я газета №
ПОСЛЕДНЕЕ
«Вспоминать‘о нем пе Wan;
Г. Гейне.
Сзиталось когда-то, что старость
приносит мудрость. Это одна из ил-
люзий безвозвратно ушедшем промт
лом. Старость далеко не так уж ра-
дикально отличается от юности и зре-
лости: она бывает и безумной и по-
шлой, и мудрой; Но одно отличие
всё же у нее, или, вернее, для Mee,
есть: в плоскости морали и особенно
общественной морали, Мы тоже по
Традиции, быть может — пред’яв-
ляем к староети большгие требо-
вання, чем к юности и зрелости.
Старость должна’ ‘быть бескорыст-
нее, думается нам. Л. Толстой —
во имя старческого бескорыстия, от-
вращения к корысти, бунта против
_ корысти в широком омыеле этого ело-
ва, ушел в неизвестность. Это было
его ‘поеледнее, вольно поднятое им
испытание, «Лихой старик» выдер-
жал это с честью — до смерти. На.
долю тоже большого художника и
тоже, не очень уж успокоенного ста-
рика — дам — выпало испыта-
ние поле — и он провалился так
пошло, так позорно; мелко, что. какие
бы иопытания втредь ни посылала
ему личная судьба и история уже
безразлично: для нас это был поспед-
ний экзамен Кнута Гамеуна, больше
нет нам ло него дела. 3...
Немецкий писатель - антифанист
Карл Осецкий один из первых на TOM
берегу понял, к чему обязывает меж-
дунаролную интеллитенцию то, что
совершается в СОСР, то, что соверша-
етоя во всем мире. Карл Осецкий
сделал совой выбор н вслух заявил о
нем — отчего и очутился 28 февраля
1933 г.в олном из концентрацион-
ных лагерей Германии,
Но оказалось неожиданно для
_ многих, — что К. Осецкий и в кон-
центрационном лагере ве изолирован
буквально со всех концов мира давно
уже поступают требования присудить
Осешкому очерелную премию мяра.
Мы знаем из газет, с какой грацией, .
с какой благородной миной вышел из
затруднительном положения комитет:
OH постановил _в ныненгном году не
присуждать премии никому, не при-
сужлать как раз в тот год, когда
трозовые тучи надвигаются co всех
сторон, когла борьба за мир требует
величайшего мужества и напряже-
ния... Это — тоже экзамен, ин тоже
экзаминационный провал. Бывают
случан, когла фигура^умолчания таже,
чем открытое прелательство.
Итак, нобелевский комитет пренеб-
рег настойчивым. требованием мирово+
го общественного мнения и постес-
нялся поставить Карла Осепкого бок:
0-бок в экономическим «миротвори-
телем» Дауэсом. Что же, межет быть,
Карл Осецкий воспримет этот жест,
как признание более почетное, чем ди-
плом нобелевского лауреата.
‚А Кнут Гамсун? Кнут Гамеун пред-
novel открытое предательство фин:
гуре умолчания. Он не только моти-
В постановление комитета, ‘он
зачем-то еще выступает против
К. Осеикого — в газете «Тиденс-Тен». !
служит идее мирахлишь тем, что’ по-
стоянно доставпяет неудобства своей
родине». По мнению Гамсуна, «Осец-
кий ‘мог уехать из Германии как’ до,
так и после прихола националистов
к власти». — как будто тот. или дру-
ТОЙ «от’езд» — это решение полити-
ческой проблемы. По мнению Гамсуна
еждународная борьба за освобожде-
ение Обецкого {— чья-то своекоры-
стная спекуляция. «Во всех странах
нашлись люли, превративиие дело
Осецкого ! в свое дело и / начавшие
кричать. Они кричат трудолюбиво».
Вероятно, не было страны в мире,
где бы вот уже около тридцати лет
художник Кнут Гамсун имел столько
друзей и почитателей, как у час. Я!
лично принадлежу к поколению пи-
сателей ин читателей, которое интим-
но любило тревожного, зоркого, тон-
кого Кнута, считало его «лрутом»—
ибо учителем юный и зрелый Гамсун
никогда не пытался быть, да и He WOT
быть: противоречивый и неустойчи-
вый, он знал и отражал сумеречные
области человеческой души, — и OT-
того-то именно сумеречная. эпоха H Fe
люди приняли этого художника, как
своего.
