дѣлу промышленности: отъ 24 апрѣля 1903 года за 1077 старшій фабричный инспекторъ Херсонской губ. Поповъ сообщаетъ объ организованной руководимымъ Шаевичемъ „Независимымъ союзомъ механическихъ рабочихъ“ стачкѣ на заводѣ Рестеля. Поводомъ къ стачкѣ послужило увольненіе одного рабочаго, Драгомирецкаго. Когда намѣреніе предпринимателя уволить этого рабочаго стало извѣстно,
,,. . . одинъ изъ рабочихъ предупредилъ Рестеля, что онъ получитъ письмо, въ которомъ будетъ требованіе объ оставленіи на работѣ Драгомирецкаго и объ исполненіи нѣкоторыхъ другихъ требованій и что, если Рестель не дастъ немедленно отвѣта, то будетъ приглашенъ въ собраніе рабочихъ для личныхъ объясненій; а если откажетъ въ исполненіи требованій, то начнется немедленная забастовка. Въ 5 часовъ дня посыльный принесъ въ контору Рестеля письмо отъ совѣта Независимаго союза механическихъ рабочихъ безъ подписи. Это письмо было тогда же передано Рестелемъ мѣстному околоточному надзирателю. По сообщенію Рестеля письмо было примѣрно слѣдующаго содержанія: „Совѣтъ Независимаго союза механическихъ рабочихъ имѣлъ засѣданіе по разсмотрѣнію нѣкоторыхъ вопросовъ, касающихся Васъ, на которомъ постановилъ слѣдующія требованія, которыя имѣютъ быть немедленно исполнены: 1. заявленіе разсчета Драгомирецкому въ разсчетной книжкѣ уничтожить и оставить его на работѣ; 2. вывѣшивать предварительно расцѣнки аккордныхъ (недѣльныхъ работъ); 3. самое вѣжливое обращеніе съ Вашей стороны и со стороны мастеровъ съ рабочими; 4. подавать уроки (?) въ установленное время.“
„. . . 21-го апрѣля, — продолжаетъ фабричный инспекторъ въ своемъ донесеніи, — изъ всего числа рабочихъ на заводъ явились только 7, о чемъ Рестель мнѣ тотчасъ же сообщилъ по телефону. Я немедленно пріѣхалъ на заводъ. Во время моего посѣщенія Рестеля черезъ посыльнаго было прислано второе письмо, датированное 20-мъ апрѣля, въ которомъ ему объявлялось, что въ виду неисполненія предъявленныхъ ему требованій, работа съ понедѣльника 21 апрѣля будетъ прекращена, что за дни простоя онъ долженъ будетъ платить рабочимъ и что совѣтомъ Независимаго союза механическихъ рабочихъ поручено переговоры вести д-ру Г. И. Шаевичу (Б,-Арнаутская 68, ежедневно отъ 3—4 ч.). Изъ списка рабочихъ я по соглашенію съ Рестелемъ выбралъ 12 человѣкъ, которыхъ и вызвалъ къ себѣ въ канцелярію черезъ полицію на 22 апрѣля. Рестель находилъ невозможнымъ уступить требованіямъ рабочихъ относительно оставленія па работѣ Драгомирецкаго, съ чѣмъ согласился и я, такъ какъ эта уступка можетъ повести къ возникновенію безпорядковъ на другихъ заводахъ. Обо всемъ вышеизложенномъ я немедленно сообщилъ и. д. одесскаго градоначальника, тайному совѣтнику Старкову, который находилъ также невозможнымъ и опаснымъ уступку требованіямъ рабочихъ; на другой день, 22-го апрѣля, послѣ своего объясненія съ Шаевичемъ, онъ измѣнилъ свое мнѣніе и полагалъ, что отказаннаго рабочаго въ виду его долголѣтней службы слѣдуетъ оставить па работѣ. Вызванные мною рабочіе явились къ назначенному времени въ мою канцелярію, и я разъяснилъ имъ неправильность и незаконность ихъ образа дѣйствій, при чемъ прочелъ и разъяснилъ соотвѣтствующія статьи Уст. о пром., Уст. о Наказ. и Улож. о Наказ. Увѣщанія мои оказались безрезультатны. Рабочіе говорили, что могутъ возобновить работу лишь по распоряженію совѣта Союза и что Рестель долженъ пріѣхать для объясненій къ ихъ президенту, Шаевичу, что у Совѣта въ Государственномъ Банкѣ лежатъ деньги (сумму не могли опредѣлить, также какъ и число членовъ), которыя пойдутъ на поддержку ихъ во время остановки ихъ работъ, и что Рестель заплатитъ имъ за все прогульное время. Отпуская
рабочихъ, я предупреждалъ ихъ, что за прогулъ больше трехъ дней всѣ они могутъ быть уволены съ фабрики безъ предупрежденія. 22-го апрѣля Рестель сообщилъ мнѣ, что наканунѣ вечеромъ машинистъ сказалъ ему, что не можетъ придти на работу, такъ какъ рабочіе угрожали убить его, если онъ придетъ на заводъ, и потому котелъ былъ затопленъ мастерами.
