менѣе возможныя потери, то намъ жилось-бы гораздо легче и мы не такъ быстро, при первомъ-жѳ испытаніи, утрачивали наше душевное равновѣсіе.
Въ самомъ дѣлѣ, какъ часто мы видимъ людей, у которыхъ, казалось-бы, имѣются всѣ данныя для того, чтобы благодарить судьбу: у нихъ есть семья, есть работа, быть можетъ и утомительная, но выбранная ими добровольно, есть матеріальная обезпеченность, есть свой свободно выбранный кругъ знакомыхъ.
Но присмотритесь ближе къ жизни такихъ людей — и вы почти всегда найдете, что у нихъ нѣтъ того главнаго, къ чему мы всѣ такъ стремимся — нѣтъ счастья, нѣтъ душевнаго мира.
Однихъ терзаетъ честолюбіе, желаніе во что-бы то ни. стало возвыситься надъ остальными; стремленіе впередъ, исканіе совершенства — какія это въ сущности прекрасныя чувства, какъ онѣ могутъ наполнить нашу жизнь, какое могутъ дать ей богатое содержаніе! Но когда эти чувства поглощаются мелочнымъ честолюбіемъ, когда людьми руко
леніе стать выше другихъ, въ смыслѣ почестей — тогда отъ души человѣка надолго отлетаетъ всякій внутренній миръ; каждая завоеванная ступень только разжигаетъ честолюбіе и гонитъ человѣка, все дальше, все выше: ради достиженія извѣстнаго положенія, люди часто способны на крупныя жертвы, они готовы вступить въ сдѣлки съ собственной со
вѣстью, способны отречься отъ своихъ друзей, способны измѣнить своимъ идеаламъ. Несомнѣнно, такая упорная по
гоня за почестями, за высокимъ положеніемъ можетъ при
вести къ желанной цѣли, цѣли чисто внѣшней, но счастья и мира она человѣку никогда но даетъ.
Другихъ — и чаще всего женщинъ — мучаетъ зависть, почему вотъ ту женщину такъ, казалось-бы, совершенно не
заслуженно, балуетъ судьба? Почему именно ей она такъ щедро даритъ свои блага? Завидное положеніе въ обществѣ, богатство, удачная семейная жизнь — почему все это выпало на долю одной, а почему вотъ намъ приходится довольство
ваться какими-то жалкими обрывками? И бѣсъ зависти безъ устали нашептываетъ намъ мысли одну другой обиднѣе, одну другой злѣе... Какъ можно даже и говорить о мирѣ душевномъ, когда мы такъ несправедливо обижены судьбой?
Если-бы, по совѣсти спросить каждаго изъ насъ, доволенъли онъ своей жизнью и что-бы онъ хотѣлъ въ ней измѣнить, и если-бы мы тоже, по совѣсти, и обдуманно отвѣтили на эти вопросы, то оказалось-бы, что у большинства изъ насъ жизнь совсѣмъ ужъ не такъ плоха, какъ намъ кажется въ минуты усталости или унынья, но что есть въ этой нашей жизни много такихъ сокровищъ, съ которыми мы не разстались бы за всѣ блага міра, есть тихія, свѣтлыя радости, есть минуты, за которыя невольно вырывается изъ души благодарность судьбѣ.
Казалось-бы, что если въ нашей домашней жизни нѣтъ какого-нибудь крупнаго, непоправимаго разлада, если мы любимъ нашихъ близкихъ, если любимы ими, если имѣемъ право относиться къ нимъ съ уваженіемъ и довѣріемъ, если мы не одиноки, то всего этого болѣе, чѣмъ достаточно для того, чтобы мы считали себя счастливыми и для того, что
бы въ нашей душѣ царилъ, если и не вполнѣ безоблачный, то все-таки болѣе или менѣе прочный миръ.