По мнению К. Гамсуна, _ -
]
uk ve
Но сейчас — не сумерки. Ярко бьют
потоками света исторические Фары,
черно чернеют тени И старый
К. Гамосун из сумерек шалнул за грань
наиболее черной, наиболее непроглял-
ной тени, — за грань фамтизма. И не
только сам шагнул, лля себя, этот
испуганный современностью неустой-
чивый старик, он поучает, он поте-
рял тажт, он потерял элементарное
чутье к человеческому страданию, он
стал прелателем по отнотению к’ это-
му страланию,, к его чистоте, к убеж
денности.
Мудрости не нажил К. Гамсун за
долтую свою жизнь, но хотя бы эле-
ментарную человеческую порядочность
следовалю бы сохранить этому замеча-
тельному художнику-поихологу. Я уже
не говорю о более высоких требова-
ниях нашей эпохи. И пусть он именно
от нас услышит об. этом. Мы не будем
подыскивать смягчающих. обстоя-
тельств для него, как это делает па-
рижекий «Нейе Татебух». Для нас
Кнут Гамсун — писатель — перестал
быть, независимо от того, сам ли он
взял в руку нож, чтобы нанести улай
в спину заточенному К. Осецкому,
или ‘этот нож ему сунул один из
атентов тосполина Геббельса.
ЕВГЕНИЙ ЛУНДБЕРГ.
41 ХИ—35.
Если рассматривать как централь-
ную вещь этого номера напечатан-
ный в нем полностью роман Николая
Вирта — «Одиночество», то номер
придется признать пе вполне удач-
ar .
урнал. не знающий в свеем отно-
шении к авторам никакой табели 5
рангах. проявил на этот раз излиш-
а
писателю. Роман Николая’Вирта про-
изводит виечатление недоработанной
вещи, в которой` не сведены концы ©
концами: оя написан внутренне про-
тиворечиво и резко распадается на
две неравные половины. В первой
рассказывается история «антоновиги-
ны» — эсеро-бандитского восстания,
вопыхнувшего в Тамбовской губернии
в 1919г. В этой половине романа
(первая и вторая части) автор занят
не столько характеристиками своих
героев „сколько описанием условий и
причин, которые обеспечили времен-
ный успех мародерской армии Анто-
нова, а впоследствии привели ее к не-
избежному концу. В повествователь-
ных деталях Вирта очень подробно
останавливается на зверствах, истя-
заниях и насилиях, сопровождавших
деятельность антоновских банх на
каждом шагу, он не жалеет ‘красок,
чтобы добитьея ‘натуралйстического
эффекта в изображении смертей и
увечий. Но ‘даже самые страшные
страницы становятся однообразными
и утомительными, если в них отсут-
ствует чувство меры.
Тем не менее первые две части ро-
мана представляют известный интерес
Rak широкий показ исторического
участка. борьбы с контрреволюцией.
Но и злесь многое могло быть отсея-
HO, & кое-что нуждалось в более тща-
тельной редакции.
Третья часть романа написана хо-
рошо -— уверенно и убежденно. Но
эти качества не могут заслонить вну-
тренней непродуманности темы, по-
вернутой пох самым неожиданным лля
читателя углом. Кулак и один из ру-
ководителей антоновских банд, Петр
Иванович Сторожев, скрывается после
ликвидации антоновщины в лесах и
болотах. Его сложнейшие пережива-
ния, нарастающее ‘сознание волчьего
своего одиночества, подробнейштий,
кропотливый и надуманный анализ
его чуветв — таково содержание
третьей части „Может показаться, что
в подобном повороте темы есть’ боль-
Mad правда: после физического фаз-
грома кулацких банл. показать аго-
нию кулацкой души. На деле же по-
лучилея типичнейший пеихологиче-
ский перегиб: образ врага утратил
свою конкретность и превратился в
очень сомнительное обобщение, тусто
приправленное авторской‘ серлцеведче-
ской отсебятиной. А последний эпи-
зод романа — славшийся было совет-
ской власти СОторожев чувствует но-
вый прилив ‘ненависти и, убив кз-
раульного. «исчезает в ночном мра-
ве» — является по существу не чем
иным, как опровержением веех пеихо-
логических розысков, ему прелше-
ствовавших. Этот, несомненно прав-
ливый по смыслу, хотя и чересчур
театральный эпизол из них никак не
вытекает и в них не нуждается: ов
непосредственно примыкает к TOMY
конкретному образу врага, который
складывалея в первой половине ро-
мана. —
ре. Спектакль развивается урывка-
ми, Часто толчется на одном ‘месте,
нет того постепенного ‘нарастания
дыхания действня, все более, и более
учащенного, которое приводит к
взрыву.
