въ простотЪ сердечной, выдаютъ за смз шное про- береть въ зрителЪ верхъ надъ чувотвомъ состра- етое пачканье лица мукой и сажей, обливанье по- даня,’ чЪмъ боле видишь ‚ ‘какъ’ сила ‘вещей одер+ моями (вод. Любовь и Кошка), распарыванье и живаетъь верхъ надъ силою ›сознашя ‘болтающагося ломан:е стульевъ на сценЪ (водевили Дв» гонч! я въ воздухь Бенито. Такъ; когда разоматриваешь ‘из но одному елЪду и Бархатная шляпка) вЪстную картину Гогарта СтранотвующЕе ko- разбрасыване палокъ и башмаковъ по сцен% (вод. мед1анты, т5мъ забавнЪе кажутся чулки; повфшен- Ревнивый м ужь), перелЪзанье черезъ заборъ ные сушиться ‘на‘облакахъ, чфмъ болъе допускаень; (Женидьба Бальзаминова) и проч., и проч. что повфсившИй чулки комеданть BUA‘ въ этих Цовторяемъ: въ чемъ ньтъ мысли и что не можетъ возбудить мысль, то не можеть быть причиною ка- кого бы то ни было нравственнаго удовольствия, а, стало быть, и того удовольствя, ‘которое выра- жается смЪхомъ. За то какая сила въ рукахъ тЪхъ, которые владЪютЪ искусствомъ, какъ будто силою какого-то волшебнаго жезла, до изумительной оче- видности обнаруживать въ предметахъ ихъ смЪш- ныя стороны! Мы знаемъ, какимъ бичемъ было УмЪнье извлекать истинно-смфшное въ рукахъ Ари- стофана. Мы знаемъ, какъ силенъ этимь умфньемъ Пекспиръ, въ произведеняхъь котораго смфшное постоянно и всегда такъ умфстно, такъ своевре- Менно выступаетъь даже среди ужаснаго и не толь- ко всегда совершенно мирится, но даже и гар- монируетъ съ нимъ. Мы знаемъ, какъ силенъ этимъ умЪньемъ Мольеръ въ своихъ комед1яхъ. Наконецъ, Bb прошлую пятницу мы познакомились еще съ однимъ, не менфе сильнымъ проявлешемь этого Ум$нья въ первой изъ разъигранныхь на русской сЦенф иэсв Кальдерона. Постоянно посфщая театрь и достаточно пообтерифвшись по отношению ко все- Му, что показываютъ со сцены, мы вообще очень РЪдко поддаемся въ театр невольному проявле- Но того ‘или другаго чувства и давно уже не см%- ялись такимъ невольнымь и прИятнымь смЪхомъ, Какой не могли сдерживать въ себЪ во время пред- Ставлешя комеди Самъ усебя подъ стражей. Ъ этой комеди мы лицомъ къ лицу столкнулись °Ъ истинно-смёшнымь, обильный источникьъ KOTO- Раго съ замфчательнымь искусствомъ съумфлъ найд- Ти Кальдеронъ въ героЪ своей шэсы, крестьянин Венитго, Перемьстивъ на время этого простака изъ ЭАНого положен въ другое, испанск поэтъ съ изу- Мительною наглядностью обнаружилъ процеесъ нрав- ‚еннаго самоунпчтоженя и показаль, какъ легко ЛовЪ къ, отрфшаясь отъ естественныхъ услов!Й жиз- й: впадаетъ въ противор$ че съ самимъ собою и, не “реставая существовать физически, обращается ро нравственное ничто. Вырванный изъ своей мн ОКОЙ среды и перенесенный силою необхо- На и обстоятельствъ въ иную, совершенно нев*- axe для него и чуждую обстановку, Бенито на гла- enue зрителя самоуничтожается, теряется въ собет- та Хъ глазахь и изъ передоваго человЪка, пред- и gy . mn. _ 7 И ОЙ ЕЕ: кот ТОЛИ своей крестьянской общины, отъ лица ру онъ привзтствуеть ея владфтельницу, OHS Жень Становится ничфмъ, перенесенный въ поло- bya To платье, но не въ природу принца. Не чувст- в вов НОгами земли, Бенито усердно болтается И Е положен!