отраслевыми газетами, привлекая московскую и ленинградскую ассоциации фоторепортеров.
Предстоит преодолеть ряд организационных и технических трудностей. Например, множество газет не располагает на местах репродук
ционными средствами; в этих случаях придется вступить на путь выпуска фотогазет-приложе
ний, фото-вкладок (клише для которых можно заказывать в близлежащих центрах или в Москве). Вопрос упрется в недостаток кружко
водов, — нужно быстрее решать его средствами переподготовки, краткосрочных курсов, хо
рошо поставленного заочного обучения. Самым серьезным явится вопрос о том, как прибли
зить руководство к кружку. В этой связи придется обсудить тот метод, чтобы «горизонтально) руководящим пунктом для фотокруж
ка стала редакция печатной газеты, с тем чтобы она вела эту работу на основах работы с рабкорами.
Само собой разумеется, что роль фотокружков при печатных газетах должна приниматься во внимание и при распределении аппаратуры, льгот и т. п.
Задача стоит во весь рост, и в своей принципиальной сущности она совершенно ясна. Вни
мание тысяче шестистам печатным заводским газетам — это значит внимание тысяче шестистам крупнейшим предприятиям Союза, опорным пунктам пролетарской диктатуры, врубов
кам пятилетки. Повернуться лицом к ним не на словах, а на деле, — означает сдать экзамен на третий год пятилетки.
Слово за организациями ОДСКФ.
В „Правде от 19 ноября 30 года был помещен фельетон Мих. Кольцова „Портрет в рамке“. Рекомендуем всем прочитать эту блестящую характеристику Пуанкаре, злейшего врага Со
ветского Союза, вдохновителя вредительства, усердного подготовщика интервенции. Здесь мы приводим отрывок из фельетона, имеющий специальный интерес для фотографов, показывающий силу фотографии как классового оружия, —эпизод разоблачения Пуанкаре при по
мощи фотоснимка, сделанного пролетарским фотографом и помещенного в органе французской коммунистической партии.
В редакцию «Юманите» доставлен сенсационный снимок.
Пуанкаре посещает кладбище павших под Верденом бойцов.
Лес крестов с фамилиями мертвых солдат. На фоне его, впереди, Пуанкаре рядом с американским посланником.
Позади — пара почтительных спутников: важный бородач генерал и седовласый чиновник.
На снимке очень хорошее освещение. Лица прекрасно получились. Президент улыбается. На клад
бище великих человеческих жертв Раймонд Пуанкаре улыбается своей неизменно кокетливой бездумной улыбкой. Ему хорошо. От сытного завтрака, любезного разговора с долговязым американцем, от хорошей погоды и прекрасного воздуха на этом живо
писном кладбище среди бесконечных рядов крестов, которые он как-то в высокопарной речи назвал «мерт
выми батальонами», —от всего этого он в хорошем настроении, и почему не улыбаться ему, хозяину среди живых и мертвых покорных слуг?
Редакция коммунистической газеты назвала замечательный снимок «Человек, который смеется».
Напечатанная в виде открытки улыбающаяся маска «Пуанкаре-Войны» в течение двух недель была рас
продана в 100 000 экземплярах. Одна из сенсаций, какие любят и какими могут жить только французы.
Четвертого июля во французской палате депутатов происходили дебаты в присутствии председателя совета министров.
На повестке — вопрос о политике правительства в Тунисе. Докладчик Тетенже вносит вопрос о боль
шевистской пропаганде во французских колониях.
В разгаре своего обличительного пыла он смотрит на скамью коммунистов и грозно замечает:
— Господин Вайян-Кутюрье, кажется, улыбается?
Вайян-Кутюрье с места веско и на всю палату слышно отвечает:
— Я часто улыбаюсь, но никогда не улыбался перед лицом мертвых.
Фраза падает тяжелой глыбой на министерскую скамыо, Пуанкаре-Война вскакивает и, побагровев, кричит:
— Объясните это отвратительное выражение.
Встав с места, повернувшись к премьеру, бледный от волнения, но владея собой, Вайян-Кутюрье чеканит слова:
— В то время, когда правительство «считало долгом» бежать из Парижа перед наступлением, мы, солдаты, накопляли достаточно ран и боли, чтобы теперь возмущаться официальной фотографией, на которой мы видим вас, г. Пуанкаре, улыбающимся перед крестами кладбища, некогда названными вамп «выстроившимся мертвым батальоном». Мы видели улыбку человека, об ответственности которого за ужасы войны мы еще поговорим.
Правая оглашается криками злобы. Несколько минут в палате стоит невероятный шум. Сквозь рев своих приближенных Пуанкаре отвечает, что Вайян- Кутюрье, вероятно, не посмеет повторить своих слов, в которых трусость соединена с ложью.
