молоко, вмѣсто того, что-бы ему самому доить для отца.
И вотъ братья сказали отцу: — Мы уходимъ.
— А кто-же будетъ доить моихъ коровъ? — спросилъ тотъ.
— Да сестра!
— Но что-же я буду дѣлать, если ей тоже захочется покинуть меня? Жить охотой, путесшествовать, ловить рыбу или образовать свое собствен
ное хозяйство. Безъ васъ я, пожалуй, обойдусь, но она приноситъ такое хорошее молоко, что безъ нея мнѣ будетъ очень трудно
Тогда сыновья сказали: — Знаешь, отецъ, ты не учи ее ничему такому, и она, конечно, останется съ тобою, доить твоихъ коровъ.
Но отецъ былъ человѣкомъ предусмотрительнымъ и осторожнымъ и потому возразилъ:
— Не учи! А вдругъ она узнаетъ это сама и безъ моей помощи. Ста
нетъ наблюдать за всѣмъ, задумается, и своимъ умомъ дойдетъ до того, что вы уже знаете. Братья сказали:
— Нѣтъ. Наша сестра слишкомъ глупа, она не додумается, да потомъ и очень трудно додуматься. Мы сами не додумались-бы, если-бы ты не училъ насъ.
— Э, нѣтъ! — возразилъ отецъ— дочъ моя вовсе не глупа и я увѣренъ, что рано или поздно она дойдетъ до всего своимъ умомъ.—
Братья задумались, они не знали, что возразить, до тѣхъ поръ, пока ихъ не осѣнила блестящая мысль.
— Вотъ что, отецъ! — вскричали они, — ты скажи сестрѣ, что женщи
намъ запрещено думать, что того и другого онѣ не должны знать и не зачѣмъ ничему учиться!
— Вотъ это хорошо придумано! — сказалъ отецъ и отпустилъ сыновей, а дочери запретилъ думать, учиться, разсуждать о чемъ-бы то ни было,
кромѣ своихъ обязанностей, и ока осталась у него, доить его коровъ.
И въ концѣ своей притчи Мультатули ядовито спрашиваетъ.
— Будетъ-ли она еще долго доить ихъ?
Мнѣ кажется, что притча Мультатули объясняетъ происхожденіе раздѣленія труда между мужчиной и женщиной гораздо основательнѣе и обстоятельнѣе, нежели ссылка на библейское проклятіе.
И она отвѣчаетъ и на вопросъ Кетъ: — что, если датъ мальчикамъ и дѣвочкамъ одинаковое воспитаніе— останется-ли тогда все по старому?
Ясное дѣло, что не останется.
Старое и происходитъ отъ того, что къ мальчику и къ дѣвочкѣ при
мѣняются совсѣмъ различные методы воспитанія.
Мальчика подталкиваютъ; онъ долженъ все знать, все постигнуть, всему научиться, все умѣть дѣлать.
А дѣвочку останавливаютъ: — этого дѣвочкѣ знать не нужно. Этого дѣвочкѣ дѣлать не слѣдуетъ. Этому дѣ
вочкѣ учиться не надо. Это не женское дѣло!
И потому изъ мальчиковъ выходятъ доктора, инженеры, общественные дѣятели, а изъ дѣвочекъ — домашнія хозяйки (да еще и хозяйки плохія, потому что и хозяйству ихъ никто толкомъ не учитъ).
А если дѣвочекъ воспитывать одинаково съ мальчиками и учить ихъ всему тому, чему учатъ мальчиковъ, то и изъ дѣвочекъ будутъ выходить
доктора, инженеры, общественные дѣятели, и тогда домашними работами будутъ заниматься тѣ, кто отсталъ, кто не успѣлъ пріобрѣсти спеціальныхъ знаній, безъ различія того, дѣвочки это или мальчики.
А вотъ тутъ ужъ и есть отвѣтъ на другой вопросъ Кетъ : — Какъ самой выбраться изъ ярма надоѣдливыхъ и и мелочныхъ домашнихъ работъ?
— Очень просто!.. Пріобрѣсти спеціальныя знанія, благодаря которымъ можно было-бы жить собственнымъ трудомъ и не зависѣть отъ мужчины, будь-то отецъ, мужъ, братъ или еще кто-нибудь.
