А. С. Урбан Страна творчества Я родился в Чехии, в маленьком тородке Прерау, недалеко от Праги. Некоторое время работал в Берлине. В ССВ я приехал в 1930 году. При- выкнув к медленным темпам работы германоких архитекторов, к безработи- це, царящей среди западноевропей- CKO интеллигенции, я был букваль- но ошеломлен бурным расцветом Страны советов. ю приезда в ООСР я и мечтать не мог о такой творческой загрузке, какую получил в Москве. Первые два года я работал в. области. школьной архитектуры. Необычайно щирокие масштабы школьного строительства В Советском союзе очень скоро превзо- шли все мои ожидания. Меня восхи- щает, что CCCP не знает строитель- ных стандартов. Учитываются нацио- нальные особенности каждой респуб- лики, Проектируя школы для Самар- калда, Кузбасса, Урала, я каждый раз выезжал на места, детально знакомил- ся там не только с климатическими и экономическими условиями, но и © особенностями национальной культу- ры. Поеледние два года я работаю ас- пирантом во Всесоюзной академии ар- хитектуры. Я сейчас колхозный архи- тектор. Эта область совершенно неиз- вестна архитекторам капиталистиче- ских стран. западноевропейский архи- течтор рассмеялся бы, если бы ему предложили спроектировать для де- ревни что-нибудь кроме церкви. Весь. «общественный сектор» капиталисти- ческой деревни (независимо от стра- ны) состоит только из церкви да ка- бака. Лишь в ОССР мы, архитекторы, проектируем для колхозной деревни клубы, дома культуры, гостиницы, ки- но. Даже амбары, склалы, мастерские, конюшни и т. п. строятся злесь по ралионально продуманным архитек- Ero знает вся Германия. Ero песни поют докеры Киля, шахтеры Рура. металлисты крупповских заводов. 0ст- рый маршевый ритм и мелодия ето песен прочно остаются в памяти. Эрнст Буш. не поет — он разго- варивает с аулиторией. Он бросает ей тневные, горячие слова с той са- MOH трибуны, C которой только что сошел оратор, призывавший к sada- стовке. Страстный речитатив Буша переходит в пение, но ни одно слово ве теряется для слушалелей. И pac- ходясь в политических собраний, ми- интов и демонстраций, на которых неизменно выступал неутомимый Эрнст, — рабочие напевали «Пвардию инвалидов», английскую ` горняцкую песню и песенку о нете Джимми. Но знают Буша и враги. Даже ре- зжционнейшая буржуазная критика ве могла замолчать талант этого за- мечательного певца. «Как жаль, что Буш стал добычей пролетарской эст- рады» — этим нечаянно вырвавшим- ся признанием заканчивается одна из рецензий о певце свободы. Во волед за тем на страницах фа- пистоких газет угрожающе зачерне- ли затоловки, содержание которых не оставляет никаких сомнений: «Знаете ли вы, что певец баф- рикал Буш еще преспокойно раз- туливает по улицам Берлина?» Вскоре стало известно, что именем Буша открывается знаменитый гит- леровский список ‹еще не повентен- ных». Артист вынужден был эмигри- ровать в Голланлию, но стотысячные тиражи траммофонных пластинок с песнями неистового Эрнста остались в Германии. Замечательная «Песня безработных» в траммофонной затиси была распродана в количестве 160 тыс. экземпляров. Буш уже пел свои песни на голландском языке, но г- лос его, призывающий к борьбе, про- должал звучать в сердцах рабочих фашистской Германии. Из Голландии Буш едет в Париж. из Парижа в Цюрих, оттуда в Лон- дон, наконец в ССОР, — страну, за- менившую ему потерянную родину. Буш не любит вспоминать. Зачем рассказываль 0 проиглом, когда есть настоящее, ожилает будущее! Зато о своей работе, о творчестве ан рассказывает нам с увлечением, турным проектам. Устройство