Послѣдняя любовь Шевченка.

(Къ 100-лѣтію со дня рожденія Т. Г. Шевченка).
Пѣвецъ Украйны, Тарасъ Григорьевичъ Шевченко, прошедшій суровыя, тернистыя дороги жизни, извѣдавшій, еще мальчикомъ въ помѣщичьихъ переднихъ, всю тяжесть крѣпостного права, извѣдалъ и всю горечь разочарованій женской любви.
Первыя же мечты поэта о женитьбѣ на любимой дѣвушкѣ Оксанѣ, остались только мечтами: Оксана ушла за москалями и гдѣ-то исчезла, пока бѣдный Тарасъ вышелъ въ люди.
По словамъ біографовъ Шевченка, желаніе жениться цѣлую жизнь не оставляло поэта. Чуткая и восторженная душа худож
ника, благословлявшая жизнь, давшую ему столько страданій,
благословляла и тѣхъ женщинъ, которыхъ поэтъ любилъ. И „на его закатъ печальный , послѣднее земное очарованіе, -
послѣдняя любовь - на мгновеніе улыбнулась радостной улыбкой, но и она измѣнила ему, искалѣчивъ не только жизнь самого поэта, но и любимой имъ дивчины Лыкери.
Лукерья жива еще и понынѣ, хорошо помнитъ поэта и свято чтитъ его память.
По ея словамъ, она познакомилась съ Шевченко въ Петербургѣ, въ домѣ Карташевыхъ, которымъ Лыкеру господа ея, Марковы, отдали въ приданое за своей дочерью.
„Петербургъ въ то время (конецъ 50-хъ годовъ) очень интересовался Украйной, и вотъ на долю Лыкеры выпадаетъ декора
тивная роль въ кружкѣ литераторовъ, посѣщавшихъ Карташевыхъ въ ихъ домѣ на Большой Московской. - Лыкеру, прислуживавшую гостямъ, господа одѣвали въ красивый украинскій костюмъ *).
Въ этомъ обществѣ литераторовъ Лыкеру и замѣтилъ Шевченко.
Господа Лыкеры часто посылали ее съ письмами къ поэту, и она до сихъ помнитъ, какъ Шевченко каждый разъ давалъ ей по рублю. „Ты, говоритъ, пішки прийшла? - Пішки - А, така гарна дівка и пішки ходить. На-ж тобі на підводу“...
Шевченко увлекся красивой дѣвушкой и собирался сдѣлать предложеніе.
Лѣтомъ 1860 года Карташевы уѣхали за границу, и Лыкеру взяла къ себѣ Кулишъ. 27 іюля въ день именинъ Кулиша, Шевченко объявилъ господамъ Лыкеры, что хочетъ на ней жениться. Тогда же онъ сдѣлалъ предложеніе и самой Лыкерѣ.
Простую крестьянскую дѣвушку, вниманіе и ласковость поэта растрогали еще сильнѣе потому, что пребываніе у Кулишей казалось ей тяжелымъ.
Лыкера почему-то не нравилась госпожѣ Кулишъ, которая искусно начала возстанавливать другъ противъ друга какъ Шевченка, такъ и Лыкеру. Неизвѣстно, какіе пороки въ Лыкерѣ находила и сообщала о нихъ Шевченкѣ госпожа Кулишъ.
Весьма возможно, что сельская дѣвушка, попавшая въ Петербургъ, была уже немного испорчена, и самъ Шевченко хотѣлъ вернуть ее на хорошую дорогу (Кобзарь 1876 г., т. I).
Очевидно, это самое и считала дурнымъ въ Лыкерѣ ея госпожа. Но женитьба Шевченка на Лыкерѣ была уже дѣломъ рѣшеннымъ. Лыкерѣ была дана вольная, и Шевченко писалъ своему брату, что Лыкера разумна, не говоритъ „по-московскому
и что она ему совершенно подъ пару. Онъ просилъ брата „З осени, якъ обробишся з полем и обкопаеш в наше будуче кішло, выбери на тому кішлї найкраще місце і посади яблоню і грушу на память року (1860 г. 28 іюля) . При письмѣ были стихи:
Посажу коло хати На спомін дружині
I яблоньку і грушечку На спомін эдині.
Въ доказательство своей преданности невѣстѣ Шевченко дѣлалъ ей подарки и готовилъ цѣлое приданое.
Шевченко увезъ Лыкеру отъ Кулишей, гдѣ ей не переставали доказывать, что женихъ ея къ ней не подходитъ.
По словамъ самой Лыкеры, она не любила Шевченка: онъ ей только нравился. Кулишамъ она говорила, что не хочетъ идти за стараго, но все таки выйдетъ на зло дѣвицамъ Карташевскимъ, у которыхъ недавно еще была крѣпостной.
Глубина же и серьезность чувства Шевченка къ Лыкерѣ не подлежатъ сомнѣніямъ.
Лыкера долго раздумывала надъ своимъ положеніемъ и подъ вліяніемъ запугиваній и отговариваній со стороны друзей Шев
ченка, хотѣвшихъ найти ему лучшую пару, внезапно уѣхала изъ своей комнаты, нанятой для нея поэтомъ.
Шевченко вознегодовалъ. Встрѣтившись послѣ этого съ Лыкерой, отъ ей возвратилъ подарки.
*) К. Широцкій, статья въ журн. „Искусство 1911 г., № 2.
Всю вину своего бѣгства Лыкера, вспоминая теперь, беретъ на себя и говоритъ: „Дурна була і не знала, хто то був Шевченко .
Когда поэта постигла смерть (25 февраля 1861 г.), можетъ быть, ускоренная страданіями любви, Лыкера даже объ этомъ не знала.
Она поступила на службу во французскій модный магазинъ, гдѣ причесывала барынь и кроила сорочки различнымъ гусарскимъ офицерамъ, которые любили пріударить за молодой привлекательной украинкой.
Въ этомъ модномъ магазинѣ Лыкера познакомилась со своимъ будущимъ мужемъ, парикмахеромъ Яковлевымъ, на котораго и промѣняла поэта Тараса Шевченка.
Въ замужествѣ Лыкера не была счастливой. Она много настрадалась отъ издѣвательствъ и упрековъ вѣчно пьянаго мужа,
который сжегъ ея портретъ, сдѣланный Шевченко - послѣднюю память Лыкеры о былой любви къ ней славнаго кобзаря Украйны.
Когда у Лыкеры умеръ ея мужъ, у ней снова воскресли воспоминанія о ея молодости и о Шевченко. Она переселилась изъ Петербурга въ Каневъ, гдѣ посѣщаетъ могилу поэта, украшая ее цвѣтами. Тамъ она извѣстна подъ именемъ Шевченчихи.