Тогда отношенія сразу измѣнятся. И у самой Кетъ можетъ полу
читься такая картина. Вотъ она училась, много училась, сдѣлалась, наконецъ, положимъ, докторомъ, и уже пріобрѣла извѣстность, уже хорошо
зарабатываетъ, а ея братецъ все лежалъ на кровати, да скучающе смотрѣлъ въ потолокъ, да такъ и остался не
доучившимся гимназистомъ и живетъ на содержаніи у отца и у сестры... О, тогда онъ уже не скажетъ — Сестра, сотри пыль со стола, — или — сбѣгай въ булочную. — Тогда уже наоборотъ, Кетъ будетъ говорить ему: — Слушай, братецъ — убери-ка комнату, а то ко мнѣ паціенты пришли! — или — сбѣгайка въ булочную, мнѣ нужно ѣхать по визитамъ, а къ вечернему чаю булокъ нѣтъ!...
И тогда уже братецъ не будетъ отвѣчать презрительнымъ недоумѣ
ніемъ и ядовитыми насмѣшками, а
послушно будетъ бѣгать за булками и убирать комнату.
Съ мужемъ можетъ быть такая-же исторія.
Предположимъ, что Кетъ училась, училась и сдѣлалась извѣстнымъ инженеромъ.
(Кстати съ 1-го сентября 1917 г. въ Москвѣ открывается женскій по
литехническій институтъ съ двумя отдѣленіями: архитектурнымъ и инженерно-строительнымъ).
И вотъ, когда она сдѣлалась инженеромъ, она взяла себѣ въ мужья ка
кого нибудь небольшого чиновника, взяла только за красоту (какъ теперь мужчины берутъ женщинъ въ жены — за красоту).
И вотъ, предположимъ, у нихъ есть уже дѣти, и въ какой нибудь не прекрасный день дѣти нездоровы, а обоимъ супругамъ надо уходить на ра
боту... Вотъ Кетъ и говоритъ мужу: — Ты сегодня останься дома, поухаживай за дѣтьми! — Тотъ, по привычной
мужской гордости, возмущается:— Вотъ еще! Почему ты не можешь остаться. Мнѣ на службу надо!
Но жена сразу круто его обрѣзаетъ: — Если ты не пойдешь одинъ день на службу, то потеряешь какихъ ни
будь пять рублей, а если я сегодня не поѣду, то пропущу подрядъ на постройку, на которой я не одну тысячу заработаю!
И супругъ сразу-же теряетъ свою мужскую гордость, замолкаетъ и остается съ дѣтьми.
Потому что матерьяльная сила на сторонѣ жены.
Вѣдь мужское засилье — вовсе не духовное, а чисто экономическое.
Мужчина властвуетъ надъ женщиной и сваливаетъ на нее домашнія мелкія работы только потому, что
теперь исключительно онъ добываетъ средства для жизни семьи, а когда будетъ дѣлать это и женщина, положеніе сразу измѣнится.
И, можетъ-быть, что оно очень скоро такъ измѣнится.
Я потому и заговорила на такую необычную для меня тему, что сейчасъ время такое подходящее .
Благодаря войнѣ, женщинъ пришлось выпустить изъ дѣтской, кухни и коровника... Уже много мужской работы и мужскихъ должностей пе
решло въ женскія руки, и если война будетъ продолжаться, то еще больше ихъ перейдетъ въ нихъ.
Вотъ, женщинамъ и надо пользоваться моментомъ, захватить, и назадъ не отдавать.
И когда мужчины вернутся съ войны, то и сказать имъ: — Милые мои, вы устали, отдохните теперь, въ мирной обстановкѣ, посидите дома, поухаживайте за дѣтьми, займитесь „пустяковой домашней работой (вѣдь, мужчины всегда говорятъ, что женская до
машняя работа — это пустяки), а мы пока поработаемъ за васъ.
Право, это можно устроить.
Надо только бросить доить коровъ перестать вѣрить въ то, что женщинѣ нельзя думать, разсуждать и учиться.
И приняться за это самое ученіе. Пріобрѣтать спеціальныя знанія и спе
ціальные навыки и исполнять мужскую работу.
Стараться исполнять ее, конечно, не хуже мужчинъ.
Если женщины съумѣютъ это сдѣлать, то тогда положеніе сразу измѣ
нится, и уже тогда моей маленькой Кетъ не придется горько жаловаться на несправедливость, царящую на землѣ, на позорное, унижающее наше человѣческое достоинство, рабство женщинъ!
