ремесленники глубоко внедрились в город. Нигде в России преклонение перед всем заграничным не выражалось так яв- ственно и так активно, как в Санкт-Пе- тербурго… В холодных залах министерств находили поддержку любые иностранные предприниматели». изобретения своего ученика Тангового. он твердо рассчитывает на свой крупный Нослуаетси акак предсказывает Макшеев: «Такие хоть описаниезло щат, если дело касается денег Старого следуетотметить,ролке преследуют инженера Лангового. насы Мих. Слонимский написал книгу дру-енную грамашамом на



пряженно ведут с русскими и иноземными Неясно, зачем надо было дочь профес- сорааовоо- борном демократи- ческой науки, так же покорно и безволь- но, как прежде шла за Белкиным, эдаким Смертяшкиным, приват-доцентом от запад- ного декаданса. Сам Белкин выглядит фи- гурой «вторичной», навеянной книгами. Все эти промахи умаляют достоинства нового романа Мих. Стонимского, по не заглушают пафоса его умной и очень своевременной книги. Несомненно, что «Инженеры» получат признание советских читателей. Им по-особому дорого слово писателя, сказанное во-время. СИМФЕРОПОЛЬ «западниками» Ланговой и Кондаков, большевик Макшеев и смекалистый Вася ны, и русские рабочие, защитники прио- ритета отечественной техники. Писатель не «погружается в историю». Его не интересуют мелочные детали быта, Толькоаектопнтанные на забыты газет, Действующих лиц его книги прежде всего волнуют социальные проблемы эпохи, и поставлены они прямо и резко. Жизнь преподает героям Слонимского суровый урок, она обучает их той простой истине, что техника, инженерия неотъемлемо свя- заны с политикой, что, как говорит про- Макшеев, фессору Кондакову большевик





они не узнают друг друга, так как Люда поселилась в квартире только накануне. В результате таких сложных усилий удает- ся продлить путешествие Люды,- автор загоняет машину на загородное шосее. Машина там ломается. И вот тут-то насту- пает самое обидное в повести Перфильевой: мимо испорченной машины с озябшей, сонной Людой проезжает другая, идущая в город. Шофер, который увез Люду, останавливает машину и просит седоков позвонить родным девочки. Машина уез- жает в город… без девочки. Шоферу не по дороге… Но Перфильева не возмущается этим, - она-то знает, что девочку не за- брали с собой в город не потому, что в автомобиле ехали равнодушные люди, а потому, что книжка еще не закончена. По сюжету Люда должна еще попасть в об- щежитие ремесленников. Именно этим ре- месленникам положено доставить Люду домой, где к тому времени уже собрались все соседи, бабушка из Саратова и мама- метеоролог, пробившаяся, наконец, сквозь метель. Равнодушные люди в машине не слу- чайны в повести Перфильевой. Для того чтобы приключения Люды длились целый день и Перфильева смогла написать об этом книжку, ей приходится вывести це- лый ряд равнодушных, невнимательных и дей. Так как самый сюжет пекусственен, как самый сюжет пекусственен, любой советский человек, встретив поте- рявшегося ребенка, немедленно поможет ему добраться до дому. Поэтому, ради сю- жета, автору приходится жертвовать са- мым главным - правдивым изображением советских людей. Проследим, кого встре- чает Люда в горький день, придуманный для нее писательницей? Когда дворника дома, где жила Люда, спроспли, не видел ли он пропавшую де- вочку, он, «важный и сердитый… только буркнул: Знать ничего не знаю, не видал». Позже тот же дворник, увидев, как сын людиной соседки с милиционером идет на поиски девочки, злорадствует: «Ага, до- прыгались! С милицией, значит. То-то ма- маше радость! За дело, стало быть…». Плохой дворник, грубый. И если уж описывать такого дворника, то так, чтобы делалось ясно, как автор книги относит- ся к таким грубым и невнимательным людям. Но А. Перфильева относится к дворнику хорошо. Родные Люды пригла-