«Отелло» радловокой студии выше
«Ромео и Джульетты» в той же сту-
дии. Радловская «Ромео и Джульет
Та» незаслуженно была «поднята на
щит». В этой постановке «аемля» хо-
зяйничает самым примитивным и
бесцеремонным образом.» Лирическая
струя, которая так высоко бьет у
Шекспира, прилушена. Романтиче-
скому полету трателни подстрижейы
крылья, Трагические страсти переве-
дены. в бытовой, чуть ли не коме-
`дийный лад. Освобождение от сред-
невековья представлено как бездум-
ное мальчишеское ликование на ули-
пах Вероны. Радлов хотел снять
своих героев с ходулей, но они стали
`у него ползать на четвереньках. Ко-
роче говоря, — «ПЛОТЬ», «земля».
— В «Отелло» появляется мысль
«Яго и Отелло». Это действительно
‘трагедия, & не упрощенный и Oa-
нальный оптимизм «Ромео и Джуль-
етты». Правда, этот «Отелло» вызы-
вает возражения, но есть с чем сло-
рить; видна точка зрения. «Отелло»
этот имеет слишком низкий «пото-
локь я бы сказал бытовой потолок,
а не героическую - стратоеферу. В
Отелло хороша его простота, намв-
ность, доверчивость; но в этой про-
стоте нет величия, в‚этой наивности
нет тлубины. Яго оч естественно
показывает свой эгоизм: — это удача,
30 его практицизм слишком быто-
вой, нет в нем полета мысли, вы-
сокото обобщения. В самом спектаж-
ле есть психология, но мало -игры
страстей, а это как раз наиболее
«земное», «шекспировское». «Плоть»
командует образом Дездемоны. Хотя,
видно. что она невинна, однако мы
подозревали ее вместе с Отелло. Так
много этой «плотН» в интонациях, в
жестах. что неизвестно, право, в8-
зем понадобился платок, чтобы ули-
чить} ее, У Назаровой в Малом теат-
ре — обратный нерегиб. Она хорошо
показывает всю прёлесть и нежность
невинности. Но ведь не всякая He-
винная венецианка прелпочитала
Отелло `Кассно, значит в самой этой
невинности должно быть больше со-
держания. Дездемона у Назаровой
чересчур только «ангел», но у Дез-
демоны, смело бросившей отца, еме-
ло поехавшей на Кипр, есть элемент
воли, страсти, силы. Но она здесь
так невинна/ так невинна, что 6сли
у Дездемону подозреваешь в бли-
зости к Кассио. то вдесь сомневаешь-
ся, была ли она блиака с Отелло.
Дальше шел «Король Лир», Нам
неизвестно, как протекала работа,
Радлова с Госетом/ но сдается. что
там была не только дружба, но и
В номере есть еще две беллетри-
стических веши, которые выравни-
вают ‘`уровень его художественией
прозы. ‘ L
Рассказ Ж. Жионо «Иван Ивано-
вич Косяков» написан в. той свобод»
ной, прозрачной и умеренно лириче-
ской манере, Ея иначе, как
французской, и не назовешь. Любо-
пытно, что несмотря Hay своеобразие
и внутреннюю бамостоятельность TO-
на, -в котором Жионо рассказывает
6 нескольких днях своей дружбы на
передовых позициях с русеким солла-
том, в этом рассказе ощущаются сле-
ды традиционной литературной трак-
товки так называемой «славянсвой
души». Но это не мемает рассказу
быть очень выразительным и ярким:
а если в нем и есть привкус паци-
физма. то — самой высокой честно-
CTH. я рые
Лучшее в номере — это опять
рассказ Василия Гроссмана. Называ-
елся он «Мечта» —— коротенький,
поэтичный и сильный своею насы-
щенностью реальными человеческими
чувствами и наошуль проверенными
образами. Это расскад о гражданской
войне, о наступлении на Киев, о крас-
ном командире, мечтающем войти в
родной город, чтобы вернуть свою мо+
лолость и. любовь. Он не попадает в
Rees, он преследует отступающего
врага, и Мечта о личном счастье ста
новитея маленьким душевным эпизо=.
дом, тускнеющим перед суровой и ве-
ликой правдой революционной „борь-
бы. Рассказ сделан очень экономно -
и правдиво и, как всегда у Грюссмана,
—_ в нем прекрасно уживаются ля-
ха:
к пика с некоторой долей мяткой иро-
НИИ,
Раздел поэзии в этом номере 19-
вольно разнообразен. Два стихотворе“
ния Луговекого приятны своей’ хоро-
шей поэтической лаконичностью. Ств-_
хи Кирсанова мастерски придуманы,
з в первом стихотворении — «Ha
кругозоре» — есть и свежее лыхание
искренности. Иняересно искреннее ля-
рическое стихотворение Ал. Суркова»
Хороши стихи Влалимира Державина
«Август», но их портит пробиваю-
щаяся местами поэтическая велеречи-
HOCTD.
