кино

В

ФЕВРАЛЬСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ

Отрывки воспоминаний

Перепечатка без указания источника и автора воспре
щается.
Последние 2—3 года перед революцией я отошел от своих попыток, планов и мечтаний о кино и целиком окунулся в политическую борьбу и студенческую общественную жизнь. Февраль 1917 года. Занятия брошены. Лучшие товарищи на улицах. Мы вместе с голодным рабочим людом Петрограда на улицах, трепетно следя, как движение перерастает в грозную ла
вину. Уже звучит импровизация речей в ско
плениях рабочих и учащейся молодежи. Уже
рождаются лозунги. Полицейские ожесточенно закидываются кирпичами. Казаки таинственно загадочны, но не трогают толпу, безцельно, для видимости проезжая сквозь толпы взад и впе
ред. Открытие митинга на площадях. Восстания. Уже убит казаками полицейский пристав. По
лицейских осаждают. Революция переходит в наступление. Последние кровавые попытки. Городовые засели с пулеметами на крышах домов, на колокольнях церквей. Но
вый свирепый генерал-губернатор обещает не жалеть патронов. Зловещая тишина на Невском. К середине дня все же начинают соби
раться толпы. И тогда наступает последний финал кровавой драмы.
Расстрел на Невском. Я успел прыгнуть под ворота. Вижу тела, слышу стоны. Охватывает ужас.
Что будет? Еще день. Восстали войска. Перестрелка всюду. А к ночи 27 февраля уже все кончено.
Я во дворе комендантуры Николаевского вокзала. Разбираем ружья.
Идем к Думе. Там уже заседает Совет Рабочих Депутатов. Белый
(екатерининский) зал Таврического Дворца. Красные банты в петлицах у депутатов. Расхаживая взад и вперед, в разговоре с Чхеидзе слышу его ответ, выдающий спря
танный страх: „Ох, будут еще нас вэшать“.
Еще несколько дней. Я член совета и председатель районной Думы.
Оратор у казарм по путевкам Совета. Тут не до кино... И все же оно пришло за мной от революции и для революции и крепко захватило меня в плен, как свой трофей.
Это был Скобелевский Комитет. Бывший Царский Скобелевский Комитет. Под его „высочайшим“ покровительством. И там уже хозяйни
чали новые люди. От Думы и от Совета. Через несколько дней там кто-то, знавший меня, слы
шавший мои речи и планы о кино, вспомнил обо мне. Я пришел туда от Совета и сразу ре
шил сделать то, что предлагал еще в 1916 году Вандервельде во время его пребывания в Ле
нинграде. Молчал тогда двоедушный будущий министр Вандервельде на мое предложение об организации в Бельгии социалистического производства фильм из рабочей жизни, хроники
рабочей жизни и классовой борьбы. Да это было наивно с моей стороны. Каюсь. И с этой же идеологией я пришел в Скобелевский Комитет.
Рабочий отдел и отдел революционной хроники — вот за что я взялся в Скобелевском ко
митете. Наступали торжественно-грустные дни похорон жертв Февральской революции. Съемки самых первых дней у Таврического Дворца, на
улицах, я пропустил. Их делали без меня — Дранков, отдельные операторы, тот же Скобе
левский Комитет. Надо было доставать пропуска, организовывать съемку похорон. Мне было легко. Я был один из распорядителей на похоронах. Черно-красная повязка на рукаве и ман
дат Совета давали мне доступ всюду. Главный распорядитель старый Рамишвилли в ленте вроде анненской. В такой же ленте Корнилов— комендант города. У меня снимают операторы Новицкий, Дорн и еще кто-то. Кинематограф запечатлевает стройную, бесконечную ленту тысячных колон по улицам, впервые без наводящей порядок милиции. Рабочие, солдаты, чиновники, учащиеся. Величаво-грустное настроение. В центре, на Марсовом поле депутаты Думы, члены Совета. Вернувшиеся из ссылки
Церетелли и др., Гучков, Родзянко, Корнилов, Коновалов. Кинематограф все бесстрастно фик
сирует. Опускают красные гробы. Спустились в вырытые могилы. Снимаем там отдельные эпизоды. Съемка кончена. 1 000 метров.
Я уже привык. Первое мая. Первый праздник Труда в России. Яркие плакаты, украшения домов, митинги на Марсовом поле и сотни ораторов. Все это снято, Снято 1-е Мая в Петрограде, Кронштадте, на фронте. Заседание Петроградского Совета. Неудачный снимок без юпи
теров в зале Таврического Дворца. Но все же он есть. Отдельно сняли президиум. Правду скажу: немного симпровизировали. Темно в зале. Еле сговорился с Чхеидзе и другими сняться в соседней комнате (в знаменитой солдатской караульной, где много света). Сам помогал ка
раульным установить стол, который покрыли традиционным еще тогда зеленым сукном. Все уселись. Ради кино устроили заседание. — Снимали еще и еще.
Вождей. — Плеханова в саду Таврического Дворца в первые дни при
езда. Плеханова уже, больного привыходе из экипажа — случайно на манифестации 1-го мая. — Каменева, говорящего в день 1-го мая на Марсовом поле с грузовика большевиков, с горящим на алом полот
нище лозунгом „Да здравствует III. Интернационал“ (первая кино
съемка выявления деятельности большевиков). — Троцкого. — Коллонтай. — Луначарского. — Кропоткина с женой, только что при
ехавшего. Направился к нему на дом для этой цели, неподалеку от Таврического Дворца. Кропоткин вышел на улицу для съемки. И когда мы снимали патриарха анархизма, он весело покрутил рукой, пока
зывая жене, что снимает кино. Так и зафиксирован на ленте.
Романтика кончилась. Смена членов правительства. Вожделения буржуазии. Недовольство масс. Колебания соглашателей. Приехал Ленин. Большевики все решительнее начинают высту
пать на сцену. Классовая борьба обостряется. Шипит обыватель. Поднимают голову черносотенцы.
Керенский. Пуришкевич, Корнилов. Наступление на фронте. События 3—7-го июля.
Мы снимаем: шипящие и митингующие кучки на Невском, ударные батальоны, первый съезд Советов в Кадетском корпусе, манифестация 18-го июня — бесконечные белые плакаты у манифестантов „Долой десять министров-капита
листов“. Первая явная победа большевиков в умах масс.
События 3—7 июля: обыски в домах, тревогу на улицах, следы от пуль на здании биржи. В эти дни кто-то, ехавший с нами на съемку на
грузовике, был ранен — не помню кто. Опять одиночная стрельба по ночам. Тревожно.
„УТРИШ РЕЖИССЕР ШЕФФЕР ОПЕРАТОР Г. БЛЮМ СОВКИНО