Последняя книга Амира Саргиджа-
на «Мастер птиц» разделена на две
части: цикл новелл и «Повесть 0
Шушани и Ашоте». Большинство но-
велл является или переходными от
«Последней Бухары» к «Втиптяни-
ну» или развивают творческую ли-
нию, намечениую «Египтянином»; По-
следнее относится прежде всего к за-
тлавной новелле‘ книги «Мастер
птиц», Автор берег самые отдален-
ные, оторванные от центров и куль-
туры уголки Советского союза и по-
казызвает, как там проходит общий
для ‘всей страны процесс преобразо-
вания.

Налорный кишлак Фалькар на 6е-
регу Пянджа. Советский мир отделен
мало доступными горами, На другом
берегу — Афганистан. В Фалькаре —
древний зороастрийский быт, Бежав-
шнй из Бухары эмирский живописец
Асфендияр во главе кулаков зажал
в тиски бедноту. В кишлаке назрева-
ли большие события и стоило про-
	никнуть в него представителю BAC
	него мира — советскому научному ра-
бстнику, достаточно было поближе
познакомить дехкан с преимущества-
ми кдлхозного строя и развязываются
силы, обостряется классовая борьба,
создается колхоз.

В небольшой новелле выпукло и
ярко даны основные коллизии налней
действительности, почти графически
вычерчен ‘образ классового врата Ас-
фендияра,` никогда не обнаруживаю-
mero без надобности своих волчьих
клыков. Глубоким лиризмом прони-
заны страницы, показывающие соци-
альную близость людей нашего мира.

«Мастер птиц», среди других но-
велл книти, по праву занимает цент-
ральноё место. Но наиболее харажтер-
ным показателем роста Сяргиджана
безусловно является «Повесть о Шу-
шани и Ашоте».

В отличие от «Етиптянина», и 060-
бенно «Последней Бухары», «Повесть
о Шушани и Ашоте» отличается
большой типизащией, строгой после.
довательностью повествования, едит-
ством действия, большей компакт-
ностью и слаженностью. В ряду про-
изведений друтих писателей о полит-
отделах повесть эта прошла как-то
незамеченной наттими критиками и
совершенно напрасно.

Сартиджана в повести интересуют
редультаты работы политотделов и
рост людей, переделывать которых
политотделы призваны. Небольшой
круг тероев, охваченный повестью,
позволяет автору сконцентрировать
внимание на основных проблемах,
связанных с тем, что принесли ново-
rO в дервню политотделы. Новое
отношение к труду, колхозной соб-
ственности. приобретение в связи с
	А Салтилжан. Гослитиздат, 1985 г.
		поэтов
			ee YOUU газета

   
	  «Не переводя дыхания»
зусловно продолжение HoBoro это бе-
кого пути, обретенною 9 творче-
«Дне втором». peasy prow
Но в последнем po
ма
хематически русло ето не Эренбурга
лее узким по. сравнению Se бо-
торым?, но п более глубоки «Днем
Что же углубляет Эренб м.
следнем романе? Ург в по-
Тему © новых чу \
вствах Н ‹
ового ч
е-

ловека»
	Есть ли место горю и страданиям
у людей — творцов  устремленной
зперед жизни, в чем «секрет» их не.
носякаемой бодрости и оптимизма? —
вот что особенно волнует Эренбурга
в TOM романе,

