ОСВОБОЖДЕНІЕ
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣсяца) 5 марокъ = 6 франковъ 25 с., съ пересылкой 5 марокъ 60 пф. = 7 франковъ. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 80 пф. = 1 фр., съ пересылкой 90 пф. = 1 фр. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 руб. = 6 М. 50 Pf. — Подписка принимается въ конторѣ изданія у Дитца въ Штутгартѣ (J. H. W. Dietz Hachf. in Stuttgart, Fnrtbachstrasse 12) и у всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „для Освобожденія“.
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по адресу конторы изданія, опять таки съ обязательной надписью „для Освобожденія“.
№ 5 (29).“Штутгартъ, 19-го августа (1-го сентября) 1903 г.Годъ второй.
18-го августа (31-го августа) 1903 г.
Ниже мы печатаемъ чрезвычайно интересныя и важныя выдержки изъ представленія Министерства Юстиціи объ увеличеніи полицейско-розыскной прокуратуры. Въ нихъ констатируется — на основаніи цифровыхъ данныхъ — невѣроятно быстрый ростъ движенія, направленнаго противъ существующаго въ Россіи самодержавно-бюрократическаго строя. Требуя увеличенія прокуратуры, Министерство Юстиціи отнюдь не задается мыслью стать на путь судебной борьбы съ противоправительственнымъ движеніемъ. Оно знаетъ такъ же хорошо, какъ мы, что судъ — орудіе для этого непригодное. Ни для кого не тайна, что уже давно русское правительство не въ состояніи судить своихъ враговъ. Поэтому оно замѣнило судъ административно-розыскной (инквизиціонной) процедурой, ничего общаго не имѣющей съ судомъ и стоящей гораздо ниже даже дореформеннаго судебнаго производства. Къ судебному преслѣдованію государственныхъ преступниковъ правительство не прибѣгаетъ по многимъ причинамъ. Прежде всего, послѣдствія судебнаго разбора не поддаются никакому учету. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ судъ будетъ вынужденъ постановлять оправдательные приговоры, и правительство всетаки окажется поставленнымъ въ необходимость лицъ, оправданныхъ по суду, наказывать административно, тѣмъ самымъ подчеркивая внѣзаконный и беззаконный характеръ своихъ дѣйствій. 1 Но важнѣе другое соображеніе. Судебная репрессія гораздо тяжеле, чѣмъ административная, и правительство не прибѣгаетъ къ ней потому, что оно не обладаетъ достаточной моральной силой, чтобы, безъ риска самыхъ серьезныхъ послѣдствій, обрушивать на своихъ враговъ такую огромную репрессію, какая явится плодомъ судебнаго разсмотрѣнія политическихъ дѣлъ. Новѣйшіе политическіе процессы не опровергаютъ этого соображенія, потому что они крайне малочисленны по сравненію съ общей массой политическихъ дѣлъ и устраиваются съ сознательнымъ выборомъ, который еще ярче иллюстрируетъ правительственный произволъ. Вообще можно сказать, что, преслѣдуя „государственныя преступленія“, наше правительство имѣетъ въ виду на первомъ мѣстѣ не карательныя, а чисто полицейскія или предупредительныя цѣли. Этимъ обусловливается примѣненіе самыхъ строгихъ мѣръ пресѣченія (долговременное одиночное заключеніе) и пользованіе предварительнымъ задержаніемъ прямо какъ средствомъ давленія на содержимыхъ, съ цѣлью выпытыванія у нихъ показаній, которыя интересны и цѣнны для слѣдственной власти не столько какъ доказательства субъективной виновности, сколько какъ матеріалъ для полицейскихъ цѣлей.
Суду и правосудію нѣтъ мѣста въ нашемъ розыскномъ политическомъ процессѣ, который есть процессъ совершенно тайный и чисто письменный. Этому процессу хорошо извѣстны различныя косвенныя формы судебной пытки (запугиваніе на допросахъ, тюремныя поощренія и кары въ зави
1 Ср., напр., новѣйшій аграрный процессъ петровскихъ крестьянъ, описанный въ № 28 (4), въ корреспонденціи изъ Хвалынска.
симости отъ степени готовности привлеченнаго давать показанія и т. д., и т. д.). Приговоры по этимъ дѣламъ не допускаютъ никакой формы ни обжалованія, ни пересмотра. Вѣдомство юстиціи, участвуя въ нихъ, не только не служитъ правосудію, но, наоборотъ, попираетъ его. Хорошо извѣстно, что мало-мальски порядочные люди изъ прокуратуры гнушаются участіемъ въ розыскѣ по политическимъ дѣламъ, а лучшіе изъ этихъ порядочныхъ совсѣмъ отъ нихъ отстраняются. И это дѣлается не только, или не столько изъ политическихъ убѣжденій, сколько изъ извѣстной профессіональной порядочности, не позволяющей судебному дѣятелю опускаться до роли полицейскаго, замѣняющаго судебное изслѣдованіе тайнымъ розыскомъ, не останавливающимся передъ средствами выпытыванія. Такой характеръ политическихъ дѣлъ самъ по себѣ вынуждаетъ созданіе особаго штата политическихъ прокуроровъ изъ чиновъ судебнаго вѣдомства, особливо не дорожащихъ своимъ судейскимъ достоинствомъ и стоящихъ на высотѣ полицейскихъ обязанностей.
