СОДЕРЖАНІЕ: Полпива внутренняя и внѣшняя. — Новѣйшія извѣстія. — Мирный трактатъ.— Маневры подъ Краснымъ Селомъ. — «Мадонна съ младенцемъ Іисусомъ», недавно найденная картина Вандина. — Живописецъ Ярославъ Чермакъ, ☨.—Островъ Кипръ.—Фельдцейхмейстеръ, баронъ Филипповичъ. — Воздухоплавательная машина профессора Ритчеля. — Городъ Сераево (Босна-Сарай). — Лѣтопись искусствъ, театра и музыки. — Новости наукъ и цивилизаціи. — Почтовый ящикъ. — Микротазиметръ Эдиссона.— Шахматы.-—Подъ грозой. Повѣсть. (Продолженіе). — Объявленія.
РИСУНКИ: Всемірная выставка въ Парижѣ въ 1878 г. 1) Русскій отдѣлъ. Витрина дома Сіу и комп. въ Москвѣ; сахарное производство и мука фирмы Вахромѣева и комп.; 2) Сцена въ китайскомъ отдѣлѣ.—Маневры подъ Краснымъ Селомъ. Наступленіе сѣвернаго отряда и занятіе лаборато - ріи на дудергофской горѣ.—«Мадонна», картина Ванъ-Дика, вновь найденная г. фанъ Гааненомъ. — «Симонъ Ломницкій проситъ милостыню на Пражскомъ мосту»; картина Ярослава Черпака.—Живописецъ Ярославъ Чермакъ, ☨.— Занятіе острова Кипра англичанами: 1) Городъ Ларнака на островѣ Кипрѣ; 2) Марина. Виды съ моря: 3) Пилла, на островѣ Кипрѣ,—Занятіе австрійскими войсками Босніи и Герцеговины: 1) Фельдцейхмейстеръ Филипповичъ, главнокомандующій окупаціоннымъ корпусомъ въ Босніи и Герцеговинѣ; 2) Видъ города Сераева, въ Босніи. — Микротазиметръ Эдиссона. — Воздухоплавательная машина профессора Ритчеля.
Со времени открытія переговоровъ въ Берлинѣ, главное вниманіе русскаго общества сосредоточилось на нихъ; повсюду слышались различнаго рода сужденія, большею частію, пессимическаго свойства. Наконецъ, результаты переговоровъ сдѣлались извѣстны, хотя ратификація берлинскаго трактата не была еще оффиціально обнародована.
Громадная разница между нимъ и санъстефанскимъ договоромъ болѣзненно отозвалась въ сердцѣ каждаго русскаго. Разъясненіе уступокъ нашихъ и дальнѣйшей политики являлось необходимостью, и вотъ, на дняхъ, въ нашемъ оффиціальномъ органѣ было помѣщено правительственное сообщеніе, съ содержаніемъ и значеніемъ котораго мы намѣрены познакомить читателей въ настоящемъ обозрѣніи.
Упомянувъ о безуспѣшности трудовъ консульской коммиссіи и ноты графа Андраши, вслѣдствіе отсутствія обезпеченій, «Правит. Вѣстн.» говоритъ: «Только авторитетъ всей Европы могъ представить предположеннымъ улучшеніямъ необходимую гарантію, сдѣлать ихъ дѣйствительными и внушить довѣріе христіанамъ». Такова была цѣль берлинскаго меморандума, но предложеніе о коллективной демонстраціи было отвергнуто Англіею, которая нашла, что мѣры давленія не согласуются съ трактатомъ, гарантирующимъ Портѣ независимость ея внутренней администраціи. Не смотря на эту неудачу, нашъ кабинетъ не потерялъ надежды уладить дѣло миролюбивымъ образомъ, но когда константинопольская конференція и лондонскій протоколъ не привели къ желаемому результату, война сдѣлалась неизбѣжна.
