чтемя Донъ
кЪ романъ Серван
Кальдерона; оба поэта задаются въ этихъ произве-
деняхь своихъ одною основною мыслю — показать,
съ какою силою не рфдко человЪкъ отдается BO-
ображенио въ ущербъ дфйствительности и, витая Bb
mips BbIMBICIOBS, He MepecTaeTS преслздовать тЪ или
другя жизненныя цфли. Тема эта слишкомъ отъ
жизни н, стало быть, совершенно достойна истинно
художественнаго произведен!я. Кто изъ наоъ, какъ
бы ни были реальны подъ часъ его стремленя, He
увлекается порождешями собственной Фантазии?
Одинъ-ли идеалисть Донъ-Кихотъ живетъ у Серван-
теса жизнью воображен!я? Не вторитъ-ли ему въ
этомъ случаЪ вполнЪ и крайн!Й реалистъ Санчо
Пансо? Не то же ли видимъ и въ жизни? Отоитъ
заглянуть въ исторно. РазвЪ, напр., подвигъ Тоан-
ны д’Аркъ не есть подвигъ, вызванный сильно Ha-
пряженною дЪятельностью воображеня, настроен-
jaro въ одну сторону, на одинъ ладъ сперва раз-
сказомъ случайно зашедшаго въ домъ отца ея курье-
ра Я Кильона Шансе, роялиста и слЪпаго привержен-
ца Карла УП, а потомъ разсказомъ крестной ма-
тери ея, старухи—друидки Сибиллы, разсказомъ о
пророчеств» барда Мерлина, по которому женщина
(Изабелла, мать Карла У) должна была погубить
Галло, а дЪва — спасти ее? РазвЪ и самое вид не
Канны объясняется не тою-же экзальтацею во-
ображеня? Эта общечеловЪ ческая тема не случай-
по легла въ основае комеди. Кальдерона, Като-
ликъ и свлщенникъ, онъ въ рЪдкой 119% своей не
проводить прямо или косвенно задушевной мысли о
суетности всего земнаго {всего болъевь шос Жизнь
есть сонъ); а чфмъ сильнзе могь доказать оНъ
всю ничтожность этой суеты земной жизни, какъ не
тфмъ, что самъ человЪкъ не р®дко отвращается
оть нея и охотно мЪняетъ ее на ‘игру. соботвенна-
го воображешя? Бенито такъ легко, просто и CKO-
ро осваивается съ CBOUM S новымъ, совершенно не-
естественнымь и полупризрачнымъ положенемфъ,
что готовъ не врить глазамъ своимъ, которые разли-
чаютъ сквозь узорчатое окно замка вдали его родную
деревню, и весь, всецфло хочетъ войдти въ ивую жизнь,
Свла комическаго впечатльн!я, которое возбуждается
въ зрател» комемею Обамъ у себя подъ, стра-
жей, увеличивается еще тЪмъ умЪньемъ Кальдеро-
на сопоставлять контрасты, въ которомъ чувствует:
ся истинный художник. Комеля. его. начинается
чисто трагическимъ эпизоломъ-=только: что совер-
шившимея уб ством; неизвЪствый убйца отыски-
вается по горячимъ слдамъ, все вошеть о мщени,
зритель предвкушаетгь что-то ужасное и ждетъ
катастрофы; какъ вдругъ, тутъ-же все страшное
„Кихота. Но не въ этой только точ- сильная. опасность, Все это необыкновенно. живитъ
теса соприкасается Cb комедей и разнообразить картину, на дальнемъ планЪ кото-
рой рисуется въ легкихъ очертаняхъ интрига люб-
ви, также не обдфланная мыслио, заключающеюся
въ томъ, что истинное чувство не покупается ни
ga kakia благодъяшя и не останавливается ни пе-
редъ чЪмъ. Въ расположен лицъ соблюдена пер-
спектива, н если не всЪ они обозначены такими
яркими красками итакъ опредВлительно, какъ лицо
Бенито, то всЪмъ имъ нельзя отказать и въ жи-
вости, и въ характерности. Все это не мало вы-
играло отъ старательной игры нашихъ актеровъ.
