_ ОБОДЛЕННАЯ
ТЕМА
«Вы воображаете, что эти
два толстяка судят об архи-
— тектуре? Совсем нет: они 26-
ворят о том, как странно се-
ля две вороны одна против
друтой».
(Н. Гоголь. ‹Невокий проспекте».
Это было в 1921 г... В Москве тогда
неё ходили трамваи, и сажень березо-
-вых дров или пуд мороженой картош.
ки были пределом мечтаний большин-
ства москвичей. В суровые эти дни в
пустынных залах Дворца труда от-
крылась необычайная выставка. Слу-
чайные посетители этой выютавки —
папиросники, домохозяйки, равноду:
шные совслужащие — увидели в ма-
кетах и чертежах неясные очертания
‚ Нового Города. Неудержимая фанта-
зия зодчих первых лет революции во-
плотилась в проектах великолепных
площадей и ансамблей, решенных в
блистательном стиле ToponOB Ренес-
санса.
В дни голода и paspyra советокие
архитекторы не бросали карандалпа, и
рейсфедера. Несмотря на лишения,
над проблемой архитектурного обнов-
ления Москвы работала специальная
_ комиссия, созданная при Наркомпре-
се. При туеклом свете керосиновой
лампы набрасывалиеь релкие конту-
ры социалистического города. Акаде-
мик Жолтовский, руководивший этой
работой, смело глядел в будущее, но
и он не мог предвосхитить того гран-
диозното плана небывалой в истории
перестройки города, современниками
которой мы являемся,
Мы стоим на пороге осуществления
тысячелетней мечты человечества в
прекрасном городе будущего. Тускне-
ют мечты поэтов и. утопистов перед
завтраптней действительностью. Наш
обновленный, перестроенный город не
булет комплекеом стеклянных домов
с вставными жилищами, о котором
‚трезил. Велемир Хлебников. Не будет
он. созданием тусклой уэльоовской
фантазии, городом Сияющего. Мы cos.
дадим город, каждое здание которого
должно быть воплощением лучшей
идеи советского гуманизма — подлин-
ной заботы о человеке.
Но несмотря на то, что тема о 00-
ветоком архитекторе, его творческих
исканиях и победах является глубо-
ко значимой и интересной темой, ху-
дожественная литература, всегда ре-
зтирующая на явления большюото 0б-
щественного значения, упорно обхо-
дит одного из героев налиего’ времени.
Это тем более странно, что творческая
практика архитектора дает художни-
ку слова идейно насьищенный и CM.
жетно-занимательный материал. Сей
‘час нельзя требовать от литературы
широкото претворения в полноцен-
ных произведениях темы реконструк-
ции Москвы, но почему писателю не
использовать такое большое событие,
как конкурс-на проект Дворца сове-
тов или огромный материал по созда-
нию плана реконструкции Москвы я
проектированию социалистических
городов?
Работа. московских архитектурных
мастерских — это з неисчерпаемый
кладезь тем. Но был ли кто-нибудь
из наших мастеров слова в творческих
лаборалориях мастеров архитектуры?
На всемирном архитектурном кон-
-ppeece B PuMe выступления советских
‘делегатов пользовались исключитель-
ным успехом. Солиднейшие журналы
выпускали специальные номера, по-
священные работам палтих зодчих,
Как отраженный свет в призме, пре-
ломляются искания советских архи-
текторов в работах некоторых Barras:
ных мастеров архитектуры. И тем
обиднее, что, получив общее призиа-
ние, советский архитектор совершен-
HO незаслуженно лишен права граж-
данотва в художественной литерату-
А. ЧЕРНОВ
Ветер буйствовал ме всуе:
Под горой с утра
В убранной волненьем сбруе
Прыгала Кура.
Он не’ ждал, чтоб’ ночь сгорела
Он без фитиля
Подвергал Тифлис обстрелу
Цветом миндаля.
Столь же прекрасно, как «Первый
снег» — «Иду co отороны черкес-
ской» Тициана Табидзе:
Иду со стороны черкесской“
По обмелевшему ущелью.
Неистовей морского плеска
Сухого Терека веселье:
Перевернувшееся небо
Подперто льдами на Казбеке,
И рев во ‘весь отвес расщепа,
И скал слезящиеся веки. .
Я знаю, от кого ты мчишься.
”Погони топот все звончее.
Плетями вздувшиеся мынщы,
Аркан заржавленный на шее.
Хочу, чтоб’ знал отвагу Мцыри,
Терзая барса страшной ночью.
И для тебя лишь сердце ширю
И переполненные очи.
Свалиться замертво в горах бы
Нагим до самой сердцевины.
еня убили за’ Арагвой,
Ты в этой смерти неповинна.
Это большой лирический голос, на-
‚поминающий о Лермонтове и о Бло-
ке. Тициан Табидав, в выборе Па-
стернака. встает перед нами, как
тлубокий и серьезный поэт, чувот-
`вующий евой долг и ответственность
поэта перед эпохой. Особенно значи-
тельно в этом отношении стихотворе»
ние «Окроканы», кончающееся так:
Если мужества в книгах нё ‘будет;
Если ‘искренность слез не зажжет,
Всех на свете потоиство забудет
И мацонщиков им предпочтет:
Несколько меньше чувствуется
контениальности у Пастернака ¢
крупнейштим «голуборожцем», Паоло
Яшвили. Это мужественный по:
эт с тромким толосом, в K0-
тором тлавное не оттенки и нё на.
