ая ‘газета Ne 54 (54 АНДРЕЯ Советский читатель очень любит стихи. Но как часто он откладывает в сторону книгу стихов, тде на 06- ложке рядом с неизвестным именем поэта стоит марка областного изда- тельства. Нельзя сказать, чтобы та- кая предвзятость всегда была 6езос- новательной. Мнотие сборники CTH- хов молодых поэтов, выпущенные пе- риферийными издательствами, He способствуют развитию у читателя” чувства любви К поэзии. : Нам кажется, что практика изда- тельств в послес’ездовокий период обещает похоронить это предвзятое мнение читателя о качестве стихов молодых поэтов, издаваемых не в Москве. Перед нами книга стихов молодого, еще неизвестного автора, изданная в Казани. Мы не берем на себя еме- лости говорить о ней как о событии. На основании десятка с небольшим оригинальных стихов и около десят- ка вольных переводов, вошедших в эту. книгу, нельзя делать таких от“ ветственных заключений, . Несомненно одно: это книга CTH- хов поэтических, интересных. Hare pec возбуждается не рассказом с0- бытий. не сюжетом и изображением факта, а поэтически полным и 38- конченным выражением чувства. Это цикл лирических стихов, об’единен- вых внутренне одним лейтмотивом. В лучших из этих лирических CTH- хов («Песня», «Осень», «Сад», «Дру- ту», «Дочери», в вольном переводе стихотворения «Три дочери») бро- саются в глаза сжатость, живость и свежесть изображения. Сильная стогона стихов Алдана—в живописности изображения, в пол- нокровной жизни красок и в языке, колоритном и свежем. Язык его сти- хов производит впечатление чистоты и силы, за которыми. стоит острота жизненных впечатлений. Поэтому. он свеж. Живопись, о которой мы говорим, прежде всего — живопись чувств. Мы позволим себе процитировать. здесь кусок из стихотворения «Сад», в ко- тором этот характер языка. и. харак- тер живописи стихов Алдана прояви- лись достаточно выразительно: «Я шея назад но улицам пустым... Седела мгла. Вытягивались тени, И зланья проявлялись постепенно Из темноты. Стояли неподвижно Усталые, промокшие деревья, По пояс погруженные в зарю. Я раствориться мог. Я мог войти В громады покрасневшего стекла, В поющие деревья, в сладкий звон Тяжеловесных капель дождевых... Я повторял вполголоса — люблю». На какие стороны дейетвительно- CTH oopamena поэтическое внимание автора? Какие мотивы выдвигает «Книга стихов» Аллана? Эти вопросы для нас являются важнейшими при оценке поэтического качества стихов. Если задача эпическото поэта — да- вать типические харажтеры в типи- ческих обстоятельствах, TO залача реалистической лирики — прежде всего в том, чтобы раскрыть, выве- сти на свет из хаоса ощущений и переживаний , .типические чувства, дать образ и звучания настроениям и мыслям, характерным для’ маес. Нам кажется, что Алдану в ето кЕИРе удалось выразить. одно из ти- пических и новых чувств гражлани- на Советской страны. Мы говорим 0 Андрей Апдан, «Книта стихов», Татгосизлат Казань. 1935 8. На-днях, перед отезлом в Нариж, писатель Шарль Вильдрак и худож: ник Эффель посетили Детское изда- тельство при НК ВЛКСМ, где имели продолжительную беседу с главным редактором издательства т. И, П. Ma- гидовичем. Гости подробно расспралиивали т. Матидовича о работе издательства, интересовались принципами ero pa- боты, писательскими калрами, соот- нотением в издательском плане ме- жду классической литературой и книгами современных писателей. Наибольший интерес вызвала рабо- та дошкольного отдела. Шарль Виль- драк и Эффель были очень удивле- ны, узнав, что издательство выпуска- АЛДАНА чувстве социалистической родины Об этом чувстве, как о новой боль- пой теме советской литературы, №- ворил т. Постышев несколько меся- цев тому назад в своем выступлении на пленуме правления ССП Украл. ны. Это чувство любви к родине со- циализма и является тем лейтмоти- вом, который внутренне связывает весь цикл стихов книги, не только оритинальных, но и переводных. В стихотворении, открывающем