уперлась старая, ничего не дала. Такъ ужъ у чужихъ заняли, кое-какъ избенку сколотили, жить въ нее еще не перебрались, а протапливали ее только для просушки, а старуха то и влѣзь въ новую печь помыться. Ввечеру собираетъ это сноха ужинать, а братъ мой крестовый и говоритъ ей: „Гдѣ же это тетка-то запропастилась, чего ужинать не идетъ? - „Не знаю, - женка ска
зываетъ, - собиралась словно какъ она въ печку помыться . - Ну, поужинали это, тетки все нѣтъ, пошли въ свѣтелку, глядятъ, а заслонка у печки крѣпко-на-крѣпко задвинута, насилу открыли, а старуха-то въ печи ужъ мертвая лежитъ, совсѣмъ кончилась, - вся содрогаясь медленнымъ шопотомъ закончила мамка. - Такъ снохѣ въ тѣ поры сонъ приснился, - снова начала она, - набѣ
жали, быдто, въ свѣтелку, въ ладоши похлопали, заскакали, да заслонку задвинули.
- Кто набѣжалъ? - недоумѣвала барыня.
- Да ужъ тамъ извѣстно кто, сказывать только не годится. Ну, нечистая сила, - нехотя пояснила мамка.
- Ахъ, мамка, какая ты легковѣрная, - усовѣщевала разсказчицу барыня. - Мало ли что снохѣ могло присниться, это еще не значитъ, что старуха была колдунья.
- А какъ сундукъ ейный отперли, - продолжала мамка, не слушая возраженій, - стали добро перебирать, кусокъ сала тамъ нашли, бросили собакамъ, а тѣ ѣсть не стали, прочь побѣгли. Вотъ и сказывайте послѣ того, что колдуньевъ нѣтъ, - съ торжествомъ заключила молоденькая разсказчица.
М. Бландова.
Когда послѣдній изъ паціентовъ скрылся за входной дверью, онѣ остались однѣ въ пріемной. Это была большая, веселая ком
ната, ободряюще дѣйствовавшая уже однимъ своимъ свѣтомъ и убранствомъ. Стоящій на каминѣ бронзовый Аполлонъ, въ раз
вивающейся хламидѣ, казалось пѣлъ, залитый лучами солнца. На стѣнахъ - всевозможныя картины повѣствовали объ интересныхъ путешествіяхъ; бархатистыя пастели ласкали взоръ. Широ
кія и мягкія кожаныя кресла гостепріимно манили къ себѣ. Въ окна вливался ароматъ сада; весенній день, ясный, чистый, подоб
ный молодому листу, напоминалъ о любви и счастьѣ. Временами тишина комнаты нарушалась доносившимся шумомъ: - улица съ автобусами и ломовыми, очевидно, была недалеко.
Елена де-Берье пристально всматривалась въ сестру; ея настойчиво-жадный взглядъ въ мучительномъ безпокойствѣ, вопрошалъ ту, которая въ свои 19 лѣтъ уже глядѣла столь печальной. Будучи красивѣе сестры, Иветта производила менѣе блестящее впечатлѣніе. Скрытая анемія дѣлала тусклой ея кожу, вѣки, вплоть до сѣро-голубыхъ глазъ, не отражавшихъ лучей молодости и жизнерадостности. Откуда у нея этотъ озабоченно-утомленный видъ? Оставшись сиротой, она воспитывалась въ домѣ шурина своего де-Берье. Въ этой семьѣ, гдѣ пятилѣтнее супружество не было осчастливлено дѣтскимъ лепетомъ, Иветта сумѣла своимъ безграничнымъ весельемъ и нѣжностью создать атмосферу тепла и любви. Это была, небомъ дарованная, взрослая дочь. По немногу беззаботность исчезла. Ранній, едва расцвѣтшій блескъ молодости пріобрѣлъ отпечатокъ грусти.
- „Она тоскуетъ въ нашей клѣткѣ, думала Елена. „Иветта жаждетъ счастья, чего-нибудь романическаго! По примѣру прочихъ родныхъ, надо выдать ее замужъ, но объ этомъ та и слу
шать не хотѣла. Значитъ, - причина другая . Явилась мысль, что Иветта больна. Въ домѣ заговорили о перемѣнѣ климата, поѣздкѣ къ подругѣ, въ одинъ изъ тѣхъ отдаленныхъ уютныхъ угол
ковъ провинціи, гдѣ весна кажется особенной, Божьей благодатью. Но сегодня, внезапно, подъ вліяніемъ какого -то неяснаго и страннаго безпокойства, старшая сестра привела Иветту къ вра
чу. Вышедшій навстрѣчу дамамъ, докторъ узналъ въ нихъ сво
ихъ давнишнихъ знакомыхъ. На его мужественномъ, смугломъ лицѣ сіяла широкая улыбка, дѣйствовавшая такъ успокаивающе на паціентовъ. Первой заговорила госпожа де-Берье.