При самомъ открытіи военныхъ дѣйствій, Россія сообщила кабинетамъ лондонскому и вѣнскому условія мира и потомъ, во время блокады Плевны, повторила такое сообщеніе...
«Наша политика, продолжаетъ «Пр. Вѣстн.», никогда не задавалась цѣлью разрушить Оттоманскую имперію. Хотя это мусульманское нашествіе въ Европу, дѣйствительно, представляется явленіемъ ненормальнымъ, неимѣющимъ другихъ оправданій, кромѣ силы оружія, но, втеченій своего четырехвѣковаго существованія, оно пустило слишкомъ глубокіе корни для того, чтобы прекращеніе его не вызвало общаго сотрясенія на Востокѣ и въ Европѣ. Нашъ кабинетъ задавался исключительно цѣлью положить рѣшительный конецъ возмутительному, съ человѣческой точки зрѣнія, угнетенію христіанъ— постоянной причины смутъ и опасностей для
общаго мира». Затѣмъ, указавъ на предварительный характеръ санъ-стефанскаго договора, доказывающій, что Россія не имѣла въ виду рѣшать вопросъ самолично, правительственное сообщеніе говоритъ: «Постоянныя заявленія нашего кабинета, что все, затрогивающее интересы Европы, будетъ подвергнуто общему обсужденію, доказываетъ въ достаточной мѣрѣ рѣшимость нашу остаться вѣрными въ восточномъ вопросѣ солидарности съ великими державами, которой мы постоянно добивались втеченіи 20 лѣтъ... Проникнутый чувствами солидарности съ Европою, нашъ кабинетъ согласился на созваніе конгресса, чтобы упрочить умиротвореніе Востока санкціею великихъ державъ... Дѣйствительно, никогда еще въ политической жизни Европы не было столь торжественнаго случая для цивилизованныхъ народовъ создать мудрымъ и примирительнымъ актомъ новую эру въ лѣтописяхъ мирнаго развитія человѣчества. Исторія скажетъ свое слово о томъ, насколько берлинскій конгрессъ оправдалъ эти ожиданія... Плоды укажутъ, каково было древо».
Далѣе слѣдуетъ перечисленіе результатовъ конгресса. «Дѣйствительно, они далеки отъ того, на что Россія имѣла право разсчитывать... Они даже не соотвѣтствуютъ, какъ утверждаетъ «Прав. Вѣстн.», интересамъ Востока и Европы, которые выиграли бы, если бы этотъ кризисъ кончился болѣе радикальнымъ и нормальнымъ рѣшеніемъ...» Одна изъ наиболѣе слабыхъ сторонъ берлинскаго трактата заключается въ томъ, что «все разграниченіе основано на соображеніяхъ географическихъ и политическихъ, безъ всякаго вниманія къ этнографическому элементу».