конкурн сов постоянно стимулирует мысль C0. ветокого архитектора. Перед ной поставлена гигантская задача -— лик- видировать грань между городом и де- ревней. Архитектору в разрешецик этой задачи отводится одно из почет. нейших мест. ` Я больше не испытываю той вЕ ренней борьбы, той творческой rene сии, которые меня мучили, когда я проектировал школу в Бернау пд `Берлином. Спокойно и всесторонне я обдумываю каждое свое архитектурное задание. И кажлая вовая моя работа — пооект школы, жилого дома, коль хознто клуба или какая-нибудь терч ретическая работа — является д ‘меня источником бурной и длитель- ной творческой радости. Я наблюдаю, как живут, учатся и ‘работают студенты советских архи- тектурных школ. Как мало это пох же на то, что мне прииглось пережян вать в годы студенчества в Герман НИИ. : В СОСР я ощутил т0, чего мне Be хватало в течение всей жизни. Я пд. чувствовал, что у меня есть родина, Правильно товорит старая латинская поговорка: «Ubi Бепе №1 раёма» (где хорошо, там отечество). Ибо родина — не только географическое понятие, не только клочок ‘земли, на котором ро“ дишься. Родина — это страна, кото рую любишь всем сердцем, за кото= рую готов отдать свою жизнь. И часто я говорю себе: — Здесь, в ОССР, я живу, работаю и творю. Здесь я строю не для тупых и жадных капиталистов, ничего не по- нимающих в искусстве, ‘& для таких же своболных строителей социалисти» ческого общества, как и я. Эдесь меж. ду национальным и общечеловеческим стерты все грани. Здесь моя родина. 22 лет Буш пошел на сцену то- родекого театра в Киле, Талантливый актер быстро выдвинулся, о нем a говорили. С тех пор Буш переиграл десятки ролей в неменьшем коли честве городов и театров. С особен» ным блеском выступал он в револю- цнонных пьесах Фридриха Вольфа и Эриха Мюзама в театре Пискатора, Как актер Буш исключительно мно» ‘тообразен. Он играет простодушного rawGyprokoro парня в пьесе Чурека «Товарищ Каспар», исполняет глав» ную роль в «Матросах из Каттаро», вызывает бурю восторта в роли Марка Антония в шекспировском «Юлия Цезаре», Одновременно Буш снима» ется в кино, напевает пластинки и выступает. на рабочих собраниях со своими несенками. Он распевал в свое время сотня песен и баллад. Из них не более mee © сяти известны советскому слушателю, А жаль! Какие ‘это замечательные песни, ‘и как мастерски исполняет их Бун! Буш поет прекрасные песни восстания, созданные героическим испанским народом, грустные напевы моряков, старинные баллады и 60e- вые песни Великой французской pe- волюции. Как мало, в сущности, мы знаем Буша! Не утратил ли Буш свое артисти- ческое обаяние, не потускнел ли его творческий облик здесь, в Москве? Нет! Буш, правда, не поет больше на митингах бастующих рабочих, призывая их на борьбу с фапгизмом, Ero слушатели — свободные и счаст- ливые граждане великой Страны co- ветов, но и для них чудесные песни Буша звучат как напоминание 0 предстоящих боях за побелу социа- лизма во всем мире. В ОССР развер- нулось и возмужало творчество Буша Он частый тость на радио, сотни ты- сяч пластинок с песнами Буша рас- ходятся по стране. У него громадный творческий план, который on стре- митея осуществить, Буш с восторгом говорит о СССР, о великой сталинской Конституции, о невиданном ‘расцвете искусства в Стране советов. О замечательной наз шеи художественной самодеятель“ ности Буш отзывается восхищенно, А. МЮЛЛЕР Эрнст Буш Бернгард. Рейх _ Я--гразжкдании Советского Согоза Во всех купе заметно беспокойное движение. Проверка паспортов. Ш- езд проходит к границе. Таможенный осмотр. Новая, желанная