строения. В передаче Паетернака из
Яшвили запоминаются особенно 06-
прые, немые и четкие ‘отражения
природы, как, например, из «Утра»*’
Как водолазы — грабы в холодке.
И воздух так сгущен и полон вла-
TH,
Что прибывает уровень в реке.
или это из «Самторского строитель“
ства»—0 безводной Самгорской_ сте
Un:
Кружась в напрасньх поисках
росы
Над ней в тоске попискивают
птицы
Врезывается в память и это вели-
колепное лвустишье о любви (
новление»):
На это все, как тень большой горм,
Ложится тень того. что ты на свете.
Окончание на З стр.
литерату!
«Коматларме 2» — ключ к тотдате
ней позяции Сельвинского. Он был
весь за революцию, за Чуба, расстре-
ливая Оконного, но с болью, с ужа-
сом затонял © ним вместе в мотиль-
ную яму мировую культуру. На Сель-
‚Винскотохдавили какие-то остатки
«скифоких» теорий. А проще, яснее,
прямее: Сельвинский не знал запаюа
и возможностей коммунистов. Ленин,
несомненно, был для него ‘иоключе-
нием; масса же давала Чубов, Боев
— не больше, не выше, Это был
1928 г., именно тогда кончал военные
и Военно-Морекую академии цвет на.
шей Красной ‘армии, нынешние RO-
манлармы, комкоры, атталие и т. д,
Именно тотда зрели отличные кадры
индустрии, и стремительный скачок
готовила партия, могуче и еще выше
подняв знамя социализма, культуры.
Под это знамя к 1938—1934 гг. стали
приходить и люди западной культу-
ры. Имена их. известны.
Сельвинский после «Вомандарма 2>
лал в 1934 г. ‹Умку». Смотрите, как
идет. развитие типа ‚образа; Чуб ота-
невится Кавалеридзае, Сколько в нем
тепла, силы, мягкой манеры опытното
большевика. (И как наповал убит
этот образ театром Революции...) Ka-
валеридзе сочетает, наконец, «те
старые качества большевика и ста-
рые же, но нераспознанные 7—8 лет
тому, назад Сельвиноким. культур-
ные, человеческие качества. В Кава-
леридзе много свойств, которые на
сцене могли бы развернуться © бле-
оком, Е
Старые нерсонажи Сельвинского—
опаюнейптие, вотупавшие © нами в
единоборство Кроль, Оконный — де-
тенерируют ныне, если можно так
выразиться, — до типа Пешкина, Так
отразились на Сельвинском процессы
укрепления и очищения рядов нар-
THY. .
Й, наконец, в галлерее литератур-
ных типов. эпохи появляется Умка
Диапазон Сельвинского делает стре-
мительный разворот вширь. От «Эле-
ктрозаводской газеты» — через сры-
вы, вптибки — к поразительнейшему
образу, к большому замыслу. Наша
роюсийская поэзия выплачивает долги
удаленнейшим народам, тем чукчам.
у которых «нет Анакреона». И образ
Умки, поднявший всю’ творческую
радость прекрасного артиста Дм. Ор-
лова, засверкал и потряс людей. Про-
щаешь театру ошибки, Wpomaenm
мелкие масштабы решений Арктики.
Прощаешь то, что вместо первобыт-
ной Арктики, громадно-суровых. ее
линий, вое дано замельчено: торгсин-
ная витрина на тему «Север»... 06б-
раз Умки отвечает за все, дает оке:
ан, леляные. пространства, века. тьмы
и проблески зари.
Сельвинский; «‹равдирая CYFO-
жилья», работает над образами на-
шей эпохи; Он изучает человека ре-
волюции. ‘Залезает в трязнейшие пте-
ли, вэбирается на высоты. Привыч-
ным к поэзии другого типа, суб’ек-
тивно-лирической (пусть и политиче-
ски мажорной), трудно разобраться
в поэзии Сельвинского, в ее замыс-
лах, тенденциях. Полезно заново ее
рассмотреть; найти весе идейно-хро-
нологические связи; проникнуть во
внутренний мир галлереи тероев
Сельвннокого;, вокрыть сих связи;
найти соответствия и несоответствия
с другими поэтическими циклами
(дореволюционная поэзия; Маяков-
ский; Багрицкий; Пастернак и др.);
определить фактуру, ценность языка;
тембры, интонации, экспрессии;
стремление Сельвинското дать поро-
жденные революцией языковые сме-
шения (разтовор чукчи © грузином)...
Что ж делать, тт, критики, заново
нужно проделать работу. Сельвин-
ский отдал ей 20 лет. Что дадите
вы? Ибо ‘100 строк в «Вечерней га-
зетез» — это позор, .
‚ тен на, солнце». Особенно придирать-
ся к таким пятнам не стоит, но на-
до со всей определенностью подчерк-
нуть, что это не элементы пастер-
наковокого стиля, а, наоборот, отсту-
_ пления”от него по линиям наимень-
шего сопротивяения. Е
Зато иногда, борясь с трудностями
оригинала, Пастернак именно в про-
цессе как бы неполной» победы - да-
ет эффекты особенной. остроты и
свежести. Так, например. «Первый
снег› Леонидае кончается такими
строками,
Бах, Но стая за рекою.
