Боевой девятнадцатый год ней, и он-то и есть первый признак таланта, тот живой неуемный огонек, ко- торый горит и светится в ней. Он и от- личает ее от Лизы, более красивой, но рано погасшей и отступившей в тень, в прошлое, уступившей Апочке место в первом ряду жизни и в романе рядом о Кириллом. Любовь Кирилла и Аночки- почти символ единства искусства с жиз- пью, неразделимости их. Смысл и значение искусства в жиз- ниодин из важнейших вопросов, кото- рый всегда волновал Федина, решался им в каждом новом романе. В «Первых ра- достях» писатель, возвращаяс щаясь к дням своей ранней юности, к началу своег творческого пути, заново пересматривает отношения искусства и действительности. Он вводит в роман двух людей искус- ства актера Цветухина и писатели Пастухова - в расцвете сил и таланта, уверенных в себе и в своем мастеретве. Речистые, все знающие, искушенные и самовлюбленные, они живут «в мире ис- кусства», и всякое столкновение с живой действительностью, с политикой считают дли себя унизительным и втайне-страш- ным. Роман «Первые радости» кончается бегством Пастухова из Саратова, где имя его оказалось случайно припутано к по- питическому делу. Через девять лет читатель снова встре- чает писателя Пастухова в «Необыкно- венном лете». Он спова «бежит»-теперь уже из революционного Петрограда, от превратностей революционного времени, от голода. Он бежит туда, где можно от- сидеться, пережить, переждать, старается отшутиться от революции, от жизни, а жизнь, словно в отместку, сыграла с ним злую шутку: мнимая «замешанность» в старом рагозинском деле сделала его иг- рушкой случая, то окружая его ореодом «героизма» в глазах «красных» (отчего ему неловко, стыдно), то дискредитирун его перед «белыми» (что приводит его в тюрьму). В тюрьме он понимает, наконец, что он-межеумок, что ему надо само- определиться. Освобождают его из тюрь- мы красные, которые, оказывается, умеют любить и ценить искусство. Ободрившись, он бежит домой под крылышко очарова- тельной и любящей Аси. Эта красавица Ася, образец воспитанности, такта, песу- щая с собой атмосферу уюта, внешнего и внутреннего комфорта, - очень злой ва- риант чеховской «душечки»; вся сущнссть ее в том, что она женщина, существую- щая только для мужа, для мужчины, для того, чтобы как можно лучше любить, ласкать, понимать его. Цветухин несколько по-иному приспо- особился к новым требованиям жизни. Привычка к перевоплощению на сцене, уменье вызвать в себе любое пережива- ние, любую эмоцию помогают Цветухину по-новому «занграть» в жизни: «Его под- стегнуло возникшее острое любопытство к Анотке», жадный интерес к ее свеже- секретаряслоте них он черпал вдохновение и вкус к работе, к жизни. Он собрал молодежь и стал работать с пой. Она простодушно и доверчиво счи- тала его новатором, ведущим ее по непро- торенным тропам нового искусства. Толь- ко опыт первого спектакля, первой жи- вой непосредственной связи с повым зри- телем, чутким, горячим, благодарным, и любоь к Кириллу помогли Аночке раз- облачить и развенчать своего спениче- ского учителя. Он не годился ей в учи- тели жизни, в спутники. Действие романа начинается с того, какв бывший царский офицер, поручик Дибич, возвращаясь в свои родные места из гер- манского плена веспой девятнадцатого го- да, в раздвинутые двери теплушки видит две России: одну- привычную, старую, пес, поля, черные деревеньки, бабу с прыгающей боропой, низеньких непороди- стых крестьянских коровенок, мальчишек в отцовских военных долгополых шине- лях; и другую -- на станциях, в солдат- ских разговорах и спорах, в песпях крас- ноармейцев, направляющихся на близкий Фронт, в ожесточенном и радостном недо- верии к офицерам, к старому начальству даже к самому «отмененному богу». Кон- чается же роман, как мы уже говорили, тем, что комиссар Кирилл Извеков с во- сторгом видит в летящей буденновской коннице новую могучую Россию, совет- скую. Между этими двумя - такими различ- ными видениями лежит трудное и слож- ное, полное противоречий и борьбы «не- обыкновенное лето». Сначала, после первых резких столкно- вений о новой, незнакомой и ставшей чу- жой родиной, автор сводит Дибича-че- ловека, пробывшего в немецком плену опреде-иалмомем Пастуовмого семойством Именои первые обласкали его на родине, пригре- показались ему своими, близкими, хо- рошими людьми. Измучившийся в плену, сурово встреченный отчизной, несправед- ливо обиженный жизнью, Дибич «растаял от акварелей» Аси - жены Пастухова и мог бы свернуть на скользкую дорожку рыцаря и защитника излюблешного Асей старого порядка, столь грубо нарушенного рееволюцией, ссли б не встретился с Би- рилтом Извековым. Эта встреча - одно из самых сяльных мест романа. Впервые мы видим здесь Кирилла через девять лет посло событий, описанных в «Первых радостях». Опять, как тогда, льет дождь, проливной весенний дождь, и Дибич на- сквозь промок, пока добрался до здания исполкома… «В этот момент из парадного торопливо вышел на под езд невьсокий, даже коротковатый, плотно сбитый чело- век со смуглым лицом, чуть покраплен- ным веснушками на прямом переносье, в белой русской косоворотке с откинутым краем расстегнутого ворота. Он слегка взмахнул кепкой, зажатой в руке, и при- свистнул. - Вот это баня! - сказал он с очевидным удовольствием, Он по-деловому глянул туда, где полага- дось быть пебу… и Дибич совсем нечаянно увидел в этом стремительном взгляде что- то такое заносчиво-жизненное, будто не- большой этот человек ни капельки не со- мневался, что от него одного зависит или припу- тановить дождь немедленно стить его погорячее…»

ЛюбовЬ Народа К 150-летию со дня рождения А. С. Пушкина  Академия наук Азербайджана готовят нескольконаучно-исследовательских работ о жизни и творчестве великого поэта и специальное исследование«Пушкин и азербайджанская литература». Союз писа- телей выпустит к юбилею сборник «Азер- байджанские писатели - Пушкину». Ком- позиторы республики К. Караев, Фикрет Амиров, Саид Рустамов, Ниязи и другие создают песни и кантаты, посвященные великому русскому поэту. M. Рзакули-заде, Джаханбахша и Б. Му- саева. Перед переводчиками поставлена за- дача - не только сохранить смысловую точность пушкинских произведений, по и стремиться к достижению высокой художе- ственной формы. 150-ле-Первый том шеститомного собрания со- чинений Пушкина будет выпущен к концу 1949 года, остальные три тома выйдут в 1950 году. К юбилейным дням в Баку откроется большая художественная выставка, в кото- рой примут участие лучшие художники республики. Бакинская киностудия выпу- стит киноочерк, посвященный подготовке и проведению пушкинского юбилея в Азербайджане. Сейчас в наших школах и вузах подго- товляются пушкинские вечера и конфе- ренции, устраиваются доклады и лекции, сопровождаемые чтением произведений поэта: Доклады и беседы творчестве Пушкина организуются на предприятиях и в колхозах. Юбилей великого поэта выльется унас во всепародный праздник. Эти дни еще раз продемонстрируют нерушимую дружбу наших советских народов, торжество со- циалистической культуры.

