простятъ намъ всъ наши измѣны и отступленія, и останутся по прежнему нашими друзьями...
Почему мы на это надѣемся, да еще такъ твердо надѣемся?
Потому...
Помните, дорогія читательницы, какъ, когда-то давно, одна изъ читательницъ нашего великаго поэта Некрасова, услыхавъ о возводимыхъ на него обвиненіяхъ во лжи, въ притворствѣ, въ лицемѣріи, прислала ему замѣчательное по силѣ чувства и теплотѣ, стихотвореніе?.
Оно начиналось словами:
„Мнѣ говорятъ, твой дивный голосъ ложь, Прельщаешь ты притворною печалью“... А кончалось:
„Я повторю съ глубокимъ убѣжденьемъ:
Не можетъ быть!“
И помните, какъ Некрасовъ отвѣтилъ на это стихотвореніе?.. Помните, какимъ страдальческимъ крикомъ
звучало его отвѣтное: „За то, что я, друзей теряя съ каждымъ годомъ, встрѣчалъ враговъ все больше на пути..“
Въ этомъ стихотвореніи, признавая свои грѣхи и всѣ отступленія отъ идеаловъ, поэтъ молилъ родину о прощеніи только за одно...
„За каплю крови, общую съ народомъ, Мои вины, о родина, прости!“
Далекія отъ святотатсвенной параллели между великимъ поэтомъ и нашимъ журналомъ, мы только хотимъ сказать нашимъ читательницамъ, что, какъ Нек
расовъ надѣялся на прощеніе „за каплю крови, общую съ народомъ“. такъ и мы надѣемся, что за ту крупинку
идейности, которая была заложена при созданіи наше
го журнала, за ту крупинку идейности, которая потомъ была затеряна нами въ борьбѣ за существованіе, за наще искреннее желаніе быть полезными русской женщинѣ, наши читательницы простятъ намъ всѣ наши грѣхи и отступленія.
Простятъ потому, что, вѣдь, мы сами вѣримъ, что вновь обрѣтемъ эту утерянную крупинку идейности и вновь настойчиво будемъ преслѣдовать исполненіе нашего „изначальнаго“ желанія.
Вѣдь, не вѣчно-же будетъ длиться эта кошмарная война, вѣдь, кончится же она когда нибудь, и вновь засіяетъ надъ измученной землей солнце мира и мирнаго труда, и тогда, когда окончится война и вновь собе
рутся старые сотрудники подъ наше старое знамя, на которомъ написанъ нашъ старый скромный лозунгъ: „Возможное улучшеніе настоящаго русской женщины и завоеваніе ею лучшаго будущаго“, и тогда мы вновь при
ступимъ къ возведенію нашей постройки: — большой женской практической организаціи, — постройки, прерванной въ самомъ началѣ, налетѣвшимъ на насъ вихремъ войны.
И мы вѣримъ, что, въ ожиданіи этихъ лучшихъ временъ, наши читательницы, несмотря на всѣ наши недостатки и отступленія, останутся нашими друзьями, и своимъ сочуствіемъ поддержать насъ и помогутъ намъ пережить тяжелое настоящее и прійти къ свѣтлому будущему.
Редакція.
слыханной войной, когда не видятся конца взаимному истребленію народовъ?.. Но не о томъ „мирѣ всего міра“, который — такъ хочется вѣрить, наступитъ по окончаніи настоящей войны, хотѣлось-бы намъ поговорить съ нашими читательницами, а о томъ внутреннемъ мирѣ въ душѣ каждаго человѣка, котораго не могутъ ни отнять, ни разрушить никакія соціальныя катастрофы.