«Я хочу показать, говорит в ро-
иане художник Кузмин, — что то-

— тоже наше, жизнь тогда стано-
parca полней, это против смерти, —
понимаешь?»
	Эти слова Кузмина лейтмотивом
проходят по всему роману. В худо-
жественном разрешении этой мысли
писателя смелость, правдивость пере-
плетабтся у него с рационалистиче-
ским, & не жизненным усложнением
проблемы. Когда Эренбур» скупо, но
убедительно показывает, как‘у ком-
сомолки Лели со смертью ее малень-
хой дочери теряется последняя связь
с чужим для нее нечутким мужем
хотя и комсомольцем) Генькой, to
„двойная потеря Лельки — ребенка и
хужа — воспринимается как настоя-
щее и большое человеческое торе. И
не в пример некоторым нашим писа-
телям Эренбург не страдает ложно
оптимистическим отношением к лич.
ой жизни и ее неудачам, как к «пу-
стячку». Правда, Леля ne преврати-
лась у него в трагическую тегоиню,
уы снова видим ее в конце романа
радостной и счастливой, это дохо-
дит до читателя как настоящий, не-
родсахаренный оптимизм.
	Вторая полоса несчастий — в
вудьбе Лидни Николаевны. Лидия
Николаевна дана у Эренбурга как
хороший, чо мало активный челове-
ческий материал. Жизнь ее сталки-
вала с мещанами и пошляками, ла-
dant ee дремлет и не находит при-
менения, отсюда — одиночество и
опустошенность; Незадачливая и тру-
стная история жизни Лидии Никола-
евны тоже подана правдиво. Но. в
наших условиях и Лидия Николаевна
обретает полноту глубокого и незабы-
ваемото ощущения смысла ‘своего су-
ществования и ценности своего. та-
ланта. «Отелло» на колхозной сцене,
переживания колхозников, игра Ли-
дия Николаевны и ее нерерождение
принадлежат к одним из. наиболее
	ярких и волнующих страниц рома-
НА.
	Но вот третья, в общественном
плане наиболее интересная и типич-
ная, линия семейных «катастроф» —
в отношениях Мезенцева, секретаря
комсомольской: ячейки, и его жены,
Комсомолки Вари.
	Варя «окрылаз от мужа свое
кулацкое происхождение, он узнает
06 этом со стороны. На этом pone
Эренбург ‘строит ‘историю разрыва,
между Варей‘и Мезенцовым; их вза-
имных тяжелых переживаний, тоски
и надежд.
	Здесь Эренбургом . взята острая и
актуальная тема, характерная для
современных условий клаесовой борь-
бы. Но по существу драматизм си-
туацин оказался лишь внешним, во-
прое — неразрешенным; Вель Варя
У Эренбурга — не маскирующийся
враг, а настоящая комсомолка, дав-
но порвавшая с еемьей. Скрытия
фактически нет, и тем не менее в ус-
та Вари, как оправдание ее молча-
ния, Эренбург вкладывает фальшиво
звучащие слова: «счастья мне захо-
телось, поэтому не товорила». Такая
кулацкая мотивировка для всего об-
раза Вари звучит надуманно, она не
оправдана ни жизненной, ни худо-
жественной логикой.
	 
	Эренбурт, как чуткий художник и
зоркий наблюдатель, поднял  боль-
шую н актуальную тему: любовь и
	Д. Мирс
	 ПОБЕЛАХ И ПОРАМЕНИЯУ gpENEYerg
	FKEPC
	Новые издания
	 

om RAY HOBHMH людьми без
политического АЕ ЗЕ СИЕ
	Нос... ^УУТО доверия невозможны.
Но разрешение этой темы не лищено
ложного драматизма.

. Острые моменты Cyomuat ww oxn.
	РАЕН

eee
данно——потому, что обострение клас-
совой. борьбы создает реальный дра-
матизм человеческих отношений, Ге-
вльно ставит. перед людьми острую
дилемму: или тянущие назад личные,
семейные связи или—партия и ком-
сомол. Вместо реальной политиче-
ской коллизии у Эренбурга получи-
лась лишь ее видимость — даже
временный разрыв межлу Варей и

езенцовым получился искусствен-
НЫМ. целом — конфликт не ти-
пичный и не серьезный, что ложно

wer oe
	у $ = Руа EO

настраивает читателя на благодуш-
ный лад.
	Но в смелом показе неподдельной
горечи 0б утрате близкого человека
Эренбург оказался на высоте ‘и ху-
дожественно и политически.

Эренбург не заставляет своих мо-
лодых героев, когда их встречает
личное горе, улыбаться во весь рот
во имя доказательства приматА обще.
ственного над личным (мы это’ на-
блюдаем подчас у некоторых наших
писателей).

А главное, Эренбургу улалось без
позы и громких фраз отразить высо-
кое благородство, чистоту отношений
между мужчиной и женщиной.

юбовь, потерявшая У нас ореол
ложного величия и традиционную
психологическую сложность, но при-
обретшая настоящую силу человеч-
ности, — вот что глубокой правдой
звучит в романе Эренбурга.

Здесь люди влюбляются всерьез и
сходятся случайно, но и в первом и
во втором случае эти отношения вы-
ступают в их «чистой» форме; неза-
BHCHMO от власти денег и частной
собственности, Мы воспринимаем та-
кое «упрощение» человеческих отно-
шений не как иллюзорное бегство от
сложности жизни, как в буржуазной,
особенно романтической, литературе,
а как их реальное освобождение, воз-
можное лишь при воциализме. И в
этом настоящий примат обществен-
HOTO над личным, В этом источник
оптимизма Эренбурта, котда он пи-
шет о человеческих чувствах.

В человеческих историях, расска-
занных автором, он ‘борется за вни-
мание к человеку, показывая воз-
росшую роль чувств как великой си-
лы в перековк» людей.

