Теперь сносный мужской костюмъ обходится уже не въ 40, а въ 240 рублей, за десятокъ яицъ мы платимъ 70 к., за фунтъ сливочнаго масла 2 р. 10 коп., за сажень дровъ, вмѣсто былыхъ 8 — 9 руб., — 34 рубля, и т. д.
При такихъ условіяхъ, 3 рубля въ день, буквально, не знаешь куда дѣвать, потому что ихъ едва хватитъ на ка - кую-нибудь одну статью дневныхъ расходовъ, а такихъ статей у семьи много.
Однако... мы всетаки живемъ. Вопимъ, жалуемся, ворчимъ, но живемъ. И, даже, не совсѣмъ плохо живемъ. Да
же плохо одѣтыхъ людей мало видимъ. Даже торговли предметами роскоши дѣлаютъ хорошія дѣла.
Говорятъ, что деньги тратятъ, главнымъ образомъ, мародеры и спекулянты, а средній, трудовой обыватель чутьли не голодаетъ.
Бросимъ эти сказки. Слава Богу, никто у насъ не голодаетъ. А если мы испытываемъ кое-какія неудобства, то это вполнѣ нормально въ такое время.
Какъ-бы то ни было, всѣ живутъ, всѣ одѣты, обуты, и, разсудку вопреки, наперекоръ стихіямъ , питаются. И даже театры всѣ переполнены.
Мало того: сейчасъ, какъ никогда, переполнены рестораны.
Прежде — при бюджетѣ въ 100 рублей, считалось роскошью поставить на столъ бутылку настоящаго шампанскаго, стоимостью въ 7 рублей. Такая роскошь допускалась лишь въ самыхъ торжественныхъ случаяхъ.
Теперь — люди, буквально едва сводящіе концы съ концами, съ восторгомъ сообщаютъ знакомымъ, что имъ удалось за 7 — 8 рублей достать настоящаго портвейна.
Повторяю, что это — не мародеры, не спекулянты, а самые рядовые обыватели, люди труда.
Въ чемъ-же дѣло?.
Мнѣ кажется, что ларчикъ открывается просто: мы приспособились. Въ этомъ весь секретъ. И въ этомъ — наше великое счастье.
Человѣкъ — удивительное существо. Его способность приспособляться — безпредѣльна. Нѣтъ положенія, съ которымъ онъ не могъ-бы свыкнуться, примириться.
Сажаютъ, напримѣръ, человѣка въ казематъ Шлиссельбургской крѣпости. Проходятъ десятки лѣтъ. Онъ не только живъ, но и бодръ. Когда передъ нимъ распахиваются двери, онъ выходитъ на волю свѣжій, энергичный, какъ юноша. Таковъ, между прочимъ, Н. А. Морозовъ.
Ссылаютъ человѣка въ сѣверный медвѣжій уголъ Сибири. Куда не только никакой Макаръ телятъ не гонялъ, но гдѣ всякій уважающій себя теленокъ черезъ полгода сдохнетъ отъ тоски и безкормицы. А человѣкъ, жившій раньше въ довольствѣ и холѣ, купавшійся въ теплыхъ солнечныхъ лучахъ, живетъ себѣ среди тундры и снѣга, и черезъ десятокъ лѣтъ возвращается на родину, будто онъ просто путешествовалъ.
Ни одно животное въ мірѣ ни отличается такой приспособляемостью, какь человѣкъ. И въ этомъ, повторяю,
кроется наше великое счастье. Этимъ объясняется наша способность жить и не унывать при всякихъ условіяхъ.
Цѣннымъ даромъ приспособляемости насъ наградила мудрая природа. Намъ остается только пользоваться имъ, не зарывать таланта въ землю.
Тѣмъ болѣе, что это дѣлается почти незамѣтно.
Разберемся, напримѣръ, въ томъ процессѣ приспособленія, который такъ магически и быстро (всего въ 2 1/2 года) совершился съ нами.
Какъ и до войны, всѣ мы живемъ подъ крышей. Но намъ пришлось немного потѣсниться: взять квартиру по
меньше, или сдать одну — двѣ комнаты. Существеннаго ущерба намъ это не принесло. Просто — отказались отъ лишняго удобства. И, право, это можно было-бы сдѣлать и раньше.
Какъ и раньше, всѣ мы одѣты и обуты. Но теперь приходится возобновлять платье и обувь съ большой оглядкой. Мы уже не бросимъ сапоги, когда на нихъ проносится подошва или появится трещинка, а дадимъ ихъ починить.
Платье мы постараемся освѣжить, передѣлать. Шляпу— тоже. Галоши — зальемъ. И ничего страшнаго не происходитъ. Напротивь того — въ насъ и, главное, въ нашихъ дѣтяхъ
воспитывается здоровое чувство разумной бережливости, мы пріучаемся цѣнить вещи.