Нельзя не сказать, что затрудненія при разрѣшеніи восточнаго вопроса представляются, главнымъ образомъ, не со стороны Турціи, а со стороны Европы, вліяніе которой на Востокъ всегда бывало парализовано чувствами недовѣрія и соперничества кабинетовъ. Если бы державы соединились въ общихъ усиліяхъ для упроченія зачатковъ, положенныхъ конгрессомъ, чтобы сдѣлать изъ нихъ исходный пунктъ для дальнѣйшаго прогрессивнаго развитія народовъ Востока, то дѣло конгресса, конечно, не было бы безплоднымъ... Нынѣ наша задача блюсти, чтобы всѣ прежнія усилія не пропали даромъ... Трактатъ 1856 года, этотъ памятникъ политическихъ страстей, который вызвалъ несправедливую войну и такой же миръ, поставившій Россію въ положеніе, недостойное великой державы, не существуетъ болѣе. Россія пріобрѣла полное право наблюдать за результатами своихъ усилій; она не позволитъ ихъ уничтожить. То, что совершается на нашихъ глазахъ теперь, сопровождало, впрочемъ, и всѣ прежнія наши войны на Востокѣ... Намъ приходилось всегда останавливаться передъ непреоборимыми трудностями задачи, передъ сплоченной стѣной интересовъ и страстей, которые вызывались нашими успѣхами. Но со всякою послѣдующею войною мы дѣлали новый шагъ къ достиженію нашей окончательной цѣли. Это есть та кровавая и славная черта, которая проведена черезъ всю нашу исторію и должна неизбѣжно привести къ выполненію нашей исторической миссіи — освобожденію христіанскаго Востока. Оттоманская имперія вступила въ новый видъ отношеній къ христіанской и цивилизованной Европѣ. Если она пойдетъ по открывающемуся передъ нею пути съ полною откровенностью и желаніемъ точно исполнять условія, гарантирующія автономію ея христіанскихъ подданныхъ, передъ нею можетъ открыться счастливое будущее... Въ противномъ случаѣ, Порта сама подпишетъ свой приговоръ. Императорскій кабинетъ не перестанетъ употреблять всѣ усилія, чтобы удержать ее отъ вступленія на этотъ путь, и будетъ продолжатъ притягивать Европу къ общему дѣлу...».
«Если не все еще сдѣлано, говоритъ «Прав. Вѣсти.», если въ дѣло вмѣшались и недовѣріе, и предубѣжденіе, и политическая зависть, эгоистическіе разсчеты матеріальнаго характера, и борьба партій, то, все таки, нужно признать, что многое уже исполнено... Россія можетъ быть убѣждена, что въ лѣтописяхъ всемірной исторіи дѣло ея заслужитъ славную страницу,
что, не смотря на временныя препоны, порождаемыя страстями, пороками и слабостями людей, человѣчество идетъ къ тѣмъ же неуклоннымъ цѣлямъ, которыя предначертаны ему Провидѣніемъ. Берлинскій конгрессъ былъ только роздыхомъ, остановкою на этомъ трудномъ пути. Оцѣнивая его съ этой точки зрѣнія, Россія находитъ въ прошедшемъ вѣру въ будущее».
Такова сущность этого важнаго документа, объясняющаго прошедшее и опредѣляющаго направленіе нашей политики въ будущемъ. Причиною неудачъ нашихъ было довѣріе къ западной дипломатіи, не стоявшей, какъ оказалось, на высотѣ своего призванія. Представительница буржуазіи, она заподозрила Россію въ завоевательныхъ замыслахъ; продажная пресса заговорила о панславизмѣ и русскомъ коммунизмѣ, сентъ-джемскій и вѣнскій кабинеты ставили намъ на каждомъ шагу препятствія. Напрасно мы старались разсѣять эти предубѣжденія: наше миролюбіе принимали за слабость и, по мѣрѣ нашей уступчивости, увеличивали требованія... Въ результатѣ явился берлинскій конгрессъ.
Въ настоящее время, иллюзіи наши разсѣялись: цѣль русской политики указана, и если Россія намѣрена притягивать Европу къ разрѣшенію вопроса, то это вовсе не значить, чтобы мы отказались отъ нашей миссіи. Очевидно, подъ этими словами подразумѣвается, съ одной стороны, солидарность народовъ, а не кабинетовъ, съ другой — вѣрность Россіи принятымъ на себя обязательствамъ и отсутствіе завоевательныхъ стремленіи. Въ жизни каждой націи бываютъ моменты, когда она является представительницею передовыхъ идей, не смотря на то, что иногда идеи не находятъ широкаго примѣненія въ ней самой. Такова была Франція, подававшая помощь сѣверо-американцамъ при Людовикѣ XVI; таковъ былъ Піемонтъ, освободившій Флоренцію и Миланъ; такова была Англія во время Вильгельма Оранскаго и Анны, отстаивавшая Европу отъ деспотизма французскаго короля въ концѣ ХѴII и началѣ XVIII вѣка. Нынѣ роль освободительницы принадлежитъ Россіи. Пусть враги называютъ ее варварской и боятся разрушенія цивилизаціи запада невѣжественными славянами. Варварская Россія способствовала уничтоженію невольничества въ Хивѣ и Бухарѣ, стояла за свободу совѣсти, за широкое развитіе угнетенныхъ народностей, тогда какъ просвѣщенная Европа защищала мусульманскій фанатизмъ и рабство... Не панславизма и невѣжества славянъ слѣдуетъ бояться западу, а предубѣжденій и жадности буржуазіи, эксплоатирующей рабочихъ и поселянъ: не русскіе и не славяне угрожаютъ западной цивилизаціи, а клерикалы и крайнія партіи,—плоды невѣжества, неправосудія и дурнаго экономическаго устройства.