Игрушечная Маркиза.
И вотъ братья сказали отцу: — Мы уходимъ.
— А кто-же будетъ доить моихъ коровъ? — спросилъ тотъ.
— Да сестра!
— Но что-же я буду дѣлать, если ей тоже захочется покинуть меня? Жить охотой, путесшествовать, ловить рыбу или образовать свое собствен
ное хозяйство. Безъ васъ я, пожалуй, обойдусь, но она приноситъ такое хорошее молоко, что безъ нея мнѣ будетъ очень трудно
Тогда сыновья сказали: — Знаешь, отецъ, ты не учи ее ничему такому, и она, конечно, останется съ тобою, доить твоихъ коровъ.
Но отецъ былъ человѣкомъ предусмотрительнымъ и осторожнымъ и потому возразилъ:
— Не учи! А вдругъ она узнаетъ это сама и безъ моей помощи. Ста
нетъ наблюдать за всѣмъ, задумается, и своимъ умомъ дойдетъ до того, что вы уже знаете. Братья сказали:
— Нѣтъ. Наша сестра слишкомъ глупа, она не додумается, да потомъ и очень трудно додуматься. Мы сами не додумались-бы, если-бы ты не училъ насъ.
— Э, нѣтъ! — возразилъ отецъ— дочъ моя вовсе не глупа и я увѣренъ, что рано или поздно она дойдетъ до всего своимъ умомъ.—
Братья задумались, они не знали, что возразить, до тѣхъ поръ, пока ихъ не осѣнила блестящая мысль.
— Вотъ что, отецъ! — вскричали они, — ты скажи сестрѣ, что женщи
намъ запрещено думать, что того и другого онѣ не должны знать и не зачѣмъ ничему учиться!
— Вотъ это хорошо придумано! — сказалъ отецъ и отпустилъ сыновей, а дочери запретилъ думать, учиться, разсуждать о чемъ-бы то ни было,
кромѣ своихъ обязанностей, и ока осталась у него, доить его коровъ.
И въ концѣ своей притчи Мультатули ядовито спрашиваетъ.
— Будетъ-ли она еще долго доить ихъ?
Мнѣ кажется, что притча Мультатули объясняетъ происхожденіе раздѣленія труда между мужчиной и женщиной гораздо основательнѣе и обстоятельнѣе, нежели ссылка на библейское проклятіе.
И она отвѣчаетъ и на вопросъ Кетъ: — что, если датъ мальчикамъ и дѣвочкамъ одинаковое воспитаніе— останется-ли тогда все по старому?
Ясное дѣло, что не останется.
Старое и происходитъ отъ того, что къ мальчику и къ дѣвочкѣ при
мѣняются совсѣмъ различные методы воспитанія.
Мальчика подталкиваютъ; онъ долженъ все знать, все постигнуть, всему научиться, все умѣть дѣлать.
А дѣвочку останавливаютъ: — этого дѣвочкѣ знать не нужно. Этого дѣвочкѣ дѣлать не слѣдуетъ. Этому дѣ
вочкѣ учиться не надо. Это не женское дѣло!
И потому изъ мальчиковъ выходятъ доктора, инженеры, общественные дѣятели, а изъ дѣвочекъ — домашнія хозяйки (да еще и хозяйки плохія, потому что и хозяйству ихъ никто толкомъ не учитъ).
А если дѣвочекъ воспитывать одинаково съ мальчиками и учить ихъ всему тому, чему учатъ мальчиковъ, то и изъ дѣвочекъ будутъ выходить
доктора, инженеры, общественные дѣятели, и тогда домашними работами будутъ заниматься тѣ, кто отсталъ, кто не успѣлъ пріобрѣсти спеціальныхъ знаній, безъ различія того, дѣвочки это или мальчики.
А вотъ тутъ ужъ и есть отвѣтъ на другой вопросъ Кетъ : — Какъ самой выбраться изъ ярма надоѣдливыхъ и и мелочныхъ домашнихъ работъ?
— Очень просто!.. Пріобрѣсти спеціальныя знанія, благодаря которымъ можно было-бы жить собственнымъ трудомъ и не зависѣть отъ мужчины, будь-то отецъ, мужъ, братъ или еще кто-нибудь.