Пойдемъ дальше, къ самому злободневному вопросу: продовольственному.
И здѣсь картина та-же: приходится экономить, разсчитывать и отказываться отъ нѣкоторыхъ привычекъ. И только.
Вѣдь, надо-же сознаться, что пищевыхъ продуктовъ у насъ достаточно. Благодаря спекулянтамъ, эти продукты, правда, дороги. Ну, что-же, ничего не подѣлаешь. Злясь и ворча, мы отказываемся отъ телятины и ветчины, стараемся забыть о существованіи гусей, утокъ и прочей живности. Мы придумываемъ всевозможныя комбинаціи изъ овощей и... живемъ, питаемся.
Вспомнимъ недавнее прошлое.
Какъ безмѣрно мы возмущались, когда намъ прислуга приносила изъ булочной хлѣбъ, недостаточно пропеченый или не совсѣмъ безукоризненный по внѣшности!
Развѣ многіе изъ насъ не говорили (и при томъ — совершенно убѣжденно), что безъ калача — или другого опредѣленнаго сорта хлѣба — мы не можемъ нить чай?
И вотъ... сейчасъ мы вполнѣ довольны, если получаемъ хоть какой-нибудь хлѣбъ. А если намъ удается добыть хорошаго хлѣба, домашней выпечки, мы уже готовы считать себя прямо счастливыми.
Насъ возмущаетъ и нервируетъ стояніе въ хвостахъ . Но, по существу, въ этомъ стояніи виноваты мы сами. Зачѣмъ, напримѣръ, люди стоятъ часами для полученія са
хара, когда введена карточная система, и тотъ-же сахаръ можно получить завтра, или черезъ недѣлю? А въ булоч
ныхъ всякій старается добыть вдвое больше хлѣба, чѣмъ ему нужно на день. На вс кій случай.
Впрочемъ, дѣло не въ нашей нервности и неуравновѣшенности, а въ томъ, что и къ хвостамъ мы, такъ или иначе, приспособились: выработались свои обычаи, нигдѣ не писаные, но для всѣхъ обязательные законы о соблюденіи очереди, временныхъ отпускахъ, и т. д.
Да, рѣшительно ко всему можеть приспособиться чело
вѣкъ, а разъ это такъ, рты обязаны напрягать свою приспособляемость до крайнихъ предѣловъ. Только при такомъ условіи мы будемъ, хотя-бы относительно, удовлетворены. Вѣдь, давно сказана великая истина, что не тотъ бѣденъ, у кого мало, а тотъ, кто хочетъ большаго.
Вѣдь, напримѣръ, ни одному здоровому человѣку въ мірѣ не придетъ вдругъ въ голову мысль, что онъ счастливъ потому, что не кричитъ отъ зубной боли.
Но когда, послѣ мучительныхъ приступовъ зубной боли, онъ вдругъ снова почувствуетъ себя здоровымъ, Божій міръ покажется ему прекраснымъ, какъ никогда. Человѣкъ счастливъ, потому что не кричитъ отъ боли.
Такъ и въ вопросѣ о приспособляемости. Когда, съ теченіемъ времени, настоящая дороговизна отойдетъ въ об
ласть преданій, человѣкъ, который до войны чувствовалъ себя несчастнымъ при скромномъ заработкѣ, вдругъ увидитъ, что онъ — настоящій богачъ. Потому что онъ научился приспособляться и къ еще худшимъ условіямъ.
Кромѣ того, во всемъ этомъ есть и еще одна очень хорошая, утѣшительная сторона: развивая и укрѣпляя способность приспособляемости, мы тѣмъ самымъ воспитываемъ въ себѣ волю, совершенствуемся.
Кончится война, постепенно разлившаяся рѣка жизни вернется въ свое нормальное русло. Дороговизна пойдетъ на убыль, но вмѣстѣ съ тѣмъ понизятся и заработки.
Однако, мы, научившіеся приспособляться, подавившіе въ себѣ многія привычки и далеко не безупречныя наклонности, будемъ чувствовать себя лучше, чѣмъ до войны.
Развѣ это не утѣшительно?
И въ томъ, что мы находимъ такое утѣшеніе, тоже сказывается мудрая приспособляемость.
Побольше бодрости, пониманія великой важности переживаемаго момента, и, главное, — поменьше нуднаго нытья, ровно ничѣмъ не оправдываемаго, и все пойдетъ хорошо.
Напомню слова Вильяма Тэккерея:
Посѣйте поступокъ — и вы пожнете привычку, посѣйте привычку — и вы пожнете характеръ, посѣйте характеръ — и вы пожнете судъбу . Владимиръ Горскiй.