книгу, поэт пишет: «Песня, песня. Ты ведешь далеко Юность беспокойную мою, Мы идем болотами, осокой, По траве холодной и высокой, Родиной, которую люблю». Уже в этом отрывке любовь к дине соединяется с ощущением ра- деетной и беспокойной юности. Чув. ство социалистической родины BH. сказывается в стихах Алдана не ках голое восхваление родины вообще, но как глубоко осознанное и продуман- ное чувство родины, дающей челове- ческой природе молодость, силам и мечтам— наибольший простоф. Здоро- вая и сильная молодость находит осуществление своих надежд и меч. таний своей жажлой роста, и в э10к прежде всего видит поэт основную причину своего чувства к родине Co циализма. Но любовь в родине в. разрывна с ненавистью к ее вратам, ч ЧУВСТВО СИЛЬНОЙ, «большой», каж пи- шет поэт, молодости неотрывно Oy мужественных и героических подвя. гов. И здесь мы подходим к слабому месту стихов Алдана Нельзя › ска- зать, чтобы вышеуказанные момев- ты не находили себе места в ето HO aun. Нет, упрека в илилличности и размятченном восприятии ралостно- то и светлого в налей действитель- ности нельзя сделать поэту. Но не. сомненно, что эти стороны пока сла- бее воспринимаются им и звучат в стихах более приглушенно. Сильная сторона стихов Алдана В том, что они строятся на выборе кра- сивых поэтических явлений, сторон, красок. С другой стороны, ему BHO гла удается с большим реализмом, 9 естественной живостью передать раз- витие нарастания чувства. Но не все. гла эстетический и реалистический моменты в его стихах живут согла- сованно. Отбирая. лля своих стихов красивое и поэтическое, поэт чаето руководствуется эстетикой пропилтого, обедняющей и суживающей мир пре- красного в реальном, Досадно, что свежие и оригинальные образы, срав- нения, метафоры начинают повто- ряться и таким образом теряют свое значение. Выбор красок отраничен преимущественно пейзажем, при чем чате всего пейзажем утра и осени. Поэту вужно ‘помнить, что кроме Пастернака и Батрицкого есть поэзия Маяковского и Бедного. Кроме пре: красното’в природе есть прекрасное в созданиях человеческой воли и чело веческого трула. Кроме прекрасною в ралости и восторге есть прекрасное в гневе и ненависти. в страсти борь- бы. в пафосе тероического труда. Мы ограничились разбором лить оригинальных стихов Аллана. 0 Tre реводах‘ мы не говорили потому, что нам хотелось сосзелоточить внимание проявивитемея главным образом B этих орагинальных стихах. Аллан как перевоячик стихов татарских по- этов заслуживает положительной оценки и виимательного разбора. А ВОЛКОВ. 50—100 тысяч экземпляров. Средний тираж детской книги во Франции, по их GIOBAM, не превышает, тысячи экземпляров. Их поразили enh Ha детские книги: ‚ —. Неужели ‘эта прекрасная KEE га стоит почти столько же, сколько коробка папирос? — сказал Вильд- рак, рассматривая «Сказки» Чуков- ского с иллюстрациями Каневском. Во Франции, говорят гости, детские книги очень дороти‘и доступны толь. ко ребенку из обеспеченных семей. Прощаясь, Шарль. Вильдрак . ска- зал, что те несколько книг, которые он получил в подарок от издатель ства, он использует в Париже ak иллюстрации к лекциям о своей п- езлке mo CCCP. Ha материале Gece ды писатель предполагает налисать статью о воспитании детей в Совет: ском союзе. сунка Марвич рассказывает © годе 17-м и 18-м. Но если бы вее это было рассказано, ‘романа He получилось бы: получился бы ряд панорамных и насышенных приметами эпохи. 