Вѣдь стоитъ только посмотрѣть, какими ничтожными событіями сплошь и рядомъ нарушается этотъ столь нужный намъ миръ, особенно тамъ, гдѣ дѣло идетъ о женщинахъ: тутъ и пустяшная ссора съ мужемъ, и дѣтскій капризъ, и неудачная прислуга, и испорченное платье. Какія все это мелочи, когда мы оглядываемся на нихъ черезъ недѣлю, че
неужели мы дѣйствительно могли страдать отъ подобныхъ пустяковъ? — спрашиваемъ мы себя, когда на насъ обрушится дѣйствительное несчастье. Боже мой, какъ мы были нера
зумны! И какъ, значитъ, была хороша наша жизнь, если такія бездѣлицы могли серьезно волновать и огорчать насъ.
Ахъ! вѣрно тогда мы еще не знали, что значитъ настоящее горе!
Конечно, тяжела не каждая отдѣльная непріятность, тяже
ла ихъ совокупность, та кажущаяся безпрерывность, съ которой они на насъ сыплются; но можетъ быть и этому можно хоть какъ нибудь помочь? не постараться-ли намъ удѣлять каждой непріятности какъ можно меньше времени? стоитъ-ли устраивать каждую изъ нихъ, сначала ожидая ее, потомъ переживая — и, наконецъ, долгое время вспоминая о ней? Какое расточительное отношеніе къ собственнымъ силамъ! Не проще-ли побѣдить каждое маленькое препятствіе пооди
ночкѣ, раньше, чѣмъ оно успѣетъ вырасти и раньше, чѣмъ къ нему присоединятся другія? Стоитъ только вспомнить, какъ легко мы можемъ сломать каждую отдѣльную соломин
ку — и какъ намъ не по силамъ разомъ перегнуть цѣлый снопъ.
Такъ давайте — попробуемъ но мелочамъ воевать со всѣмъ, что можетъ лишить насъ нашего внутренняго мира; поста
раемся какъ можно быстрѣе ликвидировать каждую начинающуюся ссору; вѣдь въ девяноста девяти случаяхъ изъ ста, всякая ссора основана на недоразумѣніи, на случайномъ взаимномъ непониманіи. И вотъ, вмѣсто того, чтобы гово
рить другъ другу обидныя слова, которыхъ потомъ ужъ не вернешь, вмѣсто того, чтобы дѣлать изъ мухи слона — не постараться ли намъ, пока еще не поздно, обратить все дѣло въ шутку? Вѣдь, надѣемся, никто не будетъ спорить противъ того, что одна улыбка, одно ласковое слово куда дѣйствительнѣе потоковъ слезъ — и лавины грозныхъ рѣчей?
Почетнѣе сохранить миръ, чѣмъ одержать побѣду, говоритъ нарядная мудрость, и, пожалуй, нигдѣ эти слова не приложимы въ такой степени, какъ именно въ тѣсномъ кругу семейной обстановки.
Какой горечью наполняетъ наше сердце воспоминаніе о нашихъ сворахъ — даже о тѣхъ, изъ которыхъ мы вышли по
бѣдителями! И, наоборотъ, съ какимъ отраднымъ чувствомъ вспоминаемъ мы всѣ тѣ случаи, когда мы, не гоняясь за дешевыми лаврами случайнаго побѣдителя, не дали разгорѣться начинавшемуся пожару, и гдѣ мы одержали незамѣтную — но высшую побѣду — побѣду надъ самимъ собой.
Лиха бѣда — начало!.. Стоитъ только вступить на почву ссоръ, стоитъ только признать за ними право существованія въ нашей жизни, какъ онѣ начнутъ вспыхивать по каждому малѣйшему поводу, а чаще всего даже и безо всякаго повода, а просто потому, что мы немножко устали, немножко разнервничалась... Всѣ мы, средніе, незамѣтные люди, не
замѣтно проходящіе черезъ эту жизнь, не можемъ вліять на ходъ историческихъ событій, не можемъ остановить того, что начато не нами, но отъ чего такъ болѣзненно содрогается наше сердце.