Либо сим же часом вплавь,
Либо — силой никакою,
И надеяться оставь,
Явно, что резкие эллипсы этих
стихов (особенно в 3-м стихе, где
подразумевается «их не дотнать>)
вызваны невозможностью вместить
содержание подлинника в имеющую-
CH метрическую «площадь». Положе-
ние, знакомое всякому переводчику
на’ русский язык с языков более
кратких и сжатых. Но то, что у ря:
дового переводчика приводит к 6е80-
бразному «телеграфному» стилю; зна
ROMOMY нам по некоторым новейшим”
переводам из Шекспира и справед:
ливо осмеянному Корнеем Чуков-
ским (в «Красной нови», 1935 т. №
2). то большой поэт сумел использо-
вать как неожиданный. сильный и.
в общем движении стихотворения
оправданный прием,
уже сказал, что переводы Па-
стернажа очень разнообразны. в ва-
висимости от лица самих переводи
мых поэтов. Ясно и то, что они не.
виелне равномерны в смысле той
контениальной любви, с которой Па
стернак подходил к своим. оригиня-
лам, По высокой степени единства
переводчика с переводимым, дохо-
дящим до полного единства и рож:
дения нового поэта—рубского Лео.
нидзе, русского Тициана Табидзе
выделяются переволы из этих двух
поэтов. Можно уже смело сказать.
что это два новых русских поэта.
который войдут в железный фонл
русской переводной повзии, как во:
шли в него переводы Гомёра-—Гнеди-
ча. Шиллера—Жуковского, Беранже
— Курочкина, Я‹ уже приводил не»
сколько цитат из «Первото снега» Ле.
опилзе. лающих некоторое предотав-
ление об этом исключительно окры:
ленном лирике» но мне хочется дать
еще первую строфу. этого шедевра
стихотворното перевода больно по-
эта большим поэтом:
Непонятно, хоть убей,
Сны ли это, или сокол
Гонит белых голубей
Мимо звезд, и. скинув стегань
Сони в звездном терему
Жмутся у оконных стекол.
Сонно глядя в эту тьму.
А вот еще две строфы ив «Тиф-
лисското рассвета» того же Лео-
нидзе.
OB „УМКЕ“ И СЕЛЬВИНСК
Вс.
И горло забито опять и опять.
Смерзшимися слезами...
Дрейфующий хаос угрюмых обид,
Гордых унижений,
И пробуепиь вслух, как будто
Е навзрыд
Глотательные движения.
Но все торчат (или силы не те?)
Углы нес’едобной боли...
Черным крестом лежишь в темноте
Точно могила в поле».
На борту норвежца налтисалы сти-
хи. Вы по крайней мере, критики,
прочли их, прежде чем писать об
«Умке»? Или какое вам дело до Ча-
отных высказываний со стр. 23, если
вы будите вещь с другой страницы?
Они утерлись после 23 атреля, лит-
судьи... Взор их остался безмятеж-
ным. «Полагать, что как бы ничего
не происходило». И вновь дудят в ду-
ду.. Ускоряйте свой приход, новые
кадры, Многие стосковалиюь по чело-
вечьему голосу!
Двадцать лет пишет Сельвинский.
Привычным счетом ему заносят в од-
ну трафу «достижения», в другую —
«недостатки»... Уботое и стралтное
зрелище, Какая-то мясная лавка, раз-
рубленная туша, весы?.. А разве не
пришел чаю понять, что в литературе
нашей многие срывы и недостатки
были абсолютно необходимы; что они
были живыми фазами развития?
И я стократ праз, говоря о слепоте
критиков (некоторых, надо пони-
мать). Откуда «Умка», какова его
тенетическая линия? Мыслимо. ли
вообще говорить о произведении
писателя вне всего ряда его произ-
ведений и всего ряда явлений, влия-
НИЙ?
От первых образов коммунистов —
Ленин, Гай, Четыка в «Улялаевщи-
неё»; Картышев, Катан`в «Пушторге»
— Сельвинокий идет к Чубу, Губаре-
ву и Бою в «Командарме 2»... Следи-
те, как меняются рисунок, фактура
(караздали, уголь, масло)... Сельвин-
ский по-своему тонко откликался на
сложные политические схватки, Вру-
бался в опаснейшие дебри. (Надо
вопомнить время «Пушторга» и «Ко-
мандарма»: 1927, 1928 гг.). Как ху-
дожник Сельвинский тогда еще делий
пелноту человеческих . качеств: отдав
Чубу действенность, зоркость, во&в-
вую напряженность, опыт, Сельв®.1-
ский оставил OKOHHOMY... тонкость
старой культуры, соединенную с
крайним индивидуализмом, Раюпре-
деление красок, симпатий было
странным, поистине трагическим. В
арж худ. Кукрыниксы, Скульптура,
В. Бабста).
этото нет. Он как бы провозглалиа-
ет некое равноправие всех слов язы-
ка, их одинаковую пригодность для
всех интонаций. Стиль Маяковского
«звучит» полностью на фоне пред-
шествующей ему поэзии. Пастернак
пишет, как будто до него никто не
писал по-русски. :
То, что Пастернак, переводя тру-
зинских поэтов, придерживалея в
основном своей словарной системы 3,
безусловно принадлежит к достоин-
ствам его. переводов. Она дает им то
богатство еловаря, которое так отли-
чает грузинский язык и до. которого
далеко русскому поэтическому язы-
ку дофутуристокой эпохи. Но иногда
можно возразить против отдельных
слов в отдельных контекстах. Сло-
ва «колер» ‘и «резок» вполне умест-
ные, расширяющие словарь совре-.
