Изъ сказаннаго выше слЪздуетъ, что все трагиче-
ское заключаетъ въ себЪ понят!е о страдании; но
не о такомъ, которое дЪйствуетъ на челов5ка, какъ
внЪшнее, случайное несчаст!е, а только о такомъ
страданш, которое обусловливается необходимостью.
Очень естественно, что страдане должно постоян-
но являться, какъ выражене вины, въ которую
впалъ человфкъ. Вифшнее, даже самое ужасное не-
счасте никогда не можеть трагически подЪйство-
вать на насъ, потому что оно не происходить ни
отъ свободнаго произвола, ни отъь характера лич-
ности. Въ этомъ отношени прежн!я времена нис-
колько не отличаются стъ настоящихъ.
Въ чемъ же найдемь мы то примиряющее вачало,
которое является необходимымъ слфдотыемъ всего
трагическаго въ искусств и, слфдовательно, вся-
кой истинно художественной трагедш? Начало это
заключается въ TOMS, что изъ борьбы и столкно-
вен!Й воздвигается постоянно ‘понят!е о высшемъ
единств%, которое успокоиваетъ насъ тЪмъ, что со-
ставляетъ результатъ предшествовавшихь столкно-
венй. Поэтому истинное примирев!е въ трагеди
возможно только въ томъ случаЪ, если самая борьба
и всф вызванныя ею противор$ч1я— не случайности,
но Факты, прямо основанные на простомъ порядкЪ
вещей.
Въ строгомъ смысл%, драма не можетъ имЪть
больше одной катастрофФы, потому что, какъ дЪй-
ствуюлия лица, такъ и самое дЬйстве, могутъ
только одинъ разъ придти къ извЪстной развязк%.
Искусство найдти истинную катастроху. принадле-
житъ, во всякомъ случаЪ, къ самымъ труднымъ за-
дачамъ драматическихъь сочиненй. Катастрофа мо-
MOTB потрясти и убфдить только тогда, когда ве-
деть за собою доказательство необходимости; по-
этому не р%№дко случается, что’ вообще талантливо
написанное драматическое произведене, и именно
трагедя, рушитея отъ веправильнаго выбора ката-
строхы. Но, не смотря на внутреннюю необходи-
мость катастроФы, она должна дЪйствовать на наст,
какъ свободный актъ, выведенный изъ данныхъ
обстоятельствъ.
Намъ остается еще объяснить понят1е о прими-
рени. Ни одно истинно-художественное произведе-
в1е не мыслимо безъ этого понят!я. Ч$мь больше
борьбы и противор%ч1Й представляетъ вамъ худо-
жественное произведен!е, тфмъ сильнфе должно про--
явиться въ немъ начало примиряющее. Такимъ обра-
зомъ, примирен{е прежде всего необходимо для тра-
геди. Но въ чемъ оно заключается? Во-нервыхт,
Bb TOMS, чтобы все и вс получили свои права, т. е.
чтобы все страдало и получало воздаяше по заслу-
гамъ. Какъ только всёмъ и каждому постоянно `бу-
детъ воздаваться по дъламъ его, то въ этомъ уже
и будетъ заключаться истинное примирен!е. Истин-
ное примирене обнаруживаетъ, въ то же время,
и глубокую причину, почему все случилось такъ,
a не иначе. Изъ сказанваго слфдуетъ ‘уже; что
примирен!е никогда не должно быть выражено въ
OTASIBHOMB, только въ концф шэсы выступаю-
щемъ актЪ, потому Что тогда оно всегда OTHOCH-
‘лось бы къ художественному произведенйо только
‘съ внфшней стороны, тогда какъ оно должно про-
борьбу съ другими силами, имфющими одинаковое
право на существоване. Что Ромео и Юя любятъ
другъ друга и утопаютъ въ счасти этой любви, —
это еще вовсе не трагично. Трагичными становятся
эти характеры только тогда, когда вступаютъ въ
борьбу съ родительской волей, которая также на-
ходить себф оправдане. Нашъ духъ возбуждается
при вид того, какъ серьезно смотрятъ эти влюб-
ленные на свою любовь, умирая другъ за друга.
олько это налагаеть на ихъ отношеня печать
оправдан1я. Слфдовательно, чёмъ больше мы видимъ
борьбы, въ которой въ равной степени проявляются,
какъ виновность, такъ и правота, тфмъ трагичн®е
становится для насъ судьба человЪка. Для трагеди
ничего не можетъ быть слабЪе чистой невинности,
потому что она исключаетъ вслкую борьбу и столк-
вовен1я; Чфмъ нераздъльнфе являются оба элемента,
Ч8мъ труднфе бываетъ отдфлить ихъ, тфмъ трагич-
Hbe становится возбуждаемый въ насъ этою борь-
бою интересъ. СлЪфдовательно, все трагическое дол-
жно быть сопровождаемо известной необходимостью;
оно должно заставить Hach убфдиться, что въ дан-
HOMB случаЪ нельзя было ‘иначе чувствовать и дЪй-
ствовать. Такимъ образомъ, все трагическое исклю-
Чаеть непремфнно возможность всякаго другого
исхода. Въ этомъ заключается его сила и его ве-
лиЧе. Если мы будемъ истинно тронуты трагиче-
‘кимъ павосомъ, мы непремЪнно подчинимся кругу
ощущен!йЙ и желан, которыя трогаютъ насъ, и на-
ща душа совершенно ‘удовлетворитея развитемъ
Этой трагической силы, потому что она заставить
Насъ сознаться въ необходимости случившагося.
Все трагическое, вмфстЪ съ тфмъ, положительно
исключаетъ произволъ; оно должно дЪйствовать на
Часъ, какъ остественная сила. Настоящее основа-
ще всего трагическаго есть свобода. Но эта сво-
O14 такъ соединяется въ трагеди съ необходи-
мостью, что исключаетъ всякое другое опредфле-
ше. Поэтому, чёмъ болфе трагическая личность
Убфждаеть насъ, что ея ощущеня, мысли и жела-
Ч1я не могли быть другими, чфмъ каковы они есть, т$мъ
pate представляется намъ ел трагическй элементъ.
Kune напр., Антигона Софокла является намъ та-
ure высокимъ образцомъ трагизма именно потому,
Ни насъ убъдиться въ невозможности
на чтобы она могла чувствовать и дЪйствовать
рен чфмъ она дЪйствуеть. ЧФмъ больше поэтъ,
а весь процессъ развитля своей трагедии, за-
ии насъ придти къ убЪжденио, что, при дан-
erno, оботоятельствахъ, нельзя было иначе чув-
ман и поступать, тЪмъ больше трагедя его
„‘няеть свое назначен!е,
аа какая нибудь трагическая личность не дока-
wre os всфми своими чувствами и помышлен1ями,
cTRonay должна была именно такъ чувствовать и дЪй-
а при данныхъ обстоятельствахъ, то она не
Это к трагически тронуть и потрясти насъ.
crag ooo только тогда, когда свободное. суще-
что ды высшей необходимостью дФлать то,
рагиче Abaaers. По этому мы He будемъ истинно
„ ‘ически тронуты до тъхъ поръ, пока въ насъ не
Пес Ч en “os OK oor ree бя о’ т-
брестанеть возбуждаться вопросъ: почему изв%ет
we
me ST
oe
oe
10g
и е?
наче?
пе и
но Takh, a
ен
ъ nM
твуст
лицо чувет ву