Таж, для разрешения большой за-
дачи — воспитания трудового энту-
зиазма на запани у Гланги, Жени и
др. девушек Варя неожиданно для
себя находит путь. Интимно-ласко-
вый разговор с Глашей, далекий, на
первый взгляд, от работы на запа-
ни, сделал больше, чем все нраво-
учения. После этого «Варя поверила
в силу слов, в силу чувств, в тот
	отзвук, который гГождает

короткая
	скупая ласка, порой один  ВзЗРЛЯд,
того меньше — вздох», я
Эренбург стремится показать, что
абстрактная любовь к коллективу —
это не социалистическое качество,—
надо уметь любить конкретно, живого
человека, только тогда близким мо-
	жет быть и коллектив. Генька был
	неспособен на это, — отсюда ето
внутреннее убожество и превосход-
ство Мезенцова над ним.

Эренбурт бичует равнодушие к че-
ловеку, особенно убедительно разо-
блачая его в образе Геньки. В этом.
сила романа Эренбурга, хотя места-
ми и разжиженная сладкой водицей
сентиментализма и отзвуками старо-
го.

Старые напевы в новой песне силь-
но звучат у писателя и в теме о
любви.

Эренбург суживает мнотограниость,
человеческих чувств подчеркнутым
ноказом лишь любовных пережива-
ний. Вера своей любовью спасает
Геньку, рассказ Мезенцова о своей
неудачной любви вдохновляет худож-
ника Кузмина.

А особенно само начало книги ©
любви и петуньях дурно отдает сен-
тиментализиом. Так сильное поотоян-
но переплетается со слабым у Эрен-
6ypra.
	кии. повые из,

мере остаются разделенными. В Воль-

ном обществе к первой принадлежат
Пнин и Попугаев, ко второй — Ка-
менев, Востоков и „Семен Бобров.
Только у Борна, поэта крайне непло-
довитото, можно найти некоторое
равновесие этих двух элементов.
	Вторая из этих линий, несомненно,
более интересна. Ннин и Попутаев
были эпигонами. В области поэти-
ческой формы они были учениками
не Радищева, а Капниста и Карам-
зина. Они стремились к сглаженностн
стиха и языка, совершенно чуждой
Ралищеву, который принципиально
защищал «негладкость» такого стиха,
как «Во свет рабства тьму претво-
pire. Как позднейшие «младшие ap-
хаисты» — Катенин и Кюхельбекер,
оя был одновременно архаист и но-
		у

ЯДВИГА Сс
	близость ме
		И A ы.
° „Сибирсная номанда“
	CP IBIDISCIE
MANNSCHAT:

 
	Томск. Красноярск. Иркутск. Омсг»
Автор дает краткие справки о прон-
лом сибирских городов, такими, к8*
кими они были во времена знамени-
того, ученого путешественника Гме-
лина и вплоть до самой революции,
и противопоставляет всему этому, что
он видит сейчас. Новосибирск —
«Сибирские Афины»... Но искренне
восторгаясь грандиозным строитель-
ством, автор подчеркивает и остатки
азиатчины, умирающих феодальных
нравов, воспроизводит местами кар-
тину тражданской войны. Новые
дворцы культуры, клубы и т. д.-

«Ведь всего этого до революции не
было» — каждый раз произносит
свой стереотипный вопрос  Сафар,
спутник, автора

Сибкомбайнстрой. Прокопьевск...
Последнему автор уделяет особенное
внимание: ведь он сам — бывший
торняк и имеет представление © до-
революционной капиталистической
шахте. Улачно внедряет он в ткань
своето повествования историю дина-
стии. Демидовых, наблюдения Гмели-
на, архивные документы, высказыва-
ния Герцена и др. Он заглядывает
и в местные музеи. Интересны фя-
туры рурских шахтеров в  Прокопь-
евске.
`Киита Гупперта написана занима-
тельно, живо, хотя и изобилует ме-
	стами длиннотами и повторениями
	ий некоторые проводимые им стати-
стические данные уже устарели. Ее
с пользой и интересом прочитают
влалеющие немецким языком He
только в СССР, но и за рубежом.
	бессмысленными и просто безграмоь
ными выражениями. Что означают и
чето стоят, например, такие выраже-
ния, как «телеграфный пафень», «ре-
конотрузмтивный  полустаяюк» (речь
идет о простом железнодоролоном по-
	°лустанке), «‹тулями убитая бумата»,
	‹ветераны кричат ерптисто», cunal
лал вышибаемых Daw»,  «cemaTnit
	дал выпибаемых рам»,  «<селатый
отец», «просеревший матрос», «ма-
лярные Эльдорадо», «падучие в0о-
стания», «зарево пожарного заката»,
«песенные флюгера», «облако как пе-
ресвет сквозное» и т. д,

Сборнию «Движение» свидетель:
ствует о некотором росте поэта, В
этом сборнике можно найти отдель-
ные строчки и целые стихотворения,
которые говорят о том, что при усло-
вии серьезной и настойчивой работы
над стихом автор сможет избежать
участи вечного ученичества. Хорошо
сделано, почти без срывов, стихотво-
рение «Нищий», налиезннюе простым
и выразительным языком, без обыч-
ной для Шемшелевича матерности и
претенциозности.