Не беремся предугадывать грядущихъ событій, но не видимъ причины опасаться ихъ, если программа, изложенная въ правительственномъ сообщеніи, будетъ выполнена во всей строгости. Россія не ищетъ войны, но и не боится ея, защищая высшіе интересы цивилизаціи и зная, что на ея сторонѣ общественное мнѣніе наиболѣе развитыхъ и честныхъ людей запада, каковы, напримѣръ: Дарвинъ, Фримэнъ, Гарибальди, Карлейль.
ВНѢШНЯЯ.
Прошло уже десять дней со дня обмѣна ратификацій берлинскаго трактата, а изъ всѣхъ обязательствъ, налагаемыхъ этимъ договоромъ на Порту, исполнено покамѣстъ только одно: Варна сдана русскимъ войскамъ въ началѣ прошлой недѣли. О приведеніи въ дѣйствіе другихъ постановленій трактата еще нѣтъ и рѣчи. Русскій отнынѣ, городъ Батумъ все еще не очищенъ турками, въ то время, когда мы пишемъ эти строки, и изъ Константинополя снова, какъ въ послѣдніе дни конгресса, начинаютъ приходить извѣстія, что мусульманское населеніе этого города рѣшилось сопротивляться вступленію нашихъ войскъ. Къ этому прибавляютъ, что 2,000 «горцевъ», т. е. лазовъ, стали на рѣкѣ Чурукъ-Су, съ цѣлью помѣшать движенію на Батумъ русскаго отряда, и что турецкая армія сохраняетъ нейтральное положеніе.
РИСУНКИ: Всемірная выставка въ Парижѣ въ 1878 г. 1) Русскій отдѣлъ. Витрина дома Сіу и комп. въ Москвѣ; сахарное производство и мука фирмы Вахромѣева и комп.; 2) Сцена въ китайскомъ отдѣлѣ.—Маневры подъ Краснымъ Селомъ. Наступленіе сѣвернаго отряда и занятіе лаборато - ріи на дудергофской горѣ.—«Мадонна», картина Ванъ-Дика, вновь найденная г. фанъ Гааненомъ. — «Симонъ Ломницкій проситъ милостыню на Пражскомъ мосту»; картина Ярослава Черпака.—Живописецъ Ярославъ Чермакъ, ☨.— Занятіе острова Кипра англичанами: 1) Городъ Ларнака на островѣ Кипрѣ; 2) Марина. Виды съ моря: 3) Пилла, на островѣ Кипрѣ,—Занятіе австрійскими войсками Босніи и Герцеговины: 1) Фельдцейхмейстеръ Филипповичъ, главнокомандующій окупаціоннымъ корпусомъ въ Босніи и Герцеговинѣ; 2) Видъ города Сераева, въ Босніи. — Микротазиметръ Эдиссона. — Воздухоплавательная машина профессора Ритчеля.
Со времени открытія переговоровъ въ Берлинѣ, главное вниманіе русскаго общества сосредоточилось на нихъ; повсюду слышались различнаго рода сужденія, большею частію, пессимическаго свойства. Наконецъ, результаты переговоровъ сдѣлались извѣстны, хотя ратификація берлинскаго трактата не была еще оффиціально обнародована.
