Фрейлейнъ. 1
Вотъ уже два года, какъ я не имѣю удовольствія писать въ нашихъ политическихъ газетахъ. Въ моемъ дѣтствѣ были моменты, когда я чувствовалъ себя слишкомъ большимъ, чтобы гулять съ гувернанткой, и я предпочиталъ сидѣть дома, нежели чинно гулять подъ ея надзоромъ по тѣмъ неизмѣннымъ скучнымъ дорожкамъ, по которымъ она меня водила. Въ совершенно такомъ же положеніи я находился въ послѣднее время по отношенію къ цѣлому ряду публицистическихъ прогулокъ, которыя бы мнѣ хотѣлось предпринять въ нѣкоторыя достопримѣчательныя учрежденія и мѣстности моего отечества — по внутреннимъ губерніямъ, въ Финляндію, въ Кишиневъ. Нельзя безъ гувернантки — будемъ сидѣть дома и ждать, 2 пока позволятъ гулять однимъ, пока заслужимъ довѣріе старшихъ. Будемъ сидѣть въ кабинетѣ, учиться и читать умныя ученыя книжки. Это, какъ будто, можно и безъ гувернантки. Но вотъ, оказывается, что и въ кабинетѣ я могу напроказить, или прочитать что-либо лишнее; оказывается, что и въ кабинетѣ меня нельзя оставить одного. И я поневолѣ выхожу изъ него, 3 чтобы пожаловаться на мою гувернантку.
За послѣднее время изъ научныхъ новостей, возбуждавшихъ общій интересъ, можно указать на ученый споръ „Bibel und Babel“, споръ объ отношеніи древне-вавилонской культуры къ іудейско-библейской, который съ легкой руки проф. Делича и имп. Вильгельма взволновалъ всю Германію сверху до низу и породилъ цѣлую обширную литературу. Другая новинка — французская книга Мечникова, 4 одного изъ немногихъ русскихъ ученыхъ, снискавшихъ всемірную извѣстность.
И вотъ, замѣтивъ, что я заинтересовался этими новинками, моя гувернантка взяла и заперла ихъ отъ меня въ шкапъ, куда она уже раньше упрятала отъ меня столько интересныхъ умныхъ книжекъ. Я еще слишкомъ молодъ, глупъ и неразвитъ, чтобы ихъ читать, и всѣ другіе русскіе мальчики, по мнѣнію нашей фрейлейнъ, слишкомъ молоды, глупы и неразвиты для этого.
Сколько разъ эти русскіе мальчики жаловались на нее съ горькой обидой, доказывая безцѣльность и вредъ этого по истинѣ развращающаго воспитательнаго пріема. Но фрейлейнъ твердо вѣритъ въ непогрѣшимость своей методы и стоитъ на томъ, что яйца курицу не учатъ. Ей не хочется на покой въ пріютъ для престарѣлыхъ гувернантокъ, и она, по прежнему, при чужихъ водитъ меня за руку, по прежнему опекаетъ, замыкаетъ, останавливаетъ, наказываетъ меня, придирается ко мнѣ, изводитъ и срамитъ меня, чтобы я не царапался, стрижетъ волосы, когда находитъ, что они слишкомъ длинны, отнимаетъ у меня книжки и мараетъ мои тетрадки, словомъ, не отпускаетъ меня пн на шагъ и обращается со мной, какъ съ младенцемъ, который не умѣетъ сморкаться и котораго нельзя оставить одного даже въ томъ кабинетѣ, гдѣ онъ запертъ.
Я знаю, что добрая Фрейлейнъ дѣлаетъ все это исключительно для того, чтобы оградить, уберечь меня и другихъ подобныхъ мнѣ глупыхъ русскихъ дѣтей отъ вредныхъ, тлетворныхъ вліяній. Она отнимаетъ у насъ книжки, чтобы мы не научились какимъ-либо нехорошимъ словамъ или чтобы мы не узнали, что дѣти не подъ капустой родятся и что на свѣтѣ есть злые люди, нигилисты, соціалисты, матеріалисты и даже самъ гр. Толстой, о чемъ, по мнѣнію Фрейлейнъ, такіе невинные младенцы, какъ мы, сами никогда не догадаются.