Конкретноють и нростота — вот TO
новое. для Шемшелевича качество,
признаки которого, правда, еще в за-
чаточной форме, мы находим в его
послелней книжке «Движение» и ко-
торое должно вывести его ча само-

стоятельный творческий путь.
Е МОЗОлЛЬкКОвВ.
	не поат, а тражданин», или это былв
только поэтической формулой вырв-
жения единства поэта и гражданина,
при примате гражданина? Вопрос
этот Гофман обходит.

Я уже отмечал прекрасные приме-
чания к этому выпуску — образец
того, чем должен быть историко-ли-
хературный комментарий. Одного в
них, однако, нехватает. Полного
нредставления о характере отноше-
ния Рылеева к Немцевичу, у которого
первый заимствовал жанр «Дум», 8
они не дают по той простой причине,
что не дают достаточного представ-
ления о самом Немцевиче.

Этот небольшой пробел напоминает
о некоторой общей тенденции наших
литературоведов вк национальной or-
раниченности, к отрыву от европей-
ской перспективы. Это особенно
большой недостаток в «Библиотеке
поэта, которая, по мысли Горыкото,
должна была дать русскую поэзию
именно как часть европейской, нос-
лужить преддверием к более пгиро-
кой «Библиотеке поэтов буржуазной
ЭПОХИ»,
	Все сказанное заставляет сделать
вывод, что несмотря на крупные дос-
тижения «Библиотека поэта» зада-
чи, поставленной Горьким, не вы-
полнила. Соответствующие выводы
уже сделаны издательством «Совет-
ский писатель». «Библиотека поэта»,
как она началась. будет продолжать-
ся уже без специальной ориентиров-
ки на литературную молодежь, Aa
просто как библиотека высококвали-
фицированных в текстовом и исто-
рико-литературном отношении из-
даний русских поэтов. Но наряду
со старой библиотекой создается
новая, более массовая, более кон-
кретно-педагогическая, более сжа-
тая. Она будет выходить в строго
хронологическом порядке. Шесть нер-
вых выпусков, покрываюттих фоль-
	Клор и

допушкинекий

период, вый
	дут еще в этом году. Будем ждать
их, надеясь, что они ближе подой-
дут к осуществлению намеченной
А. М. Горьким задаче.
	8 Кстати, следовалю бы обратить
внимание на большую  жанровую
близость рылеевских «Дум» к жанру
«романса», как он выступает в та-
ких вещах, как «Велизарий» Мерзля-
кова и «Под вечер осенью ненастной»
Пушкина, В сущности единственная
разница — «патриотическая» тема-
тика «Дум»,
	Автор книги Гупперт совершил
интересное путешествие. Взвалив на
плечи рюкзак, запасшись записными
книжками, картами и т. д. он OT-
правился по свежим следам «треть-
его, репающего года», чтобы собот-
венными глазами увидеть те реаль-
ные чудеса Пятилетки социалисти-
ческого строительства, которые так
необыкновенно меняют весь облик
страны.

«Темой» своего путешествия он
избрал Сибирь. И не случайно. Ведь
это слово раньше приводило в тре-
пет, ассоциировалось со словом «ка-
торга», оно было мрачным выраже-
‚нием российской дикости, царского
	произвола, темноты, заброшенности, ©
	жестоких нравов. Автору хотелось
воочию посмотреть, как эта «Сибирь
каторжная превратилась в Сибирь со-
циалистическую».

Зима. Зимний пейзаж. Гупперт
умеет давать скупые, но характерные
зарисовки ландшафта,, переплетаю-
щиеся с лаконическими справками
из прошлого и настоящего: удачно
заносит он в записную книжку до-
рожные встречи, разговоры © попут-
чиками, которые рассказывают, «что
было раньше и что стало сейчас». В
этих постоянно скрещивающихся
контрастах удачно преломляется ве-
личие настоящего.

Гупперт хороший наблюдатель, он
умеет подмечать и выделить харак-
терное, Он любознателен, © острым
слухом. Книга его пестрит удачными
набросками и портретами рабочих,
строителей, начальников и массы.

Вот Березкин, фанатик планирова-
ния, башкирская студентка, Сафар...
Вот германский инженер Фогель. Он
поражен. «Котда это видано было на
свете, чтоб командир батальона вме-
сте с рабочими пил чай и пел?..» И
он, далекий от коммунизма, пога-
жен тем необычайным и величест-
‘венным, что называется плановым
хозяйством.
` Пермь. Свердловск. Тюмень, Все
тлубже и глубже уходит запорошен-
ный снегом поезд в Сибирь. Вагоны
полны людьми со всех концов Сою-
за, главным образом строителями.
Бесконечные рассказы о новострой-
ках, о Кузбассе, Махтнитогорске , о
трудностях, геронзме, достижениях, и
все это подчас. звучит сказочно, но
‘все это пронизано цифрами, стати-
стическими данными, которыми ино-
Tia автор чрезмерно злоупотребляет,
тем более, что многие уже устарели,
	Hugo Huppert. .
Стихи. Книгоизлательство «Северный
	Кавказ». Ростов-на-Дону. 1932 г.