Вѣчный миръ народовъ — эта прекрасная, свѣтлая мечта, но — увы — только мечта, не болѣе; пока существуютъ раз
личныя государства, пока неизбѣжны столкновенія ихъ ин
тересовъ, неизбѣжны и кровавыя рѣшенія возникающихъ ссоръ, и каждая нація можетъ совершенно противъ своего желанія оказаться вовлеченнной въ войну какимъ-нибудь дерзкимъ и занозчивымь сосѣдомъ. Иное дѣло, каждый от
дѣльный человѣкъ и его душевный миръ; всѣ мы — и старъ и младъ, сознательно или даже и не отдавая себѣ отчета въ этомъ нашемъ желаніи, стремимся пріобрѣсти внутренній миръ; намъ такъ хочется душевнаго равновѣсія, мы устали отъ жизненныхъ невзгодъ, отъ ея распрей и неурядицъ, насъ измучили тревоги и заботы, мы не въ силахъ бороться съ нашими страстями и со всѣмъ тѣмъ темнымъ и злымъ, что выплываетъ со дна нашей мятущейся души; и въ тѣ дни, когда мы вспоминаемъ ангельскіе голоса, въ небесахъ пѣвшіе хвалу Всевышнему, мы болѣе, чѣмъ когда-либо жаж
демъ отдыха, тишины, примиренности и съ жизнью, и со всѣмъ, что она намъ посылаетъ — и примиренностью съ нами самими.
Но почему-же такъ смутно, такъ неспокойно на душѣ каждаго изъ насъ?
Всѣ мы, съ самыхъ юныхъ лѣтъ, съ трепетнымъ ожиданіемъ смотримъ въ будущее: что-то она дастъ намъ, эта волшебница-жизнь? какими дарами насъ осыплетъ? какой
дымъ; равнодушно проходитъ мимо нась любимый человѣкъ; недостатокъ матеріальныхъ средствъ сковываютъ насъ по ру
камъ и по ногамъ; вмѣсто беззаботнаго существованія, вмѣсто свѣтлаго праздника жизни, мы должны довольствоваться скром
ненькой, сѣренькой обыденщиной... Внѣшне мы покоряемся довольно быстро — что за смыслъ, возбуждая насмѣшки и сожалѣнія, напрасно биться крыльями о тѣсную клѣтку? но въ душѣ неизгладимо живутъ прежнія мечты о свѣтлой и радостной жизни, и эти мечты, заполняя собой нашу душу, не даютъ намъ примириться съ выпавшей намъ долей, за
ставляютъ насъ презрительно проходить мимо скромныхъ радостей жизни... На что онѣ намъ, эти жалкія подачки судь
бы? какъ онѣ мелки, какъ ничтожны въ сравненіи съ тѣмъ, о чемъ мы когда-то мечтали...
И вотъ, вмѣстѣ съ неистребимой жаждой счастья и трепетной надеждой на него, западаетъ въ душу человѣка и глубокое недовольство настоящимъ. Жизнь властно говоритъ человѣку: „ты долженъ“, а человѣкъ упрямо твердитъ свое: „я хочу“! И какъ до трагичности рѣдко встрѣчаются люди, умѣющіе желать того, что имъ повелѣваетъ долгъ, находящіе счастье и успокоеніе въ исполненіи своихъ обязанно
стей, умѣющихъ примирить исполненіе этихъ обязанностей со своими желаніями.
Но можетъ-быть есть какой-нибудь исходъ изъ этого тяжелаго положенія, изъ той неудовлетворенности жизнью, которую всѣ мы ощущаемъ въ большей или меньшей степени?
Намъ думается, что если-бы мы, начиная сознательную жизнь взрослаго, самостоятельнаго человѣка, дали себѣ трудъ немножко задуматься надъ тѣмъ, чего мы ждемъ отъ этой жизни, если-бы мы хоть до извѣстной степени выяснили нашъ взглядъ и на возможныя жизненныя удачи — и на не
И на землѣ миръ... Острою болью отдадутся въ душѣ каждаго изъ насъ эти дорогія и съ дѣтства такія знакомыя и родныя намъ слова.
Можно-ли говоритъ о мирѣ въ тотъ моментъ, когда все человѣчество потрясено не
зачаруетъ волшебной сказкой? О темныхъ дняхъ, о неизбѣжныхъ буряхъ мы не думаемъ — только солнца, только радости ждемъ мы отъ жизни! И вотъ, одно за другимъ, сыплются на насъ разочарованія; мечты о славѣ, (а кто не жаждалъ ея въ юные годы?) разлетаются, какъ
Почему мы на это надѣемся, да еще такъ твердо надѣемся?