88* PHCOBOR: на фоне которых протекает несколько человеческих жизней. Роман. получился. Марвич убрай из него историческую номенклатуру» оставив факты в их конкретной сущности. Как мною в «Семье страниц, где не произнесено имя. 19 назван термин, не проставлена дата — и тем не менее чувствуется в08 историческое своеобразие того ИЛИ иною события. Это позволило Map: вичу более тесно связать действую“ щих. лиц романа с окружающей. их срелой Марвияч широко. использовал прием перестановки эпизодов. и 61° жетных комментариев. опережаю реальное развитие действия. дало ему. возможность сблизить и<* торический план романа с сюжетный и ввести его действие в елиное шее русло. И. наконец, Марвич Вы“ делил кавычками иронии и Курси“ вом авторских отступлений свое 01° ношение к прошлому о котором ов рассказывает Это и оказалось 08^ мым важным’ в романе появился если не герой, то’ некоторое его’ 10 побив. Живая творческая личность &ВТ9“ ра. напоминающая ‘о себе то пы ными заголовками глав, To paccys дениями 0 сочинителях военных маршей то публицистической иро“ нией блестяпего рассказа 0 «канли“ дате в ненавестные солдаты». й Я ляется внутренней основой роман» иные, которая прочнее. чем всякие еще не выбродивитие тематические закономерности. об’единяет cfd пдеркание. ГЕРМАН ХОХЛОВ. Монография Б. Вальбе о Чалытине вытолно отличается от многих произ- ведений критической литературы вня- манием к индивидуальным обобен- ностям изучаемого нисателя. Вместе с тем критик стремится истолковать эти особенности в свете большой историко-литературной пер- спективы. Своеобразный антиурбанизм, окра- пгивающий произведения Чапыгина в в первый “период его творчества, был явлением сложным, Он связывал Ча- пытгина с так называемой «крестьян- ской школой» в литературе, а также с молернизмом и символизмом. Но, в отличие от Л. Андреева, например, антиурбанизм Чапытина вырастает на реалистической основе, & в соци- альном смыеле питается протестом против калечащего воздействия горо- да на выходцев из деревни — этих постоянных героев ранних вещей Ча- пытина. Вальбе стремится связать Ьтот протест о т. н. «экономическим романтизмом», но в такой непосред- ственной форме, в какой эта связь проволится в рецензируемой моно- трафии. она едва ли является убеди- тельной. Вальбе показывает, что Ча- пытин сохраняет полную самостоя- тельность по отношению к народни- чески-кгестьянской традиции. OF школы Златовратского Чапыгина 0 самото же начала отличают его отвра- щение к натурализму, тяга к гро- теску как основному средству изо- бражения. & также особенности язы- ка. _ Все эти черты обеспечили Чапыти- ну совершенно 060бое место уже в дореволюционной русской литературе. Собственно крестъянекие произве- ления Чапыгина отличаются от всего «кгестьянского крыла» предреволю- ционной литературы способностью ху- ложника изображать стихийный про- тэет крестьянина против социальной кабълы, а также его ужас перед гро- зящим ему разорением. Олнако, устанавливая эту особен- ность, Вальбе напрасно перегибает палку. Он пишет: «Чапытин тем и отличен от Бунина и Чехова, что, ридавая, подобно им, мрачный ко- лорит пореволюционной деревне. он B Ta же время умеет видеть истоки этого непривлекательном быта не в мужицкой «субстанции». & В <«госпо- дине купоне». то-есть во всей си- стеме помещичье-капиталистического хозяйничания» (стр. 74). Эта цитата может внунтить пред- зтавление, булто Бунин и Чехов — Гослитиздат, Ленинград, 1935, 144 стр., тир. 4.300. — Почему у вас столько газет не продано? — Потому что мы торгуем только «проданной» С) СЛОВ А. И ЧУВСТВА и ‘Ленин предстают не через почти тельные напоминания, a в живой свази их мечты с жизнью «Грозных парнишек двадцатого века...» Книга В. Гусева «Слава» при всей ее публицистичности насыщена кон- кретным познанием действительнос- ти. Вот почему его фельетоны в сти- хах продолжают жить вне газетного листа. Но есть в них один недоста- ток, ослабляющий выразительность большей части стихов, помещенных в книге. Этот недостаток становится яс- ным при сопоставлении первых ‘раз- делов книги с «Вечером воспомина- ний в самаркандском доме Красной армии» `— в этом цикле дано восемь стихотворений разных жанров — of песенки до небольшой поэтической новеллы. В. них есть‘ сосрелоточен- ность, локальный колорит, они геогра- фически определенны. В стихах деж- ларативных циклов слишком распти- рены масштабы, слишком