136 onp.
«Лвижение». Стихи. Азово-Черно-
	морское ‘краевое книгоиздательство.
Ростов-на-Дону. 1934 г. 134 стр.
	мытнленностью Урала е нынешним
расцветом Урала пря социализме. 06
этой статье ‘мине уже. приходилось
писать («Лит. наследство» № 9-10),
и здесь я больше на ней не останов-
люсь.

С темпераментом написанная ста-
тья Саянова о.Давыдове дает живой
и исторически правильный образ
этото человека, но почти не останав-
ливается на ето работе моэта. В этом
выпуске - «Библиотеки» сказалась
старая и очень плохая привычка
«разделения труда» между «маркси-
стом», который дает социально-поли-
тическое освещение данного автора,
и «специалистом», который пишет о
ero. литературной «специфике». В
данном случае 0б этом следует тем
более пожалеть, что Саянов, в отли-
чне от многих налших литературове-
дов-марксистов, —человек с. хорошо
развитым вкусом и острым чувством
поэзии. «Специфика» была отдана
Б. М. Эйхенбауму, человеку. которо-
му тоже нельзя отказать ни в том,
ни в другом,’ но который, очевидно,
страдая от некоего «комплекса не-
полноценности» бывшего вождя-фор-
малиста, решил воздержаться OT BCA-
ких критических еценок и дал су-
губо ‹об’ективную» статью, возродив-
шую худшие стороны формализма.

«Марксистоким» сзмоотраничением
стралает и статья Селивановского 0
поэтах «Искры», в которой on, тоже
воздерживаясь от  их художественной
опенки, повторяет правильные, но
отнюдь не новые положения 06 их
политической позиции. Но были же
они. чорт возьми, поэтами или не
были? И если были, почему же вы,
тов. Селивановский, не хотите гово-
рить 06 них как о поэтах? Таким
отношением к ним вы льете воду на
мельницу тех, кто говорит/о выужи-
вании марксистским литературоведе-
нием слабых поэтов исключительно
по политическому признаку.

Не свободна от то же недостатка
и статья В. Гофмана о Рылееве. В oc-
новном верная и дельная, она напи-
сана таким тоном, как будто автору
нет дела до художественных качеств
поэзии Рылеева. Нам очень важно
знать разницу поэтических установок
Пушкина и Рылеева и ту приглушен-
ную цензурными условиями борьбу,
которую они вели по вопросу о наз-
начении поэзии. И этот вопрос прек-
расно освещен Гофманом, но нам то
же важно иметь оценку поэзии Р
Reena KAUR тажовой, знать, ИВО
ли он был прав. котда он говорил: ‹я
	„Движение“
	Пролетарский туманизм требует
воспитания организованных, целеус-
тремленных чувств и любви к чело-
веку и борьбы против чувствительно-
сти. .

Сентиментализм и социально и ху-
дожественно чужд  пролетариату.
«Задачи пролетарского туманизма,—
говорит Максим Горький, — не тре-
буют «пирических из’яснений в люб-
ви» (О культурах, «Литературная та-
зета» 1э/\УП), которые, к сожалению,
имеют место в романе Эренбурга.
Перевоплощение больших чувств В
действия, в борьбу, то, что именно
характерно для большевистской по-
роды людей, требует. активности
чувств. Основной же порок Эренбур-
та в том, что его терои больше рас-
‘суждают о чувствах, и даже весьма
типерболически. «Если у Тургенева,
— говорит Мезенцов, — люди много
чувствовали, то мы должны в CTO
раз больше чувствовать». Сила чувств
прежде всего в их конкретности, &
следовательно в действенйости; оби-
лие же слов, излияний и скупость
действий — один из основных приз-
наков сентименталиема.

Композньионные ошибки романа
Эренбурга тоже усилили стихийный
рост сентиментализма. Поневоле про-
падает всякая скупость выражения
чувств, когда Эренбург заставляет по
очереди всех героев обнажать друг
перед другом свои души. При одно-
образном повторении этот лириче-
ский прием теряет остроту и cBe-
жесть. -

Обилие в романе душевных излия-
ний противоречит и чувству художе-
ственной меры и вкуса, достаточно
развитых у Эренбурга, писателя
большой культуры.

