- Какія же это могли быть бумаги? - спросилъ Альфредо Серравалле.
- - Я не знаю. Можетъ-быть, это были объясненія въ любви женатыхъ мужчинъ или что-нибудь подобное... - возразилъ Энрико. - Вы же знаете, что въ письмахъ люди иногда бываютъ болтливѣе, чѣмъ это необходимо, въ особенности, если имъ жен
щина вскружитъ голову, и что тогда они выдаютъ не только свои, но и чужія тайны. Предположимъ, что кто-нибудь довѣрилъ своей подругѣ семейныя тайны. Изоблаченіе этихъ тайнъ мо
жетъ погубить многихъ людей. Тутъ-то и начинается нѣчто стран
ное: въ денежномъ ящикѣ были найдены только деньги и цѣнныя бумаги, но не было найдено ни одного письма. Итакъ, мотивъ пре
ступленія выясненъ. Должны были исчезнуть нѣкоторыя письма.
И у убійцы долженъ былъ даже быть ключъ отъ этого ящика...
- Но, прежде всего, ключъ этотъ долженъ былъ быть у Элизы Мои! - замѣтилъ Альфредо Серравалле.
- Во всякомъ случаѣ, убійца долженъ былъ знать, гдѣ онъ сохранялся... - возразилъ Энрико. Альфредо Серравалле нагнулся, чтобы положить въ пепельницу потухшую папиросу. - Слѣдова
тельно, - продолжалъ Энрико, - надо отказаться отъ той мысли,
что убійца принадлежалъ къ знакомымъ Элизы изъ низшихъ слоевъ. И, несомнѣнно, его слѣдуетъ искать среди тѣхъ друзей Элизы, которые принадлежали къ лицамъ нашего круга. Полиція, дѣйствительно, произвела обыски у нѣкоторыхъ аристократовъ и наблюдала за однимъ банкиромъ и за однимъ художникомъ, бы
вавшими у Элизы, но не добилась никакого результата. Да это и понятно: пачку писемъ можно сжечь въ нѣсколько минутъ и рззвѣять пепелъ на всѣ четыре стороны. Во всякомъ случаѣ, убійца дѣйствовалъ навѣрняка. Вмѣсто того, чтобы инсценировать убій
ство съ цѣлью грабежа: выдвинуть ящики шкаповъ, попытаться открыть ящикъ съ деньгами, перевернуть стулья, онъ оставилъ все на своихъ мѣстахъ и удалился изъ комнаты съ тѣмъ же спокойствіемъ, съ какимъ вошелъ...
- Это и есть самое таинственное! - воскликнула графиня. - И горничная увѣряла, что ея госпожа вернулась въ этотъ день одна..
- Это именно и подтверждаетъ мое мнѣніе, что убійца долженъ былъ принадлежать къ числу наиболѣе близкихъ друзей Элизы, - продолжалъ Энрико. - Онъ, навѣрное, спрятался. Если бы его обнаружили раньше времени, онъ, имѣя ключъ отъ квар
тиры Элизы, могъ бы сказать, что онъ желалъ пошутить, и все дѣло кончилось бы веселой сценкой. Но ни Элиза, ни ея горничная не замѣтили его, и онъ могъ совершить задуманное имъ злодѣйство...
- Ужасно! - прошептала графиня. - Но какъ же онъ могъ выйти изъ дома?
- Онъ просто тихо вышелъ, пользуясь довѣреннымъ ему Ключемъ, въ то время, какъ горничная крѣпко спала.
- объ этой исторіи не было ничего больше слышно? - спросилъ одинъ изъ гостей.
- Никогда! Что можно еще сдѣлать, когда всѣ слѣды потеряны? - Какую тайну могла знать эта несчастная? - допытывалась графиня. - Да, если бы можно было это узнать, тогда все осталь
ное открылось бы само собой! - отвѣтилъ Энрико. - Фактъ тотъ,
что больше уже не говорили объ Элизѣ Мои. Вскорѣ послѣ этого было совершено новое преступленіе, вызвавшее много тол
ковъ, - убійство среди бѣлаго дня богатаго купца: кажется, если я не ошибаюсь, это былъ актъ мести со стороны женщины? Не правда ли, Серравалле?
- Я не знаю ничего объ этомъ преступленіи, - отвѣтилъ спокойно Альфредо, - такъ какъ тогда я находился какъ разъ въ кругосвѣтномъ плаваніи.
- Такъ, такъ! Этого я не зналъ, - сказалъ Энрико, - Однако, это все равно... Новое преступленіе заставило забыть старое, и смерть Элизы до сихъ поръ не отомщена!... Но развѣ я не правъ, если утверждаю, что убійца долженъ былъ принадлежать къ чле
намъ нашего общества, что вполнѣ возможно встрѣтить его въ нашихъ гостиныхъ и пожать ему руку? Онъ не выдастъ своей тайны и унесетъ ее съ собой въ могилу...
