Пока шли приготовленія къ свадьбѣ, Жанъ продолжалъ видѣться со своей пріятельницей, но уже не въ уютномъ уголкѣ ихъ квартирки, а у нея.
Она была матерински нѣжна, выбирала подарки для свадебной корзины.
Это было поистинѣ трогательно!
Но какъ только Жанъ сообщилъ, что нашелъ квартиру на улицѣ Монсо, домъ № 92, - все перемѣнилось.
Г-жа д’Осерай поблѣднѣла, сдѣлалась нервна, раздражительна, и такъ и не овладѣла собой до ухода Жана.
- О, женщины, женщины! Всѣ то онѣ одинаковы, - говорилъ себѣ д’Аврай.
- Она думала, что я не рѣшусь на разрывъ, а когда увидѣла, что дѣло близится къ развязкѣ, - вознегодовала!
Съ этой минуты д’Аврай постоянно замѣчалъ злое выраженіе на лицѣ г-жи д’Осерай, а выраженіе глазъ было такое, что онъ чувствовалъ себя пренепріятно!
Въ день свадьбы, по окончаніи церемоніи, она простилась съ нимъ такимъ взглядомъ, отъ котораго ему сдѣлалось страшно.
ӀӀ.
Женщины очаровательны тѣмъ, что чего бы отъ нихъ ни ждать, можно быть увѣреннымъ всегда, что ошибешься.
Аврай, подготовляя г-жу д’Осерай къ разрыву, разсчитывалъ на ея опытъ и годы, а она, зная его мимолетныя связи, не сомнѣвалась, что къ ней онъ привязанъ серьезно и надолго.
Ея возрастъ тоже не способствовалъ облегченію разрыва. Его уходъ былъ какъ-бы первый ударъ колокола, который возвѣщалъ приближеніе ея старости. «Когда дьяволъ состарился, онъ сдѣлался отшельникомъ».
Если бы рѣчь шла о дьяволихѣ, пришлось бы сказать: „она боролась до конца! “.
Общественное положеніе г-жи д’Осерай гарантировало Жана отъ скандала, но, сдерживаясь, она становилась все раздражительнѣе и раздражительнѣе.
Не будучи никогда безумно влюбленной въ Жана, измѣняя ему сама, она не желала его терять. Она рѣшила ближе сойтись съ ма
терью Жана, встрѣчаться съ нимъ у ней, и, какъ ея другъ, - посѣщать и молодыхъ супруговъ, внести въ ихъ жизнь смуту, разрушить ее. Конечно, это нельзя сдѣлать сразу, но, посѣщая ихъ часто, легко достигнуть постепенно.
Нанявъ квартиру на улицѣ Монсо, въ домѣ № 92, Жанъ разрушалъ ея планы.
Дѣло въ томъ, что одинъ изъ счастливыхъ соперниковъ Жана жилъ въ томъ же домѣ.
Г-жа д’Осерай бывала у него раза два въ недѣлю въ продолженіе трехъ лѣтъ. Швейцаръ зналъ ее въ лицо, а потому посѣ
щать въ этомъ же домѣ супруговъ д’Аврай было не очень то удобно!
Она никогда ничего не дѣлала тайно, считая, что скрываться - значило, выдавать себя. Но если ее зналъ швейцаръ, онъ могъсообщить о ея посѣщеніяхъ прислугѣ Жана, дошло бы и до него, а такъ какъ понятно, что Жанъ не могъ желать дружбы между женой и прежней любовницей, то узнай онъ объ ея отно
шеніяхъ къ Сенъ-Фарго (что, конечно, тоже не порадовало бы его!), онъ не задумается указать ей на дверь. А невозможность бывать у молодыхъ уничтожаетъ и возможность мести.
III.