Но, Боже, какъ заблуждается бѣдная Фрейлейнъ, если она вѣритъ въ успѣшность этихъ мѣръ и если она не видитъ до какой степени она усугубляетъ зло, дѣлая популярнымъ все то, что она запрещаетъ и внушая отвращеніе ко всему тому, чему она покровительствуетъ, раздражая дурныя наклонности своихъ питомцевъ и парализуя всякую самостоятельную борьбу противъ зла. Ни отъ чего она насъ ограждать но можетъ, никакихъ дурныхъ словъ отъ насъ не спрячетъ — всѣ ихъ мы знаемъ давно наизусть. Еслибы только слышала наша Фрейлейнъ, какими нехорошими словами русскіе мальчики между собой ругаются, она всѣхъ ихъ спрятала бы въ тотъ самый шкапъ, куда она запираетъ отъ насъ умныя книжки! „Kinder, Kinder! Wo haben Sie das gehört?“ „Гдѣ вы такимъ словамъ могли научиться?“ — На улицѣ, Фрейлейнъ. Теперь эти самыя нехорошія слова всякій прохожій знаетъ, на всякомъ заборѣ ихъ прочитать можно, и всѣ наши знакомые мальчики ихъ повторяютъ. И не то что Мечникова, а самыя худшія изъ тѣхъ книжекъ, которыя вы отъ пасъ прячете, мальчики подъ подушками читаютъ! Или и этого вы не замѣчаете?
О, Фрейлейнъ, Фрейлейнъ! Да неужели вы думаете, что если у насъ „Bibel und Babel“ отнять, мы отъ этого благочестивѣе сдѣ
1 Эта остроумная замѣтка ходитъ въ рукописи по рукамъ съ именемъ одного извѣстнаго ученаго-профессора. Мы печатаемъ ее h titre du document, Ред. 2 Зачѣмъ же ждать? Пожалуйте въ „Освобожденіе“! Ред. 3 Давно пора! Засидѣлись! Ред.
4 Книга Мечникова запрещена цензурой. Ред.
лаемся, или такъ возьмемъ и Анну Зонтагъ читать начнемъ? Наша интеллигенція вся поголовно изъ Церкви ушла и поражаетъ худшимъ, нежели всякое невѣріе, мертвеннымъ равнодушіемъ къ вопросамъ вѣры, а вы, Фрейлейнъ, отъ насъ „Bibel und Babel“ прячете! Наши дѣти по Марксу читать учатся, какъ дѣды по часослову учились, наша молодежь годами твердаго знака не видитъ, потому что читаетъ исключительно подпольные листки а вы — Мечникова въ шкапъ!
О, Господи! Когда я буду совсѣмъ большимъ! Когда мнѣ позволятъ гулять одному, читать и писать одному и когда мнѣ умныя книжки въ руки дадутъ.
Фрейлейнъ ... а Фрейлейнъ ... я больше не маленькій! . . . Дайте мнѣ хоть Мечникова почитать!
Къ армянскому вопросу.
Ӏ.
