но довольно характерныхъь роляхъ Нуньо и Реболь-
едо; даже, пожалуй, г-жа Карская подошла бы къ
роли Искры, если бы только позаботилась 0
большей внятности произношеня, а то многое въ
ея роли нельзя было положительно разобрать, хотя
а говорила она довольно громко. Про одного только
г. Алексавдрова можно сказать, что съ ролью ка-
питана онъ не справилсл, и, вместо смЪлаго до ув-
леченя, ни передъ чБмъ не останавливающагося
искателя приключенй, мы видфли въ Донъ-Альва-
ро простаго пошляка, для котораго тотъ же Ре-
больедо не ударилъ бы рука объ руку. Теперь объ
неполнителяхъ двухъ главныхь ролей. Г. Самаринъ
очень умно отнесся къ роли Креспо уже по едно-
му тому, что не отважилея сдЪлать изъ этого кре-
стьянина —эфФФектнаго крикуна и грубяна; онъ со-
вершенно вЪфрно повялъ, что основная черта харак-
тера Креспо заключается въ той желЪзной вол,
силою которой сдерживаются въ этомъ челов!
самыя противоположныя и сильныя душевныя дви“
жешя. Прежде всего только подъ этимъ непремЪн-
нымъ услощемъ складывается въ лиц Креспо типЪ
истаго испанскаго крестьянина, въ которомъ пре-
красная любящая душа соединяется съ крайним
самолюб1емьъ, честная прямота и задушеввая откро-
венность съ глубокою скрытностью, пылкое во0-
бражене съ практическимъь умомъ и жизненною
опытностью. Но вездЪ ли, однако, г. Самаринъ въ
мзру съумёль воспользоваться этимъ главнымЪ
свойствомЪ характера его роли? Онъ очень хоро
шо распорядился, что не рвался и не метался, ког”
да, привязанный къ дереву, выслушиваль разсказт
дочери; но чфмъ менфе движеня MOIS проявить
Креспо въ эту минуту руками и всфмъ тфломЪ,
ThMB сильнфе и болЪе должно было выражаться
ужасное страдаве въ лицЪ егои въ положешаяхъ го”
ловы. ВФдь положене привязаннаго къ дереву Креб
по отчасти напомннаетъ положене обвитаго зм$Я“
 ми Лаокоона; а все страдаше этого жреца прежде
всего выражается именно положенемъь головы

 напряжешемъ личныхъь мускуловъ. Г. Самарин?
 между тЪмъ Cb выражешемъ лица, какъ видио,
 не сладиль и въ течене всей этой сцены #2”
 ходилея ‘въ положени, близкомь къ  остолбе
аъ нию, — пр1емъ, порою; можетъ быть, и ум$от”
(ный, но во всякомъ случаз свидЪфтельствующ °
‚Томь, что актеръ до нЪкоторой степени не осилил?
‚трулнаго положен!я роли. Въ слфдующей за тём?
- сценЪ объяснешя Креспо съ Донъ-Альваро, у Г. Ca
- марина, вмфсто съ трудомъ сдерживаемой и поры 
- вающейся наружу отчаянной злобы, явилась почт
спокойная холодность, тзмъ менфе объяснимай’
н ч%мъ возмутительнЪе въ глазахъ Креспо престу 
- лене надъ его дочерью. Вотъ именно на этих?Ъ”

-двухъ сценахъ больше всего и оказалось, что У r
Самарина не достало средствъ для передачи
желфзной воли, безъ которой Креспо — не Креб’
Лицо Донъ Лопе Фугуэроа, лицо; взятое Кальдеро,
номъ изъ истори и, какъ видно, очень ту
а, можеть быть, и тогдашнею публикою, san
ленное, такъ какъ оно является и въ другой °®.