Жанъ не могъ забыть взглядъ г-жи д’Осерай при прощаніи даже во время свадебнаго путешествія. Полу-дружеское, полу
материнское отношеніе, которымъ она его окружила первое время, послѣ его рѣшенія жениться, была лишь взятая ею на себя роль, и понятно, что съ ея характеромъ - она ее долго не выдержитъ.
Женившись немолодымъ, Жанъ, конечно, не былъ такъ наивенъ, чтобы ждать безоблачнаго счастья, но онъ надѣялся уда
лить изъ своей жизни тревоги и печаль. А, несомнѣнно, ему предстояла борьба, и что всего хуже, онъ не зналъ, чего ему остерегаться, противъ чего бороться!
Молодые вернулись въ Парижъ въ началѣ октября. Заранѣе было куплено только самое необходимое и, чтобы имѣть возможность начать пріемы, предстояло еще побѣгать по магазинамъ.
Вскорѣ по возвращеніи Жанъ отправился вечеромъ въ клубъ и поинтересовался узнать, что дѣлалось въ его отсутствіи. Пер
вое лицо, которое онъ встрѣтилъ, былъ д’Осерай. Онъ сообщилъ, что его жена вернулась наканунѣ.
Повидимому, она хотѣла попасть въ Парижъ одновременно съ молодыми.
Несомнѣнно, борьба начнется сразу - тѣмъ лучше! Но домой онъ вернулся озабоченный. Чего ему ждать?
Прошла недѣля. - Ничего. Это его озадачило. Ежедневно, возвращаясь домой, онъ испытывалъ смутный страхъ и внимательно смотрѣлъ на жену, стараясь угадать по выраженію ея лица, не произошло ли что-нибудь?
Она встрѣчала мужа привѣтливо, разспрашивала, говорила о себѣ.
Жанъ успокаивался, но взгляда г-жи д’Осерай не забывалъ, и чѣмъ дальше она медлила начать свою месть, - тѣмъ она ему казалась опаснѣе. А главное, что за пытка - ничего не знать! Что
ему грозитъ: синильная кислота, револьверъ, можетъ-быть, она поручитъ свою месть другому? Прибѣгнетъ къ анонимнымъ пись
мамъ? Онъ волновался не только возвращаясь, но и уходя изъ дома. А вдругъ что-нибудь произойдетъ безъ него? Если онъ не заставалъ жену дома, то со страхомъ ждалъ ее и встрѣчалъ тре
вожнымъ, вопрошающимъ взглядомъ. Она замѣчала странности мужа, объясняла ихъ ревностью и начала охладѣвать къ мужу, а онъ приписывалъ это дѣлу рукъ г жи д’Осерай. Положеніе становилось невыносимо, не трудно и съ ума сойти! И однажды Жанъ, не имѣя больше силъ ждать, отправился къ г-жѣ д’Осе
рай, чтобы узнать ея планы. Она не выразила удивленія, увидя его у себя. Женщина никогда не удивляется, если къ ней приходитъ любившій ее человѣкъ. И притомъ - это уже месть!
Жанъ ушелъ черезъ два часа успокоенный, что мести не будетъ, обѣщавъ, безъ большого для себя труда, что вернется. Съ этого дня все измѣнилось. Жанъ сдѣлался спокойнымъ, пре
дупредительнымъ мужемъ, жена его обожаетъ. Г-жа д’Осерай - счастлива, ея мужъ попрежнему не желаетъ ничего знать. Жанъ былъ бы вполнѣ доволенъ, но онъ не понимаетъ, почему г-жа д’Осерай требуетъ его переѣзда съ улицы Монсо?
Странныя иногда бываютъ у женщинъ фантазіи! Но, несомнѣнно, желаніе ея онъ исполнитъ.
Перев. Марія Мейеръ.
Къ постановкѣ „Николая Ставрогина въ Художественномъ театрѣ.