Намъ доставлено слѣдующее изложеніе хода дѣла о передачѣ армянскихъ церковныхъ имуществъ въ казенное управленіе, а также мотивовъ, легшихъ въ основу этого мѣропріятія:
Въ 1897 г. когда были переданы Министру Народнаго Просвѣщенія армянскія церковно-приходскія школы, одновременно тому же министерству были переданы и имущества этихъ школъ. Между тѣмъ, въ настоящее время армянское духовенство объявило цѣлый рядъ судебныхъ притязаній, доказывая, „не безъ успѣха“, что вышеупомянутыя имущества принадлежатъ не школамъ, а церквамъ и монастырямъ. Имѣя въ виду послѣднее обстоятельство, а также противозаконную политическую дѣятельность армянскаго духовенства Главнонач. гражданской частью на Кавказѣ кн. Голицынъ въ 1898 г. поднялъ вопросъ о переходѣ въ казну всѣхъ имуществъ и суммъ армянской церкви. Это предложеніе кн. Голицына встрѣтило сопротивленіе Министра Финансовъ и Министра Земледѣлія и Государств. Имуществъ. Эти два министра доказывали, что такое сильное средство, какъ захватъ въ казну доходовъ церкви, можетъ вызвать недовольство армянскаго населенія. Вмѣстѣ съ этимъ, Министръ Финансовъ считалъ желательнымъ, чтобы управленіе церковными имуществами поручено было особой комиссіи, на подобіе вакуфной комиссіи, составленной изъ представителей мѣстной кавказской власти и армянскаго духовенства, а Министръ Земледѣлія и Госуд. Им. предложилъ по отношенію къ армянскимъ церковнымъ имуществамъ установить тотъ порядокъ управленія, каковой существуетъ по отношенію къ бессарабскимъ имѣніямъ заграничныхъ греческихъ монастырей, а именно, чтобы общій контроль надъ суммами и имѣніями церквей былъ порученъ министерству внутреннихъ дѣлъ, а собственно хозяйственное управленіе этими имѣніями — Министерству Земледѣлія и Государств. Имуществъ. Кн. Голицынъ и бывшій мин. внутр. дѣлъ Сипягинъ сочли возможнымъ принять предложеніе министра земледѣлія и государственныхъ имущуствъ статсъ-секр. Ермолова. Проектъ, составленный согласно этому предложенію, подвергся по Высочайшему повелѣнію обсужденію особой комисссіи подъ предсѣдательствомъ статсъ-секретаря Фриша. Послѣдняя нашла, что предполагаемое мѣропріятіе, наносящее ударъ всей армянской церкви, повліяетъ на отношеніе къ Россіи всего армянскаго населенія, какъ внутри государства, такъ и заграницей. Это предложеніе, по мнѣнію комиссіи, имѣетъ цѣлью прекратить противозаконную дѣятельность высшаго армянскаго духовенства и армянской интеллигенціи, но съ этой цѣлью, по мнѣнію комиссіи, можно употребить другія средства, между прочимъ, ограничить самоуправленіе армянской церкви и учредить дѣйствительный контроль надъ доходами и расходами церкви. Согласно этимъ разсужденіямъ комиссія нашла несвоевременнымъ осуществленіе этого мѣропріятія. Съ этимъ согласился и министръ Сипягинъ, а кн. Голицынъ остался при своемъ прежнемъ мнѣніи. Разсмотрѣвъ протоколъ вышеназванной комиссіи, Государь Императоръ соблаговолилъ поручить министру внутреннихъ дѣлъ, послѣ переговоровъ съ Голицынымъ, представить Его Величеству соображенія, какія мѣры надо предпринять, за исключеніемъ вышеупомянутаго средства, чтобы прекратить противозаконную дѣятельность армянскаго духовенства. Но бывшій министръ внутреннихъ дѣлъ, послѣ переговоровъ съ кн. Голицынымъ, всеподданнѣйше доложилъ, что въ настоящее время единственное дѣйствительное средство съ вышеназванной цѣлью можетъ быть завладѣніе правительствомъ имуществъ армянской церкви изъ подъ власти армянскихъ духовныхъ учрежденій. Вмѣстѣ съ этимъ Сипягинъ, въ случаѣ согласія Государя Императора, просилъ разрѣшенія внести названное дѣло въ Комитетъ Министровъ. Соблаговоленіе Государя Императора имѣло мѣсто 26 іюля 1901 года. Внося настоящее предложеніе въ Комитетъ Министровъ, министръ внутр. дѣлъ стастъ-секр. Плеве, между прочимъ, пояснилъ, что предлагаемое