страна, Я привожу в порядок багаж, привожу в порядок свои мысли. Итак, жребий всей жизни брошен. Родина осталась позади. Я покинул величественные горы, мирные равнины, `переливаю- щиеся на солнце озера, покинул род- ных, знакомых, привычную работу. Я не буду больше слышать милый язык моей родины. Как булу я об - ясняться с людьми, как будут они со мней об’ясняться? Я еду в стра- ну жестоких морозов и знойного лета, страну, где таж коротка весна... Но, собственно говоря, разве эта покинутая родина воспитала меня? Нет. Я получил известное количестто энаний и не знаю, что мне с ними делать. Я знаю кое-что — но ничего не знаю из того, что должен был бы знать. От меня скрыта закономерность жизни, я не знаю, каковы условия моего существования, что делает мою жизнь нолной и цельной. Я знаю только узкую сферу моей двятельно- сти,. Я — только художник и ни- чето больше. Я не гражданин. Ста- новится ли та ‘страна, в которой ты ‘живешь, твоей родиной, только пэ- тому что ты в ней живешь? В немецкой школе я писал со- чинения о величии добродетели, 0 красоте искусства, о том, что труд — это долг человека. «Труд — не по- зор» — учили нас. Но жизнь проти- воречила школьным прописям. Тру- дящиеся получали так мало, что едва могли удовлетворять самые на- сущные свои нужды. Многие хотели работать — но им не давали рабо- ты. В том числе и нам, работникам искусства. Берлин был полон безра- ботными ‘актерами. Бедняги готовы были на любое унижение, на самую. рабскую лесть перед всемогущим ди- ректором и режиссером, лишь бы по- лучить ангажемент, Как стихийно вспыхивал на собраниях актеров во время их забастовки в достопамятном 1922 г. протест против строя, кото- рый привел страну к голоду, против каждодневных унижений. С каким энтузиазмом играли актеры на спек- теклях’ для стачечников бунтарскую пьесу «Разбойники»! А те, кто имел теплое местечко, кому завидовала армия безработных, старались угнаться за всякой молой, пабски утождали жажде сенсации. Дорого лавался им успех — ‚и как мало он давал! Честность творческо- го убеждения была петлей на шее актера, старавшегося выбиться в лю- ди. И честность погибала. Сколько талантов унесла в могилу голодная смерть. Так некогда погиб гениальный Моцарт. Сколько худож- ников искало последнего утешения во тьме безумия, во мраке алкоголя (Гельдерлин и Граббе), сколько их нашло выход в самоубийстве (Генрих фон Клейст). А те, у кого хватало мужества жить, которые хотели быть художни- ками и гражданами прекрасного, но- вого общества и боролись за него? Этих бросали в тюрьмы, изгонялн из пределов родины, убивали. Нет! Эту страну, которую когла-то называли «страной мыслителей и поэтов», нельзя назвать ни ролиной, ни оте- чеством. Фашизм‘ преступно хоронит культуру, полавляет человеческое до- стоинство, бешено преследует сво- бодное слово. Сокрушим фалнизм — возродится родина, * Со времени этих размышлений про- шло несколько лет. Нали путешест- венник все еще не внает всех слов русском языка, но прекрасно об’яс- няется в Советском союзе — потому что, не зная хорошо языка, он лю- ‘бит понятия и представления ©во- бодных народов, населдющих Совет- окий союз. А официальный язык его страны, опозоренный гнусной фали- стской бандой, стал ему непонятен, Советский союз воспитал нашего путетественника. Он сел на школь- ную скамью вместе с миллионами трудящихся этой страны. Он учился в их кружках, он залоем читал их книги. Ов, в рядах миллионов, решал судьбы страны. Он стал граждани- ном. Юго радовали достижения наро- дов Союза, его мучило сознание, что