   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 

спо,

>> ве
	И, Г ENR EI IIR IE NE GING OES EE EES

a”
драм: «Любовь noca’b смерти, или. осада АльПуХ
	комъ трудную роль Изабеллы. Симпатичная милою
заивностью въ первыхъ двухъ дЪйствяхъ, она еще
симпатизнфе явилась въ страшную минуту 3 дЪй-
crsia, когда Изабелла раскрываель передъ отцомъ
гвусное преступлене, котораго она стала неволь-
ной жертвой. Въ вопляхъ и рыданяхъ, которые какъ
бы заглушаютъ слова Изабеллы и почти душатъ ее,
у г-жи Оедотовой выразилось съ большою силою
то безпредфльное отчаян1е, которое овладЪваетъ
вофмъ существомъ этой  честн®йшей двушки,
принужденной открывать всЪ обстоятельства сво-
его безчестля передъ честнЪЙшимъ же изь отцовъ.
Двойное страдаше—за себя и за отца, ужасъ при
одной мысли о томъ, что уже обратилось въ
страшное дфло, безпредфльная честная злоба и вЪ
то же время мучительное сознане всего, без-
сил1я этой злобы—все это нашло себф прекрасное
выражен!е не только въ прерывающемся, дрожащемъ,  
полномъ отчаяя голосф артистки, но и въ самомъ
ея положен1и; опустившись, или, вЪрнфе, присфвъ на
землю, она приникла, къ ногамъ отца, къ которому!
не могутъ прямо обратиться глаза ея; тоже самое   
сказывалось: и въ движешяхь рукъ, которыми‘ она,
отрывая ихъ отъ груди, судорожно обхватывала то 
лицо, то шею, и въ выражени лица, въ этомъ безъ- 
остановочномъ движен!и блестЪфвшихь слезами зрач-
ковъ; тутъ даже быль совершенно умфетенъ и тотъ 
легкй скрежетъ, который слышалел местами BB]
вопляхъ артистки. Это была минута, по нетин%
глубоко-поражающая и трогательная. Никогда, при-
знаемся, такъ не симпатизировали мы г-жЪ О9едото-
вой и никогда не хот$лось намъ высказать ей такъ
много хорошаго, какъ во время этой сцены. Мы 
искренно благодаримъ ее за все то, что внесла она
въ такомъ изобили въ это лучшее и труднЪйшее
mbctro роли. Окончан!е того же самаго монолога ме-
abe удалось исполнительниц, такъ какъ она силь-
ной скороговоркой передала окончане своего скорб-
наго и невыносимаго для разсказчицы разсказа:
скороговорка тутъ совершенно ум$етна, ибо слова
льются съ языка Изабеллы быстрою, неудержммою
струею, чтобы скорЪе, за одинъ премъ, снести съ
души хоть долю безвыходнаго страдашя и горя; но
надобно наблюдать, чтобы и въ скороговорен!и слова
произносились внятно и не сливались другъ съ дру-
гомъ, Очень хорошъ и характеренъ быль, потомъ,
и г. Вильде въ роли Хуана; горячую заносчивость
и почтительность, которыми прежде всего очерчено
въ драм лицо этого молодаго крестьянина, испол-
нитель передавалъ вЪрно въ тЪхъ немногихъ сце-
нахъ, въ которыхъ являлся онъ дЪйствующимъ ли-
цомъ; въ упрекъ г. Вильде можно поставить разв»
то, что онъ въ двухъ мЪстахъ не вполн® справился
съ голосомъ и во 9-Й картин 1-го дфйствя сдЪ-
лалъ слишкомъ сильный выкрикъ, а во 9-мъ дЪй-
отвши разъ замфтно сорвался съ голоса; но вЪдь это
промахи— чисто внЪшн!е и къ тому жс совершенно
случайные. Г. Дмитревокй удачно загримиловался
и недурно передаль доведенное Кальдерономъ до
каррикатуры Фонфхаронство храбрящагося изъ за угла
голоднаго Донь-Мендо. Гг. Живокини и 1 реть-
яковъ были тоже на своихъ мстахъ въ небольшихъ,