  шают ето пить чай, и в конце книги, с ли- рической интонацией перечисляя уснув- ших героев, автор упоминает и этого двор- ника, к которому тоже относится ее ращение: «…спокойной ночи, дорогие дру- зья!». Нет, не хочется желать спокойной ночи этому дворнику. Не хочется желать спокойной ночи и легкомысленному шофе- ру, который увез ребенка. Правда, потом про него говорят: «все беспокоился-за- вез чужого ребенка! Но он человек хоро- ший, одну не бросит». Этого еще нехвата- ло!транно определила А. Перфильева разницу между плохим и хорошим челове- ком. Не хочется желать спокойной ночи и многим другим людям, которых встретилаЗа Люда. На вокзале девочка видит груз- чиков. «Один, побольше и потолще, по- косился на подошедшую Люду и пробур- чал: - И чего торчит? Шла бы себе домой… Не видала, как люди работают!». Так же неприветливо встретили Люду в больнице. Наконец, в общежитии ремесленников, когда Люда одна в комнате жалобно гово- рит: «Я хочу домой», «… из двери на- против вдруг вышел сердитый усатый че- ловек в железных очках и загудел: Это еще что- «хочу», «не хочу» Дане шофер, который зак Даже шофер, который завез Люду, и тот Где же та большая семья, которой по- святила свою книгу писательница? По- чему на Люду, которая виновата только в том, что она мала и Перфильева заста- вила ее убежать из дому, все бурчат, или гудят, или говорят с ней «страшным го- лосом»? Чем похожи эти сердитые люди на тех членов большой советской семьи, которые в действительности приласкали бы потерявшегося ребенка? Все время досадуешь на автора -- за- чем выдумывать, натягивать, фальшивить, когда каждый день, каждый час мы встре- чаем примеры глубокой, действенной любви к детям? Герои этой книги не живут. Теплота и душевное своеобразие, которыми отличают- ся герой первой книги, утеряны. Остались только виешние признаки и - либо стан- дартность, либо нарочитая оригинальность. Сдала Перфильева позиции и в отношении бабушек. На восьмидесяти странинах сво- ей второй книги она вывела сразу двух бабушек: одну из Саратова, другую мос-N

во второй своей книге она не устоя- ла перед соблазном потерять героиню. Боль- жески предупреждала автора, что книга  чрезмерно перегружена, зачастую торопли- ва, суматошна, сумбурна. Учительница H. Костарева в «Учительской газете» ун- рекала молодого автора за целый ряд не- точностей, которые свидетельствуют о не- достаточном знакомстве с фактической стороной жизни школы, Вероятно, об этих же недостатках говорили и читатели в своих письмах. Но когда читаешь вторую книгу А. Пер- фильевой «Большая семья»; создается впечатление, что автор или не видел ста- тей или не посчитался с ними. Не помог автору и редактор второй книги Л. Гуль- бинская. После первой книги, в которой, наряду с жизненной правдой и умением своеобразно и интересно видеть жизнь, было много нарочитой выдумки, ориги- нальничания, вышла вторая книга. В ней все - и сюжет, и герои - подчинено не правде, а выдумке. Книга «Большая семья» посвящена те- ме, дорогой для всех советских людей, - это книга об отношении к детям. Но к этой теме Перфильева подошла поверхно- стно, неглубоко, решила ее до обидного примитивно. времи не так-то легко потерять ребенка, и для того,чобыопи Тюду хоть на одни сутки, приходится приложить немало усилий. Она не оста- денавливается ни перед чем, разгоняя в различных направлениях всех родственни- ков и соседей девочки, она призывает на помощь как служебные командировки, так стихии. Мать девочки не может вылететь домой из-за метели, отца ее в день при- сзда в Мосrву немедленно отзывают в Свердловек, из которого он только что присхал, бабушка из Саратова опаздыва- ет, соседка, которая взяла на себя заботу о Люде, тоже как-то упускает ее из ви- ду. Наконец, Перфильевой удается оста- вить Люду одну в квартире, и Люда, по- слушная замыслу автора, немедленно убе- гает. На улице ее уже поджидает основ- ной помошник Перфильевой в деле пропа- жи героини - шофер. Он легкомысленно берет чужого ребенка в машину и увозит его в сложный маршрут: в больницу, на вокзал, в детский сад… На вокзале шофер п Люда встречают ту самую соседку, на попечение которой оставлена девочка, но

ковскую, но совершенно одинаковых. От- личаются они только тем, что одна уго- щает оладьями, а другая - коржиками. об-В книге есть юмор, меткие сравнения, с теплой улыбкой написаны дети, но все это не радует. Грустно делается, когда ви- дишь, что дарование тратится зря, на книгу искусственную, поверхностную, то- ропливую. Грустно делается, когда дума- ешь, что молодой автор, создавая вторую книгу, так мало увидел в окружающей его жизни, не разобрался в своих недо- статках и достоинствах, не прислушался к критике. И всего грустнее то, что писа- тель прикоснулся к теме значительной и горячейхолодно. это же время появились и другио книги на эту тему. Одна из них, А. Ко- товщиковой, называется почти так же, как книга Перфильевой: «В большой семье». Писательница рассказывает о том, как мальчик, потерявшийся в ленинградскую блокаду, после войны находит своего от- ца. Быть может, у А. Котовщиковой мень- ше острой наблюдательности, чем у Пер- фильевой, но книга эта согрета подлинной правдой. Вышла за это время и другая чудесная книга, посвященная теме большой семьи, «тепное солнце» П. Павленко. Мы ви- дим, как мальчика, потерявшего мать, со- гревает каждый человек, которого он встречает на своем пути. Прекрасеп путь ребенка через пахнушую горячим хлебом родную степь, под солицем дружелюбных человеческих глаз. И мы, которым в на- чале книги больно за осиротевшего маль- чика, закрываем ее с чувством покоя, те- пла и радости, еще раз убедившись в том, как умеют советские люди врачевать под- линное горе.