менного лирика, звучат некоторым
диссонансом в грандиозно-первобыт-
ном эпосе Важа Пшавела. Еще силь-
нее можно. возражать. против. введе-
ния слов, непонятных. советскому чи-
тателю, без обралщения в словарю
Даля, или отсутствующих лаже у
Даля (как. например. «очеревье», .ко-
торое Пастернак употребляет в смы-
сле «чрево»). Тут мы входим в об-
ласть приемов. которыми Пастернак
иногда злоупотребляет и которые.
можно определить старым ложно-
классическим термином «поэтической
вольности». Котла Пастернак ynor-
ребляет слова. «отара» в смысле
«толпа, ватага людей» (по Далю—
областное калужское словоупотреб-
ление) или слово «рубежи» в смысле
«рубки» леса. только потому, что
эти слова легче укладываются в
стих, мы имеем дело с некоторым
отсутствием художественной принци:
пиальности, с сознательным допуще-
нием недостатков. То же самое из-
редка попадающиеся прямые не:
правильности 4. И они, конечно, не
от неумения писать по-русски. а ра-
ди облегчения своей залачи посред+
ством сознательного допущения alla:
`” Вот два характерных примера:
Чуть толкнуть-—ты не тверже
1 тростинки,
А она, точно грома раскат,
Оттатакала все поединки
И стоит, как столетья.назал
(Т. Табилзе)
Цвел миндаль. С верхов Mran-
милы
Ветер дул. В тот час
Блеск звезды разросся инда_
С буйволовый глаз (Леонидзе).
“ Нмтример в «Калиле и Димне»
Лебнилае: «Димна и Калила, севити в
ряд», тде «в ряд» употреблено в емы-
сле «рядом»; в «Сталине» Мицитиви-
ти: «мечта, что он хранил промеж
лвух тысяч лет» (вместо «на протя:
жении», в течение»); ymapennn «пб
слову», «84 дверью», произношения
«дерев» вместо «дерёв» ит, п.
В
it H E B C K
И
—1930 Fe). Некоторые писатели 33-
черкивали у себя «вее, все...».
Сельвинокий гневно отвергал алта-
узеновокие подозрения о внутренне-
затаенной` измене революции. Многие:
дупти потрясалиеь тогда шахтиноким”
делом, делом промпартии’и др. Сбжав.
челюсти, прищурив глаз, любители;
опецееды напоминали Сельвинюкому
«Пупторг».. А он`в эту пору шел
вперед, наступал. В «Пушторте» то-.
ворил, кричал о «мельчайшей буржу-
азии», которая идет, отдает себя ре-
волюции. Не поверили, не поняли, не
предвидели. Многие нравы начала
30-х толов еще имеют быть описан-
ными. (Думаю, что Малытикин не
прошел в своем новом романе мимо
этой темы.).
Сельвинокий отвечал слишком пря-
мыми доказательствами: он шел на
Электрозавод, училея у станка, по-
том делал «Электрозаводскую газе-
ту». Его вновь били: «Схема. агитка».
Не было ни единого критика, кото-
рый отдал бы ‹жизнь ва. други своя».
Неопех, холодно обозревали поэзию.
Сельвинский торда, вероятно, еще не
твердо различал ямбы, дактили, ана-
посты. опондеи.. А. Безыменский,
дав‘ <«Тратедийные ночи», на заводах
писал четверостишия для газет. За
выступление в защиту Пастернака я
был обвинен...
«Пао-Пао».. Короткий вердикт:
1) неудачная выдумка; 2) злая кле-
вета на социализм и на ударничест-
во. Театр революции молча ускольза-
ет от Сельвинокого. Еще ряд ула-
ров...
Hoot wget na Дальний Восток. От-
туда шлет «Тигра»:
<... (Раненый) в тот же миг он вско-
чил над собой,
Снова готовый на бой,
И в страшной паузе, столетьем
взлелеянный,
Харкнув на нас горячо, —
Он ушел в туман. Величавой nereH
OK,
С. красной лентой. Через плечо».
„.В стихах воспрянуло упорство,
побежала звериная и человечья
кровь... Великий океан, киты Куриль.
ских островов, люди. Камчатки — но-
вый мир вошел в MOOT, очищая и
споласкивая его. Рецидивами B03-
вратцалась . иногда, рр. те-
ма» —
«В каком бы часу я ни лег, но в
ПЯТЬ
Глаза открываются сами,
«В. Э. Мейерхольд» Дружеский us
1 (Moto
зероятно, не отражают ничего COOT+
ветствующего в подлиннике. Это мо-
лекулярное строение стиха, конечно,
связано с определенным языком в
эпределенной индивидуальной трак-
товке и принципиально не перево-
димо.
Из этого не следует, что вся звуко-
вая структура пастернаковских пере-
водов независима от структуры под-
линника. Не говорю уже о таком
замечательном, почти «фокусном»
воспроизведении облика. грузинско-
го стиха, как он звучит на русское.
ухо, как «Если ты брат мне» Тици-
ана Табидзе. Но и не имёя возмож-
ности сопоставления с подлинником,
можно с уверенностью видеть близ-
кое воспроизведение строя подлин-
ника в таких стихах из Леонидае:
Нет, ушли, ушли, вне цели.
Где. же вы схоронены,
Первые мои метели,
Детского безделья сны?
Где вы, юности недели,
Неётели оленьей дни?
(Дальним ревом из’ ущелий
Мне ответили они).
