No 155. 

«ЖУРНАЛЪ-КОПѢЙКА». 

что она выстрадала, о томъ, какъ она боролась за жизнь, о своей безпомощной усталости, о своихъ наивныхъ дѣвичьихъ мечтахъ. Приличный человѣкъ слушалъ со стыдомъ и болью. И новой, неизвѣданной жалостью наполнялась его душа. Онъ разглядѣлъ, будто впервые, хрупкую красоту дѣтскаго лица, услышалъ слова знакомыя, забытыя и свѣтлыя. Онъ увидѣлъ нѣжные призраки юныхъ мечтаній и надеждъ, онъ понялъ чистую и прекрасную душу, устремленную къ свѣту и счастью. Онъ смотрѣлъ на бѣдную дѣвушку и вокругъ себя, и его жизнь показалась ему пустой и безсмысленной. И ему казалось, что никогда еще онъ не встрѣчалъ такой свѣтлой дѣвушки, и что въ этомъ,-необъяснимое, радостное чудо. Онъ всталъ передъ ней на колѣни, взялъ ея холодныя руки и, потрясенный до глубины, говорилъ: 

- Дѣвушка, чистая моя и прекрасная! Я, какъ всѣ, шелъ мимо тебя, безучастный и жестокій, и оскорбилъ тебя и хотѣлъ растоптать твою душу, потому что ты женщина. Судьба выбрала меня орудіемъ твоей гибели, но теперь произошло чудо, и я хочу быть твоимъ спасеніемъ. Свѣтлая рождественская легенда! Можетъ быть, я проснусь въ холодный, тусклый день... Ты сидишь передо мной, скорбная и чистая, и сердце мое сжимается радостной болью отъ красоты твоей и твоей чистоты. Прости меня. Благословляю тебя и мгновеніе, когда я увидѣлъ твою безпадежность! 

Онъ бережно увелъ ее въ отдѣльную комнату, приготовилъ ей, утомленной, постель, а самъ ушелъ къ себѣ. Онъ простился съ ней до утра, и она смотрѣла на него съ благодарными, слезами. 

Приличный человѣкъ не спалъ до утра ъ и думалъ обо всемъ, что произошло. Въ иего душѣ совершалось новое: неждансь ное откровеніе озаряло душу, и хотѣлось плакать и каяться и молиться кому-то Невѣдомому. 

Когда утромъ онъ заглянулъ къ дѣвушкѣ,-она лежала въ бреду. У нея была горячка, она заболѣла,-простудилась, должно быть, на улицѣ. Съ лихорадочнымъ взглядомъ протягивала она передъ собой руки и стонала:«Пощадите меня, я не хочу погибать! Мамочка, помолись за свою маленькую дочку!..» 

Приличный человѣкъ сталъ ее лечить и понемногу она выздоровѣла. Онъ изаботился о ея жизни, окружилъ ее вниманіемъ и любовью. Но она стала чахпуть. Съ каждымъ днемъ увядала ея молодость, исчезала краска съ милаго лица. Онъ съ болью смотрѣлъ на нее и сердце его сжималось отъ любви и жалости. Въ немъ родилась большая и свѣтлая любовь. 

Онъ хотѣлъ сдѣлать эту дѣвушку своей женой, но она умерла отъ чахотки, ее убилъ холодный, жестокій городъ-палачъ. Слишкомъ чистой и нѣжной опа была для озлобленной будничной борьбы. 

И осиротѣлъ приличный человѣкъ. Онъ до сихъ поръ живетъ одинъ, тоскливо вспоминая о дѣвушкѣ, встрѣченной въ рождественскій сочельникъ и не надолго р озарившей новымъ смысломъ его существованіе. Свято хранить онъ память о ней. Благословляетъ несказанно-чудеесное, страшное и радостное, совершающееся въ мірѣ. Носитъ огромную жалость ко всѣмъ одинокимъ и обездоленнымъ. 

И каждый разъ ему жутко и больно, когда онъ встрѣчаетъ ночью бѣдную дѣвушку. 

Ему все кажется, что она затеряна въ огромной ночи, и нѣтъ у нея, чистой и безпомощной, ночлега. Жестокій городъ глухъ и теменъ, какъ дремучій 

УНІОНЪ С.П.Б. 

а 

E) 

  лѣсъ, а хищный порокъ на каждомъ углу подстерегаетъ свою слабую жертву. 

И человѣкъ этотъ носится съ мечтой, съ наивной фантазіей, построить такой большой домъ, гдѣ всѣ бездомныя, оставшіяся безъ ночлега дѣвушки, могли-бы найти пріютъ на ночь. 

Ну, вотъ, вы хотѣли рождественскую сказку... Я разсказалъ вамъ, придумалъ, какъ могъ. 

Мнѣ очень больно вспоминать... Нальемте еще бокалы и выпьемъ за святую женскую чистоту,-за тихую свѣчу, которую такъ трудно донести къ Богу черезъ непроходимый, дремучій лѣсъ, гдѣ властвуютъ звѣри и темныя силы... 

Дмитрій Цензоръ.