„Въ понедѣльникъ 21 апрѣля ко мнѣ обращались съ просьбою о предоставленіи работы два слесаря, изъ которыхъ одинъ говорилъ, что три мѣсяца онъ не имѣетъ никакого заработка и готовъ на всякую работу и за всякую цѣну. Я этихъ людей послалъ къ Рестелю, но они не явились къ нему. Когда 21 апрѣля въ 12 ч. хотѣли выйти изъ завода черезъ заднія ворота 4 рабочихъ, бывшихъ на работѣ, то съ горы передъ заводомъ, съ которой видѣнъ весь заводской дворъ, былъ данъ, какъ говорятъ служащіе завода, знакъ, и какіе-то люди, бывшіе внизу, пошли къ этимъ воротамъ. Очевидно, около завода рабочими были поставлены наблюдатели, которые и препятствовали другимъ рабочимъ явиться на заводъ. Обо всемъ этомъ мною было лично сообщено и. д. одесскаго градоначальника. Три дня, 21-го, 22-го и 23-го апрѣля, рабочіе не явились на заводъ, и Рестель намѣренъ уволить ихъ всѣхъ, но не уступать ихъ требованіямъ. Сами по
себѣ поводы, указываемые въ письмахъ Союза рабочихъ, если бы даже всѣ они подтвердились, чего, однако, не оказывалось, настолько несущественны, и такъ легко устранимы, что они одни не могли служить причиною для прекращенія работъ.
„О независимомъ Союзѣ механическихъ рабочихъ и вообще объ организаціи рабочихъ въ Одессѣ у фабричной инспекціи нѣтъ достовѣрныхъ свѣдѣній. Въ январѣ текущаго года въ Одессу пріѣхалъ Г. И. Шаевпчъ, и администраціи отъ Мин. Вн. Дѣлъ было предложено не препятствовать собраніямъ рабочихъ, устраиваемымъ этимъ Шаевичемъ. Шаевичъ, какъ передавали лица, имѣвшія съ нимъ сношенія (лично я не встрѣчался съ нимъ), называетъ себя докторомъ какого-то германскаго университета, еврей, 24—25 лѣтъ, очень развязенъ, хорошо говоритъ и руководствуется при организаціи рабочихъ не фабричнымъ уставомъ, а „высшей справедливостью“. На дверной дощечкѣ его квартиры фамилія его написана по-русски и по-еврейски. Помощникомъ и секретаремъ у него состоитъ какой-то молодой человѣкъ, состоящій подъ надзоромъ полиціи. Подъ предсѣдательствомъ Шаевича происходили собранія рабочихъ въ особо нанятой для того квартирѣ. На этихъ собраніяхъ рабочимъ разъяснялось, значеніе союзовъ, обществъ и кассъ взаимопомощи, вырабатывался уставъ подобнаго общества, производились выборы уполномоченныхъ (старшинъ) въ совѣтъ Союза. Какъ говорятъ, па эти совѣщанія, кромѣ рабочихъ, нпкто не допускался, и были случаи удаленія изъ помѣщенія полицейскаго