пироко ра- скрыты об’ятия стиха, принимающе- го тему в ее общем выражении, хотя бы автор и приводил MHOMeCTBO Ba люстраций. В. Гусев может стать мастером пу- блицистически заостренной поэтиче- ской новеллы. В стихах «Гарем» — превосходный юмор сюжета. Речь идет о гареме Курбаша: И мы долетаем до нашей части, Влетаем в родильный дом, И мы по списку советской власти Грустный гарем сдаем. Советская власть разбирается срочно И, узнав из каких они мест, Советская (власть заявляет: «Точка. , Отправить гарем в ликбез». У В. Гусева есть то поэтическое ядро, которое придает силу ето поэ- тическим фельетонам, HO у Него нет еще умения не отдаляться в сторону от этих стержневых, сердцевинных образов стиха. современники столыпинских реформ — не видели связи между диферен- циацией деревни и ее вырожденизм. Между тем это представление далеко не ссответетвует истине. В стремлении Чапыгина. ‘прочно опереться на могучую и богатую фольклорную основу народной речи и наролного миросозерцания Вальбе пгавьльно вилит причину, которая должна была постепенно привести писателя к пирокому историческому повествованию. «Степан Разян» И является осуществлением этога стре- мления, Анализу этого романа кри- тик посвящает добрую треть своей книги. Однако в этом анализе есть крупное противоречие. Подробно ряс- сматривая солержание романа, Валь- бе приходит к заключению, что хотя Чапыгину и удалось в изобоажении личности самого Разина отойти ст худших традиций буржуазно-лзорян- ской историографии. он тем не ме- нее не освоболилея до конца от 20 влияния. Это нашло свое выражение, по мнению Вальбе. прежле всего в сбщей трактовке самото лвижения Разина. Фигура атамана чересчур выдвинулась на первый план В ущерб тем народным низам, которые составляли массовую основу движе- ния. Отсюда некоторая романтическая нлеализация самого Разина, особен- но нарастающая к концу романа. Вальбе говорит: «не изображая со- циально-окономических корней этой ненависти к воеводам и боярам. не показывая быта крестьян ий «нацио- налов» — основных движущих сил разинщины, Чапыгин компенсирует читателя колоритными «рисунками» тородов, речевым своеобразием эпю- хи, живописной экзотикой» (стр. 138). Смысл этих упреков совершенно ясен. Он сволится Е тому, что внеш- няя, декоративная сторона разинщи- ны заслонила от Чапыгина его клас- совую ‘основу. Мысль эту Вальбе мно- то раз повторяет на разные лады. Если эти упреки справедливы, то не- понятно. каким образом Вальбе в «Заключении» может писать. что «Степан Разин» — произведение. от- меченное «подлинными исторически- ми панорамами массовой борьбы’ классов» (стр. 141). Можно пожалеть также, что критик не попыталея по- казать место, занимаемое «Степаном Разиным» среди других. произвеле- ний советского исторического жанра. прессой. Ю. ОСТРОВСКИЙ. И понятий исходят не из натшлыва жизненных впечатлений, а из раци- оналистического пересмотра канонов «высокой» поэзии. Он cy, т их TPE буналом отвлеченной жизнь выкорчевывает, вытесняет He нем закваску акмеистской «вещнос- TH», лишенной обобщающей силы: к прежним поэтическим приемам при- ложен комментарий книжных выво- дов. Легче всего установить это на примере самото значительного по st явке стиха, получившего у Нас шШи- рокую известность — «(Техника) Х (чутье)». Как только от описательных тараллелей между пчелой и архитек- тором, навигатором и плотвой, авиа- тором и жуком автор перехолит к обобщению, к умножению техники на чутье, в стихах рождаются нелепые строки: «Мы — свой мир осознавшие ‚ звери, Мы — совет мировых воротил. „.