Каждый из ее тероев
в  каком-то смысле двойник сзмого
автора, носятций на себе отражение
запоздалой идейной молодости Эрен-
бурта. Перегруженность Мезенцова,
Ржанова и др. эренбуртовскими на-
строениями и философией лишает их
в значительной степени естественно-

ети.
	Чувство коллективизма, не жерт-
венное, но сознательное, любовное от-
ношение к труду, отсутствие ложно-
го морализма и вместе с тем рост на-
стоящей человечности — эти чувст-
ва и отношения новы, порой еще не
развиты. Но их сипа, реальность
велики потому; что они внутренне
органичны нашим людям и растут
из прочных корней социалистических
отношений. Для людей большевист-
ской закалки борьба за социализм
стала внутренне необходимой жиз-
ненной потребностью, — эти люди
для революции приносили величай-
пие жертвы, без всякого намека на
жертвенность, и поэтому они побе-
лили. У Эренбурта же Шор из «Дня
второго» — жертвенник. Элементы
этой жертвенности есть и у боль-
шевика Голубева.

В олном из своих писем из оди-
ночного заключения к жене Феликс
Дзержинский писал: «Надо обладать
внутренним соэнанием. необходимости
	-HTTH на смерть ради жизни, HTH FB
	рабство. ради евободы-и обладать ©и-
лой пережить с открытыми тлазами
весь ад жизни, чувствуя в своей ду-
ше зачерпнутый из жизни великий
возвышенный тимн красоты, счастья
и правды».
	Как нельзя совершить  «иеобыч-
ное», тероическое без обычного внут-
ренне-необходимого побуждения к
этому, так нельзя по-настоящему
любить без естественной потребно-
сти в этой любви.
	Эренбурту недостает этой естест-
венности в отражении чувств налией
молодежи, потому что активная си-
ла отрицания доминирует в ero
творчестве. Лучшим свидетельством
служит тот факт, что Володя Сафо-
нов и Генька Сячицын — наиболее
удачные нолнокравные образы в двух
романах Эренбурга.
	старых
	социалистических качеств чело-
веком, взрощенным. старой _ дерев-
ней, —вот ати проблемы. =.

Основной положительный  ” герой
повести Шушань Аванасян обладает
всеми данными для проявления ак-
тивности в соцстроительстве, Но эта
активность долто не находила выра-
жения, она была в скрытом виде. Де-
ятельность политотдела . приводит
Шушань к полноценному ощущению
себя, как полноправного ›хозяйина
жизни и позволяет ранее скрытую
активность проявить в правильном
направлении. Шушань вырастает до
тероя труда и своими поступками
влияет на переделку других, в Част-
ности мужа Ашота. В отличие от
Ассизы из «Етитянина» она более по-
следовательна в своих поступках и
типична как образ новой женщины
колхозной деревни,

Ашоту, принадлежавшему к CeETS
«алвентиетов седьмого дня», многое
еще непонятно в жизни, Учение сек-
ты проповедует «добро ‘и благо», но
на леле настоящее добро и благо не-
сут колхозы, несет новая жизнь. На-
оборот, ‘постумки, совершенные для
достижения адвентистокого добра и
блата, ведут к унижению человече-
ской личности, и, в конечном итоге,
как убеждается Алпот на собственном
опыте, в лагерь активной контррево-
люции.

Не делая ударения в описаниях на
непосредственной деятельности работ-
ников политотдела и в частности его
начальника Петика Петросяна, Сар-
тиджану удается показать их под-
линное значение и оттенить истори-,
ческую роль, возложенную партией.
на политотделы, И рост Шушани
Аванесян, и перевоспитание Азпота,
и общий под’ем активности колхоз-
ников на много бы были замедлены
‘без политотделов, это © совершен-
ной отчетливостью видно из новести.
Создавая такое произведение, muca-
тель соверитает безусловно партий-
‘ное дело, лишний раз подтверждая
тезис о партийности советской лите-
ратуры. }
Рассматривая «Повесть о Шушани
и Ашоте»-как дальнейшее продвиже-
ние писателя по’ пути социалистнчес-
Кого реализма, нельзя обойти молча-
нием известную скупость красок и
в некоторых местах излишнюю пря-
молинейность в развитии событий.
Эта прямолинейность не дает закон-
ченного представления о путях пере-
стройки Ашота, слишком быстро ста-
вит его в ряды активных строителей
	новой жизни. Правильно отказавнитись
от импресснонистоких увлечений,
Сартиджан несколько «засушил» по-
вествование. Но это неизбежные «из-
держки производства», которые мотут
принести положительные ‘результа-
Thi. ат:
	с КИРЬЯНОВ.
	ра еюрном кабинете Музея изящных
к «Одиссее» Л. Мюлгаупт.
	Очень интересны и самые ранние
стихи Державина, ясно показываю-
пиие 60 прямую связь © песенной
лирикой Сумарокоза. Включение все-
то оэтото материала можно только
приветствовать. Но что касается вы-
бора «канонических» стихов Держэ-
вина, здесь можно поспорить. Во-пер-
вых, Гуковский 6e3 нужды прене-
брегает существующей традицией, не
включая таких. вещей, как «Рожде-
ние красоты» и «Победа красоты»,
всетда очитавнкиеся в числе лучших
вещей Державина и высоко оценен-
ные, между прочим, Белинским. Во-
вторых, подчеркивая ту сторону Дер-
жавииа, которую можно назвать «ро-
коковой», он пренебрегает другой не
менее важной.
	Спору нет, что державииские <ро-
KORO», ef0  старомодно-шаловливая,
российско-крепостническая знакреон-
тика — одна из. самых оригинальных
сторон его творчеетва. особенно до-
ходчивая до читателя, воспитанного
на русской поэзии ХГУ—ХХ вв.
Преуменьшать ее значения нельзя.
Но -в последние годы ето жизни
в поэзии Державина развилась дру-
тая чрезвычайно любопытная линия,
 вовниклая” из прививки западных
«преромантических» влияний к рус-
скому крепостническому стволу.