Мирза ИБРАГИМОБ, … действительный член Академии наук Азербайджанской ССР

Великий Пушкин - один из любимей- ших азербайджанским народом поэтов. Его имя в Азербайджане пользуется такой же всеобщей известностью, как имена Пизами, Физули и Сабира. Бессмертные творения Пушкина еще до революции переводили на родной язык лучшие писатели Азербайджана. По сей день классическими образцами считаются у нас некоторые переводы известного про- грессивного поэта Аббаса Сихата; они за- нимают почетное место в наших учебни- ках средней школы. Пушкин уже при жизни своей был вла- стителем дум передовой части азербай- джанского общества. Наши классики - Мирза-Фатали Ахундов, Мирза-Шафи, . Бакиханов преклонялись перед поэти- ческим гением Пушкина, жадно читали его строки, ища и находя в них ответ на волновавшие их вопросы. Любовь азербайджанского народа к Пуш- кину - «царю поэтов» - пашла яркое отражение в знаменитой поэме Мирза- Фатали Ахундова «На смерть Пушкина», написанной в 1837 году в связи с злодей- ски убийством поэта. …Знал ты Пушкина? И слыхал, что он - Всех поэтов земных глава. О речах его, что всегда остры, Многократно гремела молва. И бумажный лист жадно часа ждал, Чтоб вписал он златые слова. Переливный блеск этих дивных слов, Қак павлиньих крыл синева, Его мощь царит по Европе всей… …И как лунный серп на Востоке люб, Он любимый у Севера сын, - Сын семи небес, четырех стихий, Благовонный весенний крин*. (Перевел П. Антокольский)

Один из крупнейших советских романи- стов, Константин Федин закончил свой но- вый большой роман «Необыкновенное ле- то», в № 10 журнала «Новый мир» на- печатаны его последние главы. Это роман о девятнадцагом годе. «…Это была… высшая точка напряже- ния в борьбе Советов с контрреволюцией на фронтах гражданской войны», - пи- шет К. Федин в «эпилоге к военным кар- тинам» романа. «Тысяча девятьсот девят- надцатый год был для России таким пре- дельным испытанием, что, если бы силы народа надломились и не выдержали бед- ствий, обрушенных на страну историей, то народ лишил бы себя надолго того бу- дущего, ради которого он совершил Вели- кую социалистическую революцию». В этот боевой, решающий год па участ- ках, где шла самая напряженная борьба на юге России, в Воропеже, в Козлове, на Волге - в Саратове, под Царицыным, Федин вновь собрал героев своего романа мана «Первые радости», связанных старыми нитями дружбы, любви, семейного род- ства, партийного товарищества или не менее крепкими связями ненависти и не- примиримой борьбы. В это «необыкновенное лето» лились окончательно, вместе с судьбой страны и революции, судьбы и дороги всех этих разных людей. На старой воен-и ной карте девятнаддатого года.среди флажков, красных и синих скобок, ова- лов и стрел-писатель отчетливо увидел пути и тропинки, по которым двигались, воюя, борясь, блуждая, прячась или убе- гая, - его герои, которых он хорошо знал когда-то, как их сверстник, как сов- ременник. Теперь, вооруженный опытом советской истории, со зрелостью художни- ка, ушедшего на тридцать лет вперед от своих героев, он безошибочно знает, куда они идут и куда придут, и то, что было неожидапным для них самих, ему видит- ся, как неизбежное и естественное, Исто- рическое знание совпадает у Федина со знанием художника, с тем точным зна- нием всего о своих героях, без которого невозможно дать им жизнь в книге. И это определило идейную ясность романа, его четкую направленность, правильную рас- становку сил, стройность композиции, про- стоту и силу языка. Три года назад, когда были напечата- ны «Первые радости», некоторые критики говорили, что Федин ушел в прошлое и повторяет пройденное. Недальновидность таких суждений теперь очевидна. «Пер- вые радости» были необходимым подступом к «Необыкновенному лету», той предисто- рией, без которой неполны были бы ха- рактеристики героев и не так ощутимы перемены во всем строе жизни. хотя «Необыкновенное лето» построено, как со- вершенно овое и самостоятельное произ- ведение, сопоставление этой книги с пер- вым романом дилогии дает возможность правильно понять и оценить ее. Они так же связаны друг с другом и в то же вре- мя отличны один от другого, как сама действительность первых лет революции связана и одновременно резко не