Другая область. где Пастернак не-
сомненно наложил свою руку—это
поэтический словарь его переводов.
Значение Пастернака как реформато-
ра pycckoro поэтического языка, - с0*
измеримого по значению с Маяков:
ским, еще далеко не оценено. Имен:
HO B этой области его влияние 060:
бенно живо и еше будет расти. Су-
ществует мнение (налпедшее отра-
жение, межлу прочим, в небезынте:-
ресной, но незрелой статье Яропол-
ка Семенова «Литературная тазета»
от 20 и 24 автуста). что Пастернак
пишет по-русски. как иностранец.
Это совершенпейнший вздор. Паетер-
нак пишет по-русски, как поэт,
т. е, не как раб языка, а как
его хозяин. Правильно оближая Па-
стернака 6 Венедиктовым (и гораздо
менее правильно с Трельяковским)
стической окрвоке ослов, Л. Семенов
грубо-наивно об’ясняет `это отноше
ние отсутствием «чутья к семанти:
ческим оттенкам», На самом деле у
Пастернака не отсутствие чутья ®
этим оттенкам, а принципиальное
смещение стилистической окраски
слов. Это. оближает Пастернака с
Хлебниковым и Маяковоким Но Ma-
яковский, ставя слова в необычный
для них контекст, никотла не те-
рял из вилу и не давал забывать
06 их первоначальной окрашенно-
сти. Moment контраста (например
между вульгарно-разтоворным сло:
вом и высокой лирической интона:
цией) играет первостепенную’ роль
в стиле Маяковского. У’ Пастернака
Я знаю, как это тяжело, нехорошо
читать о себе критику, если она рав-
нодушна. А сколько их таких, обя-
занных профессией писаль —«быют-
ренько», «на тему», ‹о тажом-то»!. И
пишут холодносердые, прочитавшие
и полуперелиставшие тысячи книг и
уставшие от них и себя. Я ‚сидел
как-то с одним из таких людей ис-
куоства. On был откровенен: «Я
устал, надоело.,, Все делаю механиче-
ски и живу лишь‘опортивными мат-
чами, — спорт возбуждает... Там все
настоящее — бегут, раздираютея лег:
HHO, сухожилия готовы разорваться,
толшы ревут, идет подлинная битва...
не ложь налнего ‘искусства, это
правда тел, нервов, честолюбия!..».
`Этот человек (он уважаем: в на-
шей среде), видимо, не коснулся тел,
нервов, честодюбий, правды нашей
литературы Фна перед ним пропела
в засушенном виде: только книги,
только узкие бумажечки оо списком
опечаток, только скупые отзывы...
А сколько настоящих писательских
жизней вокрут, Какие незаписанные,
неизвестные биографии! Какие книги
и дела!. И как мал наш литератур-
но-критический «регистр». наш оце-
ночный, привычный счет... И каки
кем он создан? !..
Вот прошел «Умка», Двое ленин-
градеких критиков, т. И. Гринберг и
т Н. Коварский, пишут свои поло-
женные 109 строк в ленинтрадекой
«Вечерней Красной тазете» и «Лите-
ратурном Ленинтраде». :
Я спросил чеатр;. Дм. Орлова, ис-
полнителя роли Умки: «Поговорйли
эти тт. критики с вами, с Умкой?
Вы же глубже всех вошли, поняли
o6pas?s — «Her, не говорили»...
Вновь расейское, ленивое, вялое от-
ношение к искусству. Tos. Ковар-
ский, кончивший на моих глазах со-
ветский литвуз, помните ночи 1928
года, вални вопросы о путях борьбы,
об отношении к жизни? Почему у
Bac, скучно и кисло вместе ст. Грин-
бергом процедивших о спектакле
«Умка», уже нет запала, нехватило
желания пойти к Сельвинскому, к
Орлову, к поэтам, артистам, зрите-
лям, — собрать взбудораженно, тре-
бовательно их мнения, мнения ари-
телей, расшевелить своей критикой
десятки людей, опрокинуть ошибки,
помочь итти, приветствовать улачи,
пировать © победителями, смеятьея
нал побежденными?. He молодой
кровью пишете вы! Ничего вам не
нужно. ничего вы в «Умке» не ище-
те, ни с кем вы не боретесь, никого
вы не уничтожаете, ни за кого вы
не бъетесь... Вам безразлична и Чу-
котка, гле вы никогда не были и не
будете; вам безразличен Театр рево-
люции; вам безразличен поэт Сель-
винский и ето судьба; вам безраз-
лична и ваша критика... Вы забыли
уже лату, день, час, минуту, в кото-
рую вы нисали свои рецензни...
Сколько их!
Вы стоите, двое названных тт.
хритиков. и кислым тазетным язы-
ком товорите: «Фитура Казалерилае
никак не удалась... пьеса налтисана
монотонными и невыразительными
стихами... словарь странный.. wet
образа. нет человека... Нет ни олного
монолота... Все — штампы... Схемати-
ческие персонажи разыгрывают схе-
матическую коллизию...» Может быть.
хватит, коллеги критики? Разве вы
не поиимаете что вы о себе питтете
+0 своем словате. штампах. схеме.