е столько же смьшное, сколько Ва ющЩее на сострадаше, ибо никто изъ’ жи- x же Ъ людей не можеть пожелать подобнаго поло- МАЙКИ nae. Y р х к 2. длЯ себя. облакахъ только ‘простую балку съ кускомъ по- лотна, ‘ предотавляющую много удобетвь для того, чтобы служить вЪшалкой.: Но для того, чтобы по- ложене Бенито было истинно сомфшнымь и вызы- вающимъ даже на сострадане, все дфло не ‘могло ограничиться только однимъ этимъ положенемъ; чтобы. оно. не оказалось простымъ’ переодвваньемъ и могло быть ловодомъ для боле тлубокаго инте- реса, авторъ долженъ быль слишкомъ прочно’ по- ставить характеръ Бенито, по’ крайней м®р%. на столько прочно и твердо, чтобы ‘этоть характеръ выдержался и остался вЪренъ самому себ при рвз= кихЪъ переломахъ во вишней оботановкВ ичтобы изъ Бенито не вышель герой любаго водевильнаго пе- реодЪванья (какъ, напр., въ какомъ-нибуль Закол- дованномъ принц). И въ ‘самомъ дфлЪ, во воъхъ курьезныхъ приключеняхь Бенито насъ сильно интересуеть не то, что онъ вырядился въ `костюмъ принца, а то, что во’ всЪхь видахъь OU остается OXAHME A TLMB Ke наивнымь простакомъ, вышед- шимъ изъ рукъ самой природы. Съ тою же наив- ностью; съ какою вятШствуеть онъ передь своею помфщицею, охорашивается и любуется онъ собэю въ золотыхъ досифхахъ; онъ наивно изумллетея грубой ошибкЪ окружающихъ ‘его,’ наивно’ рЪигает- ся отказаться отъ того, что онъ есть на самомъ два, и быть тёмъ, за кого считають. его друге, наивно. тяготится посфщешемъ короля, наивчо оскорбляет= ся грубымъ обращенемъ съ нимъ Роберто ‘и так- же наивно, въ присутствш короля, вымещаеть на немъ всю злость побоями (въ которыхь’ ноэтому такъ много правды и ATR ничего, похожаго’ на Фарс»), наивно важничаетъ; ‘наивно радуется и, воз- вращаясь въ свою ‘среду, наивно’ отказывается OTs всего бывшаго и наивными упреками осыпаеть BCLYS, бывшихъ причиною его куръезной метаморфозы. Кру- пныл черты этого кр$икаго и яснаго характера даютъ себя чувствовать на каждомъ шагу, въ каж- домъ слов® Бенито. Безконечная простота и откро- венность, съ которыми относится ‘онЪ Ко вофмъ диковиннымъ приключенямъ его, проливають вы- годный свЪтъ на его лицо. На этомъ пунктЪ Каль- деронъ положительно ‘сходится съ Cepnanrecoms: комизмъ положешя Бенито почти отождествляется съ комизмомъ положення Донъ-Кихота, такъ какъ и тамъ и туть вся сила комизма заключается HE столько въ самыхъ положеняхъ, сколько въ харак- терахъ. Одно это уже, какъ нельзя боле; гово- рить въ пользу комеди Кальдерона; ибо ‘вдва ли въ ee ногами земли, Бенито усердно болтается какомъ либо другомъ художественномь произведении xb: положен!е столько же смфшное, сколько можно открыть такъ много истинно-сминаго, какъ зающее на сострадаше, ибо никто изъ’ жи- въ роман Оврваитеса;не даромъ разсказываютъ, что Rrer twee HM суровый и в$чно серьезный король испанскй, Фи- Но чувство смЪха тёмъ болфе лиииъ Ш смЪялся только разъ въ жизни—во время