К неудачным страницам номера
нужно отнести очень поверхностный
очерк Макса Поляновского «Двадцать
пять дней в Сингапуре».
В критическом разделе номера гы
деляется содержательная статья Дм.
Мирского «Поэзия Редиарла Киплин-
га». Ан. Тарасенков правильно кри-
тикует ошибочные положения статьк
Яр. Семенова о Пастернаке, напеча-
танной в «Шитературной газете»,
t _ TEPMAH XOX10B.
А. Дейнека. Разгон демонстрации. Иллюстрация к «Истории Казанской
железной дороги», выпускаемой из датепьством «Истории фабрик и за-
Г во дов».
ленную переписку, личные встречи
в Ленинграде?
Примеры можно умножить. Не слу-
чаино представителям ленинградских
писателей на юбилейных торжествах
в Казакстане были вручены почетные
знаки «Друзей казакокого народа»,
не случайно новая золотовосная жила
в Акджале (Алтай) названа именем
ленинтрадокого союза, советоких писа-
телей, ;
Ярким и интересным оказалось так-
же путешествие бригады ленинград-
ских литераторов по. Азербайджану.
Республиканские организации осдела-
ли. вое, чтобы познакомить предста-
вителей ленинградских писателей со
страной. Крупнейшие поэты Asep-
байджана ‘сопровождали ленинтрад-
цев. о
Однако в ленинтрадокой’ бригаде
отсутствовали поэты, хотя. и прии-
лось ей`тлавным образом ‘иметь дело
с. поэзией,
Огромный материал привезли пи-
сатели, вернувшиеся с Дальнего Вос-
тока. О работе украннской бритады
поэтов в нашей газете уже сообща-
лось. Мы услышали сообщения и
друтих бригад писателей.
№сли. работа большииства писатель--
ских бригал дала ценные обществен-
но-политические и творческие резуль-
таты, того же нельзя сказать о. неко-
торых литераторах, которые относят-
ся к этим путешествиям как-к лет-
ним прогулкам, никак не связанным
с личной и общественной работой
писателя. Это относится к группе ли-
тераторов, посетивиих этим летом
Грузию и Армению. Эта бритала дра-
матургов, критиков и прозаиков (бри-
тадир Я. Горев) ни 0 чем не могла
рассказать на заседании президиума.
Казакстанская, ‹ украинская, азер-
байлжанская бригады реортанизова-
ны в постоянные комиссии по связи
с национальными республиками.
ПУТЕШЕСТВИЯ
по СОВЕТЕНОЙ СТРАНЕ
ПИСЬМО ИЗ ЛЕНИНГРАДА, \
Казалось, чт9 мы присутствуем Hu
собрании туристского клуба. Доклад-
зики говорили о воздушных путе-
ттествиях и пепгих переходах, о горо-
дах, о реках, о дальне-восточной тай-
те и кавказских горах, о пустынях
Казакстана.
Но это были доклады о большой
работе, проделанной в этом тоду ле-
нингралским союзом советских писа-
телей. Организация живой овязи пи-.
сателей Ленинграда и нацреспублик,
ознакомление) писателей с жизнью и
культурой народов СССР, пожалуй,
самый оживленный участок в дея:
тельности ленинтрадекой литорганиза-
ции. Около 70 литераторов входило в
бригады, посбтивиие Казакстан, Ук-
‘раину, Крым, Азербайджан, Дальний
Восток, Урал. Как показывают от-
четы бригад на последнем заседании
президиума Лен. ССП, поезлки писа-
телей. дали очень значительные pe-
зультаты:
Особенно интересен и поучителен
опыт казакстанской бритады (Л. Co-
болев. В. Рождественский, Ю. Верзин,
П. Лукницкий, А. Гитович, Н, Чуков-
ский). Писатели, вернувигись в. Ле-
нинград, не ослабили крепкой связи
с литературой Казакстана и с казак-
‘станским народом.
Сборник «Вазакстан», выедший к
15-летию республики, казакстанские
номера московских и ленинградских
журналов и газет, антология казак-
станской поэзии, стихи и рассказы
(в будущем — романы). о Казакстане,
перевод оперного либретто казакстан»
ского драматурга Ауэзова для Ленин-
традского театра оперы и. балета —
вот литературно-творческие показате-
ли шефства ленинградских писателей
над литературным Казакстаном.