Потому...
Помните, дорогія читательницы, какъ, когда-то давно, одна изъ читательницъ нашего великаго поэта Некрасова, услыхавъ о возводимыхъ на него обвиненіяхъ во лжи, въ притворствѣ, въ лицемѣріи, прислала ему замѣчательное по силѣ чувства и теплотѣ, стихотвореніе?.
Оно начиналось словами:
„Мнѣ говорятъ, твой дивный голосъ ложь, Прельщаешь ты притворною печалью“... А кончалось:
„Я повторю съ глубокимъ убѣжденьемъ:
Не можетъ быть!“
И помните, какъ Некрасовъ отвѣтилъ на это стихотвореніе?.. Помните, какимъ страдальческимъ крикомъ
звучало его отвѣтное: „За то, что я, друзей теряя съ каждымъ годомъ, встрѣчалъ враговъ все больше на пути..“
Въ этомъ стихотвореніи, признавая свои грѣхи и всѣ отступленія отъ идеаловъ, поэтъ молилъ родину о прощеніи только за одно...
„За каплю крови, общую съ народомъ, Мои вины, о родина, прости!“
Далекія отъ святотатсвенной параллели между великимъ поэтомъ и нашимъ журналомъ, мы только хотимъ сказать нашимъ читательницамъ, что, какъ Нек
расовъ надѣялся на прощеніе „за каплю крови, общую съ народомъ“. такъ и мы надѣемся, что за ту крупинку
идейности, которая была заложена при созданіи наше
го журнала, за ту крупинку идейности, которая потомъ была затеряна нами въ борьбѣ за существованіе, за наще искреннее желаніе быть полезными русской женщинѣ, наши читательницы простятъ намъ всѣ наши грѣхи и отступленія.
Простятъ потому, что, вѣдь, мы сами вѣримъ, что вновь обрѣтемъ эту утерянную крупинку идейности и вновь настойчиво будемъ преслѣдовать исполненіе нашего „изначальнаго“ желанія.
Вѣдь, не вѣчно-же будетъ длиться эта кошмарная война, вѣдь, кончится же она когда нибудь, и вновь засіяетъ надъ измученной землей солнце мира и мирнаго труда, и тогда, когда окончится война и вновь собе
рутся старые сотрудники подъ наше старое знамя, на которомъ написанъ нашъ старый скромный лозунгъ: „Возможное улучшеніе настоящаго русской женщины и завоеваніе ею лучшаго будущаго“, и тогда мы вновь при
ступимъ къ возведенію нашей постройки: — большой женской практической организаціи, — постройки, прерванной въ самомъ началѣ, налетѣвшимъ на насъ вихремъ войны.
И мы вѣримъ, что, въ ожиданіи этихъ лучшихъ временъ, наши читательницы, несмотря на всѣ наши недостатки и отступленія, останутся нашими друзьями, и своимъ сочуствіемъ поддержать насъ и помогутъ намъ пережить тяжелое настоящее и прійти къ свѣтлому будущему.
Редакція.
И на землѣ миръ...
слыханной войной, когда не видятся конца взаимному истребленію народовъ?.. Но не о томъ „мирѣ всего міра“, который — такъ хочется вѣрить, наступитъ по окончаніи настоящей войны, хотѣлось-бы намъ поговорить съ нашими читательницами, а о томъ внутреннемъ мирѣ въ душѣ каждаго человѣка, котораго не могутъ ни отнять, ни разрушить никакія соціальныя катастрофы.