Может быть, вы заново проделаете
всю работу, если у вас есть желание
и омелость утверждать, что вы —
подлинные работники советокой ли-
тературы? Может быть, вы займетесь
анализом всех вариантов пьесы, мо-
жет быть, скажете нам, чему их
три? Может быть, вы займетесь те-
незисом всей драматургии Сельвин-
ского и. подходя к живому поэту, вы
заговорите о всем ето пути. ибо
«Умка» — частность общего, некий
живой, меняюптийся итог пока не
подытоживаемого пути:
Какое ж действительно человече-
ское бешенство должно быть у пи-
сателя, дважды пересекшего Аркти-
ку, давшего тихоокеанокий цикл, ли-
рику; трагедию и пишущего арктиче:
скую’ эпопею, когда он’ читает вме-
сто критики грубые нападки или
конторокую запись. Пусть они rpo-
мили б его, пусть раскрыли бы всё
отношение свое к времени, к поЭзии,
к трагедии, кофорую неё’ приемлют.
Пусть хоть шупали бы поэта, раз
они не видят и не слышат” Нет’ это
го! Пусть давили б торячностью. ув-
лечением предметом, любовью к дру-.
гим поэтам, об’ектам, достойным лит-
вооруженной защиты... Этото нет и
в помине. История не существует.
ых писателей нет. Нет комплек:
са нового искусства, стилевой борьбы
театрального бытия, споров. Ecrs
лишь гастроль «московского» Театра
революции, «премьера» «Умки» и
есть лишь итог: «Это случайная нё-
‘удача, уроки которой будут учтены
автором «Улялаевщины»... O, вам
приятно писать эти строки: «уроки.
учтены>... Быть на 100 строк, на 4
‚минуты педагогом поэтов, судьей,
трибуном, знатоком театра. рупором
масс. которых за вами не было и
HOT... .
Но, меньшая доля. Из нее фабрикова-
ли 300 000 прапорщиков. Сельвинокий
не попал туда, начал, к счастью, с
Краюной гвардии. За кормой: уезл-
ный город, стихи, много о море; пе.
реложение «Слова о полку Игмреве»
(кажется, было в 5-м клаюсе), лишен.
ные соленой реальности отихи 0 «00.
леной жизни», стилизащии, влияния
манерной поэзии (о манто, пьяно-
алых ртах, Ватто и пр.), Трансатлан-
тика (?) в Босфоре,: и ‘потом разом:
юность и зори, красота-и перетопот
лошадей, и по Таврии отряды!..
Здесь зачатки «Улялаевщины», «Но:
мандарма»... — верный путь. Вещи
заняли место, крепко. Но сколько по.
том отступлений, атак, цехов, но-
воротов, заблуждений! Для него в
эдинотво слилось, я думаю: юность,
военные пробы, жажда искусства И
славы, путешествие в столицу, успе-
хи, и на ряд лет: губительная «ли-
тературная среда», ноп, («Москва—
Сочи»), глубокие политические раз-
думья, тяжелые удары... Жаль, что
для него центром: была проблема ин-
теллигенции; жаль, что мало знал
партию; жаль, что многое в мире за-
слонялось существованием других
поэтов: Маяковского, — Пастернака.
Жаль, что неясно различал роль, Me-
сто искусства в новую пору... (Говоря
грубо: раньше литература имела дан-
ные на политический авантардизм,
давала «учителей жизни», «проро-
ков», мэтров; не в такой «форме» это
происходит оейчаю. Многие этого еще
не поняли). По вещам Сельвинското
можно читать его биотрафию: на-
слоения влияний, омелые, честные
порывы, срывы, ценные находки,
свежепрочитанное,.. Работает, творит
мучительно, всем существом; Его же-
стоко, злорадно бьют, о одной сто-
роны. Если б могли, — нокаутирова-
ли бы. Среда не из легких. Временами
и. я вспоминаю. окопы. С другой сто-
роны, Сельвинский — у него есть
жизнь, болыние цели — бьетя oO
препятствия времени. Перейти co
старой инерции духовной жиани
{весь комплекс: знания, традиции,
идеалы, среда, манеры, залтросы, при-
вычки...) на новую — трудно. Macca
потерь. При этом жесткость обраще-
ния: «попутчики», взятые пюд рашпов-
ское наблюдение... А главное: мос-
ковское литбытие, квартиры, озлоб-
ляющее этих людей внедейственное
бытие. Думаю: они иногда с испугом
проверяют сами себя: а что же я
сделал за эти тоды? Тот строил, тот
плавал, тот рыл, копал, тот командо-
вал, тот летал... А эти? «Отражали на
бумате?» Как? Что они знают о дей-
ствии, о сути дел? Вот и начинают
писать разом на одну тему, одина-
KORO...»
Вносить поправки в дневник не го-
RATS.