Но можно ли обойти другие пока-
затели? Дружбу писателей с партий-
ными и хозяйственными работниками
преображаютщейся распублики, ожив-
В марте 1936 т. исполняется де-
сять лет со дня смерти Д. Фурма-
нова. При с0юзе советских писате-
лей создана специальная комиссия по
подготовке и проведению десятой го-
ловшины смерти писателя, На-днях
состоялось первое заседание комис-
син, на котором присутствовали Be.
Вишневский, А, Фурманова, А. Ис-
бах, М. Залка и лр. Выработан план
издания произведений Фурманова и
о Фурманове. В 1936—37 тт. будет
издано полное собрание сочинений
Фурманова: Полготовляются к печати
трехтомник избранных сочинений и
монография о Фурманове. В магтов-
ских книгах толстых журналов будет
помещено несколько статей о Фурма-
нове.
С января на предприятиях, в врас-
ноармейских частях и вузах начнутся
‚ Надо быть ученым-шекспирологом,
чтобы не заметить, что перевод Анны
Радловой чересчур «шекопиризиру-
ет» Шекспира. Заслуги Радловой бес-
спорны. Если сравнить перевод
Вейнберга и Радловой, оразу видить
преимущество последнего, Разжижен-
ный декламизированный язык Вейн-
берга сменяет полный лаконизной на-
пряженности, конденсированный
язык Радловой. Строфы идут, как
колонны, и среди них есть места, де-
лающие честь поэтичеокому дарова-
нию Ралловой, Если при этом Вейя-
берг, как будто думал только о чи-
тателе, то Радлова, — так же о зри-
теле. Она приглашает актера к твор-
ческой инициативе.
Когда Aro раосказывает Отелло,
что он хотел «нырнуть ножом» обид-
quads mappa, Отелло — у Вейнбер-
та — отвечает: «и хорошо, что этого
неё сделал», — у Радловой же толь-
КО: «так — лучше», давая возмож-
ность интонацией этого ‹так» и. же6-
стом сделать сценически более; вы-
разительным тот же смысл. Правда:
нерелко эта «конденсация» заводит
слишком далеко. Довольно часто
нельзя просто понять, о чем идет
речь, приходится обращаться к Вейн-
бергу. чтобы догадаться, о чем гово-
рит Радлова. «Проклятие брака в
том, что владеем нежным существом,
не похотью его». Что’ собственно. это
значит? «Проклятие брака! On or-
дает нам этих женщин милых, HO
их страстей пе подчиняет наф
(Вейнберг). Пусть у Ралловой эта
фраза более сжата, во мы готовы ие
медленно пожертвовать этой cma-
тостью, если из-за этого теряется яс-
ность мысли, Быть может, эта
мысль станет понятной немного спу-
стя. Но вель это ‘спёктакль, вслед за
этой мыслью идет другая, третья.
Оттело уступает . место Дезлемоне,
Дезлемона — Яго, спектакль спешит
дальше, не может же он остановить-
CH WH ждать, пока зритель разгадает
этот ребус, и затем пойти дальше до
новой остановки «по требованию! Не-
мало этих ребусов в переводе.
Но не это сейчас. лля нас важно.
Раллова сводит Шекспира с тех хо
дулей. на которые ето ’ставили пере“
волчики. режиссеры, актеры. Овна хо-
чет вернуть Шекспира земле. Не
риторический. ораторский, адвокат-
ский Шекспир. в вся его плоть и
кровь. его мясо и мускулы. В этом
крупная культурная заслуга Радло-
вой. Но не слишком ли много этой
«ПЛОТИ», ЭТОЙ «земли», не слишком
ли часто. уставляются лбом в.эту.зем-
доклады, популяризирующие творче-
ство Фурманова,
Несколько литературных радиове-
черов булет посвящено творчеству
покойного писателя.
В. день годовщины омерти — 15
марта — в театре МОСПС будет дан
специальный опектакль «Мятеж».
15 марта будет организован боль-
шой общемосковский вечер памяти
Фурманова, а также вечер в Иванове,
где работал Д. Фурманов и откуда
он уехал на фронт с полком иванов-
ских ткачей:
Комиссия ОСП репгила войти с хо-
датайством в союз советских писате-
лей об установке мемориальной до-
сви на доме, где жил Фурманов, по
улице, названной уже его. именем
(быв. Налцокинский nep.).
„А Дейнека, Порка в Сасове. Иллюстрация: к «Истории Казанской же-
лезной ‚ дороги», выпускаемой изда тепьством «Истории фабрик и’ >38>
mn hae
BOAROB>».