наряда по требованію присутствовавшихъ въ собраніи. Члены Союза взносятъ по 50 коп. единовременно и еженедѣльно сначала по 20 коп., а нынѣ по 10 коп. Собранный капиталъ положенъ въ Государственный Банкъ на имя одного изъ членовъ Союза, а чековая книжка хранится у другого члена. Въ началѣ дѣятельность Союза проявлялась въ вмѣшательствѣ его въ дѣла ремесленныхъ мастерскихъ, владѣльцы которыхъ приглашались Шаевичемъ для объясненій. Въ мартѣ текущаго года въ механической мастерской Прива всѣ 12 рабочихъ не вышли на работу, требуя оставленія въ мастерской уволеннаго за дерзость товарища. Привъ получилъ приглашеніе явиться къ Шаевичу и обратился ко мнѣ за совѣтомъ. Я ему совѣтовалъ не ходить, временно замѣнить неявляющихся рабочихъ и, если прогулъ рабочихъ превзойдетъ три дня, уволить неявляющихся, что Привъ и сдѣлалъ. Послѣ этого Привъ получилъ еще письменное, а потомъ и личное приглашеніе отъ имени Шаевича прійти къ нему съ обѣщаніемъ все дѣло уладить. Но Привъ, какъ онъ говорилъ мнѣ, не пошелъ. Одинъ изъ нанятыхъ Привомъ рабочихъ былъ побитъ на улицѣ забастовавшими рабочими, о чемъ было сообщено мѣстной полиціи. Второй случай разсказанъ мнѣ нѣкіемъ Соколовскимъ, владѣльцемъ мелкой фабрики съ 10 рабочими, неподчиненной надзору фабричной инспекціи. Въ началѣ апрѣля къ Соколовскому на работу просился паяльщикъ, но принять его оказалось невозможнымъ, такъ какъ на фабрикѣ было уже 2 постоянныхъ паяльщика, и лишь при усиленной работѣ временно въ помощь къ нимъ брались 1—2 другихъ съ фабрики Вальтуха. Рабочій, получивъ отказъ въ пріемѣ на работу, пригрозилъ, что къ Соколовскому никто изъ паяльщиковъ не пойдетъ. На послѣдовавшее вскорѣ послѣ этого приглашеніе Соколовскаго, паяльщики, несмотря па хорошій заработокъ (3—4 руб. въ день), отказались идти къ нему, при чемъ нѣкоторые изъ нихъ, какъ говорилъ Соколовскій, объяснили свой отказъ запрещеніемъ Союза рабочихъ и страхомъ быть облитымъ сѣрной кислотой.“
Во второмъ своемъ донесеніи отдѣлу промышленности г. Поповъ (отъ 8 мая за № 1220) сообщаетъ слѣдующее:
„Изъ моихъ многократныхъ объясненій съ рабочими, какъ бросившими работу у Рестеля, такъ и работающими у Рестеля и на другихъ заводахъ, выяснилось, что Союзъ рабочихъ искалъ случая устроить забастовку для испытанія того, какъ будутъ держаться забастовщики и какую помощь имъ окажутъ члены Союза.