Сельвинский примерно в 1930—
1932 гг, шел к довольно мрачным ту-
пикам, неся в себе же их преодоле-
ние, Разработки таврической юности
были закончены, Новое (личное) бы-
тие рождало усложненные абстрак-
ции. Эта струя творчества, внепгняя,
вычитанная, била все сильнее... Сель-
винскому, думаю я, в озлобленные
месяцы казалось, что уход в услож-
ненный мир идей и форм и есть за-
щита искусства, поэзии от натиска
малокультурных масс. Появлялись
полушифрованные темы, Обрывались
последние организационные связи ©
конотруктивизмом, ‘Была распущена
«бригада МГ». По типу творчества и
характера Сельвинокий — из активи-
CTOB, вожаков. организаторов... Теряя
былой ажтив, Сельвинокий лишалоя
всякой среды. Прием аулиторий, кри-
тика, внутренние показатели — все
поло в разнобой. Терялся, впрочем, не
один Сельвинский, это был крутой
поворот истории. Не моту забыть се-
рии исступленных писем, заявлений
и пр, в «Литературной газете» (1929
У вас, тт. Коварский, Гринберг и
ряд других, профессиональное уме-
нье никогда не дорастало до жела-
ния дважды, четырежды посмотреть
спектакль, найти его особые оттенки,
ритмы, краски, снять «первые впе-
чатления», углубиться и выступать
во всеоружии... Это мог делать в Па-
риже лет 80 Tomy Hasag Capea, но это,
видимо, абсолютно недоступно замет-
ной части теакритики ССОР. У вас
не было никогда ощущения ралост-
ного права вызвать на профеосио-
нальный, технолотический опор и 6е-
седу исполнителей; не было умения
заговорить с теми же артистами Ор-
ловым, Соловьевым и др. и выслу-
ath их мнениё_
У Bac, ленчнградокие критики
Гринберг и Кбварокий, нехватило
прямоты найти соотношение своей
критики и критики зрителя... Спек-
такль видело уже 20—80 тысяч зри-
телей, 20—30 тысяч мнений, отзывов.
реакций, вздохов, взрывов смеха, ти-
хих пауз, взволнованных общных
движений.. В Магнитогорске, Ленин-
траде, Москве. 0б этом ничего, ни
единого отблеска жизни в отзыве
критиков. Нет ничего от напряжения
автора, нет ожиданий и волнений ак-
теров,. театра, нет нерва зрительного
зала, нет отзвука общественного мне-
ния.. Есть только лва суб’екта. две
рецензии (суб’ективных). Поэтому tak
И позвольте считать; двое из трил-
цати тысяч... Но больше прав и. ви:
димо, возможностей у вас нет.
Из моего дневника (1930—1938 тг.)
о Сельвиноком. «Знакомился трудно.
Упирается, насторожен. Впрочем, и
a... «Командарм 2» — околько абст-
ракций и сколько подлинной жизни.
Странные смешения. Живой, настоя-
щий поэт, обостренные тысячи вос-
приятий. Мне рассказали: он рос в
невероятно бедной семье. Нечем бы-
ло итраль, не было даже кукол, ба-
бок, «фантиков», меди. Он глядел на
матазинные украшения вывесок: з0-
лоченые кренделя, большие синие
очки оптика, — и итрал ими мые-
ленно. Это было в Евпатории, при-
мерно в 1905—1906 -тт. Крым, про-
винция, Таврия, немного от Леванта
— татары. греки, русские. Евпато-
рийсокая гимназия и зовы наших
десятых годов (Триполи, бр, Райт
Уточкин...), которые взбудораженно
подняли и бросили в житейские и
фронтовые битвы; окромно CUHTAA.
миллионов пять русской молодежи...
На интеллигенцию пришлась, конеч-
ие... мВ
летарского литературного движения,
Ираклия Абашилзе и Карло Каладзе.
Эти десять поэтов, конечно, не ис-
черпывают поэзию советской Грузии.
Сюда не вошли такие крупнейшие
имена, как Галактион Табидзе и Сан.
дро Шанптиашвили. Но они все же
дают широкое и разнообразное пред-
ставление о современной грузинской
поэзии. Главное, они дают нам не
отдельные стихотворения трузинских
поэтов вообще, а живые лица инди:
видуальных поэтов.
Существует мнение, сложившееся
в тех условиях ознакомления © гру-
зинокой поэзией, е которых я гово-
рил, что Пастернак, переводя грузин.
CRHX поэтов, обезличивает их, заме-
няя их собою; что он их, так сказать
«опастерначивает». Не далее как 19
октября в своем докладе о` построе-
нии истории советской литературы
Корнелий Зелинский, коснувшись 96.
щей неудовлетворительности перево-
дов национальных поэтов, сказал, что
поэзия пастернаковских переводов
приналлежит переводчику, а не пере.
водимым, иначе сказать. что они ин:
тересны, поскольку они спеланы боль-
шим русским поэтом, & не поскольку
они отражают реальных трузинских
поэтов.
Мнения подобного рода мотут быть
основаны только на поверхностном
чтении переводов Пастернака. Выход
пастернаковских переводов отдель-
HOH КНИГОЙ В СВЯЗИ © вЫыХОДОМ Такой
книги, как «Стихи» Симона Чико:
вани, тем между прочим и ценен, что
он дает возможность легко. проверить,
в какой мере Пастернак «опастерна-
чивает» или передает индивидуаль-
ность данного пеэта, Сопоставив пе-
реводы Пастернака ¢ цереводами дру-
ото поэта, соизмеримого с ним по
значению и резко отличного от. него
по стилю — Николая Тихонова, мы
имеем полную возможность. утверж-
дать, что индивидуальность Чикова’
ни одинаково видна у того и у дру-
гото. Эта нерекрестная проверка. по:
казывает, что и у Пастернака Чико-
вани ни в какой мере не ‹опастер-
начен»>. Еще убедительней сопостав-
ление пастернажовских и тихоновоких
переводов из Георгия Леонилзе, Схолд,
ство CO отихами самого Пастернака
бросается в глаза — то же линамиче.
ское восприятие приролы как «косых
картин летящих ливмя», тле все —
движение, и как будто нет ни одной
устойчивой точки. Но стоит прочесть
тихоновские переволы Леонидзе, по-
мещенные в № 1 «Звезды» за теву:
ий тод, особенно «Золотой дожль»,
чтобы увидеть, что и в руках у Ти-
хонова JleoHHNZe оказывается так же
астернаковсокие переводы грузин.
