11. декабря: 1949 г.; № 34 (126) ЛА Os Подобно Франсуа Мориаку, Бертран Рассел считает, ‘что третья мировая война, о кото- рой помышляют многие янки, будет роковой для Западной Европы. Он. пишет: «Я не хочу преувеличивать опасность. я и, что если начнется третья мировая война, то че- ловечество сможет выжить, при одном, одна- ко, условии, что эта война не будет отложена на длительный срок, который дал бы воз- можность достичь новых успехов в области атомного и бактериологического оружий, За- падная Европа, включая Великобританию, конечно, потеряет свое значение, ее населе- ние сильно сократится, ее промышленность будет разрушена, ее институты уничтоже- ны». Казалось бы, придя к такому выводу, старый ученый, пацифист в прошлом, дол- жен возмутиться, должен сказать: во имя чего обречена на гибель Великобритания? Вот когда бы старому пацифисту забушевать, Но Бертран Рассел ограничивается несколь- кими вздохами — для приличия. Перед сму- шенными и перепуганными читателями он раскрывает новый идеал: «Всемирное прави- тельство». По мнению старого пацифиста, это «всемирное правительство» должно обладать гигантскими вооруженными силами: «Такие вооруженные силы могут быть созданы либо путем соглашения, либо путем завоевания, Ясно, что соглашение было бы несравненно лучшим путем. Следует, однако, признать, что надежды на подобное соглашение не слишком велики». Итак, можно человека избавить от мучений либо путем лекарства, либо путем смерти; так как надежды на ле- карства мало, будем его лечить смертью. Бертран Рассел переходит к следующему разделу истории: что будет вслед за «третьей мировой войной». Он наставляет генерала Брэдли и г. Смитса из Филадельфии: «Весь- ма желательно, чтобы западные державы определили свои цели и политику в случае провала всех усилий сохранить мир. В таком случае все же будет возможно создать вее- мирное правительство после войны, хотя для начала и не на почве общего соглашения», Здесь философ снова прибегает к испытанно- му методу рассуждений: «Предпочтительнее был бы добровольный демократический союз. Но создание единого всемирного правитель- ства осуществимо только путем силы». Как представляет себе этот пацифист, гуманист, педагог и прочее создание «всемирного пра- вительства»? «Предположим, что была третья ‚мировая война и конечную победу одержали Соединенные Штаты и их союзники. Я пола- Taw, зто возможно будет убедить обществен- ное мнение Соединенных Штатов в жела- тельности предложенной мною политики. Ау других государств после окончания войны не будет другого выхода, как пойти на все, что потребует Америка... Единое правитель- ство будет создано под эгидой Америки». Фи- лософ заканчивает свой очередной опус, ци- нично озаглавленный «Путь мира», завере- нием, что в «третьей мировой войне» Амери- ка победит и создаст «всемирное правитель- ство», Все это было бы смешно, если бы бормота- нье старого начетчика не сопровождалось другими звуками: грохотом военных заводов, маневрами бомбардировочных самолетов, де- ловитым покашливанием генерала Брэдли и присвистом г. Смитса, того самого, который переплюнул всех. Бертран Рассел порой вспоминает, что де- леж шкуры неубитого медведя — занятие ма- лопристойное для семидесятисемилетнего фи- лософа. В такие минуты просветления он ограничивается более практичными предло- жениями о создании полувсемирного прави“ тельства‘или, точнее, о формальном присо- единении к Соединенным Штатам всех под- ‘опечзных государств. Он предлагает ‘уничто- жить национальные Флаги и создать один общий флаг. Это, конечно, не новая затея: флаги уже имеются и У «Страебургской Европы» и у «Фриталюкса». Предположим, что новое государство будет именоваться «Амкапортурбритфритгрекалюкс» и что у не- го будет очень пестрый флаг. Вряд ли что- либо от этого изменится. Бертран Рассел предлагает также, чтобы новое «государство» обзавелось пожизненным президентом; на- четчик деловито добавляет: «За него должны будут молиться в церквах и салютовать ему из двадцати одного орудия». Насчет орудий бедно: чувствуется, что британскому льву сильно скрутили хвост —начетчик привык к скромным пайкам. Но идея «президента» вполне осуществима: в