Ну а ты, позабывший о боге, Притеснителей с’евший живьем...» Откуда вырастает этот спад? От пересмотра поэтического инст- рументария книжным путем. В ре- зультате тонкий и хорожно владеющий формой поэт переходит на лексикон персонажей Зошенко. Когда-то «Искра», отражавшая ли- тературные позиции революционных разночинцев, на все лады высемеива- ла представителей «чистой поэзии». Пародии на «эллинские» стихе ПЦербины, на тяжеловесные поэмы Майкова, ‘на сладкую лирику Фета были неизменной приправой каждого номера, Сторонники «низких» жанров, ва- щитники публицистическото начала в поэзии прекрасно понимали, что речь идет не о поединке литературных школ. Удары по чувствительным ме- стам дворянекой эстетики чередова- лись © осмеянием мракобесия обита- телей помещичьего Парнаса. Расшиф- ровка поэтических, формул этого pom была направлена На то, чтобы обна- ружить внутреннюю бессодержалтель- ность эпигонской «классической» поэ- зии. Одно- время у нас возник запозля- лый рефлекс. Отвращение к «барским саловодсте вам поэзии, бабы капризной» приве- ло к тому, что была взята под сомне- всякая лирика, He переведенная на язык политических лозунгов. 0 солнце’ говорили как о госте «из не- беёного ЦК», а ветер Обязательно ока- зывался партизаном. На самом деле социалистическое качество новой лирики зижлется от- HOR НФ На воинственных эпитетах: оно. определено новым отношением к прежним об’ектам лирического вос- приятия, новым кругозором, позволя- ющим по-новому ощутить и природу, _и любовь, и материнство, и надви- тающуюся старость. Терминология — лишь оболочка. и если за ней не скрыты новые чувства, лирические стихи сохраняют свою архивность. Преимущество советского поэта со- стоит в том, что он обогащен новымв понятиями и новыми чувствами. Си- ла их измеряется в значительной ме- ре способностью видеть, слышать. осязать жизнь. Нотом не обязательно воплощение всего этого в конкретно- чувственных образах: философская поэзия может быть достаточно выра- зительной Но поэт, абстрактно беру- щий новое, залающий себе тему, & не извлекаюнтий ее из жизненных недр, всетда останется .в неприятном поло- жении книжного червя. гложущето тома своих предшественников. Можно найти много шероховатых строчек. риторических длиннот, на- рочитого ораторского красноречия B стихах В. Гусева, но нельзя отказать им в главном: подлинные токи лей- ствительности пронизывают их OF строки до строки. Потому вторжение политических формул в его стихи не кажется нарочитым: им прокладыва- ют дорогу наблюления за жизнью. Стихи В. Гусева относятся обычно & разряду газетных фельетонов Иногла недоуменно пожимают плечами: по- чему несомненно талантливый поэт растрачивает себя на такую внешнюю поэзию. Но от этих критиков усколь- зает одно решающее обстоятельство: в стихах Гусева почти всегла налипо описательно-очерковые элементы, фи- ксирующие. вновь открытые поэти- ческие темы и сюжеты. Если В. Гусев пишет о чувстве горлости своей черной поэтической работой, то лекларация сопровожленя описанием календаря событий совет: ской страны: «Я плакал, встречая Димитрова, И слез не стыдился я, Я с академиком Бардиным ‚ В Кузнецке плавил металл, Я с каждым героем Союза На его самолете летал. И ато ж, что моей фамилии ‚ В числе награжденных нет, Ведь сердце мое эвенело От каждой из этих побед...» Когда он говорит: - «Gro большевистским умом ‚ решена Седая загадка мужицкой Жизни», то. этому предшествует колоритное описание колхозных «золотых» бли- нов; Когда он пишет о «славе», то вво- дит читателя в экзаменационную ком- вату, вле Горе, любовь и счастье...» Есть в книге В. Гусева и искяю- чительно декларативные стихи, но я в них вывод построен на обобщения простых жизненных образов. и Марке «Это — роман 0 разошедшейся семье, о распаде родной крови, о на- казанной умной и сильной обман- щице своего времени, © ее отце, о подруге ее детства. © ее трех раз- ных дочерях, 0 ее молчаливом, не слишком умном, но правдивом муже. о бестолезном и потому обозлившем- ся юноше красивой наружности, о больном и честном художнике. о другой женщине, молодой и не честной.. которая, однако, ухитри- лась устоять». Доверчивый читатель воспримет эти слова, как некий ключ к содер- жанию романа Цитата взята из его первой страницы, где автор