мелодией, ни с негритянской гармонией: инструментальный колорит тут искупает все грехи. Так и произошло, что обыкновеннейший салонный мотив в „соответствующем движении в исполнении джаз-банда теперь сходит за негритянскую музыку.
Не очень уж важно, что к чему пристало: джаз-банд к фокс-тротту или наоборот. Но надо сказать, что связь оригинальнейшей музыкаль
ной (сильно этим опошленной, профанированной и оскопленной) — культуры с пустым и плоским танцем—пошла в ущерб музыке. Ее так связали этим танцем, что она почти потеряла права на самостоятельное существование, а это несправед
ливо. Эта музыка стоит большего, чем быть только звуковым фоном для телодви
жений, ставших почти символом определенного класса в определенную эпоху. Искусство восемнадцати артистов джаз-банда в Константинополь
ском саду стоило всех американских мистеров со всеми их дамами, чванно ползавшими по деревянному помосту.
Нам нужно отделить понятие „джаз-банд“ от представления о „фокс-тротте“. „Судьба дейст
вительно связала их, но это не закон для нас. Музыка джаз-банда—больше чем аккомпанимент для фокс-тротта, так широко использованного всеми нашими театрами в качестве характерис
тики „гнилого и разлагающегося буржуазного мира .
О том, что давно пора заполнить пробел в нашей прессе в облаете искусства и заговорить о джаз-банде широко и серьезно, критически—многие толкуют уже не первый год.
Теперь в Москву приехал небольшой негритянский ансамбль—это дает конкретный повод для статей о джаз-банде.
Этот джаз-банд состоит всего из пяти человек и это очень отражается на глубине звучания, не давая тех полных эффектов, какие достигаются в большом джаз-банде. Вместо обычных трех
саксофонов—здесь только один: один тромбонист, один трубач, один ударник и один пианист. Все они—настоящие и отличные музыканты и в смысле ритмической четкости их исполнение ве
ликолепно. Ударник почти эквилибристически справляется со всем набором своих инструментов, а огромная фортепианная техника самого черно
го и самого толстого из джаз-бандистов видна даже сквозь все те штуки, которые он проделы
вает на клавиатуре своей огромной кистью и широкими пальцами, на которых особенно выде
ляются розовые „как у негра“ ногти. Это не удивительно, если верно, как мне говорили, что он окончил консерваторию Нью-Йорка. Пианист и тромбонист — также и композиторы и джазбанд исполняет целый ряд их вещей.
Одной из особенностей вещей, исполняемых этим джаз-бандом, является то, что все они— почти без исключения—заканчиваются в тонику, в то время, как в большом числе вещей, которые мне пришлось слышать в исполнении других джаз-бандов—окончание каким нибудь совершенно неожиданным интервалом, быстрой и неразрешенной фигурой одного инструмента—создавало интереснейшую своеобразность.
Вместе с джаз-бандом выступает известная Москве очень культурная певица-негритянка Коретти Арле-Тиц. Ее песни, сопровождаемые джазбандом, в частности одна из них—„Let my people
go —(„Дорогу моему народу ) подтверждают—если это нуждается в подтверждении—то, что я уже сказал—что джаз-банд есть и может быть чем то гораздо более значительным, чем аккомпанимент для танца, эпидемически полонившего запад. Но, конечно джаз-банд в существующем виде и все, что под этим названием сходит в ка
честве большого искусства мы принять не можем. Если бы джаз-банд вернулся к оригиналь
ным инструментам негров, если бы он отошел от ставшего привычным приспособления к танцу, если бы он вернулся к негритянскому языку,—он мог бы вновь обрести теряемые им постепенно черты подлинного своеобразия.
Особая и большая тема — вопрос о влияниях негритянской музыки на современную музыку вообще. Эта тема стоит особаго рассмотрения;
одно можно сказать уже сейчас: несомненно, что в том сдвиге, который рельефен в современной западной музыке от мистической расплывчатой бесплотности к полнокровному и четкому разме
ру, к квадратному ритмическому построению— влияние экзотической музыки явно и велико. В
частности это доказывается рядом пьес фокстроттного типа, написанных выдающимися современными композиторами.
Народное творчество негров, в том виде, как оно сейчас показывается в Европе—засорено ненужной ветошью и притушено пошлыми влияния
ми. Это жаль. Чем скорее оно от этой зависимости освободится, чем скорее оно очистит замут
ненные родники народного склада—тем будет оно плодотворнее, тем шире станут его возможности.