кандидатах недостат- ка не будет, особенно Учитывая, что это си- некура на всю жизнь; пожалуй, и безработ- ный Чан Кай-ши попросится, и Тито может выставить свою кандидатуру, да и г. Смитс, победитель конкурса в Филадельфии, тоже способен соблазниться. Начетчик выступает еще с одним конкрет- ным предложением: «Если группа западных держав действительно стремится создать чувство солидарности среди входящих в эту группу наций, то ей необходимо провести не- которые мероприятия. Прежде всего эти дер- жавы должны переработать применяемые в школах учебники истории и сделать их еди- ными для всех стран». Начетчик далее пояс- няет, что в новых учебниках нужно изобра- жать прошлые войны как нечто «неразум- ное», всячески доказывая солидарность «за падных держав». Бертран Рассел показал, что он хорошо умеет искажать историю; и, хотя У него другая специальность, по-моему, можно заказать новый учебник ему. В этом учебнике Жанна д’Арк будет обласкана ан“ глизчанами, война Америки за независимость будет вестись не против Великобритании, а против Албании, французы не будут отетаи- вать свою революцию от Питта и от монар- хов Европы, Наполеон будет в Испании «неразумным», а в Смоленске вполне созна- тельным представителем «Запада», наконец, история второй мировой войны будет изобра- жена как защита Парижа и Лондона oT pyc ских. Что же, можно все перечисленное на- писать, издать и одобрить: это куда легче, чем «выиграть третью мировую войну», Здесь Бертран Paccaa выступает не как утопист, а как самый заурядный оппортуниест. Я теперь спрошу: стоило ли английскому народу прожить длинную, славную и труд- ную историю, стоило ли ему родить Шекспи- ра, Свифта, Байрона, Диккенса, стоило ли создать свой характер и свое искусство, стоило ли дать миру действительно великих ученых — Ньютона, Фарадея, Дарвина, чтобы в 1949 году бывший воспитанник Кембриджа, англичанин Бертран Рабсел поднял вверх руки перед хамами, плеваками и взломщи- ками, чтобы он загонял старую Англию, как на бойню, в анонимное «государство под. эгидой Америки»? Таков непривлекательный вконец одного из самых прославленных на четчиков. Хорошо все же, что большие ученые, боль- шие писатели, большие художники вместе со своим народом отстаивают человеческую культуру. Никто не спутает их с начетчи- ками, никто не‘упрекнет Бернала или Хол” дэйна за то, что Рассел тоже слызвет ученым, Одну из своих книг Бертран Рассел опро- метчиво назвал «Дайте народу думать!» Пра- ва думать никто не дал ни английскому, ни другим народам, этого права народы доби- лись сами. Бертран Рассел может не беспо- коиться: народы думают. У народов есть свое мнение и об американских плеваках и о жал- кой капитуляции европейских начетчиков. ИИ ИЕН паза ииинаннезниния РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ. колхозной деревни Подведены итоги смотра профсоюзных куль- турно-просветительных учреждений Тульской области. В результате смотра значительно улучшилась политйко-воспитательная и куль- турно-массовая работа среди трудящихся. При Дворце культуры «Серп и молот», клу- бе станкостроительного завода и других со- зданы постоянные лектории. В лекториях инженеры, стахановцы, мастера, учителя, врачи, экономисты прочли сотни лекций. Только лишь в одном Ефремовском клубе за Bpema смотра прочитано 65 лекций. * Ok при редакции газеты «Орловская правда» состоялась двухнедельная практика редакто- ров районных газет. Редакторы ознакомились с работой отделов, секретариата, принимали участие в заседаниях редколлегии, присуг ствовали на летучках. Они прослушали лек- ции и доклады: «О языке газеты», «Об оено- вах литературной правки», «О работе с письмами трудящихся», «О жанрах газеты», «О работе с внередакпионным активом». se ¢ B BOpoHeRcKUxX деревнях любят русские кародные песни. Их поют все-—молодежь, старики, дети. Только в Лосевском районе-— двадцать колхозных хоров, в которых 1.000 певцов. Хор села Нижний Кисляй после выступле- ния в Москве стал известен всей стране. Его руководитель, энтузиаст народной песни Т. С. Маслов недавно создал хор из 300 че- ловек. Новым претендентам на мировое господ- ство нельзя отказать в откровенности; пре- ВОЗНОСЯ СВОЙ «американский образ жизни», они не прикидываются ни почтенными бук- воедами, ни изысканными джентльменами; они требуют, чтобы старая Европа восхища- лась их невежеством, их развязностью, их чванством. Недавно американские фирмы, изготовляющие «чевинг-гум» (жевательную резинку), устроили, своеобразное . соетяза- ние—лауреатом был об?