с00б- щает «самые общие сведения о ге- роях» Затем следует кусочек сюже- та, переставленный в начало романа из его середины,и потому внутренне во многом неясный. И только вторая глава, «в которой рассказывается 0 тирольских гусях, о дешевом лядоком лесе и о записной книжке Соколова». вводит читателя в содержание рома- на и очень просто. насыщенно и по- следовательно излагает некоторые события из жизни одного из его ге- роев. В дальнейшем в сульбе этого тероя происходят перемены, рядом с ним появляются другие персона- жи, действие романа усложняется и приобретает ту внутреннюю полноту. которая придает литературному вы- мыслу живое и увлекательное прав- дополобие. Тажова композиция романа. Но не для того же он начат столь проид- вольно и не для том же С. Марвиз столь настойчиво и подчеркнуто №- ворит вначале © своих творческих намерениях, чтобы уложить их. В конце концов, в самую обыкновен- ную форму. Снова и снова он будет ломать ето спокойное развитие, пере- ставлять ето эпизоды, вмешиваться в 122товоры ео героев, вопоминаль, Проблема словесното состава валией поэтической речи не может быть ре- шена путем возврата к «классичес- ким» формулам. «Розоперстая Азро- ра» бессильна вызвать у нового чита- теля, даже если он превосходно знает мифологию, нужные ассоциации, ибо круг его прелставлений о природе со- вершенно иной, ибо образ, вынутый из всего речевото строя, теряет не- обходимую точку опоры. Но словес- ное экопериментаторство не может итти от каприза поэта или от запаса его взращенных книтой прелставле- ний. Даже путь Пастернака вбирает в свою магистраль ручьи и реки жи- вого языка нашего времени. Разго- воры о научной терминолотии, о пу: блицистике в стихах до сих пор свя- зывают обычно с пооблемой сохране-- ния поэтической простоты Нужно подчеркнуть другое: поэт должев строить свое злание органическим на- коплением жизненного материала: кода формула включена в цепь жиз- ненных представлений, она получает необходимые поэтические соки; котда она продиктована сверху. она вянет. как сорванная с лерева ветка, как бы старательно ее ни кропили изящны- ми эпитетами и метафорами... Борьба за поэзию высокого каче- ства неизбежно становится борьбой за поэзию тлубокой развелки. точно- го‘знания действительности, прямого влохновения ею. Н ОРУЖЕЙНИНОВ. О В. Гусеве мы товорили потому, что его пример прекрасно показывает, откуда вырастает право на ломку вы: сокой. поэтической. терминологии. на оснастку стиха публициетической фразой, разговорным образом, поли: тической ассоциацией Марк Тарпов- ский проделывает иными поэтиче- скими средствами ту же работу pa- зобщения прежних элементов BEICO- кой поэзии, прослаивания их лекси- коном, почерпнутым из так называе- мых «прозаизмов». В его книге, под- чае виртуозной в отношении внеш- ней стихотворной техники, — в этом смысле показательны стихи «В раз- резе Москвы » — происходит. усилен. ная интервенция каучной терминоло- гии, технических обозначений и, 0©0- бенно в переводах, публицистических формул. В его кните — намеренное огрубление речи, приводящее к TA- ким илушим от Маяковского ‘фразам: «У Кельчского собора острие, Готическую славя бахрому, Наивно уверяло, что ее Не переплюнуть болыне никому...> или: «Дрожи, седок. Воли истонизю «Тпру».. или: «Капут тебе, — сказали рабству мы». Но не это главная магистраль ра боты над словом, которую проводил Тарловский. Он хочет добиться Ha- учной внешности поэтических обра- зов. Отсюда «сфероилальная конура» «цистерны с разливом мазута исчис ‚лены в нетто и брутто». даже такое словообразование: «распеиряют 503: ство» и лальше «производят средствя произволства» или «с полусферок наверху цилинлрический мавзолей» Стих М. Тарловското звучен, обра зы его своеобразны, темы в преобля: лающем большинстве уже не испыты- вают того разлала с современностью который был характерен для мнотих вещей «Ироническото сада». И все же, хотя Тарловский