«...Къ обѣднѣ собрался почти весь городъ... И вотъ вовремя уже проповѣди подкатила къ собору одна дама... Насмѣшки и даже удивленіе сопровождали даму все время, пока она пробиралась къ соборнымъ вратамъ между экипажами и ожидавшимъ скораго выхода господъ лакействомъ. Да и, дѣйствительно, было что-то необыкновенное и неожиданное для всѣхъ въ появленіи такой особы вдругъ откуда-то на улицѣ среди народа .
Такъ описано Достоевскимъ появленіе хромоножки - Марьи Тимофѣевны въ воскресный день у паперти собора. Въ сущности и весь трагическій узелъ, въ который собраны всѣ необы
чайныя событія въ романѣ, намѣчается впервые съ такой вы
пуклостью именно въ этой сценѣ. Художественный театръ, поставившій отрывки изъ „Бѣсовъ , - и начинаетъ спектакль съ картины, у церкви. Дѣйствіе же этого спектакля начинаетъ пріобрѣтать свою значительность съ появленія хромоножки.
Ее играетъ М. П. Лилина, разрѣшающая съ огромнымъ мастерствомъ труднѣйшую задачу - изобразить не только типъ кли
куши-истерички, полуидіотки и помѣшанной, что было бы дѣломъ не труднымъ, ибо потребовало бы лишь искусства поддѣлки подъ «клиническій случай», - но и дать сложный, хрупкій и нѣжный образъ женщины-ребенка, женщины, всю, - словно пропитанной такимъ глубокимъ чувствомъ, такимъ проникновеніемъ, такой - не боюсь употребить слово - такой святостью... Юродивая и чи
стая сердцемъ! Безумная, но познавшая правду такихъ откровеній, которыхъ не дано вѣдать намъ, разумнымъ!..
И г-жа Лилина даетъ такое сочетаніе. Она глубоко волнуетъ и трогаетъ; она входитъ въ наше сердце и остается тамъ навсегда.
Нельзя забыть этой фигурки, хромающей, жалкой; этого личика, дѣтски-наивнаго и по-дѣтски хитраго, этихъ глазъ, то ясныхъ и свѣтлыхъ, мудрыхъ глазъ, проникающихъ въ глубины, недоступ
Она была матерински нѣжна, выбирала подарки для свадебной корзины.
Это было поистинѣ трогательно!
Но какъ только Жанъ сообщилъ, что нашелъ квартиру на улицѣ Монсо, домъ № 92, - все перемѣнилось.
Г-жа д’Осерай поблѣднѣла, сдѣлалась нервна, раздражительна, и такъ и не овладѣла собой до ухода Жана.
- О, женщины, женщины! Всѣ то онѣ одинаковы, - говорилъ себѣ д’Аврай.
- Она думала, что я не рѣшусь на разрывъ, а когда увидѣла, что дѣло близится къ развязкѣ, - вознегодовала!
Съ этой минуты д’Аврай постоянно замѣчалъ злое выраженіе на лицѣ г-жи д’Осерай, а выраженіе глазъ было такое, что онъ чувствовалъ себя пренепріятно!
Въ день свадьбы, по окончаніи церемоніи, она простилась съ нимъ такимъ взглядомъ, отъ котораго ему сдѣлалось страшно.
ӀӀ.
Женщины очаровательны тѣмъ, что чего бы отъ нихъ ни ждать, можно быть увѣреннымъ всегда, что ошибешься.
Аврай, подготовляя г-жу д’Осерай къ разрыву, разсчитывалъ на ея опытъ и годы, а она, зная его мимолетныя связи, не сомнѣвалась, что къ ней онъ привязанъ серьезно и надолго.
Ея возрастъ тоже не способствовалъ облегченію разрыва. Его уходъ былъ какъ-бы первый ударъ колокола, который возвѣщалъ приближеніе ея старости. «Когда дьяволъ состарился, онъ сдѣлался отшельникомъ».
Если бы рѣчь шла о дьяволихѣ, пришлось бы сказать: „она боролась до конца! “.