Г. Садовскй былъ р%»шительно прекрасенъ въ роли
Бенито, потому что мы не можемъ указать въ его
игр ничего не выраженнаго, точно такъ же, какъ н
ничего лишняго, а глубокая наивность, которою
дышало каждое слово, каждый жестъ артиста, тфмъ
обаятельнзе дфйствовала возмЪ комизмомъ своимъ
на зрителя и вызывала тЪмъ боле неудержимый
смЪхь, чьмъ меньше отзывалась преднамфренностью
и желашемъ см шить, желан1емъ, очень обыкновен-
нымъ въ этомъ случаЪ у другихъ исполнителей по-
добныхъ ролей. Г. Садовск говориль и выдфлы-
валъ самыя уморительныя вещи съ невозмутимою
серьезностью, совершенно въ дух и характер% по-
ложенй и роли, ни на минуту почти не давая зри-
телю возможности почувствовать, вм$сто Бенито, —
актера, игравшаго роль Бенито. Мы особенно рады,
что въ роляхъ классическихь находитъ себь на-
стоящее и самое широкое приложене и во всей
сил обнаруживается вь г. Садовокомъ драгоцЪн-
ное свойство истинно-комическаго дарованйя He
выдавать см шное за смфшное, свойство, которому
придавалъ большое значене еще Квинтиланъ (Insti-
tutiones Oratoriae. VI).—T’. Baabae 6n11b oveub хорошъ
въ роли Фредерика: онъ передалъ любовь, лукавство
и смфлость этого искателя приключен!й; въ трудной
оцен% втораго дЪйстыя онъ искусно переходил?
оть сраха къ отчаяниой рфшимости, а потомъ КЪ
надежд и радости. —У г. Дмитревскаго вышла очень
живою и характерною личность пронырливаго
слуги, хотя въ сцеяз съ Маргаритой онъ быль
слишкомъ ужъ фамиларенъ. Если остальные испол”
нители не сдЪлали многаго изъ ихъ ролей, то все
такиони сдЪлали изъ нихъ, что могли. Переводъ п1эсы
очень хороштъ, сдфланъ разговорнымъ языкомъ и бли-
зокъ къ подлиннику, отъ котораго отступаетъ только
въ сценахъ Елены съ Фредерикомъ (1 д.) и Маргариты
съ Серафимой (2 д.), въ сценахъ, нЪсколько стра”
дающихь многослощемъ и потому въ переводЪ 00”
кращенныхъ. —Мы узфрепы, что не мы одни oT?
всей души признательны и переводчику и бенефи”
Шанту за ихъ Gore, Ъмь удачную попытку BBe-
разрьшается смфшвымЪ де забавнаго, приключенемъ
сти на нашу сцену и шШэсы Кальдерона. Невольны
eR Па СА оной паи
pasphimaerca CMBUABIMD 16 saa Bea pee ee et аа
съ оригиналомъ-крестьяниномъ. Кром того, Бени-и заразительный смЪхъ, не умолкавиий почти я
го —= единственное комическое лицо во. всей. коме- все время представлешя комеди и дружные 01067
ци, чЧЁмъ онъ рЪзко контрастируетъь съ остальны- тельные апилодисменты и вызовы показывают, 9
i Ак > мии op кажетс”:
ДЕН) Зо b OB PINKO NOM eee РР В т
ми, главными н цеглавными. дЪйствующими, лицами комедя очень понравилась публикЪ и кажето”
пробы, и въ То время, какъ вс№ около Бенито вол- займетъ въ репертуар» нашей сцены прочное и ВИ
нуютсл, страдаютъ, любят, обманываютъ, страшат- ное м$ето. Только тая шэсы могутъ мало по ma’
CH, OLMUS OFS только ocTaeTCA HeBOsMyTHMO-CHO~ Ty распутать существующую теперь путаницу г
т 0
коен%, хотя ему, и только ему одному угрожаеть нят и установить настоя взглядъ на искусст”