Кутюрье спокойно замечает:
— Пока вы обвиняете в трусости меня, который сражался в то время, пока вы не смогли даже за
ключить мира, я могу только хохотать. Но вы не посмеете отрицать, что для бывших воинов, от имени которых я говорю, которые помнят 1. 700. 000 смертей, — для них ваша улыбка перед могилами — оскорбление.
Растерянный Пуанкаре пытается что-нибудь сказать в оправдание. Он лепечет о своей непричастности к началу войны. Он добавляет даже с несвой
ственной для его годов резвостью, что на кладбище
не улыбался, а только щурился от солнца... Апломб не оставляет его даже в минуты позора.
Палата бурлит котлом. Тунисские дела смяты. Пощечина горит на лице Пуанкаре-Войны, Депу
таты ждут продолжения. Премьер-министр требует немедленных объяснений от коммунистов. Пусть сей
час же будут открыты прения о виновниках войны. Пусть воссияет истина, а с ней и белоснежное ми
ролюбие Раймонда. Видит бог, он никогда не хотел кровопролития.
Весь трудящийся, живой, экспансивный уличный Париж восхищен. Вот когда, наконец, высекли Пуанкаре-Войну. Вот когда он получил несколько пощечин.
На утро «Юманите» печатает два увеличенных клише с пресловутого снимка. Надпись:
«Кто улыбается от солнца, а кто щурится от него». На клише ясно видно, что президент и американский посол улыбаются, не глядя на солнце. Сопро
вождающие их генерал и чиновник, видимо, в менее радужном настроении — от того же солнца щурятся... Мелкая уловка Пуанкаре пропала даром.
У палаты толпы рабочих. Люди хотят хоть краем уха послушать, как будут сечь премьер-министра коммунисты Кашен и Вайян-Кутюрье. Конная полиция разгоняет. Она всегда и во всех капиталистических странах делает одно и то же, эта конная полиция.
Пуанкаре защищается. Адвокат собирает последние крохи красноречия, истощенного на восхваление бой
ни. чтобы доказать непричастность к ней. Верная правая рукоплещет, дрессированное большинство голосует. Премьер уцелевает, конные гвардейцы разгоняют толпу. В сенате обомшелые сановники дряхлыми голосами приветствуют обиженного этими отвратительными коммунистами председателя совета министров. Пока все еще на местах в Третьей Республике...
Предстоит преодолеть ряд организационных и технических трудностей. Например, множество газет не располагает на местах репродук
ционными средствами; в этих случаях придется вступить на путь выпуска фотогазет-приложе
ний, фото-вкладок (клише для которых можно заказывать в близлежащих центрах или в Москве). Вопрос упрется в недостаток кружко
водов, — нужно быстрее решать его средствами переподготовки, краткосрочных курсов, хо
рошо поставленного заочного обучения. Самым серьезным явится вопрос о том, как прибли
зить руководство к кружку. В этой связи придется обсудить тот метод, чтобы «горизонтально) руководящим пунктом для фотокруж
ка стала редакция печатной газеты, с тем чтобы она вела эту работу на основах работы с рабкорами.
Само собой разумеется, что роль фотокружков при печатных газетах должна приниматься во внимание и при распределении аппаратуры, льгот и т. п.
Задача стоит во весь рост, и в своей принципиальной сущности она совершенно ясна. Вни
мание тысяче шестистам печатным заводским газетам — это значит внимание тысяче шестистам крупнейшим предприятиям Союза, опорным пунктам пролетарской диктатуры, врубов
кам пятилетки. Повернуться лицом к ним не на словах, а на деле, — означает сдать экзамен на третий год пятилетки.
Слово за организациями ОДСКФ.
РАЗОБЛАЧЕННЫЙ ПУАНКАРЕ
В „Правде от 19 ноября 30 года был помещен фельетон Мих. Кольцова „Портрет в рамке“. Рекомендуем всем прочитать эту блестящую характеристику Пуанкаре, злейшего врага Со
ветского Союза, вдохновителя вредительства, усердного подготовщика интервенции. Здесь мы приводим отрывок из фельетона, имеющий специальный интерес для фотографов, показывающий силу фотографии как классового оружия, —эпизод разоблачения Пуанкаре при по
мощи фотоснимка, сделанного пролетарским фотографом и помещенного в органе французской коммунистической партии.
В редакцию «Юманите» доставлен сенсационный снимок.
Пуанкаре посещает кладбище павших под Верденом бойцов.
Лес крестов с фамилиями мертвых солдат. На фоне его, впереди, Пуанкаре рядом с американским посланником.
Позади — пара почтительных спутников: важный бородач генерал и седовласый чиновник.