А. ЦУККЕР
Театр Революции „Воздушный пирог
Актер К. А. ЗУБОВ в роли „Семена Рака
Не очень уж важно, что к чему пристало: джаз-банд к фокс-тротту или наоборот. Но надо сказать, что связь оригинальнейшей музыкаль
ной (сильно этим опошленной, профанированной и оскопленной) — культуры с пустым и плоским танцем—пошла в ущерб музыке. Ее так связали этим танцем, что она почти потеряла права на самостоятельное существование, а это несправед
ливо. Эта музыка стоит большего, чем быть только звуковым фоном для телодви
жений, ставших почти символом определенного класса в определенную эпоху. Искусство восемнадцати артистов джаз-банда в Константинополь
ском саду стоило всех американских мистеров со всеми их дамами, чванно ползавшими по деревянному помосту.
Нам нужно отделить понятие „джаз-банд“ от представления о „фокс-тротте“. „Судьба дейст
вительно связала их, но это не закон для нас. Музыка джаз-банда—больше чем аккомпанимент для фокс-тротта, так широко использованного всеми нашими театрами в качестве характерис
тики „гнилого и разлагающегося буржуазного мира .
О том, что давно пора заполнить пробел в нашей прессе в облаете искусства и заговорить о джаз-банде широко и серьезно, критически—многие толкуют уже не первый год.
Теперь в Москву приехал небольшой негритянский ансамбль—это дает конкретный повод для статей о джаз-банде.
Этот джаз-банд состоит всего из пяти человек и это очень отражается на глубине звучания, не давая тех полных эффектов, какие достигаются в большом джаз-банде. Вместо обычных трех
саксофонов—здесь только один: один тромбонист, один трубач, один ударник и один пианист. Все они—настоящие и отличные музыканты и в смысле ритмической четкости их исполнение ве
ликолепно. Ударник почти эквилибристически справляется со всем набором своих инструментов, а огромная фортепианная техника самого черно
го и самого толстого из джаз-бандистов видна даже сквозь все те штуки, которые он проделы
вает на клавиатуре своей огромной кистью и широкими пальцами, на которых особенно выде
ляются розовые „как у негра“ ногти. Это не удивительно, если верно, как мне говорили, что он окончил консерваторию Нью-Йорка. Пианист и тромбонист — также и композиторы и джазбанд исполняет целый ряд их вещей.
Одной из особенностей вещей, исполняемых этим джаз-бандом, является то, что все они— почти без исключения—заканчиваются в тонику, в то время, как в большом числе вещей, которые мне пришлось слышать в исполнении других джаз-бандов—окончание каким нибудь совершенно неожиданным интервалом, быстрой и неразрешенной фигурой одного инструмента—создавало интереснейшую своеобразность.
Вместе с джаз-бандом выступает известная Москве очень культурная певица-негритянка Коретти Арле-Тиц. Ее песни, сопровождаемые джазбандом, в частности одна из них—„Let my people
go —(„Дорогу моему народу ) подтверждают—если это нуждается в подтверждении—то, что я уже сказал—что джаз-банд есть и может быть чем то гораздо более значительным, чем аккомпанимент для танца, эпидемически полонившего запад. Но, конечно джаз-банд в существующем виде и все, что под этим названием сходит в ка
честве большого искусства мы принять не можем. Если бы джаз-банд вернулся к оригиналь
ным инструментам негров, если бы он отошел от ставшего привычным приспособления к танцу, если бы он вернулся к негритянскому языку,—он мог бы вновь обрести теряемые им постепенно черты подлинного своеобразия.
Особая и большая тема — вопрос о влияниях негритянской музыки на современную музыку вообще. Эта тема стоит особаго рассмотрения;
одно можно сказать уже сейчас: несомненно, что в том сдвиге, который рельефен в современной западной музыке от мистической расплывчатой бесплотности к полнокровному и четкому разме
ру, к квадратному ритмическому построению— влияние экзотической музыки явно и велико. В
частности это доказывается рядом пьес фокстроттного типа, написанных выдающимися современными композиторами.
Народное творчество негров, в том виде, как оно сейчас показывается в Европе—засорено ненужной ветошью и притушено пошлыми влияния
ми. Это жаль. Чем скорее оно от этой зависимости освободится, чем скорее оно очистит замут
ненные родники народного склада—тем будет оно плодотворнее, тем шире станут его возможности.
А. ЦУККЕР
Театр Революции „Воздушный пирог
Актер К. А. ЗУБОВ в роли „Семена Рака