сходна с предреволюционной российской действитель- ностью. Вспомпим, как медлительно разво- рачиваются события «Первых радостей», как пряничню расписана «убогая роскошь» приволжского купеческого города, как много, вкусно и долго едят, пьют, разго- варивают герои, как очевиден перевес сил в борьбе большевиков с этой жандармско- купеческой Россией, как быстро исчезают со сцены смелые, горячие головы, - вро- де Кирилла Извекова. Исчезают, но пе бесследно. Через девять лет мы снова ви- дим те же места, тех же старых своих знакомнев, но как все переменилось вокруг! Изменились люди, изменился и темп по- вествования, и ритм, и язык, и построе- ние - словно в другом музыкальном «ключе» написан второй роман. «Пеобыкновенное лето» кончается ве- ликоленной картиной стремительного дви- жения победоносной Красной Армии па сталинском смотре под Новым Осколом. Вместе с Кириллом Извековым читатель видит, как мчатся один за другим могу- чие эскадроны Первой Конной, слышит «гул земли, раздавшийся из-под копыт эскадронов в степи», и понимает, «что этот гул слышен па весь мир. Что это- шаг истории». А в заключигельной сцене, где Кирилл Извеков ветречается со Сталиным и словно передает ему и свой сараговекий отряд бойпов-добровольцев, себя самого, и свою жизпь,с предельной ясностью и простотой раскрыта основная мысль романа - об организующей роли партии, о ее теспой связи с народными массами, о ваенном и организаторском ге- нии вождя, с победе революцип. Эта основная историческая линия ве- дется в романе то прямо, от автора, то от лица главпого героя. Как пример, можно привести разговор Извекова с «ад ютан- том для поручений» Зубинским, приспо- собленцем и изменником. « Я думаю, говорит Зубинский, - что правильно бы- ло бы… поварнуть весь фронт на запад. Нас бы там подхватил гребень мировой волны». «А пока повернуться спиной к деникину и Колчаку, чтобы они соедини- лись и ударили нам в тыл с Волги. Так я понимаю?» - говорит Кирилл. «Копеч- но, мы кое-чго потеряем, поворачиваясь спиной к востоку, - ораторствует Зубин- ский. Но то, что мы повернулись сей- час спиной к западу, станет нам гораздо дороже: упустим момент, он больше не вернется. Волпа спадет», Извеков пасмеш- ливо обрывает его: «Да у вас целый план. Довольно распрострапенный, правда: славны бубны за горами!» План Зубин- ского - это гнусный гропкистский, пре- дательский, изменнический план, пож в спину революции. Кирилл Извеков ясно понимал это. И автор предоставил здесь последнее слово герою, потому что был с ним согласен. В тех же случаях, когда ьирилл Извеков или Рагозин не могли знать всего, что стало с годами известно автору, писатель брал слово сам и анали- зпровал военные события, как историк. о   С основной исторической личией рома- на очень интересно переплетается в «Пеобыкповенном лете» пидивидуальное восприятие эпохи, присущее свидетелю и участнику событий. 

В 1937 году, в связи со столетием со дня смерти Пушкина, уже были изданы на азербайджанском языке его избранные произведения в трех томах. Сейчас Союз писателей и Государственное издательство республики приступили к подготовке из- дания полного собрания сочинений Пушки- на в шести томах - под редакцией С. Вургуна, М. Ибрагимова, Р. Рза, М. Ари- фа, С. Рустама, М. Рагима и Э. Мамед- ханлы. Сейчас во всех уголках республики раз- верягулась широкая подготовка к тию со дня рождения великого поэта. Кодготовку проводит специальный юби- лейный коа.итет - виднейшие писатели, ученые, общественные деятели. В числе мероприятий, которыми отмечается юби- лей, большое место занимает издание про- изведений Пушкипа на азербайджанском языке, а также научно-исследовательских работ по отдельным проблемам его твор- чества. К юбилею великого поэта выйдут тре- тий и четвертый томы шеститомника. В третий том входят: «Евгений Онегин» в прекрасном переводе С. Вургуна, сделан- ном еще в 1936 году и выдержавшем два издания, «Борис Годунов», «Скупой ры- царь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Русалка» и другие произведения в переводах поэтов М. Рагима, Р. Рза, А. Джамиля, II. Рафибейли. В четвертый том включаются: «Дубровский», «Арап Петра Великого», «Повести Белкина», «Капитан- ская дочка» в переводах Э. Мамедханлы,

Лилия.