явлен некто Смитс, житель Филадельфии, который плюнул даль- ше всех и выше всех. За свои деньги они плюются в полное удс- вольствие. Г-н Поль Гофман, вернувшись из Западной Европы, сказал, что осуждает образ. жизни народов, взятых американцами под опеку. Г-н Ачесон выразился еше откровен- нее: в «Нью-Йорк таймс» он об’явил, что по- сетил Париж «с чувством отвращения». В американских газетах можно найти доста- точно невежливые справки с том, как янки «скрутили хвост британскому льву», а в «Мемфис коммершел эпил» помещена иллю- страция: пьяный оборванный Джон Буль просит милостыню У дяди Сэма. Народы Западной Европы должны рабог тать во славу Америки; завтра им предложат во славу Америки умирать. В различных американских канцеляриях на конвейере из- готовляют европейские союзы, лиги, унии, пакты: удобнее управлять одним хозяйством. Для янки между Парижем и Бонном столь- ко-то миль: это два соседних штата, и только. Одно из последних об’единений,. так назы- ваемый «Западный союз», янки окрестили именем, вполне подходящим для новой мар- ки стиральных машин или для ‘усовершен- ствованного пылесоса: «Фриталюкс». Что Ta- кое Франция? Может быть, Сен-Жюст, Ком- муна, Вольтер, Бальзак? Het, это только «Фр». Италия? Гарибальди? Данте? Рафаэль? Оставьте, это слог «Ит» из «Фриталюкса». Профессор Иельского университета «‹ер- шайльл в книге «Раса и национальность» пишет: «Американец представляет собой ра- совый тип, превосходящий все прочие». Дру- той знаток, г, Гонтингтон, уверяет, что в Соединенных Штатах «благодаря климату, самому животворящему в мире», создана «высшая порода человека». Янки отвергают не только экономику или нравы Европы, они чернят все проявления ее духовной жизни. Конгрессмен Дондеро, уничтожив в коротком спиче французскую живопись, угрожающе добавил: «Люди, зараженные марксизмом, по- могают нашим врагам подкапываться под устои нашего замечательного академическо- го искусства». Развязный критик «Сэн» пи- шет о стихах прекрасного французского поэ- та Поля Элюара: «Эта коммунистическая поэзия, пренебрегающая традициями стиха, напоминает вой негров где-нибудь в Афри- кс». В другой газете, «Дейли мейл», невеже- ственный янки так отзывается о Жолио- Кюри, который, бесспорно, является одним из крупнейших ученых нашей эпохи: «Надо зорко смотреть за подобными изобретателями, чтобы они не стащили у нас того, что создано американскими учеными». Таков новый жанр гмериканского «интел- лектуального» спорта: кто плюнет выше и ‘дальше. Политики Западной Ввропы, давно ‘продавшие первородство своих народов за маисовую похлебку, сохраняют полное спо- койствие: было бы наивно думать, что пле- вательница снособна обидеться на то, что плюют именно.в нее. Роль различных ‘мини- стров «Фриталюкса» ясна: они послушно ути- раются. Но что думают о новых претенден- тах на мировое господство деятели культу- ры, ученые, писатели, книжники и начетчи- ки Западной Еврофы? Как они отстаивают ценности прошлого; достоинство человека, будущее своих народов? Эпоха недомолвок давно кончилась: твердь отделилась от хляби. Люди, помеченные не только большим дарованием, но и боль- 11ой совестью, давно сделали свой выбор. Утреннее солнце ‘согрело, оживило высокий вечер Анатоля Франса, Ромен Роллана, Лан- жевена, Мачадо, Драйзера. Мы знаем муже ство больших деятелей культуры, которые вместе с миллионами простых людей борютея за торжество разума и справедливости, — Жолиос-Кюри и Бернала, Арагона и Элюара, Неруды и Пикассо. Но я сейчас хочу сказать не о тверди, а о хляби: о тех, что капитули- ровали. Их много, нобелевских лауреатов, королевских академиков, писателей с огром- ными тиражами, профессоров с учеными сте- пенями, олимпийцев с гонором и с «гонорис кауза», именитых и знаменитых. Они вырос- AM Ha земле, удобренной потом и кровью народов: их слава—только слабый