Громадная разница между нимъ и санъстефанскимъ договоромъ болѣзненно отозвалась въ сердцѣ каждаго русскаго. Разъясненіе уступокъ нашихъ и дальнѣйшей политики являлось необходимостью, и вотъ, на дняхъ, въ нашемъ оффиціальномъ органѣ было помѣщено правительственное сообщеніе, съ содержаніемъ и значеніемъ котораго мы намѣрены познакомить читателей въ настоящемъ обозрѣніи.
Упомянувъ о безуспѣшности трудовъ консульской коммиссіи и ноты графа Андраши, вслѣдствіе отсутствія обезпеченій, «Правит. Вѣстн.» говоритъ: «Только авторитетъ всей Европы могъ представить предположеннымъ улучшеніямъ необходимую гарантію, сдѣлать ихъ дѣйствительными и внушить довѣріе христіанамъ». Такова была цѣль берлинскаго меморандума, но предложеніе о коллективной демонстраціи было отвергнуто Англіею, которая нашла, что мѣры давленія не согласуются съ трактатомъ, гарантирующимъ Портѣ независимость ея внутренней администраціи. Не смотря на эту неудачу, нашъ кабинетъ не потерялъ надежды уладить дѣло миролюбивымъ образомъ, но когда константинопольская конференція и лондонскій протоколъ не привели къ желаемому результату, война сдѣлалась неизбѣжна.
При самомъ открытіи военныхъ дѣйствій, Россія сообщила кабинетамъ лондонскому и вѣнскому условія мира и потомъ, во время блокады Плевны, повторила такое сообщеніе...
«Наша политика, продолжаетъ «Пр. Вѣстн.», никогда не задавалась цѣлью разрушить Оттоманскую имперію. Хотя это мусульманское нашествіе въ Европу, дѣйствительно, представляется явленіемъ ненормальнымъ, неимѣющимъ другихъ оправданій, кромѣ силы оружія, но, втеченій своего четырехвѣковаго существованія, оно пустило слишкомъ глубокіе корни для того, чтобы прекращеніе его не вызвало общаго сотрясенія на Востокѣ и въ Европѣ. Нашъ кабинетъ задавался исключительно цѣлью положить рѣшительный конецъ возмутительному, съ человѣческой точки зрѣнія, угнетенію христіанъ— постоянной причины смутъ и опасностей для
общаго мира». Затѣмъ, указавъ на предварительный характеръ санъ-стефанскаго договора, доказывающій, что Россія не имѣла въ виду рѣшать вопросъ самолично, правительственное сообщеніе говоритъ: «Постоянныя заявленія нашего кабинета, что все, затрогивающее интересы Европы, будетъ подвергнуто общему обсужденію, доказываетъ въ достаточной мѣрѣ рѣшимость нашу остаться вѣрными въ восточномъ вопросѣ солидарности съ великими державами, которой мы постоянно добивались втеченіи 20 лѣтъ... Проникнутый чувствами солидарности съ Европою, нашъ кабинетъ согласился на созваніе конгресса, чтобы упрочить умиротвореніе Востока санкціею великихъ державъ... Дѣйствительно, никогда еще въ политической жизни Европы не было столь торжественнаго случая для цивилизованныхъ народовъ создать мудрымъ и примирительнымъ актомъ новую эру въ лѣтописяхъ мирнаго развитія человѣчества. Исторія скажетъ свое слово о томъ, насколько берлинскій конгрессъ оправдалъ эти ожиданія... Плоды укажутъ, каково было древо».