Декадент-утешитель





«американизма», общей пропагандой «до- стоинств» заатлантической жизни. Подлин- ный смысл его литературной деятельности с особой силой проявляется в проповеди терпимости к фашистам, «любви» к вра- гам- гитлеровцам. романе «Человеческая комедия» гово- рится об американских солдатах, погибших в боях. Однако, Сароян многократно под- черкивает, что к противникам американ- цев во второй мировой войне ни в коем случае не следует относиться враждебно. Узнав о гибели брата, Хомер спраши- вает: «Бого мне ненавидеть? Я не знаю никого, кто заслуживал бы ненависти… Сейчас я зол, а злиться мне не на кого, Кто мой враг?» И он слышит в ответ, что «врага» на самом деле не существует. Солдат Маркус тоже утверждает, что врага ненавидеть не надо и что в действи- тельности «враг»--это «друг». Не говорл ни слова о подлинных причинах войны, Сароян вместе с тем - и это в высшей степени показательно - заставляет аме- риканского солдата заявить, что он все же постарается стать «самым лучшим солда- том, каким только оп может быть». Так, прикрываясь пацифистскими сентенциями, Сароян выполняет свое главное «дело» - оп стремится амнистировать фашистов и воспитываету американцев психологию наемников, готовых воевать без всякого повода и основания против любого против- ника. В своем послевоенном романе «Приклю- чения Уэсли Джексона» Сароян еще назой- ливее говорит о «любви» к людям и, соче- тая эту «любовь» со всевозможной похаб- щиной, снова утверждает, что «быть аме- очень хорошо». Герой книги -- американский солдат - явно дегенеративен. И Сароян «воспевает» его, пытаясь создать представление, буд- то тупость, неспособность к ясному мыш- пелиистьнапболееблагородные смешночеловеческие качества, Вполне очевидно, кому стужит Сароян, создавал этот «по- ложительный» образ солдата, лишенного элементарной способности разбираться в том, что происходит на свете. В новой пьесе Сарояна «Джим Дэнди» беднякам рекомендуется отдать себя во власть иллюзий, которые-де сильнее невзгод реальной жизни. Джим Дэнди, в бродяга-«утешитель», превращаетвод в вино и призывает озлобленного челове- неод-щогопротив порадков, которые существуют в Америке, примириться с ни- ми. Издеваясь пад американским народом, Сароян вместе с тем совершенно беззастеп- чиво утверждает, что окружающие его лю- ди сплошь являются ничтожествами и жи- вут только для того, чтобы быть «жерт- вами» своегоПроизведения Сарояна пользуются боль- шими симпатиями буржуазной печати США, ибо, защищая американский капита- лизм в более замаскированной форме, не- жели многие другие декаденты, активно отравляя сознание, «оболванивая» чи- тателей, Сароян для завоевания их сим- патий особенно возмутительным образом маскируется под «гуманиста». Сарояну не свойственна «жестокая» ма- пера авторов современных американских криминальных романов, он не нагромож- дает, как это обычно делают специалисты по столь модной в США «кошмарной» ли- тературе, картин человеческих злодеяний. Напротив, Сароян без конца говорит о че- ловеческой доброте и афиширует свою «любовь» к человечеству, к «рядовым лю- дям». Все это - самый бесперемонный об- ман. Сароян пользуется флагом человеко- любия для того, чтобы выдать за «иде- альных людей» тех похотливых выродков, которые па страницах его книг с идиот- ски-блаженной улыбкой принимают жал- кую жизнь, на которую их обрекает ка- питализм, Декадентекая стряпня Сарояна порож- дена холодным расчетомлитературного поденщика, находящегося в услужении у фашизирующейся американской буржуа- зли, ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА № 2 3