Не въ нашей частной жизни, въ нашихъ отношеніяхъ къ окружающимъ и прежде всего къ членамъ нашей семьи, мы именно теперь, «в эти тяжелые годы, болѣе, чѣмъ когдалибо, должны стремиться къ миру, къ добрымъ, сердечнымъ отношеніямъ, къ тому, чтобы не было въ нашей жизни мѣста раздорамъ, злобному или хотя-бы даже только подозрительному отношенію къ кому-бы то ни было. Всѣмъ намъ живется тяжело; всѣ мы, противъ своей воли и желанія, ока
зались охваченными водоворотомъ жизни, который, кажется, еще никогда не былъ такъ буренъ и стремителенъ, какъ сейчасъ; всѣ мы въ большой или меньшей степени измучены нравственно, всѣ страдаемъ и за родину, и за нашихъ близ
кихъ, друзей и знакомыхъ; страдаемъ и за тѣхъ чужихъ намъ по крови, не безконечно близкихъ нашему сердцу ге
роевъ, которые каждую минуту отдаютъ за насъ высшее, что только можетъ отдать человѣкъ — собственную жизнь.
И вотъ, въ такія тяжелыя минуты, когда, повидиму, такъ далекъ миръ отъ измученной, потрясенной земли, постараемся найти его въ собственной душѣ, въ чистой совѣсти, въ горячемъ и дѣятельномъ желаніи добра ближнимъ, въ благо
дарности судьбѣ за все, что она даетъ намъ. И если, быть можетъ, еще далекъ тотъ мигъ, когда мы, люди, будемъ въ состояніи присоединиться къ тому незримому хору, который пѣлъ о „мирѣ на землѣ“, то постараемся-же, по мѣрѣ нашихъ
кѣ, куда мы поставлены жизнью, мы съ чистымъ сердцемъ могли сказать: „и въ человѣцѣхъ благоволеніе“.
Въ самомъ дѣлѣ, какъ часто мы видимъ людей, у которыхъ, казалось-бы, имѣются всѣ данныя для того, чтобы благодарить судьбу: у нихъ есть семья, есть работа, быть можетъ и утомительная, но выбранная ими добровольно, есть матеріальная обезпеченность, есть свой свободно выбранный кругъ знакомыхъ.
Но присмотритесь ближе къ жизни такихъ людей — и вы почти всегда найдете, что у нихъ нѣтъ того главнаго, къ чему мы всѣ такъ стремимся — нѣтъ счастья, нѣтъ душевнаго мира.
Однихъ терзаетъ честолюбіе, желаніе во что-бы то ни. стало возвыситься надъ остальными; стремленіе впередъ, исканіе совершенства — какія это въ сущности прекрасныя чувства, какъ онѣ могутъ наполнить нашу жизнь, какое могутъ дать ей богатое содержаніе! Но когда эти чувства поглощаются мелочнымъ честолюбіемъ, когда людьми руко
водитъ не искреннее желаніе стать лучше, а только стрем
леніе стать выше другихъ, въ смыслѣ почестей — тогда отъ души человѣка надолго отлетаетъ всякій внутренній миръ; каждая завоеванная ступень только разжигаетъ честолюбіе и гонитъ человѣка, все дальше, все выше: ради достиженія извѣстнаго положенія, люди часто способны на крупныя жертвы, они готовы вступить въ сдѣлки съ собственной со
вѣстью, способны отречься отъ своихъ друзей, способны измѣнить своимъ идеаламъ. Несомнѣнно, такая упорная по
гоня за почестями, за высокимъ положеніемъ можетъ при
вести къ желанной цѣли, цѣли чисто внѣшней, но счастья и мира она человѣку никогда но даетъ.