всегда точно ссылается на географическую точку, на конкретные пример тото явле- ния, которое он описывает, его стихи проступают сквозь какую-то дымку книжных ассоциаций. Словарные нов. шества М. Тарловского, его продви- жение в глубь стиха новых терминоя иронизировать, подеомеиваться — и все это во имя того, чтобы связать куски своего замысла в единое целое... Потому что и в этом случае, как в тысяче других. нельзя прини- Мать авторские высказывания На веру Потому что роман Марвича тораздо сложнее, глубже, значитель- нее, чем он представляется по при- веденной характеристике автора. Но также и потому. что, не вполне справляясь с отромным материалом, автор романа довольствуется иногда всего лишь формальным разрене- нием творческих трудностей. Роман Марвича внутрение неодно- роден. В нем много героев. несколь- ко тем меняющаяся манера изложе- ния. Он начат — если принять за начало подлинные истоки его глав- ной темы — как выдержанное в 0б’- ективном тоне повествование 06 удачливом и настойчивом «тусятни- ке» Соколове, которому счастливые обстоятельства и приобретательский инстинкт помотают «выйти в Люди». Глухое время конца прошлого столе- тия. провинциальная косная жизнь, задавленный бременем своей беспо- лезной честности лесничий и вы- растающий из мелкого скупщика в крупного капиталистического хищни- ка Соколов — вое это показано Марвичем конкретно-образными, точ- ными до осязаемости изобразитель- ными средствами. Редкие суб’ектив- ные вмешательства автора в плавно протекающее действие романа вос- принимается как нечто случайное и необязательное. Они, эти автор- ские вскользь оброненные замечания о судьбах тероев или о своих писа- тельских затруднениях, нужны не столько для TOMO, чтобы привести что-то новое в раскрытие темы, Карикатура художника Эффеля для „Литературной газеты * сколько для того, чтобы подготовить читателя к такому повороту этой темы. с которым будет сопряжен переход автора ‘на новые стилисти- ческие позипии. Оказывается Наум ‘Соколов, кото- рый доститает в романе такой пол- ноты художественного воплощения что его, как живого человека, можно потрепать 0 плечу, совсем не яв- ляется ето главным героем. Начиная © одной из страниц, «на первое место в книге выходит дочь Соколо- ва — Болла». И сразу меняется весь художественный строй романа и COB- сем по-другому, чем прежде, звучат в нем иронические интонации авто- ра. Характерно, что здесь Наум Со- колов становится лишним: раз или два он возникает на страницах ро- мана. но уже как случайный пероо- наж, а потом и окончательно — при помощи лаконической снравки о его будущем — списывается из числа действующих лиц. Но и Бэлла, которая должна быть центральной фигурой романа, уже не в силах сыграть эту роль главно- о героя. Дело здесь не в том, как полагает один из критиков, что она сама по себе недостаточно содер- жательный образ. Если бы роман продолжался как семейная хроника. если бы в ием было что-нибудь, по: добное сюжетной логике «Буденбро- ков> или «Форсайтов», то нет ника- Koro сомнения, что и образ Бэллы был бы по-своему значителен. Но в романе Марвича’ происходит карли- нальное перемещение планов. Внеш- ний мир. который замыкал судьбу Соколова кольцом причастных к его жизни событий, раскрывается вдруг во всей широте. История, которая «делалась» за кулисами романа, ШАРЛЬ ВИЛЬ РАН И. ХУД, ЭФФЕЛЬ В ДЕТСКОМ ИЗДАТЕЛЬСТВЕ A P BO ня, революционерка, H ee «всегда взволнованный звенящий голос, два влажных алмаза в глубоких впади- нах глаз и сердце, готовое помочь всему миру», режут читательский слух. как фальшивая нота. «Лохмз- чи», стоявшие, по словам автора, «на крайнем фланге дерзкого студенче- ского поколения». не производят на читателя большем впечатления, чем кучка наспех подобранных статио- тов. Нет еще живой убедительности и в образе большевика Кондратьева, который появляется в романе как активное действующее лицо к само- му концу