Сказка и правда о женщинѣ.

(Лекція А. Н. Лепковской.)
Какъ можно судить уже по самому заглавію лекціи, задачей А. Н. Лепковской было противоставить „сказкамъ „правду , то-есть тенденціознымъ или основанномъ на незнаніи сужденіямъ сужденія, основанныя на общественнымъ изученіи фактовъ. Но эта задача совсѣмъ не была выполнена, такъ какъ сама лекція отъ начала до конца произвела впечатлѣніе крайне тенденціозной. Это была еще одна „сказка - и о женщинѣ и о мужчинѣ, и объ ихъ взаимной борьбѣ и объ ея грядущемъ завершеніи торжествомъ женской культуры.
Именно женщина, какъ намъ думается, должна протестовать противъ этихъ пріемовъ доказательства, на которыхъ была основана аргументація А. Н. Лепковской. И не надо удивляться тому, что наиболѣе рѣзкую критику лекція встрѣтила не у оппонентовъ-мужчинъ, а у оппонентовъ-женщинъ. А именно М. А. Каллашъ призналась, что лекція произвела на нее „въ высшей степени странное впечатлѣніе , что въ рѣчи уважаемой лекторши она слышала „стравливаніе обоихъ половинъ человѣческаго рода одной противъ другой , что это были какія-то „садки на мужчинъ и т. д.
А. Н. Лепковская старалась установить истинную причину существующей боязни дать женщинѣ права. И нашла эту причину въ страхѣ мужчинъ передъ переоцѣнкой его мужскихъ цѣнностей, „которую - цитирую программу лекціи - женщина неизбѣжно про
изведетъ, какъ только она станетъ равноправной строительницей жизниДоказала ли лекторша это положеніе? Нѣтъ, фактами она доказала нѣчто обратное. Уже есть мѣста на земномъ шарѣ, гдѣ женщина является „равноправной строительницей жизни“,
но она тамъ занимается не переоцѣнкой мужскихъ цѣнностей, а вмѣстѣ съ мужчинами разумной общественной работой. И лек
торша читаетъ резолюцію, изъ которой слѣдуетъ, что мужское большинство представительнаго собранія въ одномъ изъ американскихъ штатовъ очень довольно сотрудничествомъ женщины.
Тенденціозность А. Н. Лепковской особенно ярко сказалась именно въ томъ, что она упорно уклонялась отъ выводовъ, ко
торые неизбѣжно слѣдуютъ изъ фактовъ, а дѣлала каждый разъ послѣ ссылки на факты неожиданныя заключенія. Приводя напр., очень отрадныя данныя о большомъ ростѣ участія женщины въ дѣлѣ народнаго образованія, указывая, что теперь женщины со
ставляютъ уже 53 процента всего числа сельскихъ учителей,
А. Н. Лепковская заключаетъ: „Итакъ, дѣло народнаго образованія въ нашихъ рукахъ, это - та повинность, которую женщина несетъ вмѣсто воинской ... Но почему же почти половина учителей, а именно 47% мужчинъ-учителей, да плюсъ еще огромное количество священниковъ-законоучителей, приравнивается нулю? Согла
ситесь, что въ такихъ заключеніяхъ тенденціозность доходитъ до геркулесовыхъ столбовъ!
Факты, приведенные лекторшей, дѣйствительно могутъ служить доказательствомъ возможности плодотворнаго сотрудничества обоихъ половъ въ различныхъ областяхъ общественной дѣятельности. А именно данныя относительно голосованія женскаго мень
шинства въ различныхъ парламентахъ показываютъ, что во многихъ случаяхъ это меньшинство поддержало ту часть мужчинъ въ парламентѣ, которая стояла за соціально-прогрессивныя мѣ
ропріятія. Но А. Н. Лепковская все время забывала о мужчинахъ и говорила, что женщины тамъ-то „провели то-то и то-то.
Говоря объ успѣхахъ высшаго женскаго образованія въ Россіи, А. Н. Лепковская и здѣсь забыла о справедливости. Она указала, что всѣ высшія женскія учебныя заведенія созданы не правитель
ствомъ, а по частной инціативѣ. Значитъ, заключаетъ лекторша, они созданы исключительно самой женщиной. Но всякому извѣстно, что эта частная инціатива очень часто (если не въ большинствѣ случаевъ) была мужской инціативой, а организаціонная работа и работа преподаванія почти во всѣхъ случаяхъ выполнялась и выполняется мужчинами въ гораздо большей степени, чѣмъ женщинами.
Фактъ плодотворнаго сотрудничества мужчинъ и женщинъ, какъ мы видимъ, несомнѣненъ, и ясно, какой выводъ необходимо долженъ слѣдовать изъ объективнаго истолкованія этихъ фактовъ.
Если иные выводы дѣлала лекторша, то это свидѣтельствуетъ лишь о томъ, что она подходила къ фактамъ съ предвзятой Точкой зрѣнія, съ желаніемъ во что бы то ни стало найти фак
тическое обоснованіе своимъ, отнюдь не на объективныхъ данныхъ пострсеннымъ, апріорнымъ заключеніемъ, своей „сказки .
Сознаніе того, что объективное изслѣдованіе не на ея сторонѣ, побуждало лекторшу „валить съ больной головы на здоровую
и отвергать объективный характеръ за научнымъ изслѣдованіемъ. Вообще въ ея рѣчи сквозило какое-то пренебрежительное и даже враждебное отношеніе къ „будто бы тайной наукѣ. Это не мѣшало лекторшѣ время отъ времени произносить: „наука доказы
ваетъ , „наука почти доказала . Словомъ, наукѣ оказывалось извѣстное почтеніе во всѣхъ случаяхъ, когда наука доказываетъ что-либо въ пользу положеній лекціи. Но наука тутъ же на диспутѣ жестоко отомстила за себя въ лицѣ д-ра Сегалова, ост
роумно вскрывшаго крайне наивный характеръ біологическихъ воззрѣній лекторши.
Насколько мы могли наблюдать, ни женская ни мужская часть аудиторіи не была въ своемъ большинствѣ на сторонѣ лекторши, и почти всѣ возраженія были встрѣчены аудиторіей съ сочувст
віемъ. Наиболѣе яркимъ было слово М. А. Каллашъ, о которомъ отчасти уже сказано. Названная оппонентка очень мѣтко опре
дѣлила внутреннюю несостоятельность позиціи, которую заняла въ своей лекціи А. Н. Лепковская. Съ одной стороны убѣжденныя фразы объ основательности боязни мужчинъ передъ грядущимъ торжествомъ женской культуры, возвеличеніе женщинъ и уни
чтоженіе мужчинъ, а съ другой старанье доказать мужчинѣ же, что женщина можетъ быть полезной, честной работницей, а потому заслуживаетъ гражданскихъ правъ. По образному выраженію М. А. Каллашъ, лекторша „одной рукой поднимала надъ головой мужчинъ Дамокловъ мечъ, а другую протягивала за пятачкомъ милостыни .
Содержательно говорилъ д-ръ Канель, подчеркнувшій въ рѣчи А. Н. Лепковской нотки современной „психологіи господства и остановившійся на опроверженіи „опасной сказки о физической крѣпости женщины, ея большей выносливости и приспособлен
ности по сравненію съ мужчиной. Соціальная медицина, вопреки этой „сказкѣ , добивается особой охраны женскаго труда, и въ этомъ единственномъ пунктѣ, во имя блага женщинъ во имя ог
ражденія правъ материнства, оппонентъ считаетъ необходимымъ ограниченіе женскаго „полноправія .