Другихъ — и чаще всего женщинъ — мучаетъ зависть, почему вотъ ту женщину такъ, казалось-бы, совершенно не
заслуженно, балуетъ судьба? Почему именно ей она такъ щедро даритъ свои блага? Завидное положеніе въ обществѣ, богатство, удачная семейная жизнь — почему все это выпало на долю одной, а почему вотъ намъ приходится довольство
ваться какими-то жалкими обрывками? И бѣсъ зависти безъ устали нашептываетъ намъ мысли одну другой обиднѣе, одну другой злѣе... Какъ можно даже и говорить о мирѣ душевномъ, когда мы такъ несправедливо обижены судьбой?
Если-бы, по совѣсти спросить каждаго изъ насъ, доволенъли онъ своей жизнью и что-бы онъ хотѣлъ въ ней измѣнить, и если-бы мы тоже, по совѣсти, и обдуманно отвѣтили на эти вопросы, то оказалось-бы, что у большинства изъ насъ жизнь совсѣмъ ужъ не такъ плоха, какъ намъ кажется въ минуты усталости или унынья, но что есть въ этой нашей жизни много такихъ сокровищъ, съ которыми мы не разстались бы за всѣ блага міра, есть тихія, свѣтлыя радости, есть минуты, за которыя невольно вырывается изъ души благодарность судьбѣ.
Казалось-бы, что если въ нашей домашней жизни нѣтъ какого-нибудь крупнаго, непоправимаго разлада, если мы любимъ нашихъ близкихъ, если любимы ими, если имѣемъ право относиться къ нимъ съ уваженіемъ и довѣріемъ, если мы не одиноки, то всего этого болѣе, чѣмъ достаточно для того, чтобы мы считали себя счастливыми и для того, что
бы въ нашей душѣ царилъ, если и не вполнѣ безоблачный, то все-таки болѣе или менѣе прочный миръ.
Вѣдь стоитъ только посмотрѣть, какими ничтожными событіями сплошь и рядомъ нарушается этотъ столь нужный намъ миръ, особенно тамъ, гдѣ дѣло идетъ о женщинахъ: тутъ и пустяшная ссора съ мужемъ, и дѣтскій капризъ, и неудачная прислуга, и испорченное платье. Какія все это мелочи, когда мы оглядываемся на нихъ черезъ недѣлю, че
резъ мѣсяцъ, черезъ годъ! И мы сами себѣ не вѣримъ: —
неужели мы дѣйствительно могли страдать отъ подобныхъ пустяковъ? — спрашиваемъ мы себя, когда на насъ обрушится дѣйствительное несчастье. Боже мой, какъ мы были нера
зумны! И какъ, значитъ, была хороша наша жизнь, если такія бездѣлицы могли серьезно волновать и огорчать насъ.
Ахъ! вѣрно тогда мы еще не знали, что значитъ настоящее горе!
Конечно, тяжела не каждая отдѣльная непріятность, тяже
ла ихъ совокупность, та кажущаяся безпрерывность, съ которой они на насъ сыплются; но можетъ быть и этому можно хоть какъ нибудь помочь? не постараться-ли намъ удѣлять каждой непріятности какъ можно меньше времени? стоитъ-ли устраивать каждую изъ нихъ, сначала ожидая ее, потомъ переживая — и, наконецъ, долгое время вспоминая о ней? Какое расточительное отношеніе къ собственнымъ силамъ! Не проще-ли побѣдить каждое маленькое препятствіе пооди
ночкѣ, раньше, чѣмъ оно успѣетъ вырасти и раньше, чѣмъ къ нему присоединятся другія? Стоитъ только вспомнить, какъ легко мы можемъ сломать каждую отдѣльную соломин
ку — и какъ намъ не по силамъ разомъ перегнуть цѣлый снопъ.