Американская реакция, американские империалисты все более откровенно ис- пользуют буржуазных литераторов в каче- стве своих прямых агентов. Современные реакционные писатели в США - вне за- висимости оттого, выступают ли они в ро- ли хулителей «ничтожного» и «неполно- ценного» рода человеческого или деклари- руют свою «любовь» к людям, - в рав- ной мере служат своими лживыми творе- ниями интересам. финансового капитала, фашистских кругов Америки. Среди писателей явно декадент- ского склада одно из виднейших мест в США занимает Уильям Сароян. Он принадлежит к своеобразной группе «декадентов-оптими- стов». Если послушать иных буржуазных критиков, то Сароян, не в пример большин- ству других упадочнических писателей, обладает «положительным иделлом». Разу- меется, это наглая ложь. Творчество Са- рояна служит целям империалистической пропаганды. Этот «модный» автор числится на аме- риканском дитературном Олимие знамени- тостью первого ранга. Буржуазные газеты и журналы систематически илформируют читателей о деятельности и замыслах Са- рояна, без конца печатают интервью своим кумиром. «Солидный» буржуазный критик Луис Геннет назвал Уильяма Сарояна «недлин- но новым голосом» в современной амери- канской литературе. Примерно того же мне- ния придерживается Джордж Нейтен; ре- пензируя пъесы Сарояна, он заявил, что мечту о появлении в США «свежего и оря- гинального драматургического таланта» те- перь можно считать сбывшейся. планыПьеса Сарояна «Годы твоей жизни», по- ставленная самым большим нью-йоркским театром «Тильд» в конце 1939 года, была вре-преими Роман Сарояна, которому он осмелился пазваннеповенска кометии», большогорово воаны журнале «Сатердэй Ивнинг пост», но-ный ирато, каги расприсралори ке произведения Сарояна в сотнях тысяч экземпляров. Сароян впервые выступил в печати в севедине тридцатых годов с мрачным рас- сказом, озаглавленным «Молодой человек на летящей трапеции». Рассказ был на- писан в крайне импрессионистской, сум- бурной манере и сдобрен изрядной компози-питив многозначительность. Формальные приемы, в какой-то мере проявившиеся в первом рассказе, СарояпКак сохранил и в дальнейшем. Однако оп бы- стро перестроился на «оптимистический» лад. Оценив политическую обстановку в Аме- рике, Сароян решил, что открытое воспе- вание американской буржуазной действи- тельности, торговля иллюзиями принесут ему полную поддержку правящих кругов и дадут куда больше депег. Сароян всячески сгремится впушить чи- тателям, будто оп полон необычайного че- ловеколюбия и веры в то, что жизнь хо- роша. По не следует думать, будто он соз- дает идиллические картинки, па которых изображены чистенькие, безгрешные аме- риканцы. Сароян внолне современен в том специфически-декадентском смысле, кото- рый вкладывает в это попятие буржузпая критика в США. Подобно большинству аме- риканских декадентов, он маскируется под демократа, которого влечет к себе жизнь городских низов. В его произведениях без конца фигурируют всевозможные отбросы общества, он охотно смакует всяческую и извращения. Своих героев Сароя

М. МЕНДЕЛЬСОН вает в пьесе, как спившийся богач Джо внезапно решает дать депьги жалкой про-В ститутке Китти, что делает возможной ее свадьбу со столь же убогим женихом. Са- роян выступает в роли откровенного «уте- шителя», убеждающего америкапцев в не- обходимости примириться с капиталисти- ческими порядками, ибо, как бы уродлив ни был буржуазный мир, все в нем «идет к лучшему». В специальном предисловии к пьесе Сароян писал: «Ищи доброту повсюду… Помни, что каждый человек похож на тебя. Нет такого человека, чья вина не лежала бы на тебе… Презирай зло и безбожие, по только не безбожных и злых людей. Их пойми». Призыв Сарояна-«угнетаемые, прими- ритесь со ВрсМониманаариканцем упоминается о жестокой расправе полиции с забастовщиками. Но вот как Сароян ха- рактеризмет передивания своего героя участника забастовки: «Они избили его дубинкой, но он былишен ненависти. Он имеюо-засмеялсясазав что это что избивший его человек был полон ненависти к нему. Он сказал, что этот человек - полицейский - был иопуган. И он пожалел этого человека». В других произведениях Сароян еще сооткровеннсс выступает в качестве апологе- та буржуазной Америки, проповедника са- мых реакционных воззрений. Прикидыва- ясь растроганным простачком, оп приводит примеры «доброты», проявленной тем или иным американцем, для того, чтобы не- медленно сделать «художествонное» обоб- шение: Америка-де величайшая, лучшая страна па свете. своими угнетателями» - выра- жен здесь елейным языком, но