Судебный разборъ всѣхъ политическихъ дѣлъ, будучи морально невозможенъ для современнаго русскаго правительства, невозможенъ для него и технически. Такой порядокъ потребовалъ бы огромнаго усиленія всего персонала судебныхъ палатъ и выразился бы въ ассигновкахъ, во много разъ превосходящихъ 229 000. Съ другой стороны, опятьтаки не даромъ слѣдователями по политическимъ дѣламъ являются не предусмотрѣнныя судебными уставами 1864 г. лица судейскаго званія и юридической подготовки, не члены судебныхъ палатъ, а жандармскіе ротмистры, подполковники и полковники, даже изъ университетскихъ учебниковъ никогда ничего не слыхавшіе о духѣ судебныхъ уставовъ и проникнутые только историческими традиціями и духомъ корпуса жандармовъ, настоящіе третьеотдѣленцы, непрерывно получающіе непосредственныя указанія изъ департамента полиціи. Замѣнить этихъ слѣдователей судьями, которыхъ нельзя же просто сдѣлать подручными департамента полиціи по розыскной части, прямо невозможно для находящагося на военномъ положеніи самодержавія. Другое дѣло — прокурорское наблюденіе за жандармами - слѣдователями. Отдѣльно организованная политическая прокуратура, содержимая въ надлежащей дисциплинѣ, можетъ находиться въ полной гармоніи съ современнымъ III отдѣленіемъ, которому она дала его главныхъ руководителей, въ лицѣ гг. Лопухина и Пояркова, и съ его мѣстными органами, осуществляющими „всестороннее наблюденіе“. Политическая прокуратура, „временная канцелярія по производству особыхъ уголовныхъ дѣлъ“, департаментъ полиціи, чины корпуса жандармовъ суть органы не суда и правосудія, а той гражданской войны, которую ведетъ самодержавіе съ растущими силами русской оппозиціи.
У насъ, къ сожалѣнію, нѣтъ подъ руками детальныхъ данныхъ новѣйшей русской уголовной статистики, но мы знаемъ, что за 13-лѣтіе, съ 1884 по 1896 г., „движеніе числа
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣсяца) 5 марокъ = 6 франковъ 25 с., съ пересылкой 5 марокъ 60 пф. = 7 франковъ. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 80 пф. = 1 фр., съ пересылкой 90 пф. = 1 фр. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 руб. = 6 М. 50 Pf. — Подписка принимается въ конторѣ изданія у Дитца въ Штутгартѣ (J. H. W. Dietz Hachf. in Stuttgart, Fnrtbachstrasse 12) и у всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „для Освобожденія“.
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по адресу конторы изданія, опять таки съ обязательной надписью „для Освобожденія“.
№ 5 (29).“Штутгартъ, 19-го августа (1-го сентября) 1903 г.Годъ второй.
18-го августа (31-го августа) 1903 г.
Ниже мы печатаемъ чрезвычайно интересныя и важныя выдержки изъ представленія Министерства Юстиціи объ увеличеніи полицейско-розыскной прокуратуры. Въ нихъ констатируется — на основаніи цифровыхъ данныхъ — невѣроятно быстрый ростъ движенія, направленнаго противъ существующаго въ Россіи самодержавно-бюрократическаго строя. Требуя увеличенія прокуратуры, Министерство Юстиціи отнюдь не задается мыслью стать на путь судебной борьбы съ противоправительственнымъ движеніемъ. Оно знаетъ такъ же хорошо, какъ мы, что судъ — орудіе для этого непригодное. Ни для кого не тайна, что уже давно русское правительство не въ состояніи судить своихъ враговъ. Поэтому оно замѣнило судъ административно-розыскной (инквизиціонной) процедурой, ничего общаго не имѣющей съ судомъ и стоящей гораздо ниже даже дореформеннаго судебнаго производства. Къ судебному преслѣдованію государственныхъ преступниковъ правительство не прибѣгаетъ по многимъ причинамъ. Прежде всего, послѣдствія судебнаго разбора не поддаются никакому учету. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ судъ будетъ вынужденъ постановлять оправдательные приговоры, и правительство всетаки окажется поставленнымъ въ необходимость лицъ, оправданныхъ по суду, наказывать административно, тѣмъ самымъ подчеркивая внѣзаконный и беззаконный характеръ своихъ дѣйствій. 1 Но важнѣе другое соображеніе. Судебная репрессія гораздо тяжеле, чѣмъ административная, и правительство не прибѣгаетъ къ ней потому, что оно не обладаетъ достаточной моральной силой, чтобы, безъ риска самыхъ серьезныхъ послѣдствій, обрушивать на своихъ враговъ такую огромную репрессію, какая явится плодомъ судебнаго разсмотрѣнія политическихъ дѣлъ. Новѣйшіе политическіе процессы не опровергаютъ этого соображенія, потому что они крайне малочисленны по сравненію съ общей массой политическихъ дѣлъ и устраиваются съ сознательнымъ выборомъ, который еще ярче иллюстрируетъ правительственный произволъ. Вообще можно сказать, что, преслѣдуя „государственныя преступленія“, наше правительство имѣетъ въ виду на первомъ мѣстѣ не карательныя, а чисто полицейскія или предупредительныя цѣли. Этимъ обусловливается примѣненіе самыхъ строгихъ мѣръ пресѣченія (долговременное одиночное заключеніе) и пользованіе предварительнымъ задержаніемъ прямо какъ средствомъ давленія на содержимыхъ, съ цѣлью выпытыванія у нихъ показаній, которыя интересны и цѣнны для слѣдственной власти не столько какъ доказательства субъективной виновности, сколько какъ матеріалъ для полицейскихъ цѣлей.