он вносит в эти достижения слиш- ком. малую долю. Он работал — и вилел плолы ево- их трудов. Он хотел работать — и имел работу. У него никогда раньше не было родины — теперь она у него была. И на этой родине он чув-. слвовал себя дома, Он ‘знал, что жизнь его дорога свободному наро- ду так же, как жизнь рыбаков, за- стигнутых бурей в открытом море, как жизнь исследователей Арктики’ на корабле, затертом льдами. Вели его жизнь окажется в опасности — для ее спасения также пойдут ко- рабли. бороздить воды, и самолеты также будут рассекать воздушный океан. Он стал непосрелственным сьидетелем том, как Россия, некогда тюрьма народов, превратилась в пре- красный, цветущий сад. Необозримое многообразие искусств различных национальностей слилось в возвы- пленяюй гармонии дружбы народов CCCP. * Величие строительства нового ми- ра, мощь его достижений привлекли внимание людей старого мира. На театральных фестивалях нами путенте- ственник встречался с актерами, по- этами, критиками из всех стран све- та. Люди, верящие в искусство и у себя на «родине» видящие распад этого искусства, жадно искали здесь, в СОСР, творческих импульсов и но- вой веры. Многие из тех, с котарыми он В свое время работал вместе, так- же были здесь, снова были его това- рищами по работе. В Берлине на ре- петиции «Фрейлен Юлии» в ето по- становке приходил в свое время олин японец. Его звали Хидсакато, Наш путешественник встретил его в Москве. на международной олимпиаде само-. деятельного искусства, Актер, кото- рый впервые выступил перед берлин- ской публикой в большой роли в по- станонке «Пожара в опере», теперь стал режиссером и ставил фильм здесь, в Советском союзе, Больше десяти лет назад начались его первые творческие встречи с Бер- тольдом Брехтом в Мюнхене,, в то время, когда Гитлер устраивал там свой путч. И с Брехтом, революцион- ным изгнанником и талантливым `по- этом, встретился наш путешествен- ник в Москве, В свое время, когда германская интеллигенция вдохновлялась идеями буржуазной ‘революции, она соверша- ла поломничества в Италию, налеясь, что памятники великого пронглого пробудят в ней творческие силы, необхолимые для осуществления нс- вых идеалов. А сейчас лучшие люди каятиталистического мира, те, в ко- торых созревают илен революции, приезжают в Советский союз: Ромэн Роллан, Андрэ Жид, Анри Мальро, Бертольд Брехт, Карин Михаэлио. Они черпают в мифе социализма но- вые силы для осуществления свойх революционных идей. В жестокой борьбе — там, в тех странах, mic они живут, они вспоминают о своей родине, о Советском союзе и ощуща- ют свое единство © той культурой, которая создается здесь. В странах, тде царит фашизм, огонь искусства потушен. Это зна- ют все. Но честные друзья культуры энают также и то, что Советский co- 03, цветущая страна социализма, стала признанным центром .культу- ры, в созилании которой принимают участие лучшие силы человечества. Страна социализма становится цент- ром нового мира. Эдесь живет искрен- няя любовь к искусству и его работ- никам. Злесь веет дыханием большой и полной жизни. Эдесь шествует аван- Tapa мира. Здесь сознание TOTO, ITO кажлый работает на пользу всего че- ловечества, глубочайшие иден челове- ‘чества стали силой, которая движет массы. Эдесь искусство — естествен- ная потребность народа; таланты сво- бодно вырастают здесь из глубин на- родного дарования. Не доказывает ли прием, оказан- ный в Малриле фильму Вишневского «Мы из Кронштадта», ‘интернацио- зальность нашего искусетва? Этот фильм стал там руководством к pa- волюционной защите родины, Накопленный