Из ярко-нреромантичееких ветчей
Державина Гухковский включил толь-
KO <«рококовую», «турандотовскую»
«Царь-Девицу» и ме включил таких
вещей, как «Утро» («Отнистый Сири-
ус сверкающей стрелы»), как «Пол-
день» («НЮдва Кармил и Амморей»),
как «Целение Саула», как «Жилище
богини Фригги». Не говоря о том, что
в первых двух враоочно-самоцвет-
ный стиль Державина ‹ достигает
своего самого своеобразном и край-
него выражения, вся группа пред-
ставляет величайптий общий интерес
как необычайно яркий пример орга-
нического взаимодействия по сущест-
ву враждебных стилей. Раннебур-
жуазная преромантика как бы. смы-
вает с Державина. его классицизм и
обнажает в нем поэта, через. весь
ХУШ век перекликающегося © поэ-
тами барокко, поэтами феодальной
реакции начала ХУП века.
	Из других вступительных статей
статья Десницкото в «Ирон-Комиче-
ской Поэме» отличается обычными
недостатками этого автора. Кроме
TOTO OHA полна чудовищных искаже-
ний истории, доходящих до анало-
тий мёжду крепостной горной про-
	Ол пинет 096 этом © интересом и
под’емом. с пониманием и вкусом,
и ето статья очень поможет молодому
советскому поэту разобраться в этих
предках и найти в них питцу для
«художественного наюлалденияя»,

К сожалению, статья Бонди стоит
почти одиноко феди вступительных
	статей «Библиотеки поэта» «Акаде-
мии». Единственный  друтой автор,
ставящий себе сходные задачи, —
	И. Виноградов (етатьи о Державине
и Дельвиге). Прекрасная характерис-
тика, которую Виноградов дает поэ-
тическому методу Державина, помо-
тает пониманию Державина как поз-
та, & не только как «продукта» своей
среды. Но у Виноградова эти во-
просы занимают меньшь места, и у
него слишком много весьма спорных
рассуждений на исторические темы.
	Что касается самого выбора (кроме
Тредяаковского © котором я не
берусь судить), то он сделан в 06-
щем очень хорозио: основное и наи-
более ценное всюду дано; балласт
всюду более или менее устранен. Со-
*ветский  * читатель может теперь” без
больших трудностей узнать такого
замечательного, во многом исключи-
тельного поэта, как Ломоносов; он
узнает впервые (если он не библио-
фил или не специалист) прекрасные
песни Сумафокова, необыкновенно
ботатая ритмика которых может и
теперь еще быть непосредственно ис-
пользована. Наконец, он имеет в од-
ном не очень большом томе изуми-
тельную ‘поэзию’ Державина. Редак-
тор державинского выпуска, Г. Гу-
ковский, дал много нового неопубли-
кованного материала; этот материал
включает, с одной стороны, любопыт-
нейпкие фрондероки непочтительные
мелочи, вроде эпиграммы на одно-
временную смерть Людовика ХУГ и
собачки Милушки; и с другой — та-
кую исключительно ценную вещь,
как стихи на смерть первой жены
(«На смерть Катерины Яковлевны»),
где есть строки необыкновенные и по
непосредственной силе чувства и по
совершенно пебывалой ритмике:
	Не сиянье луны бледное
Светит из облака в страшной
тьме,
Ах! лежит ее тело мертвое,
Как ангел светлый во крепком
сне.
	первый настоящий русский перевед-
чик. Гете. Его переводы таких вещей,
как «Ап Глава» au «Willkommen und
Abschied», полны подлинного духа
ранней лирики Гете, несмотря на не-
точное воспроизведение стиховой
формы подлинника“.
	Для оценки значения радищевской
линии в русской поэзии книга, не-
смотря на свою пухлость, дает чрез-
вычайно мало. Это будет отчасти
компенсировано, когда выйдет Вос-
токов (он должен выйти еще в этом
тоду). Ho для полного освещения ее
будет нехватать ене Семена Бобро-
ва — «преромантика-архаиста,  ра-
дищевца и в 10 же время шишко-
виста. замечательного поэта.
	Bee это и многое другое в более
детальном и конкретном изложении
я кадеялся найти в «Поэтах-ради-
щевцах» и не нашел. Вместо того —
пухлая и на три четверти никому не
нужная книга, зря  загромождающая
не знающие что с ней делать книж-
ные матазины.
	Полную противоположность «По-
этам-радищевцам» составляют BH-
пуски, посвященные Тредиаковско-
му, Ломоносову, Сумарокову и Дер-
жавину, ближе всего подходящие к
осуществлению замысла Горького:
Интересна вступительная статья С.
Бонди к первым трем поэтам (поме-
щенная в выпуске «Тредиаковский»;
эти три выпуска составляют как бы
один том в трех частях, под общей
редакцией акад. А. С. Орлова). Мож-
но спорить с Бонди по отдельным
пунктам. На ето статье отрицательно
сказывается отсутствие правильной
и общепризнанной марксистско-ле-
нинской схемы русской истории
ХУШ в. Не углубляясь в социально-
экономические разыскания, Бонди
лаконически и по существу правиль-
но (несмотря на отдельные непра-
вильные формулировки) анализирует
поэтическую систему Ломоносова, Су-
марокова и Тредиаковокого, стараясь
при этом выявить, какими сторона-
мн они могут быть эстетически
действенны и для нашего читателя.
	т Пренебрежительную оценку пере-
водов Борна В. Жирмунским («Ли-
тературное наследство» № 4—6) мож-
но об`яснить только торопливостью.
		(ОКОНЧАНИЕ)