Радлова, то и Радлов получил кое-
что у Михоэлеа, Интелуектуальный
пафос госетовского Лира —. очень
важный этап для дальнейшей дея-
тельности Радлова,
Свое реалистическо-бытовое пони-
мание Шекспира и ‘романтические
традиции Малого театра Радлов не
сумел соединить в органический
сплав. Если говорить о том, что так
сказать, для будущего останется от
этого спектакля, следует назвать два
имели: Остужева и’ Пашенной. ;
Когда в венецианском сенате по-
является этот человек: среднего ро-
ста, пожилой на вид, с сытым ли-
цом. довольно полной фигурой и co-
лидными. округлымя жестами, хоте-
лось пожать: плечами: «вот этого она
за муки полюбила»? «Ну, конечно, за,
братный трул»! Затем, когда он по-
явился на Кипре, тоже хотелось ска-
зать —^ «за бранный труд», хотя его
речь на лестнице сильно поколебаля
это предположение. Но когда Яго
шепнул ему первые слова; котла с0-
мнение поразило его, когда\ он стра
дальчески схватился за серлце и ко-
тла. выйдя вперед к публике, он,
этот крупный и сильный человек,
вдруг жалобным и детским голосом
сказал: «черный я», стало понятно,
за что его полюбила Дездемона. Нет,
Не з& «бранный труд».
Глубокая человечность, — вот что
передает ужев в Отелло. Человеч-
ность, приобретенная многими Tona-
ми жизненных испытаний, Отелло
мог и не быть воином, не за про-
фессию:! («бранный пин полюбила
Лезлемона.
Остужевекий Отелло меньше ’вол-
нует, когда он ревнует, не это тлав-
ное в нем. Он не дает постепен-
ного роста подозрений и ревности,
все более и более ширящихся и, ра-
стущих, Он сразу и окончательно по-
ражен. Когда он об’ясняет все про-
исошедшее тем, что он «черный и
старый», он весь тут, он сразу про-
зревает жестокую прозу этого мира.
В переводе’ Радловой сказано толь
RO: «черный я> с вопросительным ана-
ком, это-——догадка. Остужев. отбрасы-
вает в сторону этот вопрос. Увы, он
знает, С щемящей тоской он произ-
носит: «черный я», как будто гово
PHT: «нет счастья мне, не может
быть». Он напрасно верил, что че-
ловек может любить человека за его
душу, его человеческое. Увы, круюм
обман и ложь, 60 «полюбили» от
извращенности и тщеславия. И тут
следует другое удивитёльное место.
Яго говорит, что у Дезлемоны «слише
ROM милый нрав», и Отелло. отвеча-
et: «Да конечно. Но как жаль, Ято.
0, Яю, как жаль Ям», С какой
огромней человеческой горечью гово-
НА СПЕНТАНЛЕ В МАЛОМ ТЕАТРЕ”
`Брабанцио — комический бытовой
персонаж, этакий папанга из\ водеви-
ля, это, очевидно, «приземление»
Шексимра. А. Бианка, страшная, рад:
ловская Бианка, это тоже вемля?
Радлов превратил ее в старую гряз-
ную, вульгарную потаскуху. За что?
«Земля»? Или здесь. другая идея:
порочная Бианка оттеняет непороч-
ную Дездемону? Но не знаем, нуж-
дается ли Дездемона в такой стран-
ной защите, Кроме того Бианка при
всех своих пороках удивительно не-
посредственна, юна и бесконечно лю-
бит Кассио. Это ‘кака раз и увле-
кает Касоио, на которого в спектак-
ле брошена совершенно незаслужен-
ная тень. Шекспир сам. как бы. обе-
регал Бианку от дурного; мнения о
ней режиссеров. Эмилия Жричит на
нее: «Фу, шлюха», а Бнанка в от-
вет: «Я такая же честная, как и ты»,
и если вы вспомните рассуждения
Эмилии о том, что за кольцо она не
изменит мужу. но за целый мир, по-
жалуй, изменит, вы согласитесь 6
Бианкой. Раз ты можешь изменить
ради целого мира, то копла-нибуль
изменишь и ради кольца. Эначит,
Бнианка /ене хуже» Эмилни, Значит,
незачем зря возводить поклеп ча
Бианку.