„Заявленіе разсчета Драгомирецкому послужило лишь поводомъ, и рѣшеніе начать забастовку, состоялось 18-го и 19-го апрѣля, ранѣе увольненія Драгомирецкаго, которое могло быть лишь 24-го. Другіе поводы, указываемые въ письмѣ Союза къ Рестелю, оказались неправильными и, какъ признавали сами забастовавшіе, не имѣютъ для нихъ никакого значенія. Цѣлью же забастовки было показать фабрикантамъ и рабочимъ силу Союза и неизбѣжность для фабрикантовъ подчиниться требованіямъ Союза. Многіе пожилые и семейные рабочіе заявили мнѣ, что они не состоятъ членами Союза, или что ихъ записали туда безъ ихъ желанія, что организація принудила ихъ примкнуть къ забастовкѣ, что никакихъ неудовольствій къ заводу Рестеля они не имѣютъ и хотѣли бы вернуться на работу, по боятся насилій со стороны членовъ Союза. Союзъ не позволяетъ никому изъ бывшихъ рабочихъ Рестеля и своихъ членовъ поступать на работу Рестеля, и особые наблюдатели слѣдятъ за этимъ, какъ это подтверждается и прокламаціей, выпущенной 24-го апрѣля Одесскимъ не
,,. . . одинъ изъ рабочихъ предупредилъ Рестеля, что онъ получитъ письмо, въ которомъ будетъ требованіе объ оставленіи на работѣ Драгомирецкаго и объ исполненіи нѣкоторыхъ другихъ требованій и что, если Рестель не дастъ немедленно отвѣта, то будетъ приглашенъ въ собраніе рабочихъ для личныхъ объясненій; а если откажетъ въ исполненіи требованій, то начнется немедленная забастовка. Въ 5 часовъ дня посыльный принесъ въ контору Рестеля письмо отъ совѣта Независимаго союза механическихъ рабочихъ безъ подписи. Это письмо было тогда же передано Рестелемъ мѣстному околоточному надзирателю. По сообщенію Рестеля письмо было примѣрно слѣдующаго содержанія: „Совѣтъ Независимаго союза механическихъ рабочихъ имѣлъ засѣданіе по разсмотрѣнію нѣкоторыхъ вопросовъ, касающихся Васъ, на которомъ постановилъ слѣдующія требованія, которыя имѣютъ быть немедленно исполнены: 1. заявленіе разсчета Драгомирецкому въ разсчетной книжкѣ уничтожить и оставить его на работѣ; 2. вывѣшивать предварительно расцѣнки аккордныхъ (недѣльныхъ работъ); 3. самое вѣжливое обращеніе съ Вашей стороны и со стороны мастеровъ съ рабочими; 4. подавать уроки (?) въ установленное время.“
„. . . 21-го апрѣля, — продолжаетъ фабричный инспекторъ въ своемъ донесеніи, — изъ всего числа рабочихъ на заводъ явились только 7, о чемъ Рестель мнѣ тотчасъ же сообщилъ по телефону. Я немедленно пріѣхалъ на заводъ. Во время моего посѣщенія Рестеля черезъ посыльнаго было прислано второе письмо, датированное 20-мъ апрѣля, въ которомъ ему объявлялось, что въ виду неисполненія предъявленныхъ ему требованій, работа съ понедѣльника 21 апрѣля будетъ прекращена, что за дни простоя онъ долженъ будетъ платить рабочимъ и что совѣтомъ Независимаго союза механическихъ рабочихъ поручено переговоры вести д-ру Г. И. Шаевичу (Б,-Арнаутская 68, ежедневно отъ 3—4 ч.). Изъ списка рабочихъ я по соглашенію съ Рестелемъ выбралъ 12 человѣкъ, которыхъ и вызвалъ къ себѣ въ канцелярію черезъ полицію на 22 апрѣля. Рестель находилъ невозможнымъ уступить требованіямъ рабочихъ относительно оставленія па работѣ Драгомирецкаго, съ чѣмъ согласился и я, такъ какъ эта уступка можетъ повести къ возникновенію безпорядковъ на другихъ заводахъ. Обо всемъ вышеизложенномъ я немедленно сообщилъ и. д. одесскаго градоначальника, тайному совѣтнику Старкову, который находилъ также невозможнымъ и опаснымъ уступку требованіямъ рабочихъ; на другой день, 22-го апрѣля, послѣ своего объясненія съ Шаевичемъ, онъ измѣнилъ свое мнѣніе и полагалъ, что отказаннаго рабочаго въ виду его долголѣтней службы слѣдуетъ оставить па работѣ. Вызванные мною рабочіе явились къ назначенному времени въ мою канцелярію, и я разъяснилъ имъ неправильность и незаконность ихъ образа дѣйствій, при чемъ прочелъ и разъяснилъ соотвѣтствующія статьи Уст. о пром., Уст. о Наказ. и Улож. о Наказ. Увѣщанія мои оказались безрезультатны. Рабочіе говорили, что могутъ возобновить работу лишь по распоряженію совѣта Союза и что Рестель долженъ пріѣхать для объясненій къ ихъ президенту, Шаевичу, что у Совѣта въ Государственномъ Банкѣ лежатъ деньги (сумму не могли опредѣлить, также какъ и число членовъ), которыя пойдутъ на поддержку ихъ во время остановки ихъ работъ, и что Рестель заплатитъ имъ за все прогульное время. Отпуская
рабочихъ, я предупреждалъ ихъ, что за прогулъ больше трехъ дней всѣ они могутъ быть уволены съ фабрики безъ предупрежденія. 22-го апрѣля Рестель сообщилъ мнѣ, что наканунѣ вечеромъ машинистъ сказалъ ему, что не можетъ придти на работу, такъ какъ рабочіе угрожали убить его, если онъ придетъ на заводъ, и потому котелъ былъ затопленъ мастерами.