Вѣчный миръ народовъ — эта прекрасная, свѣтлая мечта, но — увы — только мечта, не болѣе; пока существуютъ раз
личныя государства, пока неизбѣжны столкновенія ихъ ин
тересовъ, неизбѣжны и кровавыя рѣшенія возникающихъ ссоръ, и каждая нація можетъ совершенно противъ своего желанія оказаться вовлеченнной въ войну какимъ-нибудь дерзкимъ и занозчивымь сосѣдомъ. Иное дѣло, каждый от
дѣльный человѣкъ и его душевный миръ; всѣ мы — и старъ и младъ, сознательно или даже и не отдавая себѣ отчета въ этомъ нашемъ желаніи, стремимся пріобрѣсти внутренній миръ; намъ такъ хочется душевнаго равновѣсія, мы устали отъ жизненныхъ невзгодъ, отъ ея распрей и неурядицъ, насъ измучили тревоги и заботы, мы не въ силахъ бороться съ нашими страстями и со всѣмъ тѣмъ темнымъ и злымъ, что выплываетъ со дна нашей мятущейся души; и въ тѣ дни, когда мы вспоминаемъ ангельскіе голоса, въ небесахъ пѣвшіе хвалу Всевышнему, мы болѣе, чѣмъ когда-либо жаж
демъ отдыха, тишины, примиренности и съ жизнью, и со всѣмъ, что она намъ посылаетъ — и примиренностью съ нами самими.
Но почему-же такъ смутно, такъ неспокойно на душѣ каждаго изъ насъ?
Всѣ мы, съ самыхъ юныхъ лѣтъ, съ трепетнымъ ожиданіемъ смотримъ въ будущее: что-то она дастъ намъ, эта волшебница-жизнь? какими дарами насъ осыплетъ? какой
дымъ; равнодушно проходитъ мимо нась любимый человѣкъ; недостатокъ матеріальныхъ средствъ сковываютъ насъ по ру
камъ и по ногамъ; вмѣсто беззаботнаго существованія, вмѣсто свѣтлаго праздника жизни, мы должны довольствоваться скром
ненькой, сѣренькой обыденщиной... Внѣшне мы покоряемся довольно быстро — что за смыслъ, возбуждая насмѣшки и сожалѣнія, напрасно биться крыльями о тѣсную клѣтку? но въ душѣ неизгладимо живутъ прежнія мечты о свѣтлой и радостной жизни, и эти мечты, заполняя собой нашу душу, не даютъ намъ примириться съ выпавшей намъ долей, за
ставляютъ насъ презрительно проходить мимо скромныхъ радостей жизни... На что онѣ намъ, эти жалкія подачки судь
бы? какъ онѣ мелки, какъ ничтожны въ сравненіи съ тѣмъ, о чемъ мы когда-то мечтали...
И вотъ, вмѣстѣ съ неистребимой жаждой счастья и трепетной надеждой на него, западаетъ въ душу человѣка и глубокое недовольство настоящимъ. Жизнь властно говоритъ человѣку: „ты долженъ“, а человѣкъ упрямо твердитъ свое: „я хочу“! И какъ до трагичности рѣдко встрѣчаются люди, умѣющіе желать того, что имъ повелѣваетъ долгъ, находящіе счастье и успокоеніе въ исполненіи своихъ обязанно
стей, умѣющихъ примирить исполненіе этихъ обязанностей со своими желаніями.
Но можетъ-быть есть какой-нибудь исходъ изъ этого тяжелаго положенія, изъ той неудовлетворенности жизнью, которую всѣ мы ощущаемъ въ большей или меньшей степени?
Намъ думается, что если-бы мы, начиная сознательную жизнь взрослаго, самостоятельнаго человѣка, дали себѣ трудъ немножко задуматься надъ тѣмъ, чего мы ждемъ отъ этой жизни, если-бы мы хоть до извѣстной степени выяснили нашъ взглядъ и на возможныя жизненныя удачи — и на не
И на землѣ миръ... Острою болью отдадутся въ душѣ каждаго изъ насъ эти дорогія и съ дѣтства такія знакомыя и родныя намъ слова.
Можно-ли говоритъ о мирѣ въ тотъ моментъ, когда все человѣчество потрясено не
зачаруетъ волшебной сказкой? О темныхъ дняхъ, о неизбѣжныхъ буряхъ мы не думаемъ — только солнца, только радости ждемъ мы отъ жизни! И вотъ, одно за другимъ, сыплются на насъ разочарованія; мечты о славѣ, (а кто не жаждалъ ея въ юные годы?) разлетаются, какъ