ВТОРАЯ КНИГА В свою первую книгу молодой писатель вкладывает все впечатления, все знание жизни и людей, накопленные им до той поры, когда он создал свое первое произ- ведение. И если книга эта окажется близка читателям, ее принимают тепло, друже- любно, зачастую даже прощая недостаток литературного мастерства. Выпущена первая книга. Автор ее стал писателем. В издательстве его уже назы- вают «наш автор». Появились рецензии, читатели шлют письма… И вот тут-то на- чінается самое трудное. Будет ли в сле- дующей книге такое же полное знание жизни, как в первой? Сумеет ли молодой автор сохранить скромность, строгость к себе, сберечь живую связь с теми людьми, о которых и для которых пишет? Если первая книга - отправная точка, то период от первой до второй - это уже отрезок пути, определяющий его дальней- шее направление. B 1948 году молодая писательница A. Перфильева выпустила книгу: «Далеко ли до Сайгатки?». Видимо, А. Перфильева много видела и пережила до того, как стала студенткой литературного институтаУ и написала свою первую книгу. Расска- зывая о жизни девочки Вари Бурнаевой, автор захлебывается от впечатлений. Хо- чется рассказать и о войне, и о госпита- ле, и о геологах, и о жизни интерната в эвакуации. В книге мы видим знание ма- териала, умение наблюдать жизнь, встре- чаемся с интересными людьми. Интересны не только дети - герои книги. Перфилье- ва попыталась отойти от тех стандартных схем, которыми часто подменены образы взрослых в книгах и пьесах для детей. Эти схемы совсем не похожи на тех лю- дей, которые в действительности воспиты- вают наших детей, и очень похожи друг на друга. Это деловые скучные папы и мамы, веселые пионервожатые, непогрепи- мые учительницы и уже совершенно одна и та же бабушка, которая независимо от сюжета и обстоятельств угощает окру- жающих чаем и пирожками, Бабуш- ка в книге Перфильевой человек A. Перфильева, «Большая семья», Детгиз. 1049 г. 80 стр. Перонаьевой оетрый ниеательский вагляд. Она умеет наПерфильевой старыми вещами, увидеть интересный мир, таящий множество загадок. Такое восприятие, близкое детям, ценно для ского писателя. И когда автор поль- зуется этим качеством для того, чтобы показать внутренний облик Вари, живой любопытной левочки с ярким воображени-и ем, - это хорошо и нужно. Но порой Перфильева пользуется своим острым взглядом лишь для того, чтобы продемон- стрировать его перед читателем. Тогда он сразу теряет свою пенность, превращаясь в литературное кокетство. с большой интересной биографией, резко- ватый, остроумный, своеобычный. То же можно сказать и об образе старого учи- теля. Правда, у героев слишком много различных «чудачеств». Стремление к оригинальничанью - недостаток молодой писательницы. A. Перфильева - человек, несомненно, одаренный, но ей часто изме- няют вкус, чувство меры, ее книга пере- гружена событиями, сюжетными поворота- ми, бьющими на эффект. На двухстах страницах книги герои несколько раз те- ряются, отстают от поездов, убегают из дому. Умение своеобразно видеть жизнь порой оборачивается у молодого автора стремлением к нарочитой выдумке. Перфильева часто строит характеристи- ку своих героев от обратного - тихие мальчики, похожие на девочек, озорные девочки, похожие на мальчиков, милицио- неры, напоминающие мальчишек, маль- чишки солидные, как взрослые. Чело- веческим именам автор предночитает клички: «Козел», «Мамай». А одна из героинь, неплохая, в сущности, девочка, носит страшное прозвище «Могила». Путь Перфильевой ко второй книге должен бы стать путем борьбы за просто- ту, чистоту, внимательное отношение к жизни. В этом ей могли помочь разобраться и те статьи, которые появились по поводу книги «Далеко ли до Сайгатки?». Ф. Ви- гдорова в очень дружелюбной статье в «Комсомольской правде» в целом хвалила книгу и образ Вари Бурнаевой, но дру-

 

Нам бы хотелось, чтобы А. Перфильева поняла: то что мы говорим сейчас о сс новой клиге, продиктовано тревогой за ее творческую судьбу, тревогой искренней и дружеской. Книг о большой семье совет- ских людей можно написать още очень много, бесконечно много. Надо только вой- ти в ту большую семью, жить вместе ней, работать вместе с пей, внимательно вглядываться, вслушиваться, помогать, и тогда не надо будет придумывать пеесте- ственных положений для своих книг.





ЛиТЕРАТ УРНА Я ГАЗЕТА 3 52