Вотъ уже два года, какъ я не имѣю удовольствія писать въ нашихъ политическихъ газетахъ. Въ моемъ дѣтствѣ были моменты, когда я чувствовалъ себя слишкомъ большимъ, чтобы гулять съ гувернанткой, и я предпочиталъ сидѣть дома, нежели чинно гулять подъ ея надзоромъ по тѣмъ неизмѣннымъ скучнымъ дорожкамъ, по которымъ она меня водила. Въ совершенно такомъ же положеніи я находился въ послѣднее время по отношенію къ цѣлому ряду публицистическихъ прогулокъ, которыя бы мнѣ хотѣлось предпринять въ нѣкоторыя достопримѣчательныя учрежденія и мѣстности моего отечества — по внутреннимъ губерніямъ, въ Финляндію, въ Кишиневъ. Нельзя безъ гувернантки — будемъ сидѣть дома и ждать, 2 пока позволятъ гулять однимъ, пока заслужимъ довѣріе старшихъ. Будемъ сидѣть въ кабинетѣ, учиться и читать умныя ученыя книжки. Это, какъ будто, можно и безъ гувернантки. Но вотъ, оказывается, что и въ кабинетѣ я могу напроказить, или прочитать что-либо лишнее; оказывается, что и въ кабинетѣ меня нельзя оставить одного. И я поневолѣ выхожу изъ него, 3 чтобы пожаловаться на мою гувернантку.
За послѣднее время изъ научныхъ новостей, возбуждавшихъ общій интересъ, можно указать на ученый споръ „Bibel und Babel“, споръ объ отношеніи древне-вавилонской культуры къ іудейско-библейской, который съ легкой руки проф. Делича и имп. Вильгельма взволновалъ всю Германію сверху до низу и породилъ цѣлую обширную литературу. Другая новинка — французская книга Мечникова, 4 одного изъ немногихъ русскихъ ученыхъ, снискавшихъ всемірную извѣстность.
И вотъ, замѣтивъ, что я заинтересовался этими новинками, моя гувернантка взяла и заперла ихъ отъ меня въ шкапъ, куда она уже раньше упрятала отъ меня столько интересныхъ умныхъ книжекъ. Я еще слишкомъ молодъ, глупъ и неразвитъ, чтобы ихъ читать, и всѣ другіе русскіе мальчики, по мнѣнію нашей фрейлейнъ, слишкомъ молоды, глупы и неразвиты для этого.
Сколько разъ эти русскіе мальчики жаловались на нее съ горькой обидой, доказывая безцѣльность и вредъ этого по истинѣ развращающаго воспитательнаго пріема. Но фрейлейнъ твердо вѣритъ въ непогрѣшимость своей методы и стоитъ на томъ, что яйца курицу не учатъ. Ей не хочется на покой въ пріютъ для престарѣлыхъ гувернантокъ, и она, по прежнему, при чужихъ водитъ меня за руку, по прежнему опекаетъ, замыкаетъ, останавливаетъ, наказываетъ меня, придирается ко мнѣ, изводитъ и срамитъ меня, чтобы я не царапался, стрижетъ волосы, когда находитъ, что они слишкомъ длинны, отнимаетъ у меня книжки и мараетъ мои тетрадки, словомъ, не отпускаетъ меня пн на шагъ и обращается со мной, какъ съ младенцемъ, который не умѣетъ сморкаться и котораго нельзя оставить одного даже въ томъ кабинетѣ, гдѣ онъ запертъ.
Я знаю, что добрая Фрейлейнъ дѣлаетъ все это исключительно для того, чтобы оградить, уберечь меня и другихъ подобныхъ мнѣ глупыхъ русскихъ дѣтей отъ вредныхъ, тлетворныхъ вліяній. Она отнимаетъ у насъ книжки, чтобы мы не научились какимъ-либо нехорошимъ словамъ или чтобы мы не узнали, что дѣти не подъ капустой родятся и что на свѣтѣ есть злые люди, нигилисты, соціалисты, матеріалисты и даже самъ гр. Толстой, о чемъ, по мнѣнію Фрейлейнъ, такіе невинные младенцы, какъ мы, сами никогда не догадаются.