отевет бы- лых времен. Они всем обязаны своим наро- дам, и вот в самый страшный, в самый от- ветственный час эти начетчики изменили своим народам, капитулировали. Андре Жид-—начетчик со стажем. Он вели- колепно усвоил стиль великого века’ фран- цузской литературы. Он написал много книг, посвященных восхвалению пороков (по его словам, эти книги были ему «внушены гоепо- дом-богом»). Когда войска Гитлера вошли в Париж, Андре Жиду шел восьмой десяток. Писатель вел дневник, который впоследствии опубликовал. Можно подумать, что, увидев вражеские полки на улицах родного города, он почувствовал стыд, гнев, негодование. Нет, продолжая заниматься своим ремеслом начет- чика, он записал в дневнике: «То, что сейчас называют изменой, завтра будет называться здравым смыслом... Я чувствую в себе неогра- ниченные возможности принять. все происхо- дящее». Пожалуй, из всего написанного Анд- ре Жидом это наиболее откровенные слова. Они запоминаются. Андре Жид точно опреде- лил не только себя, но и многих других: возможности начетчиков действительно без- гранизны. Мы видим, как сейчас они снова выдают измену за здравый смысл и «прини- мают» г. Смитса из Филадельфии, того, что умеет плеваться дальше и выше всех. Академик Франсуа Мориак—один из из- вестнейших французских писателей. Он зна- чительно моложе Андре Жида, но и это не ветреный юношар-—ему теперь шестьдесят пять лет. Он хорошо понимает, что именно готовит Америка «Фриталюксу», в частности «Фр» —Франции. Он знает, что Атлантичеё- ский пакт не воркотня голубков, а переклич- ка ландскнехтов. Он сравнивает Западную Европу со старой клячей Россинантом и так определяет стратегию янки: «Россинант поле- зен, потому что бык, кинувшись на него, уго- мится». Франсуа Мориак считает, что Фран- ция должна служить шитом для разбушевав- шегося американского плеваки. Это не мешает Франсуа Мориаку приветствовать генерала Брэдли в Париже и после меланхоличных слов о судьбе Россинанта писать: «Пусть на- ши американские гости не увидят в моих сло- вах и тени упрека, ибо генеральные штабы должны расставлять на доске шахматные фи- гуры, учитывая, какое место подобает каж- nok из НИХ». Мистер Смитс из Филадель- фии-—король, Франция-это только пешка, одна из многих, прикрывающая короля. Фран- цузский писатель Франсуа Мориак не проте- стует, не возмущается. Ведь у него тоже «не- ограниченные возможности принять все про- исходящее» —позор, унижение, гибель Фран- ции. Можно было бы рассказать о многих дру- гих капитуляциях, например о биологе Хак- слей, который пробовал протестовать против бесцеремонных плевак, но вскоре стал по- корным исполнителем причуд г. Смитса, или о французском писателе Сартре, который по- пытался в пьесе «Почтительная потаскушка» Илья ЭРЕНБУРГ 2609 обличить американских расистов и который теперь почтительно `ленечет: «Так как Аме- рика становится для нас нашим будущим, нашим будущим становятся также американ- -ские идеи». Можно было бы привести немало биографий прославленных начетчиков, сдав“ тихся на милость янки. Но, пожалуй, живо- пиеснее всего капитуляция одного из старей- ших и плодовитейших начетчиков—англий- ского философа, математика и педагога Берт- рана Рассела. Его имя хорошо известно в ан- гло-саксонских ‘странах; он читал лекции в Нью-Йорке, был профессором в Калифорний- ском университете; он выпустил полсотни книг, О чем только он ни писал-—о филосс- фии математики и о морали семейной жизни, о германской социал-демократии и о Бергсо- ве, о теории относительности и о практиве большевизма, об анализе материи и о «завое- вании счастья», о Карле Марксе и о значении симско-католической церкви. Это воистину старательный и всеоб’емлющий начетчик. Он начал с протеста, и в 1916 году английские. власти его арестовали за пацифистскую про- паганду. Много воды протекло с тех пор под мостами Лондона. Теперь Бертрану Расселу семьдесят семь лет; это почтенный возраст даже для начетзчика. но Бертран Рассел неутомим, он пишет книги и статьи, он вы- ступает по радио с философскими размыш- лениями по поводу происходящих политиче- ских событий: процесс скручивания хвоста британскому льву он приподымает до мета- физических высот, а