злесь опыт — досто- яние всего человечества. Ни одно эер- HO из этой сокровищницы не может быть ‘потеряно для. мира. Слова, ска- занные здесь, гремят по всему зем- ному шару. Поступки советского гра- жданина пробуждают мужество и во- лю к борьбе миллионов. Форум со- Бетского художника =— весь мир. (в = Донбассе) Художник А. Нейль на заводе ил Алекс заводе им. Орджоникидае Счастье художника _ ОССР я посетил впервые в 1921 10- Запах горелото масла и отработанно- пу. Самым ярким воспоминанием это- го времени, глубоко врезавшимся на, всю жизнь, является образ Ленина, Я его видел на Ш конгрессе Коминтер- на. Он сидел на ступеньках, ведущих к трибуне; левую руку он приложил рупором к уху, велушиваяеь в речь одного из итальянских делетатов, и что-то записывал в свой блокнот. Пом- ню его черный, люстриновый пиджак, полосатые штаны, взлувшиеся на ко- ленях. Помню ero блестящие глаза, искривигиеся внутренним огнем, мор- щинки улыбки, разбегавшиеся вокрут его глаз при отдельных удачных сло- вах оратора. Вторично я приехал в СССР после фаптистекого переворота в Германии в 1938 году. Прежде всего меня. пора- зил внешний вид Москвы. На лицах прохожих я видел сосредоточенную занятость каждого своим делом, кото- рое в то же время было и общим де- лом страны. В глазах людей я читал творческие искания. Я обосновалея в Москве, но неоднократно выезжал в другие области, республики, го- рода. Я знакомился практически CO страной, о которой до сих пор имел только общее представление. В 1935 году я посетил металлурги- ческий завод им. Орджоникидзе в ‚ Донбассе. Меня охватили воспомина- ния детства. Ведь и я работал на за- водах тяжелой промышленности... 21 тод назад в Будапеште. Я жадно при- сматривался к жизни завода, позна- комился с мастером бессемеровского цеха Гусевым, водопроводчиком Заки- евым и другими стариками, прорабо- тавшими на заводе по сорок с лиш: ним лет. Они мне много рассказыва- ли © заводе, каким он был до рево- люции, и с чувством гордости показы- вали реконструированные ‘и заново вы- строенные при советской власти цеха. Для большинства терманских эми- грантов путь в СООСР — эту вторую родину человечества — не шел про- сто через Берлин или Париж на Мо- сЕву. Для многих из нас это ‘была долгая Одиссея. Я хочу рассказать эдесь историю одной такой Одие- геи... Первый этап Декабрь 1917 т. После боев во Фландрии наша батарея 15-сажтиме- тровых гаубиц переброшена на Вос- точный фронт. Занесенный снегом лес близ местечка Вилейка-Ольта. В наш «околоток» заходит русский печ- ник переложить дымящую печку. Он товорит по-немецки. Напевая, он чи- нит печь, раздает больным пакетики с сахаром и чаем. Эти подарки завер- нуты в маленькие листовки, агити- рующие за мир. Я заставляю неме- дленно собрать листовки и бросить в печь. «Знаешь ли ты, что грозит тебе? Ты будешь расстрелян!» — говорю я печнику. Он отвечает спокойно, с хи- трецой: «А разве так уж плохо — заключить мир?» Я дал возможность печнику у0е- жать; я сделал вид, что не замечаю, как HATH солдаты суют ему табак и патиросы для товарищей по ту сторону окопов. Второй. этап то пара невольно напомнил мне годы детства. Я вспомнил, как однажды на заводе в Будапеште лопнул автомат тидроаккумулятора. Мне дали палку в рукн и я, стоя по колена в воде, должен был этой палкой заменить вы- бывшее из строя спиратыное перо. Ничего подобного не могло проиаой- ти на донбасском заводе. Однажды За- киев при мне ликвидировал аварию в бессемеровском цехе и при этом да- же не запачкал руки. Настолько хоро- шо налажена на заводе