Никто не возражалъ ему; всѣ слушали его съ большимъ вниманіемъ и были странно взволнованы. Казалось, что темныя тѣни спустились надъ комнатой, незадолго до того проникнутой радостнымъ настроеніемъ и смѣхомъ. Первой нарушила молчаніе графиня Виржинія: - Послѣ этой ужасной исторіи Вы должны принести покаяніе, милый Меллана! - сказала она.
- Конечно! - весело согласился Энрико. - Въ чемъ должно заключаться мое покаяніе? Я всецѣло въ вашемъ распоряженіи. - Сыграйте намъ какой-нибудь веселый танецъ!
- Да, да, какой-нибудь бѣшеный танецъ! - раздалось нѣсколько голосовъ.
- Нѣтъ! лучше какую-нибудь пѣсенку1 - рѣшила графиня. - Можетъ-быть, ту милую народную пѣсню, которая начинается словами: „Положи твою руку мнѣ на сердце!“.
Энрико всталъ и сѣлъ за рояль; все общество образовало около него кругъ. Уже первые аккорды казались освобожденіемъ отъ какого-то тяжелаго гнета и спугнули всѣ нависшія темныя тѣни.
Звуки пѣсни звучали сначала нѣсколько торжественно, но затѣмъ они сдѣлались болѣе веселыми, и подъ конецъ всѣ гости въ луч
шемъ настроеніи повторяли припѣвъ пѣсни: „Положи руку мнѣ на сердце и успокой мои страданья! .
Альфредо Серравалле остался одинъ и осмотрѣлся кругомъ. Затѣмъ, будучи увѣренъ, что никто его не видитъ, онъ провелъ платкомъ по своему лбу, который былъ покрытъ холоднымъ потомъ..

Съ итальянскаго Мар. Го. Улица Монсо, № 92.

Жанъ Мали.
Утомившись мимолетными романами, Жанъ д’Аврай рѣшилъ занять серьезную связь.
Благодареніе Создателю, - въ свѣтѣ не мало хорошенькихъ женщинъ, которыя, не найдя въ семьѣ ожидаемыхъ радостей, ищутъ ихъ на сторонѣ!
Жанъ, осматриваясь вокругъ, остановилъ свой выборъ на г-жѣ д’Осерай.
Она была не первой молодости, ея добродѣтель частенько подвергалась опасности, и она не умѣла ея избѣгать, но что ка
сается перваго, Жанъ этимъ избалованъ не былъ, а второе имѣло хорошую сторону, доказывая, что она не „непобѣдима .
Жанъ хотѣлъ спокойной, серьезной связи, которая могла бы протянуться до его женитьбы.
Казалось, г-жа д’Осерай отвѣчаетъ его идеалу.
Зная жизнь, она не потребуетъ отъ него вниманія, компрометирующаго женщину и подчиняющаго ей мужчину.
То, что ея добродѣтель не разъ подвергалась опасности, тоже его не печалило.
Быть первымъ любовникомъ - положеніе очень серьезное для порядочнаго человѣка!
Здѣсь же Жану опасаться нечего. Не страшенъ и разрывъ.
Г-жа д’Осерай тактична, скандаломъ не захочетъ компрометировать себя, а ея супругъ имѣетъ прекрасное обыкновеніе не знать ничего о поведеніи жены.
Средства у нея хорошія, слѣдовательно: безкорыстіе, свобода и спокойствіе!
Чего же еще желать порядочному человѣку?
Связь, начавшаяся, какъ бракъ, по разуму, сдѣлалась очень тѣсной.
Г-жа д’Осерай, женщина опытная, заставила Жана совершить рядъ серьезныхъ глупостей, а это всегда привязываетъ мужчину къ женщинѣ, и онъ кончилъ тѣмъ, что искренно влюбился въ свою любовницу и повѣрилъ, что и она его обожаетъ.
Но Жанъ былъ человѣкъ разсудительный, въ достаточной степени эгоистъ, и убоялся, что эта связь его сильно стѣснитъ, а тутъ еще родныя начали настаивать на женитьбѣ, ему указывали на m-11е Мораннъ, молоденькую, хорошенькую и богатую.
Женитьба имѣла много преимуществъ, но не легко порвать и связь, длившуюся три года.
Жанъ искалъ случая, чтобы предупредить г-жу д’Осерай, но она при первой попыткѣ заговорить остановила его.
- Если онъ скажетъ, - думала она, - значитъ это вопросъ рѣшенный, безполезно и протестовать. Лучше показать, что я примиряюсь съ этой мыслью, а тогда и самолюбіе мое будетъ пощажено, и возможенъ въ будущемъ его возвратъ.
Г-жа д’Осерай пролила необходимое количество слезъ, сдѣлала видъ, что старается овладѣть собой, и отвѣтила Жану, что она всегда знала, что ихъ близость не безконечна, что, чего бы ей это ни стоило, она желаетъ лишь его счастья, пусть онъ идетъ по предназначенному судьбой пути, вѣритъ, что она его лучшій другъ и т. д., и т. д.
Жанъ былъ разчувствованъ, старался утѣшить г-жу д’Осерай, и, въ свою очередь, увѣрялъ, что никогда не забудетъ счастья, которое она ему дала.