превращение Велико- британии в авиаматку для. американской армии толкует как достижение человеческого разума. Никому теперь не придет в голову арестовать Бертрана Рассела — его `филосо3- ствования вполне по душе не только г. Чер- чиллю, но и генералу Брэдли. Бертран Рассел все последние годы занят благородными обоснованиями различных неблагородных сговоров вроде «Атлантиче- ского пакта», «Западного союза» ми «Страс- бургекой Европы». Философ, математик и п=- дэгог доказывает, что существует «западная культура», резко отличающаяся от «восточ- ной», что к первой относятся Соединенные Штаты и их союзники, а ко второй- Совег- ский Союз и его союзники. Он пишет: «По- пытаемся сформулировать специфические признаки, отличающие культуру Запада. По моему мнению, их можно разбить на три ка- тегории: моральные, политические и интел- лектуальные». Разбирая моральные призна- ки, присущие Западу, Бертран Рассел гово- рит, что Западу свойственна гуманность, что Запад горд «отменой пыток и рабства, а в на- ши дни сильным движением против экономи- ческой несправедливости». Я не знаю, потеря- ли ли читатели Бертрана Рассела чувство юмора, столь свойственное англичанам, или, может быть, они прибегают к трудам филосо- фа за отсутствием доброго юмора, которым когда-то славилась Англия? Можно спросить достопочтенного начетчика, где возникла инквизиция-—на Востоке или на Западе? Кто обратил в рабство негров Африки, истребил коренное население Америки и жестоко рас- правлялся с индусами—Восток или, может быть, Запад? Наконец, чье изобретение Освенцим и Майданек-—скифов или вполне западных друзей вполне западного г. Аде- ‘науэра? Я не стану разбирать слова Бертра- на Рассела о том, что именно Западу при- суща борьба «против экономической неспра- ведливости»,— даже рассказывая анекдоты, нужно знать меру. Борьба против социаль- ной несправедливости в наше время назы- вается: коммунистическое движение. Разу- меется, это движение существует и растет также в западных странах, Но оно’ суще- ствует и растет не потому, что ему способ- ствует Америка или поставленные ею шери- фы, а наперекор этому. Что касается Аме- рики, то она пробует уничтожить коммуни- стическое движение, то есть борьбу против социальной несправедливости, весьма прими- тивными средствами. Бертран Рассел может проиллюстрировать свой тезис о присущем американцам стремлении к социальной спра- редливости цитатами из «Антикоммуниетиче- ского катехизиса», изданного в Соединенных Штатах государственными органами под ре- дакцией г. Джорджа Аллена. Бертран Рассел может взять хотя бы такие перлы: «$ 25. Во- прос. Какие цели ставил себе Карл Маркс? Ответ. Карл Маркс ставил себе целью социа- лизм, то есть уничтожение мира-—религии, семьи, права, всего. $ 81. Вопрос. Где люди становятся коммунистами? Ответ. В Москве, в институте имени Ленина, там их обучают захватывать железные дороги, корабли, ра- диостанции, банки и водопровод. $ 89. Вопрос. Как лучше всего бороться с коммунистами? Ответ. Слежкой и доносами». Возможно, что ЭТОТ «катехизис» составлен г. CMUTCOM M3 Филадельфии, во всяком случае, он хорошо оттеняет положение Бертрана Рассела — о том, как «Запад» устанавливает у себя со- циальную справедливость. ‚Второй категорией специфических призна- ков, отличающих «западную культуру», по словам Бертрана Рассела, являются вопросы политические. Философ утверждает, что на Западе всегда существовали «закон и само- управление», в то время как на Востоке всем распоряжались «правители». Свойство начелт- чиков. в том, что они умеют не только про- молчать о прочитанном, но и прочитать нена- печатанное. На «Востоке» было издавна само- управление — вече, соборы. На «Западе» само- управление порой исчезало. «Государство — это я», — говорил вполне западный Людовик ХГУ. Наполеон мало считался се общественным мнением. Наконец, казус с фюрером и дуче лишний раз показывает, как произвольно излагает историю прославленный математик. Имеется третья категория признаков: «ин- теллектуальных». Бертран Рассел утверждает, что интеллектуальная жизнь свойственна не «Востоку», а «Западу» и ЧТО «западные страны изобрели науку». Бертран Рассел на- чинает «Запад» с