Далѣе слѣдуетъ перечисленіе результатовъ конгресса. «Дѣйствительно, они далеки отъ того, на что Россія имѣла право разсчитывать... Они даже не соотвѣтствуютъ, какъ утверждаетъ «Прав. Вѣстн.», интересамъ Востока и Европы, которые выиграли бы, если бы этотъ кризисъ кончился болѣе радикальнымъ и нормальнымъ рѣшеніемъ...» Одна изъ наиболѣе слабыхъ сторонъ берлинскаго трактата заключается въ томъ, что «все разграниченіе основано на соображеніяхъ географическихъ и политическихъ, безъ всякаго вниманія къ этнографическому элементу».
Нельзя не сказать, что затрудненія при разрѣшеніи восточнаго вопроса представляются, главнымъ образомъ, не со стороны Турціи, а со стороны Европы, вліяніе которой на Востокъ всегда бывало парализовано чувствами недовѣрія и соперничества кабинетовъ. Если бы державы соединились въ общихъ усиліяхъ для упроченія зачатковъ, положенныхъ конгрессомъ, чтобы сдѣлать изъ нихъ исходный пунктъ для дальнѣйшаго прогрессивнаго развитія народовъ Востока, то дѣло конгресса, конечно, не было бы безплоднымъ... Нынѣ наша задача блюсти, чтобы всѣ прежнія усилія не пропали даромъ... Трактатъ 1856 года, этотъ памятникъ политическихъ страстей, который вызвалъ несправедливую войну и такой же миръ, поставившій Россію въ положеніе, недостойное великой державы, не существуетъ болѣе. Россія пріобрѣла полное право наблюдать за результатами своихъ усилій; она не позволитъ ихъ уничтожить. То, что совершается на нашихъ глазахъ теперь, сопровождало, впрочемъ, и всѣ прежнія наши войны на Востокѣ... Намъ приходилось всегда останавливаться передъ непреоборимыми трудностями задачи, передъ сплоченной стѣной интересовъ и страстей, которые вызывались нашими успѣхами. Но со всякою послѣдующею войною мы дѣлали новый шагъ къ достиженію нашей окончательной цѣли. Это есть та кровавая и славная черта, которая проведена черезъ всю нашу исторію и должна неизбѣжно привести къ выполненію нашей исторической миссіи — освобожденію христіанскаго Востока. Оттоманская имперія вступила въ новый видъ отношеній къ христіанской и цивилизованной Европѣ. Если она пойдетъ по открывающемуся передъ нею пути съ полною откровенностью и желаніемъ точно исполнять условія, гарантирующія автономію ея христіанскихъ подданныхъ, передъ нею можетъ открыться счастливое будущее... Въ противномъ случаѣ, Порта сама подпишетъ свой приговоръ. Императорскій кабинетъ не перестанетъ употреблять всѣ усилія, чтобы удержать ее отъ вступленія на этотъ путь, и будетъ продолжатъ притягивать Европу къ общему дѣлу...».
«Если не все еще сдѣлано, говоритъ «Прав. Вѣсти.», если въ дѣло вмѣшались и недовѣріе, и предубѣжденіе, и политическая зависть, эгоистическіе разсчеты матеріальнаго характера, и борьба партій, то, все таки, нужно признать, что многое уже исполнено... Россія можетъ быть убѣждена, что въ лѣтописяхъ всемірной исторіи дѣло ея заслужитъ славную страницу,
что, не смотря на временныя препоны, порождаемыя страстями, пороками и слабостями людей, человѣчество идетъ къ тѣмъ же неуклоннымъ цѣлямъ, которыя предначертаны ему Провидѣніемъ. Берлинскій конгрессъ былъ только роздыхомъ, остановкою на этомъ трудномъ пути. Оцѣнивая его съ этой точки зрѣнія, Россія находитъ въ прошедшемъ вѣру въ будущее».