- Видите-ли, докторъ, я буду говорить о сестрѣ своей, въ которой, къ сожалѣнію, не вижу болѣе слѣдовъ прежней безпеч
ности и веселья, что съ ней? Нуждается ли она въ лѣченіи, необходима ли ей перемѣна въ образѣ жизни?
- Если позволите, сударыня, я осмотрю m-elle. - Приступивъ къ внимательному изслѣдованію больной, врачъ вдругъ остановился, точно отъ внезапнаго толчка, - Иветта, съ своей стороны, подавила движеніе.
- Въ чемъ дѣло? спросила съ оттѣнкомъ безпокойства, госпожа де-Берье.
- Ничего, сударыня, я нѣсколько сильно нажалъ... въ такихъ случаяхъ опасаешься аппендицита. - Мгновенье прошло въ раздумьѣ; затѣмъ, направившись къ двери, онъ коснулся пальцемъ электрической кнопки.
- Успокойтесь, сударыня, - добавилъ онъ, притворяясь усердно нажимающимъ кнопку. - Какая досада, - сказалъ докторъ, - я почти убѣжденъ, что слуга мой еще не вернулся, а мнѣ такъ необхо
дима склянка съ лѣкарствомъ, которую должны были оставить у швейцара. Повернувшись весьма почтительно къ госпожѣ де-Берье,
онъ сказалъ: - сударыня, мнѣ очень неловко и я прошу заранѣе извиненія, но если бы я смѣлъ...
- Вы попросили бы меня пойти за этимъ лѣкарствомъ? - Оно намъ крайне необходимо.
- Очень охотно, докторъ, пожалуйста...
Онъ проводилъ госпожу де-Берье и, едва закрывъ за ней дверь, быстро приблизился къ Иветтѣ.
- Дитя мое, нельзя терять времени... Вы готовитесь стать матерью.
- Докторъ!
- Будьте откровенны. - Я не понимаю...
- Послушайте, - я Васъ умоляю, безполезно отпираться предо мной: Вы въ положеніи. - Иветта опустила глаза.
- Что же! Надо найти выходъ изъ этого положенія, снова заговорилъ докторъ. Хотите-ли Вы, чтобы я поговорилъ съ Вашимъ шуриномъ и сестрой? Надо имъ все открыть.
- Это невозможно.
- Какъ невозможно?
- Мнѣ остается только покончить съ собой, слышите Вы, - покончить съ собой!
- Не безразсудны-ли Вы, дитя мое! Почему бы попросту не повѣнчаться, кто бы ни былъ виновникъ...
- Кто бы ни былъ... но это мой шуринъ. - При этихъ словахъ, въ глазахъ Иветты читались отчаяніе и желаніе смерти.
Привыкшій къ исповѣдямъ клиники, докторъ все же мгновенье оставался смущеннымъ. Онъ знавалъ, благодаря частымъ встрѣ
чамъ на пляжѣ, вечерахъ и обѣдахъ веселое тріо де-Берье, и пытался сильнымъ напряженіемъ мысли представить себѣ психологію этой семьи. Его сочуствующая душа страстно искала способъ спасенья; онъ не могъ допустить этого, еще почти ребенка до преступленія или самоубійства. Съ другой стороны, онъ опасался скораго возвращенія госпожи де-Берье; нужно было торопить
ся, придумать средство, остановиться на какомъ-нибудь рѣшеніи. Крайне возбужденный, онъ нервно шагалъ по кабинету, въ то время, какъ Иветта, блѣдная, съ давно изсякшими слезами, машинальнымъ движеніемъ застегивала платье.
- Послушайте, сказалъ докторъ, остановившись, вотъ планъ, который я Вамъ предлагаю...
- Благодарю Васъ за преданность, докторъ, раздался позади него голосъ госпожи де-Берье. Я все слышала тамъ, за этой дверью; я извиняюсь за нескромность, но у меня были сомнѣнья, я хотѣла узнать правду. Это ужасно! О, мои жалкія воспоминанія! У меня нѣтъ ребенка... я усыновлю этого. - И холодная, гор
дая Елена де-Берье вышла изъ комнаты, даже не взглянувъ на сестру.