Рима. Он стыдливо огова- ривает, что «начало науке положили греки», но что это не меняет дела, так как после Архимеда наука в Греции кончилась. Конеч- но, похвально, что наш начетчик отдал должное древним грекам. Но почему же он не вспомнил про древний Китай? Почему не смутился, написав имя Архимеда, которого, как известно, убил солдат «западного» Рима? Почему, говоря о «западном» Галилее как о пионере «современного научного метода», Бертран Рассел забыл о предтече Галилея, а именно: о «восточном» Копернике? Почему он не упоминает о вкладе русской науки? Размышления Бертрана Рассела о разделе культуры на пояса «западный» и «восточ- ный» носят глубоко прикладной характер: они гораздо более связаны © планами генера- ла Брэдли, нежели с историей человечества. Культуру нельзя разделить на «зйнадную» и «восточную»: есть живая культура, сохра- няющая ценности прошлого и созидающая ценности будущего; это культура советского народа, стран народной демократии, это культура всего передового человечества. Есть также одичание, варварство, дикость с биб- лиотеками, с лабораториями, с начетчиками — запустение умирающего мира денег. Раздел культуры на географические пояса нужен Бертрану Расселу только для того, чтобы оправдать свою капитуляцию перед амери- ханской дикостью. Типография газеты «Правда» имени Сталина. З одиннадцатой книге журнала «Новый мир» за 1949 год опубликована повесть в сти- хах Александра Яшина «Алена Фомина». В повести показана колхозная деревня в го- ды Великой Отечественной войны вплоть до победы над врагом. Построенная в плане широкого, подробного рассказа, насыщенная богатыми жизненными наблюдениями, по- весть в стихах «Алена Фомина» удачно опре- делена автором именно как повесть, а не поэ- ма. За это говорит не только ее размер, зна- чительно превышающий обычный размер поэмы. Это подтверждается и тем, что А. Яшин смело вводит в ткань повествования эпизо- дические персонажи, публицистические от- ступления, не связывая себя строгостью обя- зательной сюжетной схемы. И все, что .сооб- ‘тцает поэт читателю, воспринимается с инте ресом, вызывает участие, привлекает яр- костью и точностью описания, идет в. русле основного замысла. Яркие картины жизни колхозного села предстают во всем своем многообразии, сменяя одна другую. Несмотря на известную эпизодичноеть по- вести, мы все время видим в ней один цент- ральный образ — образ обаятельной, энер- гичной молодой колхозницы — председателя колхоза Алены Фоминой. Деятельная, по-хо- зяйски беспокойная, пламенная патриотка своей социалистической Родины и своего большого, ответственного дела, она с первых же страниц повести привлекает своей реаль- ностью, яркостью характера. Появление председателя колхоза Алены Фоминой на поле изображено стремительно, даже несколько гиперболично. . Словно вихрь перед грозою Закружил по полосе, За Аленой Фоминою, Замерев, следили все, По душе пришлось возлову такое уваже- ние, отходчивый, добрый нрав односельчан. Уже по дороге в город Козлов начинает ощу- щать свою неправоту: И росла, росла в груди На себя досада: Как на дело ни гляди- Жил не так, как надо. Разрядка смятенных чувств Козлова про- исходит в стенах райкома, в кабинете секре- таря райкома, недавнего фронтовика, умного и задушевного человека. Как близкие сидели. Ничего Хозяин словно б не сказал такого -— Выслушивал, разглядывал его, А отлегло от сердца у Козлова. Он словно жизнь яснее видеть стал И больше сил почуял за плечами, В своих глазах заметно вырастал, И мелочи вдруг стали мелочами. Козлов возвращается домой уже преобра- женный и просветленный. Алена первая счастлива видеть его таким, в первый раз они говорят друг с другом, как свои, близкие люди. Козлов с жаром берется выполнять обязанности инспектора по качеству. Он тру- дится не покладая рук; по всему видно, что народ в скором будущем заслуженно, по-хо- зяйски, с должной справедливостью решит его судьбу... Что же касается Алены, то перед ней большая дорога: она поедет учиться в Москву. Отмечая роль и значение женщин в кол- хозах в ‘своем выступлении на Первом Всесоюзном с’езде колхозников-ударников, товарищ Сталин говорил: «Я знаю, что многие из вас недооценивают