Такова сущность этого важнаго документа, объясняющаго прошедшее и опредѣляющаго направленіе нашей политики въ будущемъ. Причиною неудачъ нашихъ было довѣріе къ западной дипломатіи, не стоявшей, какъ оказалось, на высотѣ своего призванія. Представительница буржуазіи, она заподозрила Россію въ завоевательныхъ замыслахъ; продажная пресса заговорила о панславизмѣ и русскомъ коммунизмѣ, сентъ-джемскій и вѣнскій кабинеты ставили намъ на каждомъ шагу препятствія. Напрасно мы старались разсѣять эти предубѣжденія: наше миролюбіе принимали за слабость и, по мѣрѣ нашей уступчивости, увеличивали требованія... Въ результатѣ явился берлинскій конгрессъ.
Въ настоящее время, иллюзіи наши разсѣялись: цѣль русской политики указана, и если Россія намѣрена притягивать Европу къ разрѣшенію вопроса, то это вовсе не значить, чтобы мы отказались отъ нашей миссіи. Очевидно, подъ этими словами подразумѣвается, съ одной стороны, солидарность народовъ, а не кабинетовъ, съ другой — вѣрность Россіи принятымъ на себя обязательствамъ и отсутствіе завоевательныхъ стремленіи. Въ жизни каждой націи бываютъ моменты, когда она является представительницею передовыхъ идей, не смотря на то, что иногда идеи не находятъ широкаго примѣненія въ ней самой. Такова была Франція, подававшая помощь сѣверо-американцамъ при Людовикѣ XVI; таковъ былъ Піемонтъ, освободившій Флоренцію и Миланъ; такова была Англія во время Вильгельма Оранскаго и Анны, отстаивавшая Европу отъ деспотизма французскаго короля въ концѣ ХѴII и началѣ XVIII вѣка. Нынѣ роль освободительницы принадлежитъ Россіи. Пусть враги называютъ ее варварской и боятся разрушенія цивилизаціи запада невѣжественными славянами. Варварская Россія способствовала уничтоженію невольничества въ Хивѣ и Бухарѣ, стояла за свободу совѣсти, за широкое развитіе угнетенныхъ народностей, тогда какъ просвѣщенная Европа защищала мусульманскій фанатизмъ и рабство... Не панславизма и невѣжества славянъ слѣдуетъ бояться западу, а предубѣжденій и жадности буржуазіи, эксплоатирующей рабочихъ и поселянъ: не русскіе и не славяне угрожаютъ западной цивилизаціи, а клерикалы и крайнія партіи,—плоды невѣжества, неправосудія и дурнаго экономическаго устройства.
Не беремся предугадывать грядущихъ событій, но не видимъ причины опасаться ихъ, если программа, изложенная въ правительственномъ сообщеніи, будетъ выполнена во всей строгости. Россія не ищетъ войны, но и не боится ея, защищая высшіе интересы цивилизаціи и зная, что на ея сторонѣ общественное мнѣніе наиболѣе развитыхъ и честныхъ людей запада, каковы, напримѣръ: Дарвинъ, Фримэнъ, Гарибальди, Карлейль.
ВНѢШНЯЯ.
Прошло уже десять дней со дня обмѣна ратификацій берлинскаго трактата, а изъ всѣхъ обязательствъ, налагаемыхъ этимъ договоромъ на Порту, исполнено покамѣстъ только одно: Варна сдана русскимъ войскамъ въ началѣ прошлой недѣли. О приведеніи въ дѣйствіе другихъ постановленій трактата еще нѣтъ и рѣчи. Русскій отнынѣ, городъ Батумъ все еще не очищенъ турками, въ то время, когда мы пишемъ эти строки, и изъ Константинополя снова, какъ въ послѣдніе дни конгресса, начинаютъ приходить извѣстія, что мусульманское населеніе этого города рѣшилось сопротивляться вступленію нашихъ войскъ. Къ этому прибавляютъ, что 2,000 «горцевъ», т. е. лазовъ, стали на рѣкѣ Чурукъ-Су, съ цѣлью помѣшать движенію на Батумъ русскаго отряда, и что турецкая армія сохраняетъ нейтральное положеніе.