Но, Боже, какъ заблуждается бѣдная Фрейлейнъ, если она вѣритъ въ успѣшность этихъ мѣръ и если она не видитъ до какой степени она усугубляетъ зло, дѣлая популярнымъ все то, что она запрещаетъ и внушая отвращеніе ко всему тому, чему она покровительствуетъ, раздражая дурныя наклонности своихъ питомцевъ и парализуя всякую самостоятельную борьбу противъ зла. Ни отъ чего она насъ ограждать но можетъ, никакихъ дурныхъ словъ отъ насъ не спрячетъ — всѣ ихъ мы знаемъ давно наизусть. Еслибы только слышала наша Фрейлейнъ, какими нехорошими словами русскіе мальчики между собой ругаются, она всѣхъ ихъ спрятала бы въ тотъ самый шкапъ, куда она запираетъ отъ насъ умныя книжки! „Kinder, Kinder! Wo haben Sie das gehört?“ „Гдѣ вы такимъ словамъ могли научиться?“ — На улицѣ, Фрейлейнъ. Теперь эти самыя нехорошія слова всякій прохожій знаетъ, на всякомъ заборѣ ихъ прочитать можно, и всѣ наши знакомые мальчики ихъ повторяютъ. И не то что Мечникова, а самыя худшія изъ тѣхъ книжекъ, которыя вы отъ пасъ прячете, мальчики подъ подушками читаютъ! Или и этого вы не замѣчаете?
О, Фрейлейнъ, Фрейлейнъ! Да неужели вы думаете, что если у насъ „Bibel und Babel“ отнять, мы отъ этого благочестивѣе сдѣ
1 Эта остроумная замѣтка ходитъ въ рукописи по рукамъ съ именемъ одного извѣстнаго ученаго-профессора. Мы печатаемъ ее h titre du document, Ред. 2 Зачѣмъ же ждать? Пожалуйте въ „Освобожденіе“! Ред. 3 Давно пора! Засидѣлись! Ред.
4 Книга Мечникова запрещена цензурой. Ред.
лаемся, или такъ возьмемъ и Анну Зонтагъ читать начнемъ? Наша интеллигенція вся поголовно изъ Церкви ушла и поражаетъ худшимъ, нежели всякое невѣріе, мертвеннымъ равнодушіемъ къ вопросамъ вѣры, а вы, Фрейлейнъ, отъ насъ „Bibel und Babel“ прячете! Наши дѣти по Марксу читать учатся, какъ дѣды по часослову учились, наша молодежь годами твердаго знака не видитъ, потому что читаетъ исключительно подпольные листки а вы — Мечникова въ шкапъ!
О, Господи! Когда я буду совсѣмъ большимъ! Когда мнѣ позволятъ гулять одному, читать и писать одному и когда мнѣ умныя книжки въ руки дадутъ.
Фрейлейнъ ... а Фрейлейнъ ... я больше не маленькій! . . . Дайте мнѣ хоть Мечникова почитать!
Къ армянскому вопросу.
Ӏ.