Переводъ съ французскаго С. К - ъ.
зываетъ, - собиралась словно какъ она въ печку помыться . - Ну, поужинали это, тетки все нѣтъ, пошли въ свѣтелку, глядятъ, а заслонка у печки крѣпко-на-крѣпко задвинута, насилу открыли, а старуха-то въ печи ужъ мертвая лежитъ, совсѣмъ кончилась, - вся содрогаясь медленнымъ шопотомъ закончила мамка. - Такъ снохѣ въ тѣ поры сонъ приснился, - снова начала она, - набѣ
жали, быдто, въ свѣтелку, въ ладоши похлопали, заскакали, да заслонку задвинули.
- Кто набѣжалъ? - недоумѣвала барыня.
- Да ужъ тамъ извѣстно кто, сказывать только не годится. Ну, нечистая сила, - нехотя пояснила мамка.
- Ахъ, мамка, какая ты легковѣрная, - усовѣщевала разсказчицу барыня. - Мало ли что снохѣ могло присниться, это еще не значитъ, что старуха была колдунья.
- А какъ сундукъ ейный отперли, - продолжала мамка, не слушая возраженій, - стали добро перебирать, кусокъ сала тамъ нашли, бросили собакамъ, а тѣ ѣсть не стали, прочь побѣгли. Вотъ и сказывайте послѣ того, что колдуньевъ нѣтъ, - съ торжествомъ заключила молоденькая разсказчица.
М. Бландова.
У доктора.
Когда послѣдній изъ паціентовъ скрылся за входной дверью, онѣ остались однѣ въ пріемной. Это была большая, веселая ком
ната, ободряюще дѣйствовавшая уже однимъ своимъ свѣтомъ и убранствомъ. Стоящій на каминѣ бронзовый Аполлонъ, въ раз
вивающейся хламидѣ, казалось пѣлъ, залитый лучами солнца. На стѣнахъ - всевозможныя картины повѣствовали объ интересныхъ путешествіяхъ; бархатистыя пастели ласкали взоръ. Широ
кія и мягкія кожаныя кресла гостепріимно манили къ себѣ. Въ окна вливался ароматъ сада; весенній день, ясный, чистый, подоб
ный молодому листу, напоминалъ о любви и счастьѣ. Временами тишина комнаты нарушалась доносившимся шумомъ: - улица съ автобусами и ломовыми, очевидно, была недалеко.
Елена де-Берье пристально всматривалась въ сестру; ея настойчиво-жадный взглядъ въ мучительномъ безпокойствѣ, вопрошалъ ту, которая въ свои 19 лѣтъ уже глядѣла столь печальной. Будучи красивѣе сестры, Иветта производила менѣе блестящее впечатлѣніе. Скрытая анемія дѣлала тусклой ея кожу, вѣки, вплоть до сѣро-голубыхъ глазъ, не отражавшихъ лучей молодости и жизнерадостности. Откуда у нея этотъ озабоченно-утомленный видъ? Оставшись сиротой, она воспитывалась въ домѣ шурина своего де-Берье. Въ этой семьѣ, гдѣ пятилѣтнее супружество не было осчастливлено дѣтскимъ лепетомъ, Иветта сумѣла своимъ безграничнымъ весельемъ и нѣжностью создать атмосферу тепла и любви. Это была, небомъ дарованная, взрослая дочь. По немногу беззаботность исчезла. Ранній, едва расцвѣтшій блескъ молодости пріобрѣлъ отпечатокъ грусти.
- „Она тоскуетъ въ нашей клѣткѣ, думала Елена. „Иветта жаждетъ счастья, чего-нибудь романическаго! По примѣру прочихъ родныхъ, надо выдать ее замужъ, но объ этомъ та и слу
шать не хотѣла. Значитъ, - причина другая . Явилась мысль, что Иветта больна. Въ домѣ заговорили о перемѣнѣ климата, поѣздкѣ къ подругѣ, въ одинъ изъ тѣхъ отдаленныхъ уютныхъ угол
ковъ провинціи, гдѣ весна кажется особенной, Божьей благодатью. Но сегодня, внезапно, подъ вліяніемъ какого -то неяснаго и страннаго безпокойства, старшая сестра привела Иветту къ вра
чу. Вышедшій навстрѣчу дамамъ, докторъ узналъ въ нихъ сво
ихъ давнишнихъ знакомыхъ. На его мужественномъ, смугломъ лицѣ сіяла широкая улыбка, дѣйствовавшая такъ успокаивающе на паціентовъ. Первой заговорила госпожа де-Берье.