Babine библиографические yka3za-
hus®, Но поэзия членов Вольного
	общества никакого освещения не по-
лучает ни у Десницкого, ни у Оряо-
ва, и чтобы прочесть что-нибудь кри-
тически содержательное о ней, чита-
тель должен обратиться к старой
книге И. Н. Розанова «Русская ли-
Рика», вышедшей в 1914 г. и до сих
пор не потерявшей своей ценности.
	Между тем «Поэты-радищевцы» —
тема, представляющая величайший
интерес для истории русской поэзни,
Е Я лично ждал этого выпуска «Би-
бяиотеки поэта» с нетерпением, рав-
BHM TOMY разочарованию, которое
последовало за ближайшим знаком-
ством. Тема «Поэты-радищевцы» пре-
Де всего предполагает тему. «Ради-
Щев как поэт». Радищев фыл очень
значительный поэт, крупнейший рус-
(КИЙ поэт между Державиными Жу+
Ховским, Казалось бы, революцион-
508 вначение Радищева должно было
Способствовать всестороннему интере-

ИК ero поэзии, но до сих пор
было наоборот, и ето роль как зачи-
Жателя русской революционной мы-
Ми заслоняет его роль как поэта.

ОМУ ‘пора положить конец. Мы дол-
иЫ иметь собрание поэтических про-
иазедений Радищева, и значение его

поэта должно быть освещено.
	Элияние Радищева в русской поз-
ии начала ХГХ в шло по двум
a hay. C одной стороны, разрабаты-
Этея линия ero гражданской 108
ont Линия «воселавления свободы?
16 ед Радишеву». С другой — У

ЗУбляется начатое им освоение ‘завое-

3
	а немецкой раннебуржуааной T0-.
ИИ, Эти лве линии зв значительной.
		Именно Радищев, & не Карамзин
был ‘зачинателем раннебуржуазной
поэдин в России. Ето «прероманти-
ческие» стихи совершенно свободны
от салонной гладкости Карамзина и
карамзинистов. Их «прекрасная коря-
вость», корявость истинно новой поэ-
зии, говорит о том, что «прероман-
тизм» Радищева классово подяннен
и, как y Pycco, органически связан
с его. якобинством; «сентименталиви»
Карамзина не более, как социальная
мнмикрия, маскировка русского ио-
мещика под либерального буржуа. Но
Радищев стоял далеко впереди сво-
его времени. Цельное и мнотосторон-
нее творчество Радищева расщепля-
ется у его наследников. Пнин и По-
пугаев, его политические энигоны,
покидают ето творческий путь во имя
карамзинистской тладкости. Каменев,
a te a, oo Востоков отходят от яко-
		ничтожный обем своего,
	Оке коло
ле ства, (всего 0
поэтического наследства тк
	По ee er
300 строк), так интересен Борн, по-

добно своему учителю сочетавитий
вольнолюбимую тематику с