первой части. Нужно ду- мать, что во второй части романа этот ясный и отчетливый образ «утеплится» более щедрым раскры- тием его внутренних качеств. Некоторые сомнения вызывает и образ Ефрема Крейнина. Сам по; ce- бе он, может быть, и очень типичен, этот либеральный болтун. когда-то «пострадавший за революционные идеи», потом при об’явлении войны, захваченный патриотическим востор- юм, затем неудачливый комиссар временного правительства и, нако- нец примазавшийся к советской власти обыватель, охотно идуший на нечистоплотные сделки с контррево- люционерами и спекулянтами. Но. во-первых, его многословие, которым OH по’ преимуществу и характери- зуется, слишком разжижает дейст- вие романа. & во-вторых, он настоль- ко близок образу Клима Самтива, что не кажется художественно ори- тинальным. Взять хотя бы место. tne Ефрем Крейнин просматривает первые книги, изданные большеви- ками, и делает на полях растерянно- иронические заметки — ведь это целиком перенесенный в обстановку 191248 roma Клим Самтган! Подлинная удача романа — это колоритная фигура Антона Казими- ровича Бреговского. Спекулянт, coa- данный атмосферой беззастенчивого делячества на военных поставках, он вырастает из романа, как литератур- ный тип, впервые столь ярко выра- жающий целую человеческую кате- горию. Но ни Бретовский, ни Кондратьев, ни Крейнин. ни один из многих других героев и персонажей романа. которые создают огромное многооб- разие его типажа, не в состоянии выравнять материал романа по ка- кой-нибуль единой. линии последова- тельно развития. Первоначально взятая тема оказалась для этого ма- териала недостаточно ортаничной. Отсутствие центрального образа гро- зило композиционными ‘осложнения: ми. Пласты исторического материала могли окончательно завалить гёроев вот тут-то, в разрешении всех этих трудностей, становится особен- но наглялной ортанизующая роль автора. Условно эту роль можно опреде: лить как режиссерскую, Дачная Россия в момент об’явле ния войны, Петроград. в спекулятив. HOH лихорадке шестнадцатого года. интенданты, дельцы черной биржи. крупные финансовые воротилы, по- литики, обыватели зеленая моло- дежь — вое это с разной степенью четкости отражено в романе Марви- ча. Затем в него входит. сквозняк ре- волюция. новые стороны недавнего пропглог?о открываются перед читате- лем, — H с такой же уплотненно.- стью деталей и с прежней разма- шнстостью общего исторического ра- встает теперь рядом C его действую- щими лицами. И прежде, чем им порваться согласно задуманной теме семейного распада, узы, связываю- щие героев романа, ослабевают, раз- вязываются и рвутся под отромным давлением исторического материала. Выпавшая из одной; до конца не осуществленной темы. Белла. не на- ходит своего определенного места и в рамках другой. Роман продолжается. пс существу. без главното героя. Нельзя сказать, что кроме Наума Соколова в романе С. Марвича нет интересных человеческих образов. 0 лесничем. который пытался добиться культурной эксплоатации лядских лесов и столкнулся с тупым чинов, ничьим равнодунгием, мы уже упо- минали Эта как будто бы и малень- кая, в общих масштабах романа, фи- rypa с предельной ясностью иллюст- рирует своей судьбой печальную участь талантливых людей в усло- виях самодержавия, людей, одержи- мых своей работой. наделенных и циативой, но лишенных трезвого по- нимания действительности. По мере того каж рамки романа раздвитаются, увеличивается и ан- самбль действующих лиц. Наум Co- колов уже перестал быть ео героем, а Бэлла все еще не стала героиней. и неизвестно, будет ли она ею в дальнейшем. Зато чрезвычайно вы- растают в своем значении второсте- пенные герои романа, и уже сам ав- тор вынужден поделиться с читате- лем своими по этому поводу не- НИЯМИ. Не все из второстепенных персо- нажей одинаково удались Марвичу, В анемичной призрачности неземных качеств проходит через несколько страниц романа подруга Бэллы Co-