женщин и даже посмеиваются над ними. Но это ошибка, товарищи, серьезная ошибка. Дело тут не только в том, что женщины со- ставляют половину населения. Дело прежде всего в том, что колхозное движение выдви- нуло на руководящие должности целый ряд замечательных и способных женщин. Посмо- трите на с’езд, на его состав,—-и вы Увидите, что женщины давно уже продвинулись из отсталых в передовые. Женщины в колхо- зах—большая сила». Образ такой замечательной женщины и встает перед нами в повести А. Яшина. Реалистично, верно, на почве жизненных противоречий развивается действие повести, все более и более раскрывая, освещая со всех сторон чудесный облик молодой советской женщины-героя, рожденной социалистиче- ским строем, воспитанной партией Ленина-— Сталина. Как радостно слышать из уст се кретаря райкома Михалева гордую, полную великого смысла фразу: «Теперь везде, брат, есть свои Алены». Да, действительно, это так: во весь свой духовный рост встала русская женщина- крестьянка, высоко подняла гордую голову. Выросла советская деревня, коренным обра- зом изменилась психология хлебороба к луч- шему, в сторону сознательного, социалиети- ческого отношения к труду. Решительно сти- рается грань между городом и деревней, культура идет в село. Несомненная заслуга А. Яшина состоит в том прежде всего, что он один из первых в современной поэзии поднял, возвысил жен- ский образ, нарисовал портрет подлинной героини нашего времени, портрет простой, рядовой колхозницы, придав ей черты типи- ческие, не исказив их, не преувеличив и не измельчив. Мы видим характер Алены, видим и чувствуем главное в ее характере— несогласие < тихой, застойной жизнью, с мед- лительностью в работе. Алена вся устремле- на в коммунистическое завтра и всем разу- мом своим, всей силой души старается уеко- рить, приблизить дни общего человеческого счастья. Образ Алены удалось А. Яшину нарисовать не поверхностно, а лирично и по-настоящему взволнованно. За внешней суровостью Алены стоит доброта и женственность со всеми ми- лыми слабостями, горестями и болестями лю- бящего, нежного женского сердца. Читател:о нравится эта пельная, современная натура многотерпеливой и упрямой в достижении. цели красивой женщины Алены. Полюбив ее и отдав ей симпатии, читатель вместе с Але- ной переживает отсутствие вестей от ее му- жа и радуется возвращению его из далекого партизанского тыла. Повесть в стихах «Алена Фомина» изоби- лует отличными лирическими и драматиче- скими сценами, такими, как ночное гулянье молодежи во время беседы Алены и Козлова, такими, как внезапный прилив мучительной тоски по мужу в душе Алены, прорвавшиеся никем не виденные слезы ее. Располагают к себе и запоминаются многие положительные герои повести—конюх Петр Сергеевич, Дуня, Васютка, Маня Лыкова, Поэт показывает их в действии. А. Яшин хорошо знает и любит советскую. деревню. Он нигде не фальшивит, не подстра- ивается под «деревенский лад». Язык повести свеж и выразителен, природа описана с любовью и проникновением, стих ритмически разнообразен. Используя разнообразный ритм, А. Яшин отнюдь не прибегает к формалистическим ухишрениям. Стих его повести остается яс- ным, мысль прозрачной, не заслоненной на- рочитым украшательством. Простота стихотворной речи А, Яшина идет не от бедности изобразительных средств, а от принципиального стремления поэта говорить просто, естевтвенно, понятно. Училась, незаметно подросла, И все старухи ахнули: «Царевна!» Густую косу туго заплела. И вот, как по согласью, вся деревня «Алёнушкой» Олёнку назвала. Советский читатель по заслугам оценит повесть А. Янгина «Алена Фомина». И все же два упрека необходимо с‹делать А. Яшину: первый-—многословна повесть Иногда это очень бросается в глаза и мешает восприятию главного. И второй-—не слишком ли обедненной получилась встреча Алены с Петром по сравнению с тем напряженным ожиданием, которое так мучило верное и тре- петное сердце молодой женщины? Нам ду- мается, что здесь Александр Яшин погрешил против художественной правды и что при переиздании повести он сумеет устранить этот недостаток, который, однако, не меняет обтцей высокой оценки его повести в стихах. И сразу же выявляется