служба. безо- пасности. Затем я перешел в сосед- ний цех. Там я встретил знакомого мо- лодого рабочето, комсомольца. Хотел его остановить. Он улыбнулся, бросив мне находу: «Спенгу, у меня всего две минуты времени». Этот молодой cra~ хановец давал 187 прод. выполнения своей программы. Я внимательно осматривал велико- лепный дворец культуры завода им. Орджоникидзе, знакомясь с многочи- сленными кружками, работающими ‘в нем. Забрел и в помещение, где ра- ботал рабочий изокружок. Меня охва- тило глубочайшее волнение. Я уви- дел большие живописные полотна на стенах. Десятки юношей, девушек и даже детей в возрасте 13, 14 лет си- дели за мольбертами, за ваттманекими листами. рисовали или писали крас- ками. Мое волнение росло с кажлой минутой: Я видел, что эти мальчики и юноши осуществляют то, о чем я ребенком не смел даже мечтать. И в эту минуту я особенно остро почув- ствовал, что я на родине. Советская Венгрия дала мне первый практический толчок к занятию жи- вописью. Коммунистическая партия Германни сделала из меня революци- онного графика, Советский союз стал для меня — революционера и худож- ника — подлинной родиной, ДОНЦИЯ» — живое, ясное, как солнце, проявление нашего мировоззрения, наше пролетарского гуманизма, Поэтому наши современные драмы и можно играть наряду с классиками, которые должны быть не музейными реликвиями, а критически освоённым наслелием, Вепомним замечательные слова Гейне «Не воркуй, как Вертер вялый, Вертеры лишь к Лоттам льнут! Все, что колокол рокочет, Пой, — и пусть слова наточат Сталь меча и сталь кинжала». За такую драматургию современ ности и «тенденциозное» искусство я издавна боролся, невзирая на буржу- азную цензуру, придирки полиции Е фалпястский террор. Но только на моей второй родине, в первом отече“ стве рабочих и крестьян, увидел я, что наша «тенденция», которую так клеймят в капиталистических стра нах, никак ‘не расходится с жизнью и олицетворяет великое, творческое туманистическое мировоззрение, Она — основа великого искусства, Я пламенно приветствую эту ве ликую родину гуманизма и искус ства, эту страну, в которой мои дети живут уже, как советские граждане, единственную страну во всем мирь, которая имела мужество бросить He чашку весов свое веское, ° стальное слово в защиту героического испам- ского народа; страну, в которой мне, революционному писателю и драма. тургу, открылась необ’ятная сфера деятельности. Я приветствую MOD вторую родину, которая, как верный друг борющегося международного про летариата, не позволяет мне забыть и мою, первую родину) где ‘я налеюсь когда-нибудь принять ‘участие в ве* ликом, репгительном бою. Ответственный редактор И. Л. АЛЬТМАН. Адрес редакции: Москва, Страстной бульвар, 11. Телефон 3-42-45. Издатель: Журнально-газетное об единение. т из Каттаро», «Крестьянин Бец», «Профессор Мамлок»,\ «Флоридедорф» «Троянский конь». Одни из них уже поставлены, другие будут показаны в ближайшее время. И как ставятся эти пьесы! Конечно, мне приходи- лось видеть хорошие постановки MO- их пьес и на Запале. Но это были по большей части счастливые случай. ности. Пьесу репетировали «на поч- товых», в 2—3 нелели. Актеры. иг. товых», в 2—3 недели. Актеры, иг- равшие в наших пьесах, часто бук- вально рисковали жизнью, своболой И уж во всяком случае — ангажемен- том. Систематическая работа в гер- маноких театрах, начиная с 1931 г, стала невозможна: аресты, запреты, газовые бомбы и пивные бутылки, летящие на сцену, гробовое молчание ИЛИ трусливая ложь критики. С какой исключительной четкостью и чувством ответственности готовят- ся