II.
Плетусь я въ даль, въ невѣдѣньи и страхѣ...
Мой часъ насталъ! Я весь, я весь, какъ мученикъ на плахѣ.
Затрепеталъ...
Чѣмъ ярче день, тѣмъ сумрачнѣе смута,
И боль, въ груди, — И, какъ въ быломъ, солжетъ, солжетъ минута
И впереди!
Мой домъ, мой кровъ — безмолвная безбрежность
Земныхъ полей, Гдѣ, съ дѣтскимъ плачемъ, сѣтуетъ мятежность
Души моей, —
Гдѣ, въ лунный часъ, какъ воронъ на курганѣ,
Чернѣю я, И жду, прозрѣвшій въ жизненномъ обманѣ, Небытія...
Ю. Балтрушайтисъ.