Н. А. Очередныя задачи русской

педагогики.

Подъ такимъ заглавіемъ прочиталъ проф. Г. И. Челпановъ недавно въ педагогическомъ собраніи очень интересный докладъ, основныя положенія котораго являются какъ бы выводомъ изъ тѣхъ впечатлѣній, которыя вынесъ докладчикъ со второго съѣзда по экспериментальной педагогикѣ.
Докладъ распадался на двѣ части: первая была посвящена вопросу о томъ, чѣмъ обычно интересуются и чѣмъ должны интересоваться педагоги въ тѣхъ проблемахъ, которыя имъ ставитъ современная психологія.
По убѣжденію Челпанова первенствующее значеніе для педагоговъ должна бы имѣть общая психологія мышленія, которая ус
танавливаетъ между прочимъ наличность неконкретнаго мышленія, т. е. такого, которое не сводится цѣликомъ на видѣніе, слышаніе и т. п. Въ мышленіи есть всегда элементъ размышленія, разсу
жденія, и ему принадлежить въ актѣ мышленія наиглавнѣйшее мѣсто. Такое цѣльное мышленіе - основной вопросъ педагогики, а не частныя способности, различные вилы воспроизведенія, памяти и т. п. Этимъ должны заниматься психологи, а не педагоги.
Такой подходъ къ вопросу заставитъ насъ заново пересмотрѣть многія педагогическія проблемы, какъ-будто бы уже окончательно разрѣшенныя, - напр., вопросъ о наглядности обученія, о фор
мальномъ развитіи ума, объ общемъ значеніи изученія древнихъ языковъ. Наглядность нельзя ставить единственнымъ принципомъ въ преподаваніи, ибо тогда умаляется роль размышленія. Формаль
ное развитіе слѣдуетъ признать, ибо намъ важны не только научные факты, но и методы, навыки, которые остаются на всю жизнь, въ то время какъ факты забываются. Въ современной школѣ мышленіе находится въ пренебреженіи; доказательствомъ этому служитъ многопредметность, при которой невозможно усво
еніе знаній путемъ самостоятельной ихъ переработки. Исходя изъ общей психологіи мышленія, надо рѣшать вопросъ о задачахъ средней школы, - экспериментальная психологія не можетъ его разрѣшить; она говоритъ о частностяхъ, о признакахъ личности, а не о глубинной основѣ личности.
Вторую часть доклада Г. И. Челпановъ посвятилъ своимъ впечатлѣніямъ со съѣзда. Признавая громадную, всероссійскую роль педагогическихъ съѣздовъ, докладчикъ находитъ много де
фектовъ въ ихъ организаціи. Во-первыхъ, съѣзды, особенно послѣдній, мало привлекаютъ ученыхъ силъ, представителей универ
ситетовъ. Фактически на послѣднемъ съѣздѣ былъ представленъ лишь московскій университетъ докладчикомъ и его молодыми учениками. Во-вторыхъ, на съѣздахъ нѣтъ преемственности: пріѣз
жаютъ все новые люди, совсѣмъ не знакомые съ тѣмъ, что принималось на предыдущихъ съѣздахъ, А знакомиться возможно лишь изъ отчетовъ и протоколовъ съѣздовъ, ибо сообщенія газетъ и даже педагогическихъ журналовъ отличаются тенденціозностью. Наконецъ, третій недостатокъ, это - тотъ, что съѣзды являются
съѣздами по экспериментальной педагогикѣ, между тѣмъ она практически педагогамъ ничего еще дать не можетъ: на послѣд
немъ съѣздѣ было лишь три доклада по педагогикѣ. Необходимо созвать съѣздъ по общей педагогикѣ, но нельзя не поблагодарить петербургскихъ педагоговъ за ихъ энергію и умҍнье созвать предыдущіе съѣзды.