спектакли в большинстве совет: ских театров! Какая громадная рабо- та предшествует каждой постановке; политические доклады, исторические изыскания, спокойное, многомесячное изучение ролей. А жадные до спек- таклей зрители, которые заполняют не только театры Москвы и Ленин- града, но также и сотни театров пери- ферии, клубы оукрамнских, грузин- Фридрих Вольф Моя Одиссея Вечером двери палат открываются, Сестры играют на органе блаточести. вые хоралы, Вдруг — волнение в четвертой палате. Там тоже поют — поют песню, которая вздымается ввысь, как язык пламени: «Варша- вянку». Я слышу ее впервые. И я впервые вижу двух «опасных людей», двух раненых большевиков. Они ле- жат неподвижно на койках, уставив- шись в потолок, и поют песню. Эту песню я He Mory забыть. На лицах обоих раненых, еще молодых людей, лежала печать такой торжественной решимости, что прервать их пение было просто немыслимо. Несколько других раненых подлевали им. ды. Шесть часов спустя металлисты Хагена, Золинтена и Эссена взяли штурмом ратушу и освободили нах. Четвертый этап Февраль 1931 г, в Штуттгартеком театре. Вечером — идут мои «Мат- росы из Каттаро» перед буржуазной аудиторией; потом ночной спектакль — для рабочих. 3 часа утра Спектакль кончился. но возбужденные зрители не хотят расходиться. Директор приказывает спустить железный занавес и поту- шить ‚свет в зрительном зале. Но 1.200 человек не уходят и продолжа- ют аплодировать. Наконец, я выхожу вместе с актерами на авансцену и говорю: «Товарищи, благодарим вас за ваше одобрение. Но теперь — до- вольно. Вы должны не толькое апло- дировать: эта пьеса должна многому научить вас. Поступайте впредь не как матросы из Катлтаро, а как мат- росы «Авроры». ‘Два дня спустя я был арестован— ри: мой процесс. Меня обвиняли в нарушении 8 218 ие уго- ловного кодекса. Пятый этап «Флорисдорфа» (пьесы Фр. Вольфа) в спектакле немецкого арестуют после постановки мего «Тай-янг пробуждается». Ни один ди- ректор театра не отваживается боль- ше ставить мои пьесы. Актерский коллектив берлинской «Народной сцены» в декабре 1932 г. еще раз рискует поставить мою антифашист- скую комедию «Реблта из Монса» в нанятом помещении. Фашисты вся- чески утрожают нам. После трех представлений директор театра отка: драмкружка на заводе им. Сталина (Москва) зе. Там отдыхали: премированный абочий одной уральской обувной к, залцитник советских зако- нов — Вышинский, рабочий Ленин- градоком порта и советский посол в Копенгагене; Это я видел своими соб- ственными глазами. Я видел, как они беседовали друг с друтом, как играли в воллейбол. Окажите, господин про- курор, вы тоже поедете летом в са- наторий вместе с фабричными рабо- чими?» — Прокурор предложил мне ограничиться «фактическими» покз- заниями и стал допрашивать меня много строже. Шестой этап Ночь © 16 на 17 марта 1920 г, в Ремшейде, пролетарском центре Рейнско-Рурокой области. Каппов- ский путч. Белые банды майора фон- Лютцова и тенерала фон-Гильхаузе- на заняли город. Я лежу вместе с тридцатью избитыми и раненными ра- бочими в подвале ратуши. Всех нас томит мучительная жажда. Но по ту сторону двери стоят часовые, на стальных шлемах которых изображен череп. Они уже дважды стреляли сквозь дверь, кола мы попробовали закричать хором: «Во-ды!». Нас на- чинает охватывать малодущие, пред- чувствие смерти. Раненые отонут. Влруг кто-то в углу начинает гово- рить. и ето слова захватывают всех: «Бывают такие моменты, когла ну- жно наступать, во что бы то ни ста- ло, невзирая на величайшие жертвы, — ни минутой раньше, ни` минутой позже. 