Суду и правосудію нѣтъ мѣста въ нашемъ розыскномъ политическомъ процессѣ, который есть процессъ совершенно тайный и чисто письменный. Этому процессу хорошо извѣстны различныя косвенныя формы судебной пытки (запугиваніе на допросахъ, тюремныя поощренія и кары въ зави
1 Ср., напр., новѣйшій аграрный процессъ петровскихъ крестьянъ, описанный въ № 28 (4), въ корреспонденціи изъ Хвалынска.
симости отъ степени готовности привлеченнаго давать показанія и т. д., и т. д.). Приговоры по этимъ дѣламъ не допускаютъ никакой формы ни обжалованія, ни пересмотра. Вѣдомство юстиціи, участвуя въ нихъ, не только не служитъ правосудію, но, наоборотъ, попираетъ его. Хорошо извѣстно, что мало-мальски порядочные люди изъ прокуратуры гнушаются участіемъ въ розыскѣ по политическимъ дѣламъ, а лучшіе изъ этихъ порядочныхъ совсѣмъ отъ нихъ отстраняются. И это дѣлается не только, или не столько изъ политическихъ убѣжденій, сколько изъ извѣстной профессіональной порядочности, не позволяющей судебному дѣятелю опускаться до роли полицейскаго, замѣняющаго судебное изслѣдованіе тайнымъ розыскомъ, не останавливающимся передъ средствами выпытыванія. Такой характеръ политическихъ дѣлъ самъ по себѣ вынуждаетъ созданіе особаго штата политическихъ прокуроровъ изъ чиновъ судебнаго вѣдомства, особливо не дорожащихъ своимъ судейскимъ достоинствомъ и стоящихъ на высотѣ полицейскихъ обязанностей.
Судебный разборъ всѣхъ политическихъ дѣлъ, будучи морально невозможенъ для современнаго русскаго правительства, невозможенъ для него и технически. Такой порядокъ потребовалъ бы огромнаго усиленія всего персонала судебныхъ палатъ и выразился бы въ ассигновкахъ, во много разъ превосходящихъ 229 000. Съ другой стороны, опятьтаки не даромъ слѣдователями по политическимъ дѣламъ являются не предусмотрѣнныя судебными уставами 1864 г. лица судейскаго званія и юридической подготовки, не члены судебныхъ палатъ, а жандармскіе ротмистры, подполковники и полковники, даже изъ университетскихъ учебниковъ никогда ничего не слыхавшіе о духѣ судебныхъ уставовъ и проникнутые только историческими традиціями и духомъ корпуса жандармовъ, настоящіе третьеотдѣленцы, непрерывно получающіе непосредственныя указанія изъ департамента полиціи. Замѣнить этихъ слѣдователей судьями, которыхъ нельзя же просто сдѣлать подручными департамента полиціи по розыскной части, прямо невозможно для находящагося на военномъ положеніи самодержавія. Другое дѣло — прокурорское наблюденіе за жандармами - слѣдователями. Отдѣльно организованная политическая прокуратура, содержимая въ надлежащей дисциплинѣ, можетъ находиться въ полной гармоніи съ современнымъ III отдѣленіемъ, которому она дала его главныхъ руководителей, въ лицѣ гг. Лопухина и Пояркова, и съ его мѣстными органами, осуществляющими „всестороннее наблюденіе“. Политическая прокуратура, „временная канцелярія по производству особыхъ уголовныхъ дѣлъ“, департаментъ полиціи, чины корпуса жандармовъ суть органы не суда и правосудія, а той гражданской войны, которую ведетъ самодержавіе съ растущими силами русской оппозиціи.
У насъ, къ сожалѣнію, нѣтъ подъ руками детальныхъ данныхъ новѣйшей русской уголовной статистики, но мы знаемъ, что за 13-лѣтіе, съ 1884 по 1896 г., „движеніе числа