вполне ясно. Юродствуя самым отвратительным обра- зом, писатель использует евангельский призыв «любви» для прямых вылазок против американского рабочего движения. Продолжая восхищаться выдуманным им идиотическим героем, Сароян пишет, чтовл забастовщик был исполнен «жалости» пе дозойкбогатым, которые пользовались жалости к богатым повторяется нократно, ведь «богатые инюгда более не- счастны, чем бедняки». это случилось и с рядом других американских писателей декадентского тол- ка (например, с Торнтоном Уайльдером и Гертрудой Стайн), Сароян полнее всего рас- крыл архиреакционную сущность творчества в тех произведениях военных и послевоенных лет, где ему волей-неволей пришлось коснуться вопроса об отношении к фашистам. В 1943 году вышел в свет роман «Че- ловеческая комедия». В нем повествуется судьбе семьи бедной вдовы Маколи, про- живающей в маленьком американском го- родке Итаке. После ухода в армию стар- шего сыпа Маркуса семья Маколи вынуж- дена существовать лишь на жалование ма- лолетнего Хомера - разносчика телеграмм. Легко догадаться, что вдове и троим детям приходится несладко. Сароян, однако, пы- тается представить жизнь семьи Маколи в самом розовом свете. Семью Маколи окружают невиданно доб- рые, заботливые и, конечно, чудаковатые люди. Заведующий телеграфной конторой, в которой работает Хомер, готов поделиться с нужлающимися всем, что имеет. Такая отзывчивость телеграфного чиновника уми- ляет экспентричную богачку Диану, и она отдает ему сердце. Всюду в городке играет мууыка, все без конца поют. Солдаты ку- тят в баре, и добродушный хозяин от- казывается брать с них деньги. Наконец, к многострадальной вдове регулярно яв- ляется для успокоительной беседы ее по- койный муж (подобно другим американ- ским декаденгам, Сароян без помощи потусторопних сил не в состоянии долж- ным образом воспеть американские буржу- азные устои). Сароян пе ограничивается, впрочем, только подобным кривлянием во славу

Перед нами - Кирилл Извеков, вырос- ший, возмужавший, прошедший школу ре- волюции, повый хозяин жизни. И вот Кирилл и Дибич сидят друг про- гив друга в кабинете Кирилла- герисполкома. Оказывается, они- старые знакомые. В 1916 году на германском фрон- те поручик Дибич послал в опасную раз- ведку-почти на смерть - рядового Ло- мова (он же-Извеков) в наказание за «противовоенную» агитацию среди сол- дат. Рядовой Ломов отличился в развел- ке добыл «языка» и помешал немеп- ким лазутчикам. Между поручиком Диби- чем и солдатом Ломовым тогда произовел разговор о войне, столь откровенный и острый, что Ломову не миновать бы воен- ного суда, если бы Дибич выдал его. Но тут начались сильные бои, Дибич был ранен и попал в плен, и жизнь разлучила их на целых три года, чтоб свести вновь в девятнадцатом году. Теперь они, как го- ворит Дибич, «продолжают разговор, нача- тый в землянке три года назад». Но те- перь они «переменились местами». Их «разговор продолжается» через три года, продолжается до тех пор, пока Кирилл Извеков - никак не в наказание, а на- против, желая доставить Дибичу радость свидания с матерью, - посылает его на смерть. Дибич гибнет---и это не случайно у Федина. Дибич … не носитель нового начала, новой жизни, он лишь солдат, прямодушлый и честный, готовый отдать жизнь за других. Но так легко ему свер- нуть с большой военной дороги на ту одинокую тихую тропу, которая ведет к старому родному дому, где на стене портрет сестры, похожей на Асто Пасту- хову, где ждет мать, которая может спро- сить: «давно ль ее Васенька пошел слу- жить в Красную Армию?» А стоит лишь ступить на эту старую тропу к семье, довоенной юности, к яблоневому саду дет- ства, как ты уже обречен и выброшен из жизни. Старый подпольщик-большевик Раго- зин, рабочий и профессиопальный револю ционер, и молодой представитель советской власти комиссар Извеков-главные герои ромапа. Это те, что делали революцию, , завоевывали власть, чтобы строить бу- дущее. А за ними веселой стайкой идут те, кому суждено жить в этом новом ком- мунистическом мире, защищать его в устраивать - дети: единственный петербургского