Общественное положеніе г-жи д’Осерай гарантировало Жана отъ скандала, но, сдерживаясь, она становилась все раздражительнѣе и раздражительнѣе.
Не будучи никогда безумно влюбленной въ Жана, измѣняя ему сама, она не желала его терять. Она рѣшила ближе сойтись съ ма
терью Жана, встрѣчаться съ нимъ у ней, и, какъ ея другъ, - посѣщать и молодыхъ супруговъ, внести въ ихъ жизнь смуту, разрушить ее. Конечно, это нельзя сдѣлать сразу, но, посѣщая ихъ часто, легко достигнуть постепенно.
Нанявъ квартиру на улицѣ Монсо, въ домѣ № 92, Жанъ разрушалъ ея планы.
Дѣло въ томъ, что одинъ изъ счастливыхъ соперниковъ Жана жилъ въ томъ же домѣ.
Г-жа д’Осерай бывала у него раза два въ недѣлю въ продолженіе трехъ лѣтъ. Швейцаръ зналъ ее въ лицо, а потому посѣ
щать въ этомъ же домѣ супруговъ д’Аврай было не очень то удобно!
Она никогда ничего не дѣлала тайно, считая, что скрываться - значило, выдавать себя. Но если ее зналъ швейцаръ, онъ могъсообщить о ея посѣщеніяхъ прислугѣ Жана, дошло бы и до него, а такъ какъ понятно, что Жанъ не могъ желать дружбы между женой и прежней любовницей, то узнай онъ объ ея отно
шеніяхъ къ Сенъ-Фарго (что, конечно, тоже не порадовало бы его!), онъ не задумается указать ей на дверь. А невозможность бывать у молодыхъ уничтожаетъ и возможность мести.
III.
Жанъ не могъ забыть взглядъ г-жи д’Осерай при прощаніи даже во время свадебнаго путешествія. Полу-дружеское, полу
материнское отношеніе, которымъ она его окружила первое время, послѣ его рѣшенія жениться, была лишь взятая ею на себя роль, и понятно, что съ ея характеромъ - она ее долго не выдержитъ.
Женившись немолодымъ, Жанъ, конечно, не былъ такъ наивенъ, чтобы ждать безоблачнаго счастья, но онъ надѣялся уда
лить изъ своей жизни тревоги и печаль. А, несомнѣнно, ему предстояла борьба, и что всего хуже, онъ не зналъ, чего ему остерегаться, противъ чего бороться!
Молодые вернулись въ Парижъ въ началѣ октября. Заранѣе было куплено только самое необходимое и, чтобы имѣть возможность начать пріемы, предстояло еще побѣгать по магазинамъ.
Вскорѣ по возвращеніи Жанъ отправился вечеромъ въ клубъ и поинтересовался узнать, что дѣлалось въ его отсутствіи. Пер
вое лицо, которое онъ встрѣтилъ, былъ д’Осерай. Онъ сообщилъ, что его жена вернулась наканунѣ.
Повидимому, она хотѣла попасть въ Парижъ одновременно съ молодыми.
Несомнѣнно, борьба начнется сразу - тѣмъ лучше! Но домой онъ вернулся озабоченный. Чего ему ждать?
Прошла недѣля. - Ничего. Это его озадачило. Ежедневно, возвращаясь домой, онъ испытывалъ смутный страхъ и внимательно смотрѣлъ на жену, стараясь угадать по выраженію ея лица, не произошло ли что-нибудь?
Она встрѣчала мужа привѣтливо, разспрашивала, говорила о себѣ.