Тогда отношенія сразу измѣнятся. И у самой Кетъ можетъ полу
читься такая картина. Вотъ она училась, много училась, сдѣлалась, наконецъ, положимъ, докторомъ, и уже пріобрѣла извѣстность, уже хорошо
зарабатываетъ, а ея братецъ все лежалъ на кровати, да скучающе смотрѣлъ въ потолокъ, да такъ и остался не
доучившимся гимназистомъ и живетъ на содержаніи у отца и у сестры... О, тогда онъ уже не скажетъ — Сестра, сотри пыль со стола, — или — сбѣгай въ булочную. — Тогда уже наоборотъ, Кетъ будетъ говорить ему: — Слушай, братецъ — убери-ка комнату, а то ко мнѣ паціенты пришли! — или — сбѣгайка въ булочную, мнѣ нужно ѣхать по визитамъ, а къ вечернему чаю булокъ нѣтъ!...
И тогда уже братецъ не будетъ отвѣчать презрительнымъ недоумѣ
ніемъ и ядовитыми насмѣшками, а
послушно будетъ бѣгать за булками и убирать комнату.
Съ мужемъ можетъ быть такая-же исторія.
Предположимъ, что Кетъ училась, училась и сдѣлалась извѣстнымъ инженеромъ.
(Кстати съ 1-го сентября 1917 г. въ Москвѣ открывается женскій по
литехническій институтъ съ двумя отдѣленіями: архитектурнымъ и инженерно-строительнымъ).
И вотъ, когда она сдѣлалась инженеромъ, она взяла себѣ въ мужья ка
кого нибудь небольшого чиновника, взяла только за красоту (какъ теперь мужчины берутъ женщинъ въ жены — за красоту).
И вотъ, предположимъ, у нихъ есть уже дѣти, и въ какой нибудь не прекрасный день дѣти нездоровы, а обоимъ супругамъ надо уходить на ра
боту... Вотъ Кетъ и говоритъ мужу: — Ты сегодня останься дома, поухаживай за дѣтьми! — Тотъ, по привычной
мужской гордости, возмущается:— Вотъ еще! Почему ты не можешь остаться. Мнѣ на службу надо!
Но жена сразу круто его обрѣзаетъ: — Если ты не пойдешь одинъ день на службу, то потеряешь какихъ ни
будь пять рублей, а если я сегодня не поѣду, то пропущу подрядъ на постройку, на которой я не одну тысячу заработаю!
И супругъ сразу-же теряетъ свою мужскую гордость, замолкаетъ и остается съ дѣтьми.
Потому что матерьяльная сила на сторонѣ жены.
Вѣдь мужское засилье — вовсе не духовное, а чисто экономическое.
Мужчина властвуетъ надъ женщиной и сваливаетъ на нее домашнія мелкія работы только потому, что
теперь исключительно онъ добываетъ средства для жизни семьи, а когда будетъ дѣлать это и женщина, положеніе сразу измѣнится.
И, можетъ-быть, что оно очень скоро такъ измѣнится.
Я потому и заговорила на такую необычную для меня тему, что сейчасъ время такое подходящее .
Благодаря войнѣ, женщинъ пришлось выпустить изъ дѣтской, кухни и коровника... Уже много мужской работы и мужскихъ должностей пе
решло въ женскія руки, и если война будетъ продолжаться, то еще больше ихъ перейдетъ въ нихъ.
Вотъ, женщинамъ и надо пользоваться моментомъ, захватить, и назадъ не отдавать.
И когда мужчины вернутся съ войны, то и сказать имъ: — Милые мои, вы устали, отдохните теперь, въ мирной обстановкѣ, посидите дома, поухаживайте за дѣтьми, займитесь „пустяковой домашней работой (вѣдь, мужчины всегда говорятъ, что женская до
машняя работа — это пустяки), а мы пока поработаемъ за васъ.
Право, это можно устроить.
Надо только бросить доить коровъ перестать вѣрить въ то, что женщинѣ нельзя думать, разсуждать и учиться.
И приняться за это самое ученіе. Пріобрѣтать спеціальныя знанія и спе
ціальные навыки и исполнять мужскую работу.
Стараться исполнять ее, конечно, не хуже мужчинъ.
Если женщины съумѣютъ это сдѣлать, то тогда положеніе сразу измѣ
нится, и уже тогда моей маленькой Кетъ не придется горько жаловаться на несправедливость, царящую на землѣ, на позорное, унижающее наше человѣческое достоинство, рабство женщинъ!
Игрушечная Маркиза.