24 октября 1917 г. было бы слишком рано, 26 октября — слиш- ком поздно, 25 октября! Вот когда это нужно было сделать. Ленин и большевики это и сделали». Выслушав этот рассказ, мы стис- нули зубы и не просили больше вое зывает в помещении. Тогда труппа ских, татарских и советско-немецких превращается в передвижную. Акте- ры на грузовиках ездят по стране. под постоянной угрозой нападения фалпистов. Один из таких коллекти- вов — «Западная труппа». Я лично ортанизовал коллектив «Юго-запад». 1 марта 1933 т. на премьере мозго «Крестьянина Беца» в Штутлгарте нас разтоняют вооруженные до зу- бов штурмовики. Налзши пьесы запо8- щены, наши книги сожжены, наши актеры эмитрировали или зверски убиты, как мололой герой, актер Бар- линского государственного театра Гане Отто... К сожалению, невозмож- но ставить спектакли подпольно. Что же оставалось делать нам, герман- ским революционным драматлургам? Сельмой этап Я приехал в Советокий союз. Пъесы мои вошли в репертуар совет- ском театра: «Цианкали», «Матросы колхозов: Мы, к сожалению, пишем недостаточно ‘пьес и сценариев для нашего советского зрителя, который так радуется театру и так тянется к энанию. В гитлеровской Германии сейчас совсем перестали ставить пье- сы, изображающие современность; да: же драмы фашистских драматургов, ‘написанные на современные темы, за- прещены («Франция на Рейне» Кре- мера и лаже «Шлагетер» Иоста). В Советском союзе классическая драма и актуальнейший театр современно- сти оспаривают друг у друга сердца зрителей. Здесь не боятся «тенден- циозности». Потому что Hawa «тен_ денция» — не оккультная мистерия; наша тенденция, наши желания вы- ражаются в публичных массовых ма- нифестациях в защиту Испании, в постановлениях правительства, в за- мечательном письме товарища Отали- на компартии в Мадриле; ната, «тен. год. Обострение фаптистского террора в Германии, Геббельсовские штурмовики устраивают обструкцию во время демонстрации в кино левых ий «русских» фильмов. Они выпуска- ют в зрительный зал дрессированных белых мышей. Женщины обращаются в бегство. Берлинский социал-демо- кратический полицей-президент аре- стовывает напгих товарищей, охраня- ющих’ залы, кинотеатров. Террор про- тив представителей культуры растет, как лавина. На постановке «Цианка- ли» бросают газовые бомбы. Аргист- ке, исполняющей главную фоль, по- палает в толову пивная бутылка, Стекло разрезает ей лицо, нанося ши- рокую, ‘кровавую рану. Пискатора Этот-то процессе и привел меня впервые в Советский союз. Когда, под давлением требований герман- ского пролетариата, меня’ освободили из заключения, я поехал в СССР. Я посетил Москву, Харьков, побывал на Черном море. Я пробыл в Совет ском союзе всего полтора месяца и не мог сразу разобраться во множе- стве нахлынувших на меня впечат- лений. Но копла я вернулся в Гер- манию и прокурор спросил меня о красных «нотемкинских деревнях», ‘д ответил‘ ему: ° _ «Господин прокурор, я был в боль- шом санатории, организованном ра- боче-крестьянской властью в Кореин- 14 февраля 1918 г. Ночь. Наши таубичные батареи с’езжают с Gepe- та вниз, на лед замерзшей Двины. Из Двинока доносятся ружейные валпы. Слышны варывы. Мы воту- паем 15 февраля в Двинск. Я назна- чен начальником лазарета, Средний мелицинокий персонал — немецкие дворянки, сестры милосердия из 00- щины Иоганнитов и прибалтийские баронессы, от которых за десять ме- тров несет французскими духами, 7 we Tt : Tir uTEnan 2% 2s Е винила пиве баба пальм Упелх, Главлита Б—$30499, -. Я Типография газеты «За индустриали зацию», Москва, Цветной бульват, 80,