писателя Алеша Пастухов, Витя Шубников, сын саратовского груз- чика Павлик Парабукин и сирота-беспри- зорпик, родпвшийся в тюрьме, Ваня Раго- вин. Детям посвящены в романе чудесныереннее страницы. Полна юмора, нежности, маль- чишеского задора сцепа драки из-за книги в комнате Дорогомилова и первая их встреча с Алешей. Неудачная торговля Вити на базаре, отношения его с дедом, с отчимом, трогательная забота о матери, разговоры Вани Рагозина с от- пом, «уход» Алеши от бонны Ольги Ада- мовны и первые уроки игры в «кто даль- ше доплюнется», поездки с Дорогомило- вым на Волгу и серьезные размышления том, что написать на памятнике Дорого- милову, - во всех этих эпизодах, спеп вах, черточках вырисовываются четыре разных характера, четыре маленьких жи- вых человечка, которые с жадным инте- ресом, внимательно и серьезно присматри- Такой страстный интерес к миру был ваются к людям и к жизни. у десятилетней Апочки, когда она впер- вые появилась на страницах «Первых ра- В «Пеобыкновенном лете» Аноч-груд, ка уже взрослая, но интерес этот не

Некусство должно служить народу, сила искусства в его воздействии на лю- дей, его смысл и назначение в том, что- бы, отвечая на вопросы, которые ставит жизнь, номогать переделывать ее, строить новый мир, осущеотвляя великие коммунизма. «Необыкновенное лето» Федина, песмо- тря на небольшую, сравнительно, пло- щадку действия, короткий отрезок мени, на горсточку основных героев, соб- ранных на этой площадке и в этом вре- мени, произведит впечатление полотнаЭтосозлаетсямесв необыкновенно густо, насышепно, гем вым умственным кругозором, которыйбы дается лодям опытом боевого похода, это качество К. Федин нашел в Рагозине, п, мне думается, то же можно сказать и об авторе. Обогащенный опытом револю- циопной истории, точным знанием жизни, владея зрелым мастерством, Федин создал выдающийся советский роман. Вот у Ознобишина, как у юриста, «повышенное правосознание». Вот Аночка на сдене, играя перед красноармейцами несчастную Луизу Миллер, не чувствует себя одинокой: «Солдат революции, сыискавший правду жизни повсюду, стано- вясь зрителем, требовал правды и от теа- тра. Он паходил частицу этой правды в беззащитной девушке, и чем возвышеннее казались ему страдания Луизы, тем иск- В «Необыкновенном лете» К. Федин по- казал себя подлинным мастером ции. Все части, все главы романа, все события, все судьбы, все мысли так креп- ко связаны друг с другом, так спаяны в одно целое, что ничего нельзя вынуть, не повредив, не нарушив произведения. Роман удивительн хорошо написан. Откроешь наугад любую странипу, -и хочется цитировать. готов он был протянуть ей руку защиты». «Плохой актер завидует успе- мальчиковху,хорошийталанту»это ведь афоризм. Вот Рагозин говорит Кириллу: «Ты умей найти такого человека, в кото- ром пемножко будущего есть… И на нем учись. Практикуй свой идеал-то на чело- веке». Это все - в образе, характерно, точ- о, сто не ны

По «Необыкновенному лету» можно учиться мастерству прозы. броеишь, как слово из песни. Когда читаешь последние страницы обычно показывает в виде обитателей емрадных трущоб, по существу, другой судьбы и пе заслуживающих. Осповные герои пьесы Сарояна «Годы твоей жизни» - люди опустившиеся, спо- собные вызвать лишь гадливое чувство. Однако, рисуя своих «героев» совершенно ничтожными существами, изображая их не просто «маленькими людьми», а какими-то жалкими обломками человека, «микролюдь- ми», у которых вместо мыслей и чувств- обрывки сознания, Сарояп непрерывно рас- писывается в симпатиях к ним и заяв- ляет, что их ждет… «счастье». Для дока- зательства этого тезиса Сароян показы- этого романа, вспоминаются слова Гоголя: «Вдруг стало видимо далеко во все концы света…» Словно с горы, с высоты тридца- тилетия новой эпохи смотришь на прой- денный путь и с удивительной ясностью видишь истоки той повой жизни, которая кажется нам сейчас единственно возмож- ной. Новая книга h. Федина - серьезный свидетельство политической и худо- угас жественной зрелости писателя.

«Необыкновенное лето»достей», мир», 1, 5, 9, 12 1947 г. и 4, 10 1948 г.