A Лго?’ У. Шекспира это — теии-
альная игра ума, патетическая снм-
фония эгоизма. В Малом театре это
— злодей и не великий злодей, &
попросту «мелкий жулик». Актер из-
немогает. под бременем этой дналек-
тики ума и не в силах ее противо-
поставить пламени Остужева, В ре-
зультате в памятн остаются неоколь-
ко гениальных вспышек у Остужева,
превосходная игра Пашенной, ряд
мизаненен, некоторые места у Ак-
сенова, Назаровой, Березбва и даже
у Мейера (Яго). Но нет концепции
спектакля, нет того, чтобы зритель
после слектакля говорил не только о
том, хорошо илн плохо сыграл актер,
но и о той великой тратедии, кото-
рая только что разыгралась перед его
глазами. 2
И если «судить» Радлова, то по
тому «Отелло», который он поставил
в своей ленинградской стулии. Он
лучше спектакля в Малом театре по
ясности мысли, пластичности ее вы-
ражония, удивительной простоте и
стройности самого спектакля. Там
был ‚спорный, но превосходный Яго
(Лулников). а обаятельный Отелло
(Еремеев) пеликом и полностью был
связан с мыслью всего спектакля,
Этой стройности нет в Малом зеат-
Во всяком. случае, «муки» можно за-
менить другим словом, но не «бран-
ным трудом». Впрочем, А, Д. ‘утвер-
верждает, Что «бранный труд» более
буквально передает Шекспира. Воз-
можно. Я не силен в английском
языке, и спорить здесь не смею. Но
в таком случае буквально передан и
второй стих: «\ я за жалость полю-
бил». Как связать этот стих с пре-
дыдущим? Для того, чтобы понять
его, следует взглянуть на него с точ-
ки зрения второго стиха. Тогда все
(танет на свое место и будет звучать
так:
Она меня за муки полюбила,
А я ее — за состразание к ним.
Вирочем, у’Радловой, здесь не фи-
лологичеокая. проблема, это серьез-
нее, это все та же «земля», «плоть»,
«Ренессанс». Режиссер Радлов и пе-
реводчица. Радлова — оба они 60-
рются за реалистическое истолкова-
ние Шекспира, эта их деятельность
высоко отмечена нашей обществен-
ностью. Снятие с Шекспира покро-
вов, скрывающих его земную и жи-
вительную силу, вполне выражает
тенленцию и в советском искусстве
— Ухода от. абстрактных высот к
страстям живого человека. Очень зна-
менательны В этом смысле работы
Радловых. Однако налиа тенденция,
не только освобожденная от ханже-
ских предраюсудков «плоть», но и 6о-
татство души. Больше, того, как раз
в единстве «умственною и физиче-
ского», в уничтожении их противо-
положности — истинная ‘тенденшия
нашего искусства. И если прежние
переводы и постановки возвеличива-
ли умственное и третировали физи-
yeckoe как низменное и Ралловы
справедливо реабилитируют это фи-
зическое; то, нельзя допускать обрат:
ного перегиба. А Радлов как раз со-
вершгает эти перегибы в постановке,
как Раллова в переводе.
Судить его, впрочем, по постанов-
ке «Отелло» в Малом театре трул-
но. Трудно, правду сказать, заметить
мысль в этом спектакле. В самом де-
ле. какое в нем содержание? , Может
бьгть, вто вадача -> показать ревность
«чудовища © зелеными. глазами»?
Очевидно, нет. Или борьбу. гениаль-
ного ума, с великой душой? Тоже
нет, Значит противопоставление эго-
истического и гуманистического На-
чала? Нет; Что. же? Откровенно’. го-
воря, не знаю. Может быть, это идея
о великой любви? Возможно, но, ка-
юсь. не уловил. Нельзя ли обнару-
жить мысль , режиссера по ее оскол-
кам в этом спектакле..,
лю, забывая поднять толову для 00-
лее высоких целей? Ям то и дело
творит, что «Кассио кроет’ Дездемо-
ну», и каждый раз с особым смаком
рассказывает о «похотливых жереб-
цах». Жеребны, зжеребцы.. Неужели
в подчеркивании этой «жеребятины»
—, csemuge>? Прежние переводчики
вовсе избегали этого, боясь «шокиро-
вать» зрителя. Нас это не шокирует,
но и не восхищает такая гиперболи-
ческая «компенсация». Впрочем, мы
бы примирились с этим, если б эта
«меребятина» не наложила своего ко-
пыта на такие места, куда ей совать-
ся не следует. Вот это печальное мес-
то у Радловой.
а за бранный труд мой по-
любила,
А я за-жалость полюбил ее.
Всем известно, как эти знамени-
тые стихи звучат в старом добром
переводе: ‹
_ Ова меня за муки полюбила,
A a ee — за состраданье к ним.