Жанъ успокаивался, но взгляда г-жи д’Осерай не забывалъ, и чѣмъ дальше она медлила начать свою месть, - тѣмъ она ему казалась опаснѣе. А главное, что за пытка - ничего не знать! Что
ему грозитъ: синильная кислота, револьверъ, можетъ-быть, она поручитъ свою месть другому? Прибѣгнетъ къ анонимнымъ пись
мамъ? Онъ волновался не только возвращаясь, но и уходя изъ дома. А вдругъ что-нибудь произойдетъ безъ него? Если онъ не заставалъ жену дома, то со страхомъ ждалъ ее и встрѣчалъ тре
вожнымъ, вопрошающимъ взглядомъ. Она замѣчала странности мужа, объясняла ихъ ревностью и начала охладѣвать къ мужу, а онъ приписывалъ это дѣлу рукъ г жи д’Осерай. Положеніе становилось невыносимо, не трудно и съ ума сойти! И однажды Жанъ, не имѣя больше силъ ждать, отправился къ г-жѣ д’Осе
рай, чтобы узнать ея планы. Она не выразила удивленія, увидя его у себя. Женщина никогда не удивляется, если къ ней приходитъ любившій ее человѣкъ. И притомъ - это уже месть!
Жанъ ушелъ черезъ два часа успокоенный, что мести не будетъ, обѣщавъ, безъ большого для себя труда, что вернется. Съ этого дня все измѣнилось. Жанъ сдѣлался спокойнымъ, пре
дупредительнымъ мужемъ, жена его обожаетъ. Г-жа д’Осерай - счастлива, ея мужъ попрежнему не желаетъ ничего знать. Жанъ былъ бы вполнѣ доволенъ, но онъ не понимаетъ, почему г-жа д’Осерай требуетъ его переѣзда съ улицы Монсо?
Странныя иногда бываютъ у женщинъ фантазіи! Но, несомнѣнно, желаніе ея онъ исполнитъ.
Перев. Марія Мейеръ.
Женщины Достоевскаго на сценѣ.
Къ постановкѣ „Николая Ставрогина въ Художественномъ театрѣ.
«...Къ обѣднѣ собрался почти весь городъ... И вотъ вовремя уже проповѣди подкатила къ собору одна дама... Насмѣшки и даже удивленіе сопровождали даму все время, пока она пробиралась къ соборнымъ вратамъ между экипажами и ожидавшимъ скораго выхода господъ лакействомъ. Да и, дѣйствительно, было что-то необыкновенное и неожиданное для всѣхъ въ появленіи такой особы вдругъ откуда-то на улицѣ среди народа .
Такъ описано Достоевскимъ появленіе хромоножки - Марьи Тимофѣевны въ воскресный день у паперти собора. Въ сущности и весь трагическій узелъ, въ который собраны всѣ необы
чайныя событія въ романѣ, намѣчается впервые съ такой вы
пуклостью именно въ этой сценѣ. Художественный театръ, поставившій отрывки изъ „Бѣсовъ , - и начинаетъ спектакль съ картины, у церкви. Дѣйствіе же этого спектакля начинаетъ пріобрѣтать свою значительность съ появленія хромоножки.
Ее играетъ М. П. Лилина, разрѣшающая съ огромнымъ мастерствомъ труднѣйшую задачу - изобразить не только типъ кли
куши-истерички, полуидіотки и помѣшанной, что было бы дѣломъ не труднымъ, ибо потребовало бы лишь искусства поддѣлки подъ «клиническій случай», - но и дать сложный, хрупкій и нѣжный образъ женщины-ребенка, женщины, всю, - словно пропитанной такимъ глубокимъ чувствомъ, такимъ проникновеніемъ, такой - не боюсь употребить слово - такой святостью... Юродивая и чи
стая сердцемъ! Безумная, но познавшая правду такихъ откровеній, которыхъ не дано вѣдать намъ, разумнымъ!..
И г-жа Лилина даетъ такое сочетаніе. Она глубоко волнуетъ и трогаетъ; она входитъ въ наше сердце и остается тамъ навсегда.
Нельзя забыть этой фигурки, хромающей, жалкой; этого личика, дѣтски-наивнаго и по-дѣтски хитраго, этихъ глазъ, то ясныхъ и свѣтлыхъ, мудрыхъ глазъ, проникающихъ въ глубины, недоступ