На снимке очень хорошее освещение. Лица прекрасно получились. Президент улыбается. На клад
бище великих человеческих жертв Раймонд Пуанкаре улыбается своей неизменно кокетливой бездумной улыбкой. Ему хорошо. От сытного завтрака, любезного разговора с долговязым американцем, от хорошей погоды и прекрасного воздуха на этом живо
писном кладбище среди бесконечных рядов крестов, которые он как-то в высокопарной речи назвал «мерт
выми батальонами», —от всего этого он в хорошем настроении, и почему не улыбаться ему, хозяину среди живых и мертвых покорных слуг?
Редакция коммунистической газеты назвала замечательный снимок «Человек, который смеется».
Напечатанная в виде открытки улыбающаяся маска «Пуанкаре-Войны» в течение двух недель была рас
продана в 100 000 экземплярах. Одна из сенсаций, какие любят и какими могут жить только французы.
Четвертого июля во французской палате депутатов происходили дебаты в присутствии председателя совета министров.
На повестке — вопрос о политике правительства в Тунисе. Докладчик Тетенже вносит вопрос о боль
шевистской пропаганде во французских колониях.
В разгаре своего обличительного пыла он смотрит на скамью коммунистов и грозно замечает:
— Господин Вайян-Кутюрье, кажется, улыбается?
Вайян-Кутюрье с места веско и на всю палату слышно отвечает:
— Я часто улыбаюсь, но никогда не улыбался перед лицом мертвых.
Фраза падает тяжелой глыбой на министерскую скамыо, Пуанкаре-Война вскакивает и, побагровев, кричит:
— Объясните это отвратительное выражение.
Встав с места, повернувшись к премьеру, бледный от волнения, но владея собой, Вайян-Кутюрье чеканит слова:
— В то время, когда правительство «считало долгом» бежать из Парижа перед наступлением, мы, солдаты, накопляли достаточно ран и боли, чтобы теперь возмущаться официальной фотографией, на которой мы видим вас, г. Пуанкаре, улыбающимся перед крестами кладбища, некогда названными вамп «выстроившимся мертвым батальоном». Мы видели улыбку человека, об ответственности которого за ужасы войны мы еще поговорим.
Правая оглашается криками злобы. Несколько минут в палате стоит невероятный шум. Сквозь рев своих приближенных Пуанкаре отвечает, что Вайян- Кутюрье, вероятно, не посмеет повторить своих слов, в которых трусость соединена с ложью.
Кутюрье спокойно замечает:
— Пока вы обвиняете в трусости меня, который сражался в то время, пока вы не смогли даже за
ключить мира, я могу только хохотать. Но вы не посмеете отрицать, что для бывших воинов, от имени которых я говорю, которые помнят 1. 700. 000 смертей, — для них ваша улыбка перед могилами — оскорбление.
Растерянный Пуанкаре пытается что-нибудь сказать в оправдание. Он лепечет о своей непричастности к началу войны. Он добавляет даже с несвой
ственной для его годов резвостью, что на кладбище
не улыбался, а только щурился от солнца... Апломб не оставляет его даже в минуты позора.
Палата бурлит котлом. Тунисские дела смяты. Пощечина горит на лице Пуанкаре-Войны, Депу
таты ждут продолжения. Премьер-министр требует немедленных объяснений от коммунистов. Пусть сей
час же будут открыты прения о виновниках войны. Пусть воссияет истина, а с ней и белоснежное ми
ролюбие Раймонда. Видит бог, он никогда не хотел кровопролития.
Весь трудящийся, живой, экспансивный уличный Париж восхищен. Вот когда, наконец, высекли Пуанкаре-Войну. Вот когда он получил несколько пощечин.
На утро «Юманите» печатает два увеличенных клише с пресловутого снимка. Надпись:
«Кто улыбается от солнца, а кто щурится от него». На клише ясно видно, что президент и американский посол улыбаются, не глядя на солнце. Сопро
вождающие их генерал и чиновник, видимо, в менее радужном настроении — от того же солнца щурятся... Мелкая уловка Пуанкаре пропала даром.
У палаты толпы рабочих. Люди хотят хоть краем уха послушать, как будут сечь премьер-министра коммунисты Кашен и Вайян-Кутюрье. Конная полиция разгоняет. Она всегда и во всех капиталистических странах делает одно и то же, эта конная полиция.
Пуанкаре защищается. Адвокат собирает последние крохи красноречия, истощенного на восхваление бой
ни. чтобы доказать непричастность к ней. Верная правая рукоплещет, дрессированное большинство голосует. Премьер уцелевает, конные гвардейцы разгоняют толпу. В сенате обомшелые сановники дряхлыми голосами приветствуют обиженного этими отвратительными коммунистами председателя совета министров. Пока все еще на местах в Третьей Республике...