Такъ давайте — попробуемъ но мелочамъ воевать со всѣмъ, что можетъ лишить насъ нашего внутренняго мира; поста
раемся какъ можно быстрѣе ликвидировать каждую начинающуюся ссору; вѣдь въ девяноста девяти случаяхъ изъ ста, всякая ссора основана на недоразумѣніи, на случайномъ взаимномъ непониманіи. И вотъ, вмѣсто того, чтобы гово
рить другъ другу обидныя слова, которыхъ потомъ ужъ не вернешь, вмѣсто того, чтобы дѣлать изъ мухи слона — не постараться ли намъ, пока еще не поздно, обратить все дѣло въ шутку? Вѣдь, надѣемся, никто не будетъ спорить противъ того, что одна улыбка, одно ласковое слово куда дѣйствительнѣе потоковъ слезъ — и лавины грозныхъ рѣчей?
Почетнѣе сохранить миръ, чѣмъ одержать побѣду, говоритъ нарядная мудрость, и, пожалуй, нигдѣ эти слова не приложимы въ такой степени, какъ именно въ тѣсномъ кругу семейной обстановки.
Какой горечью наполняетъ наше сердце воспоминаніе о нашихъ сворахъ — даже о тѣхъ, изъ которыхъ мы вышли по
бѣдителями! И, наоборотъ, съ какимъ отраднымъ чувствомъ вспоминаемъ мы всѣ тѣ случаи, когда мы, не гоняясь за дешевыми лаврами случайнаго побѣдителя, не дали разгорѣться начинавшемуся пожару, и гдѣ мы одержали незамѣтную — но высшую побѣду — побѣду надъ самимъ собой.
Лиха бѣда — начало!.. Стоитъ только вступить на почву ссоръ, стоитъ только признать за ними право существованія въ нашей жизни, какъ онѣ начнутъ вспыхивать по каждому малѣйшему поводу, а чаще всего даже и безо всякаго повода, а просто потому, что мы немножко устали, немножко разнервничалась... Всѣ мы, средніе, незамѣтные люди, не
замѣтно проходящіе черезъ эту жизнь, не можемъ вліять на ходъ историческихъ событій, не можемъ остановить того, что начато не нами, но отъ чего такъ болѣзненно содрогается наше сердце.
Не въ нашей частной жизни, въ нашихъ отношеніяхъ къ окружающимъ и прежде всего къ членамъ нашей семьи, мы именно теперь, «в эти тяжелые годы, болѣе, чѣмъ когдалибо, должны стремиться къ миру, къ добрымъ, сердечнымъ отношеніямъ, къ тому, чтобы не было въ нашей жизни мѣста раздорамъ, злобному или хотя-бы даже только подозрительному отношенію къ кому-бы то ни было. Всѣмъ намъ живется тяжело; всѣ мы, противъ своей воли и желанія, ока
зались охваченными водоворотомъ жизни, который, кажется, еще никогда не былъ такъ буренъ и стремителенъ, какъ сейчасъ; всѣ мы въ большой или меньшей степени измучены нравственно, всѣ страдаемъ и за родину, и за нашихъ близ
кихъ, друзей и знакомыхъ; страдаемъ и за тѣхъ чужихъ намъ по крови, не безконечно близкихъ нашему сердцу ге
роевъ, которые каждую минуту отдаютъ за насъ высшее, что только можетъ отдать человѣкъ — собственную жизнь.
И вотъ, въ такія тяжелыя минуты, когда, повидиму, такъ далекъ миръ отъ измученной, потрясенной земли, постараемся найти его въ собственной душѣ, въ чистой совѣсти, въ горячемъ и дѣятельномъ желаніи добра ближнимъ, въ благо
дарности судьбѣ за все, что она даетъ намъ. И если, быть можетъ, еще далекъ тотъ мигъ, когда мы, люди, будемъ въ состояніи присоединиться къ тому незримому хору, который пѣлъ о „мирѣ на землѣ“, то постараемся-же, по мѣрѣ нашихъ
силъ и умѣнья, сдѣлать такъ, чтобы хоть въ той тѣсной рам
кѣ, куда мы поставлены жизнью, мы съ чистымъ сердцемъ могли сказать: „и въ человѣцѣхъ благоволеніе“.