Намъ доставлено слѣдующее изложеніе хода дѣла о передачѣ армянскихъ церковныхъ имуществъ въ казенное управленіе, а также мотивовъ, легшихъ въ основу этого мѣропріятія:
Въ 1897 г. когда были переданы Министру Народнаго Просвѣщенія армянскія церковно-приходскія школы, одновременно тому же министерству были переданы и имущества этихъ школъ. Между тѣмъ, въ настоящее время армянское духовенство объявило цѣлый рядъ судебныхъ притязаній, доказывая, „не безъ успѣха“, что вышеупомянутыя имущества принадлежатъ не школамъ, а церквамъ и монастырямъ. Имѣя въ виду послѣднее обстоятельство, а также противозаконную политическую дѣятельность армянскаго духовенства Главнонач. гражданской частью на Кавказѣ кн. Голицынъ въ 1898 г. поднялъ вопросъ о переходѣ въ казну всѣхъ имуществъ и суммъ армянской церкви. Это предложеніе кн. Голицына встрѣтило сопротивленіе Министра Финансовъ и Министра Земледѣлія и Государств. Имуществъ. Эти два министра доказывали, что такое сильное средство, какъ захватъ въ казну доходовъ церкви, можетъ вызвать недовольство армянскаго населенія. Вмѣстѣ съ этимъ, Министръ Финансовъ считалъ желательнымъ, чтобы управленіе церковными имуществами поручено было особой комиссіи, на подобіе вакуфной комиссіи, составленной изъ представителей мѣстной кавказской власти и армянскаго духовенства, а Министръ Земледѣлія и Госуд. Им. предложилъ по отношенію къ армянскимъ церковнымъ имуществамъ установить тотъ порядокъ управленія, каковой существуетъ по отношенію къ бессарабскимъ имѣніямъ заграничныхъ греческихъ монастырей, а именно, чтобы общій контроль надъ суммами и имѣніями церквей былъ порученъ министерству внутреннихъ дѣлъ, а собственно хозяйственное управленіе этими имѣніями — Министерству Земледѣлія и Государств. Имуществъ. Кн. Голицынъ и бывшій мин. внутр. дѣлъ Сипягинъ сочли возможнымъ принять предложеніе министра земледѣлія и государственныхъ имущуствъ статсъ-секр. Ермолова. Проектъ, составленный согласно этому предложенію, подвергся по Высочайшему повелѣнію обсужденію особой комисссіи подъ предсѣдательствомъ статсъ-секретаря Фриша. Послѣдняя нашла, что предполагаемое мѣропріятіе, наносящее ударъ всей армянской церкви, повліяетъ на отношеніе къ Россіи всего армянскаго населенія, какъ внутри государства, такъ и заграницей. Это предложеніе, по мнѣнію комиссіи, имѣетъ цѣлью прекратить противозаконную дѣятельность высшаго армянскаго духовенства и армянской интеллигенціи, но съ этой цѣлью, по мнѣнію комиссіи, можно употребить другія средства, между прочимъ, ограничить самоуправленіе армянской церкви и учредить дѣйствительный контроль надъ доходами и расходами церкви. Согласно этимъ разсужденіямъ комиссія нашла несвоевременнымъ осуществленіе этого мѣропріятія. Съ этимъ согласился и министръ Сипягинъ, а кн. Голицынъ остался при своемъ прежнемъ мнѣніи. Разсмотрѣвъ протоколъ вышеназванной комиссіи, Государь Императоръ соблаговолилъ поручить министру внутреннихъ дѣлъ, послѣ переговоровъ съ Голицынымъ, представить Его Величеству соображенія, какія мѣры надо предпринять, за исключеніемъ вышеупомянутаго средства, чтобы прекратить противозаконную дѣятельность армянскаго духовенства. Но бывшій министръ внутреннихъ дѣлъ, послѣ переговоровъ съ кн. Голицынымъ, всеподданнѣйше доложилъ, что въ настоящее время единственное дѣйствительное средство съ вышеназванной цѣлью можетъ быть завладѣніе правительствомъ имуществъ армянской церкви изъ подъ власти армянскихъ духовныхъ учрежденій. Вмѣстѣ съ этимъ Сипягинъ, въ случаѣ согласія Государя Императора, просилъ разрѣшенія внести названное дѣло въ Комитетъ Министровъ. Соблаговоленіе Государя Императора имѣло мѣсто 26 іюля 1901 года. Внося настоящее предложеніе въ Комитетъ Министровъ, министръ внутр. дѣлъ стастъ-секр. Плеве, между прочимъ, пояснилъ, что предлагаемое