Танго, максисъ и фурлана.

Танго, танго и танго; вездѣ постоянно говорятъ о танго, во всѣхъ театрахъ, во многихъ частныхъ домахъ танцуютъ танго, устраиваютъ публичныя лекціи о танго, всевозможные предметы называются именемъ танго, различные оттѣнки желтаго цвѣта преподносятся намъ подъ названіемъ танго, отъ танго нигдѣ не спасешься, никуда не уйдешь! И несмотря на уже появившійся и имѣвшій большій успѣхъ максисъ и готовящійся къ появленію рекомендуемый папой новый танецъ фурлана, настоящій сезонъ можно смѣло назвать сезономъ tango. Въ чемъ же успѣхъ этого новаго манящаго танца? На нашихъ глазахъ возникло много новыхъ танцевъ, но ни одинъ изъ нихъ не вызывалъ такъ много толковъ, какъ tango, не сковывалъ своими чарами такое множество людей. Въ чемъ же дѣло? Съ интересной точки зрѣнія къ разрѣ
шенію даннаго вопроса подошелъ читавшій недавно по поводу танго докладъ г. Бончъ-Томашевскій. Можно было не согла
шаться съ положеніями и заключеніями талантливаго оратора, но нельзя было отказать ему въ новизнѣ и оригинальности его взгляда на данный вопросъ. Докладчикъ называетъ 20-й вѣкъ - „въ поискахъ новаго стиля . Стиль - продуктъ коллективнаго творчества - лучше всего угадывается тамъ, гдѣ творчество соприкасается съ жизнью и танецъ лучше всего отражаетъ эстетичекое направленіе общества. Танецъ это мостъ, перекинутый изъ міра обыденнаго въ міръ фантазіи. Сначала къ намъ пришли эллинскіе танцы въ образѣ прекрасной Айседоры Дунканъ. Но эти танцы такъ и остались для насъ прекраснымъ зрѣлищемъ и не вошли въ нашу жизнь. Непосредственныя переживанія тре
буютъ румяныхъ щекъ и веселаго смѣха, требуютъ близости съ природой, чего нѣтъ у человѣка 20-го вѣка, запрятаннаго подъ стекляный колпакъ и втиснутаго въ каменные мѣшки. Человѣкъ теряетъ свободу движенія, свободу жеста, онъ скованъ; онъ не можетъ болѣе танцовать польки и мазурки, онъ не можетъ пры
гать, онъ можетъ только размѣренно и ритмично двигаться и вотъ эту возможность осуществляетъ новая литургія ритмическаго движенія - новый танецъ танго, въ которомъ нѣтъ ни одного лишняго жеста, ни одного вольнаго движенія, гдѣ все строго размѣрено и подчинено мелодіи. Танцоръ танго - это натянутая стрѣла, которая никогда не вырвется. Этотъ новый танецъ про
стая ходьба, но въ этой ходьбѣ напряженъ каждый мускулъ тѣла. Этотъ танецъ новый хороводъ 20-го вѣка. Танго упрекаютъ въ его сексуальности, но почти вѣдь всѣ танцы сексуальны и очень многое зависитъ отъ индувидуальнаго воспроизведенія; почти