болышой организа- торский темперамент Фоминой, ее неприми- римость к отстающим и высокая требователь- ность к труду колхозников. Обнаружив поте- ри зерна после работы комбайна, она гнев- но «распекает» молодую комбайнерку Маню Лыкову, которой гордится колхоз как своей воспитанницей. И Маня Лыкова, оби- девшаяся сначала на кажущуюся грубова- тость Фоминой, подавляет в себе это малень- кое чувство обиды и исправляет машину, в которой действительно оказались неполадки. Законное волнение за судьбу колхозного урожая, за рост своего колхоза вообще опре- деляет характер и поступки Алены Фоминой, ее руководство колхозниками. Напряженной жизнью живет колхоз, руко- водимый Аленой Фоминой. Людей, машин нехватает, мужчины все—на войне, но, пре- одолевая трудности, колхоз каждый новый год увеличивает хлебосдачу. Самоотверженно трудятся в колхозе женщины в надежде на близкую победу, на возвращение с фронта своих мужей. ‘Ждет с войны своего мужа и Алена. Ждет терпеливо, далеко в сердце запрятав тоску о любимом человеке, не показывая на людях своей тревоги, хотя от мужа давно уже нет никаких вестей. «Уж не убит ли?» —думает Алена. Но она—руководитель, вожак, подда- ваться унынию не имеет права. По ней рав- няются, ей подражает весь колхоз. В сельсовет приходит радостное известие: едет домой Козлов, старый председатель кол- хоза. Алена радуется этому известию. Нако- нец-то она передаст в надежные мужские ру- ки свое хозяйство. ...Словно сразу—с плеч гора, — Выдержала свой экзамен, И дела сдавать пора. Но, отвоевав и вернувшись в родное село, Козлов, и до войны не любивший «жизнь торопить», ищет тишины и благоденствия, рассматривает свои. фронтовые заслуги как непререкаемое право на долгожданный отдых «без дыма-пороха». Обидными и странными кажутся Алене слова Козлова: ...И вот я здесь. И дорого, Что тут у вас покой... Сначала недоумение, потом естественный и недвусмысленный протест вызывают они в душе Алены, поддержанной закаленным в борьбе с трудностями коллективом. Tak завязывается основной конфликт повести А. Яшина, конфликт между самоуспокоен- ностью и большевистским порывом в буду- щее. Во всем расходятся взгляды Козлова и. Але- ны. Козлов считает, что людям необходима передышка. Алена, наоборот, стоит за ускоре- ние темпа работ. Алена находит необходимым ставить скорее плотину на реке и дать колхо- зу электричество. Козлов, напротив, предла- гает повременить, переждать трудное время и потом уже заняться строительством плоти- ны. Беседа их, начавшись, было, сдержанно и тихо, постепенно перерастает в полный вза- имного недовольства диалог. Окончательно убедившись в косности Коз- лова, Алена, еще недавно готовая передать дела в «мужские руки», теперь даже и не мо- жет допустить мысль 0б этом. Она честно и прямолинейно, с подлинным человеческим мужеством защищает свою нелегкую пози- цию женщины-тыловика перед мужчиной- фронтовиком. Она знает: за ней правда! Александр Яшин умело, убедительно, ши- роко рисует линию поведения своей героини, каждый шаг которой являет собой честь ‘и доблесть, чувство нового, мечту о прекрас- ном. Действие повести отличается повышен- ной активностью. Конфликт между Козловым и Аленой заходит далеко: Алена может дове- рить Козлову с его настроением работать «помаленьку» только лишь должность кладов- щика. Он иронически берется выполнять эти обязанности, но вскоре от безделья и малой загрузки, естественно, впадает в состояние скуки и растерянности. В этой роли «обижен- ного» он быстро привлекает внимание Ники- ты Седых- инвалида-спекулянта, пьяницы и лентяя, подпавшего под влияние чуждого эле- мента. Дело кончается пьянками и нозорной дракой Козлова с «желтомордым» парнем из окружения Никиты Седых. Весь колхозный коллектив осуждает поступок бывшего пред- колхоза. Козлов, не видя снисхождения к сво- им пьяным похождениям даже в собственной семье, решает уйти из своего колхоза в дру- гой. ‚На лучшем колхозном рысаке, беззлобно, без всякого худого слова, наоборот, с тайной надеждой «на просветление», отправляют кол- хозники в путь своего односельчанина Коз- лова. о Адоес редакции: Москва, Старая площадь, дом 4, комн. 258. Телефены: К 6-63-60. Д 3-30-52.