No 155. 

а, сячи такихъ же обманутыхъ, какъ она, погибающихъ съ мольбой о кускѣ хлѣба. а. И тысячи безпомощныхъ гибнутъ на яглазахъ у другихъ, нахмуренно торопяощихся мимо къ своимъ цѣлямъ и заботамъ, испуганныхъ призракомъ чужого горя. И если крикнуть: помогите, пощадите!-крикъ этотъ мертвымъ эхомъ ъ замретъ безслѣдно,-какъ въ огромномъ, ь, дремучемъ лѣсу. 

И дѣвушка написала домой въ далекую, а! тихую провинцію: «Дорогая моя мама! у, Мнѣ страшно. Я только теперь вижу, какъ свѣтло и радостно мнѣ было въ въ а, вашей бѣдной семьѣ. Я совсѣмъ одна, работы у меня нѣтъ, я могу погибнуть а, отъ голода. Но я еще крѣплюсь. Мамочка, апомолись за твою маленькую дочку, заступись за нее передъ Богомъ. Ты думала, что меня ждетъ счастье, и я обрадую твои послѣдніе дни. Мамочка, тутъ страшно, какъ въ лѣсу, я одна, твоя нѣжная дочка, и никто не хочетъ меня пожалѣть»... 

и Но, господа, вы, кажется, просили рождественскую сказку? Ну, хорошо, пусть это будетъ рождественская сказка... Вообразите, какъ водится, морозную ночь въ сочельникъ, очень холодную ночь, когда снѣгъ сухими, колючими смерчами носится по осиротѣлымъ улитъ цамъ, и ледяной вѣтеръ проникаетъ во всѣ поры скорчившагося тѣла. 

дРождественскій сочельникъ... Холодно, страшно въ эту вьюжную ночь на опустѣлыхъ улицахъ. У кого есть хоть какой нибудь пріютъ,-спѣшите домой, 

«ЖУРНАЛЪ-КОПѢЙКА». 

Вифлеемъ.- Общій видъ. 

грѣйтесь гдѣ нибудь, и, если есть близзикая грудь, припадайте, тѣснѣе прижимайтесь къ ней! Хорошо тѣмъ, у кого евъ блестящихъ комнатахъ горятъ веселыя, зажженыя елки... 

3 

ночлега въ жестокую ночь, обреченная, ходишь и боязливо хранишь свою чих стоту. О, городъ, каменный палачъ, жестокій, глухой! Ты страшнѣе лѣса. Въ тебѣ Страданіе, Злоба, Порокъ и Смерть заключили страшный союзъ. Какъ спаз с сти дѣвушкѣ свою хрупкую чистоту? 

Длинная улица, пустая и проклятая, по которой пляшетъ бѣлый снѣжный й призракъ! Куда-ты, улица, ведешь? Ты, п у улица, теперь похожа на дорогу къ смерти. Какъ жутки и холодны твои огни!.. 

Одна, съежившись, идетъ свѣтловолосая дѣвушка. До полночи она сидѣла на вокзалѣ, а теперь она ходитъ по лен д дяной улицѣ, голодная и бездомная. У нея уже нѣтъ ночлега, нѣтъ ночлега... Она скитается, Богъ знаетъ, гдѣ. Куда же пойти сегодня, въ эту огромную, ж зимнюю ночь? 

Идетъ по улицѣ дѣвушка,- въ этомъ богатомъ городѣ нѣтъ у нея ночлега!.. Милыя барышни, вы хотѣли послушать страшную рождественскую сказку... Послушайте,-у чистой дѣвушки нѣтъ ночлега зимой въ огромномъ городѣ, гдѣ переливаются потоки золота. Она безпомощна, она беззащитна. У нея нѣтъ никакого оружія, у нея нич чего нѣтъ, кромѣ чистоты. О, милыя барышни! Благословляю вашу чистоту, охраняемую тѣми, кто любитъ васъ. Вы, можетъ быть, и не знаете, какъ святы дѣвичьи мечты и надежды?... 

Ея тонкую, убогую жакетку треплетъ злой вѣтеръ, онъ дергаетъ старую шляпку и вздуваетъ короткую юбку. Дѣвушка прячетъ окоченѣвшія руки въ узкіе рукава и дрожить отъ холода. Ей трудно й передвигать ноги, ее мучаетъ жестокій го голодъ. 

Чистая дѣвушка, ты дрожишь и коченѣешь? Вѣтеръ и морозъ не хотятъ пощадить голубку слабенькую... Ты безъ 

И вотъ остановилась окоченѣвшая дѣвушка на углу большой улицы, и стали у нея подгибаться колѣни. Вѣтеръ любитъ шутки, онъ вздуваетъ ея тоненькую юбку, приглаживаетъ ее къ ногамъ, подметаетъ подъ ноги колючій снѣгъ. Холодно, покидаютъ силы. Господи, пощади! Пощадите люди! Я на все гопо това, на все готова! Проклятый городъ, то возьми меня, проглоти! Мамочка, ты не во молилась за меня... Нѣжная дочка твоя погибаетъ... 

Спѣшатъ одинокіе, закутанные пров. х хожіе, мелькомъ взглядываютъ на нее. ъ Можетъ быть, на мгновеніе вспыхиваетъ ъ мысль: кто она, бѣдная, съ такимъ и нѣжнымъ дѣтскимъ лицомъ и такими свѣтлыми, растрепанными отъ вѣтра, я волосами? Но сегодня всѣ торопятся во а. домой. Всѣмъ хочется тепла и уюта. У каждаго свое. 

И вотъ на встрѣчу попался приличный человѣкъ. Онъ былъ не злой и не глупый, съ мягкимъ сердцемъ. Въ эту ночь онъ