Ha за какие переводческие ков-
рижки мы не отдадим этой фразы.
Если б она даже не совсем соответ-
ствовала Шекспиру, все равно, Мы
бы ее сохранили, Потому что это —
поэтическая жемчужина русского пе-
ревода, Нельзя все без разбору вы-
брасывать за борт, перевод вель то-
же культурное «наследство». Но эта
лаконичная и исчерпывающая фор-
мула выражает философский замысел
шекоцировского «Отелло». Воли же
за «бранный. труд мой полюбила», —
то,‘ простите. но Дездемона вовсе не
Девдемона. а Отелло — не’ Отелло.
После этой фразы я совсем иначе
смотрю на Дезлемону. Я не испыты-
ваю никакой симпатии к этой пол-
ковой даме, восторгающейся: «этими
военными». Если за «бранный труд
полюбила», то’ непонятно, почему
именно. Отелло, уже пожилого, чер-
‘покожего, «толстогубого»? Жй тогда
лействительно следовало полюбить
Каесио, — он тоже воин, но блестя-
щий, красивый, мололой, блатород-
ный. анатный, Почему же все-таки
Отелло? Потому, очевидно, что «ва
муки полюбила». В разговоре с Ам-
ной Дмитриевной Раллорой ona 06’-
яснила мне, что слово «муки» —
«христианское» в чужло «Отелло», а
другой товарищ информировал, что
венецианцы не могли товорить «му-
ки», Что касается венецианцев, то,
бог с ними, меня интересуют не ве-
нецианцы, а Шекспир. Но в словах
`Ралловой есть иввесчный смысл, ко-
торый, правда дохолит, когда на ие-
To срециально. обрацено внимание.
моне только идет речь и не об Отель
ло. О человеке, «она меня за мукя
полюбила, а я ее — за состраданъе
к ним». Тогда поднимается в нем
страшная ненависть против Кассио
и Дездемоны — не потому, что они
полюбили друг друга, a потому, что
они обманули. ненависть ко всем
этому подлому и пошлому миру.
здесь следует третье прекрасное ме-
сто. Прибыли венецианцы и Люло-
вико, и Грациано, и вся свита тут.
И Отелло говорит самому себе, по
их адресу. весь в пароксизме от тне-
ва и презрения: «козлы и обезья-
ны!!..>. ‘ Е
Очень близка к Шекспиру Пашен-
ная. Всть у нее и «плоть» и «зем
ля», но есть и «ум», и эти начала
выступают у нее как большое але»
‘ровье ‘тела и души. как широкое
оптимистическое гпонимание челове»
ка, которому ничто человеческое :@
чуждо. Этот ум; правда, несколько,
циничный порядком соглашатель»
ский. Но это не озобленный, себялю»
бивый ум Яго. Он является у Ome
лии в мощной юмористической окра-
ске. Пашенная вобрала в себя Шеке
опира всей своей артистической ин-
дивилуальностью. Мы помним ее в
других спектаклях, знаем ее юмор,
такой русекий, широкий, с ле ой
ухмылкой, с слукавой хитрецой,
в котором столько добродушия,
широкой натуры, большой души.
Но это свойственно образу Эми-
лии. Вель Эмилия, эта ловольне
практичная, «себе на уме» особа,
когла пришел час испытания, ока»
залась м№роипей, и смерть ее так
же благородна, как смерть Дездемо-
ны и Отелло. Значит, таились в этой
повседневной, обывалельской натуре
такие порывы души, которые под
лые законы жизни загоняли внутрь
Не смеют существовать эти порывы,
и тот, кто их проявит — Дезлемона»
Отелло. Эмилия, обречены -на гибель.
Этот ` неожиланный переход Пален“
ная р совершенно естествей» —
но, с силой, покоривией зрителя. Она
заполнила финал трагедий своим
отромным горем, гневом. страданием,
и спектакль неожиланно, запылал Е
концу могучим фажелом.
Мы никак не можем кричать «ура»
этому спектаклю; громоздкому, See
Форменному, лишенному идеи, дале-
ко отстоящему от Шекспира, но те
пратопенные ‘жемчужины, которые
‘дарили нам в этом спектакле Осту-
жев и Пашенная, — их нельзя утё-
ить. Да, конечно, этого мало: ‹каз
жаль, о Яго. : ках. жаль».
Ho будем ценить то немногое, что
мы получили, с горячей жаждой BA
леть их в будущем больше. значи-
тельню больше, бесконечно ны
чем сейчас.
борьба, И если Госет. кое-что взял у1.рит эти слова Остужев,. He 0 Jleaze-