„Въ понедѣльникъ 21 апрѣля ко мнѣ обращались съ просьбою о предоставленіи работы два слесаря, изъ которыхъ одинъ говорилъ, что три мѣсяца онъ не имѣетъ никакого заработка и готовъ на всякую работу и за всякую цѣну. Я этихъ людей послалъ къ Рестелю, но они не явились къ нему. Когда 21 апрѣля въ 12 ч. хотѣли выйти изъ завода черезъ заднія ворота 4 рабочихъ, бывшихъ на работѣ, то съ горы передъ заводомъ, съ которой видѣнъ весь заводской дворъ, былъ данъ, какъ говорятъ служащіе завода, знакъ, и какіе-то люди, бывшіе внизу, пошли къ этимъ воротамъ. Очевидно, около завода рабочими были поставлены наблюдатели, которые и препятствовали другимъ рабочимъ явиться на заводъ. Обо всемъ этомъ мною было лично сообщено и. д. одесскаго градоначальника. Три дня, 21-го, 22-го и 23-го апрѣля, рабочіе не явились на заводъ, и Рестель намѣренъ уволить ихъ всѣхъ, но не уступать ихъ требованіямъ. Сами по
себѣ поводы, указываемые въ письмахъ Союза рабочихъ, если бы даже всѣ они подтвердились, чего, однако, не оказывалось, настолько несущественны, и такъ легко устранимы, что они одни не могли служить причиною для прекращенія работъ.
„О независимомъ Союзѣ механическихъ рабочихъ и вообще объ организаціи рабочихъ въ Одессѣ у фабричной инспекціи нѣтъ достовѣрныхъ свѣдѣній. Въ январѣ текущаго года въ Одессу пріѣхалъ Г. И. Шаевпчъ, и администраціи отъ Мин. Вн. Дѣлъ было предложено не препятствовать собраніямъ рабочихъ, устраиваемымъ этимъ Шаевичемъ. Шаевичъ, какъ передавали лица, имѣвшія съ нимъ сношенія (лично я не встрѣчался съ нимъ), называетъ себя докторомъ какого-то германскаго университета, еврей, 24—25 лѣтъ, очень развязенъ, хорошо говоритъ и руководствуется при организаціи рабочихъ не фабричнымъ уставомъ, а „высшей справедливостью“. На дверной дощечкѣ его квартиры фамилія его написана по-русски и по-еврейски. Помощникомъ и секретаремъ у него состоитъ какой-то молодой человѣкъ, состоящій подъ надзоромъ полиціи. Подъ предсѣдательствомъ Шаевича происходили собранія рабочихъ въ особо нанятой для того квартирѣ. На этихъ собраніяхъ рабочимъ разъяснялось, значеніе союзовъ, обществъ и кассъ взаимопомощи, вырабатывался уставъ подобнаго общества, производились выборы уполномоченныхъ (старшинъ) въ совѣтъ Союза. Какъ говорятъ, па эти совѣщанія, кромѣ рабочихъ, нпкто не допускался, и были случаи удаленія изъ помѣщенія полицейскаго наряда по требованію присутствовавшихъ въ собраніи. Члены Союза взносятъ по 50 коп. единовременно и еженедѣльно сначала по 20 коп., а нынѣ по 10 коп. Собранный капиталъ положенъ въ Государственный Банкъ на имя одного изъ членовъ Союза, а чековая книжка хранится у другого члена. Въ началѣ дѣятельность Союза проявлялась въ вмѣшательствѣ его въ дѣла ремесленныхъ мастерскихъ, владѣльцы которыхъ приглашались Шаевичемъ для объясненій. Въ мартѣ текущаго года въ механической мастерской Прива всѣ 12 