- Видите-ли, докторъ, я буду говорить о сестрѣ своей, въ которой, къ сожалѣнію, не вижу болѣе слѣдовъ прежней безпеч
ности и веселья, что съ ней? Нуждается ли она въ лѣченіи, необходима ли ей перемѣна въ образѣ жизни?
- Если позволите, сударыня, я осмотрю m-elle. - Приступивъ къ внимательному изслѣдованію больной, врачъ вдругъ остановился, точно отъ внезапнаго толчка, - Иветта, съ своей стороны, подавила движеніе.
- Въ чемъ дѣло? спросила съ оттѣнкомъ безпокойства, госпожа де-Берье.
- Ничего, сударыня, я нѣсколько сильно нажалъ... въ такихъ случаяхъ опасаешься аппендицита. - Мгновенье прошло въ раздумьѣ; затѣмъ, направившись къ двери, онъ коснулся пальцемъ электрической кнопки.
- Успокойтесь, сударыня, - добавилъ онъ, притворяясь усердно нажимающимъ кнопку. - Какая досада, - сказалъ докторъ, - я почти убѣжденъ, что слуга мой еще не вернулся, а мнѣ такъ необхо
дима склянка съ лѣкарствомъ, которую должны были оставить у швейцара. Повернувшись весьма почтительно къ госпожѣ де-Берье,
онъ сказалъ: - сударыня, мнѣ очень неловко и я прошу заранѣе извиненія, но если бы я смѣлъ...
- Вы попросили бы меня пойти за этимъ лѣкарствомъ? - Оно намъ крайне необходимо.
- Очень охотно, докторъ, пожалуйста...
Онъ проводилъ госпожу де-Берье и, едва закрывъ за ней дверь, быстро приблизился къ Иветтѣ.
- Дитя мое, нельзя терять времени... Вы готовитесь стать матерью.
- Докторъ!
- Будьте откровенны. - Я не понимаю...
- Послушайте, - я Васъ умоляю, безполезно отпираться предо мной: Вы въ положеніи. - Иветта опустила глаза.
- Что же! Надо найти выходъ изъ этого положенія, снова заговорилъ докторъ. Хотите-ли Вы, чтобы я поговорилъ съ Вашимъ шуриномъ и сестрой? Надо имъ все открыть.
- Это невозможно.
- Какъ невозможно?
- Мнѣ остается только покончить съ собой, слышите Вы, - покончить съ собой!
- Не безразсудны-ли Вы, дитя мое! Почему бы попросту не повѣнчаться, кто бы ни былъ виновникъ...
- Кто бы ни былъ... но это мой шуринъ. - При этихъ словахъ, въ глазахъ Иветты читались отчаяніе и желаніе смерти.
Привыкшій къ исповѣдямъ клиники, докторъ все же мгновенье оставался смущеннымъ. Онъ знавалъ, благодаря частымъ встрѣ
чамъ на пляжѣ, вечерахъ и обѣдахъ веселое тріо де-Берье, и пытался сильнымъ напряженіемъ мысли представить себѣ психологію этой семьи. Его сочуствующая душа страстно искала способъ спасенья; онъ не могъ допустить этого, еще почти ребенка до преступленія или самоубійства. Съ другой стороны, онъ опасался скораго возвращенія госпожи де-Берье; нужно было торопить
ся, придумать средство, остановиться на какомъ-нибудь рѣшеніи. Крайне возбужденный, онъ нервно шагалъ по кабинету, въ то время, какъ Иветта, блѣдная, съ давно изсякшими слезами, машинальнымъ движеніемъ застегивала платье.
- Послушайте, сказалъ докторъ, остановившись, вотъ планъ, который я Вамъ предлагаю...
- Благодарю Васъ за преданность, докторъ, раздался позади него голосъ госпожи де-Берье. Я все слышала тамъ, за этой дверью; я извиняюсь за нескромность, но у меня были сомнѣнья, я хотѣла узнать правду. Это ужасно! О, мои жалкія воспоминанія! У меня нѣтъ ребенка... я усыновлю этого. - И холодная, гор
дая Елена де-Берье вышла изъ комнаты, даже не взглянувъ на сестру.
Переводъ съ французскаго С. К - ъ.