ских ‹ поэтов, вышедшие наконец от-
дельной книгой \ — значительное со-
бытие в нашей литературе. Крупней.
ший‘руеский поэт осваивает для рус-
ской поэзии поэтов той из братских
национальностей, которая исстари и
до наших дней была особенно богата
поэтической силой.
Грузинская поэзия прочно завеева-
ла внимание русского советского чи-
тателя. Но это внимание было до сих
пор в значительной мере ожиданием.
Мы до сих пор почти не знали гру-
зинскую поэзию, хотя ва последнее
время узнали кое-что о ней. Руставе-
ли мы и теперь знаем телько по от-
рывкам или по явно неуловлетвори-
тельному переводу Вальмонта: Гура-
мишвили и Бараташвили для нае все
етце только имена; Советских грузин-
ских поэтов мы начали узнавать
только вразбивку, по ‘отдельным жур.
нальным страницам или по выступ»
лениям, неизменно оставлявшим на
нас сильнейшее впечатление, но не-
дававшим возможности углубленного
освоения. И в этих условиях в нашем
прелотавлении складывалось некое
составное лицо грузинских поэтов во-
обще, в котором обезличивались от.
дельные индивилуальности,
Новая фаза в нашем знакомстве с
грузинской поэзией начинается толь-
ко теперь. Ее нредваряли отдельные
издания «Змеееда» Важа Пшавелы в
переводе Пастернака (Тифлис, Зак-
гиз); затем отлельные сборники CTH
хов Симона Чиковани (Гослитиздат)
и Галактиона Табилзе (Закгиз), впер»
вые лавптие нам ясное индизидуаль-
ное предетавление о двух из числа
значительных поэтов’ советокой Гру»
зии. Наконец выхолят «Грузинские
лирики» Пастернака.
Заглавие книги не совсем соответ.
ствует ев селержанию. Около трети
книги занято «Змееедом» Важа Пита»
велы. вполне оэпическим произведе-
нием большото эпического‘ поэта. За.
главие «Грузинские лирики», собет-
венно. относится „таким образом,
только ко второй (большей) чакти
книги, содержалцей переводы из: де-
сяти современных поэтов. Эти десять
включают основную шестерку «толу-
борожнев» — Паоло Яшвили, Тици-
ana Табилае, Георгия Леонидзе, Кол-
aay Надлиралзе, Валериана Гапринда-
швили и Николо Мипишвили; поэта.
старого Тифлиса — Иосифа Гритиа-
швили; бывшето «футуриста» Симона
Чиковани и двух младших поэтов.
сложившихся уже под влиянием про.
1 Б. Пастернак, — Грузинские ли-
рики, из-во «Советский пиезтель»,
стр. 133, 1935. .
близок к Пастернаку по основному
характеру своего поэтического миро-
восприятия. И Пастернак и Тихонов,
переводя Леонидзе, дают нам одного
ий того же поэта, о очень яркой ин-
дивидуальностью, которого ни © Ra-
ким другим не смешаешь. (Ибо бро-
сающееся в глаза сходство с Пастер-
наком у него на самом деле очень ча-
стичное: динамически воспринимае-
мая прирола’Леонидзе во многом
очень отлична от «косых картин»
Пастернака.) Можно только ворить
о большей контениальности пастерна-
ковоких переводов, как в отношении
Чиковани можно, наоборот, находить
несколько большее внутреннее род-
ство с Тихоновым.
И оставаясь в пределах одной кни.
ги Пастернака, мы совершенно ясно
видим яркие индивидуальности от-
лельных поэтов. Не только °Важа
Пшавела не похож на современных
поэтов, не только Гришаливили не по-
хож ни на ‹«толуборожцев», ни на
«пролетарского поэта» Каладзе, но и
внутри самих «голуборожцев» мы оо-
вершенно четко отличаем несколько
жесткую и рационалистическую муже.
ственность Паоло Яшвили от тонкой
романтической серьезности Тициана
Табилзе, от музыкальной‘ динамично:
сти Леонидае или от космополитиче-
ского урбанизма Гаприндашвили *.
Это конечно, не значит, что мы не
ви и не слышим все время и
астернака. Переводчик, который сам
является большим и самобытным по:
этом, не может не наложить своей ру-
ки на всякий свой перевод в самом
стихотворном почерке, в самом спосо-
бе располатать ткань стиха в той
интимнейшей внутренней отруктуре
стиха, которую у нас приняте’ назы-
вать довольно бессмысленным словом
«инструментовка». И тут, конечно,
мы узнаем пастернаковские навыки,
его стиховую культуру. Мы-узнаем ее
В «звуковых повторах» такого дву:
стишья из Важа Пшазелы’>
Грустит. под обрывом оврагз
Арагва, что понизу скачет», .
В таком расположении ударных
ых как в этих стихах (оттуда
же): <
Лишь голос бессонных гонцов
Равносится в воздухе горном:
«Кого не дочтем средь бойпов,
Да сгинем co всем. своим кор:
нем»,
Тут эти neo6xommune элементы
пастернаковокой стиховой культуры.
“ Говоря 0 —олуборожцах», я го-
ворю, конечно, о бывших «толуборож-
цах». Группа «Голубые роги» давно
прекратила свое существование,