рабочихъ не вышли на работу, требуя оставленія въ мастерской уволеннаго за дерзость товарища. Привъ получилъ приглашеніе явиться къ Шаевичу и обратился ко мнѣ за совѣтомъ. Я ему совѣтовалъ не ходить, временно замѣнить неявляющихся рабочихъ и, если прогулъ рабочихъ превзойдетъ три дня, уволить неявляющихся, что Привъ и сдѣлалъ. Послѣ этого Привъ получилъ еще письменное, а потомъ и личное приглашеніе отъ имени Шаевича прійти къ нему съ обѣщаніемъ все дѣло уладить. Но Привъ, какъ онъ говорилъ мнѣ, не пошелъ. Одинъ изъ нанятыхъ Привомъ рабочихъ былъ побитъ на улицѣ забастовавшими рабочими, о чемъ было сообщено мѣстной полиціи. Второй случай разсказанъ мнѣ нѣкіемъ Соколовскимъ, владѣльцемъ мелкой фабрики съ 10 рабочими, неподчиненной надзору фабричной инспекціи. Въ началѣ апрѣля къ Соколовскому на работу просился паяльщикъ, но принять его оказалось невозможнымъ, такъ какъ на фабрикѣ было уже 2 постоянныхъ паяльщика, и лишь при усиленной работѣ временно въ помощь къ нимъ брались 1—2 другихъ съ фабрики Вальтуха. Рабочій, получивъ отказъ въ пріемѣ на работу, пригрозилъ, что къ Соколовскому никто изъ паяльщиковъ не пойдетъ. На послѣдовавшее вскорѣ послѣ этого приглашеніе Соколовскаго, паяльщики, несмотря па хорошій заработокъ (3—4 руб. въ день), отказались идти къ нему, при чемъ нѣкоторые изъ нихъ, какъ говорилъ Соколовскій, объяснили свой отказъ запрещеніемъ Союза рабочихъ и страхомъ быть облитымъ сѣрной кислотой.“
Во второмъ своемъ донесеніи отдѣлу промышленности г. Поповъ (отъ 8 мая за № 1220) сообщаетъ слѣдующее:
„Изъ моихъ многократныхъ объясненій съ рабочими, какъ бросившими работу у Рестеля, такъ и работающими у Рестеля и на другихъ заводахъ, выяснилось, что Союзъ рабочихъ искалъ случая устроить забастовку для испытанія того, какъ будутъ держаться забастовщики и какую помощь имъ окажутъ члены Союза.
„Заявленіе разсчета Драгомирецкому послужило лишь поводомъ, и рѣшеніе начать забастовку, состоялось 18-го и 19-го апрѣля, ранѣе увольненія Драгомирецкаго, которое могло быть лишь 24-го. Другіе поводы, указываемые въ письмѣ Союза къ Рестелю, оказались неправильными и, какъ признавали сами забастовавшіе, не имѣютъ для нихъ никакого значенія. Цѣлью же забастовки было показать фабрикантамъ и рабочимъ силу Союза и неизбѣжность для фабрикантовъ подчиниться требованіямъ Союза. Многіе пожилые и семейные рабочіе заявили мнѣ, что они не состоятъ членами Союза, или что ихъ записали туда безъ ихъ желанія, что организація принудила ихъ примкнуть къ забастовкѣ, что никакихъ неудовольствій къ заводу Рестеля они не имѣютъ и хотѣли бы вернуться на работу, по боятся насилій со стороны членовъ Союза. Союзъ не позволяетъ никому изъ бывшихъ рабочихъ Рестеля и своихъ членовъ поступать на работу Рестеля, и особые наблюдатели слѣдятъ за этимъ, какъ это подтверждается и прокламаціей, выпущенной 24-го апрѣля Одесскимъ не