склоненъ приписывать чудовищныя по цинизму мѣста этого циркуляра Вашему незнакомству съ условіями русской школы и русской жизни. Я ни одной минуты не сомнѣваюсь, что Вы, какъ образованный человѣкъ и бывшій профессоръ, нисколько не хуже меня знаете и понимаете все то, что я скажу въ этомъ письмѣ. И не для Вашего увѣщанія и вразумленія оно написано. Оно написано для того, чтобы до слуха русскаго общества дошелъ крикъ ярости, негодованія и презрѣнія, вырвавшійся изъ измученной груди стараго русскаго педагога, который за всю свою долгую, честную и вполнѣ „благонамѣренную“ службу, приглядѣвшись уже и привыкши къ самому грубому попиранію педагогическихъ началъ со стороны министерства, въ первый разъ, однако, встрѣчается съ такимъ необузданнымъ цинизмомъ въ этомъ попираніи. Оно написано и для тѣхъ честныхъ, но молодыхъ и неопытныхъ или не задумывавшихся надъ общественными проблемами педагоговъ, которые не въ состояніи измѣрить глубину того паденія, на которое Вы ихъ призываете. Этихъ людей много, имъ имя легіонъ, и между ними могутъ найтись такіе, которые, по недомыслію, въ самомъ дѣлѣ откликнутся на Вашъ призывъ и bona fide примутся за бесѣды съ учениками, бесѣды, которыя „давали бы прекрасный матеріалъ для совмѣстнаго, подъ руководствомъ учителя, обсужденія учениками извѣстныхъ вопросовъ, размышленія о которыхъ нельзя не предположить въ учащихся по мѣрѣ ознакомленія ихъ съ тѣмъ или другимъ отдѣломъ гражданской исторіи, теоріи словесности и исторіи русской литературы“. Мы съ Вашимъ Высокопревосходительствомъ достаточно стары и сѣды, чтобы понимать, что этотъ матеріалъ прекрасенъ только для жандармскаго управленія, у котораго „имѣются указанія, что среди учениковъ старшаго возраста ведется въ широкихъ размѣрахъ противоправительственная пропаганда, порождающая не мало жертвъ столь же безразсуднаго, сколь преступнаго движенія“. Ваше Высокопревосходительство, чего-же Вы собственно хотите, если на минуту допустить, что выше очерченный мною генезисъ Вашего циркуляра невѣренъ? Вы знаете очень хорошо, что нравственное вліяніе на молодыхъ людей могутъ имѣть только вполнѣ убѣжденные люди и при томъ только условіи, чтобы была на лицо гарантія совершенно свободнаго выраженія ими своего мнѣнія. Ученикъ долженъ знать, что учитель говоритъ ему по убѣжденію, но что онъ сталъ бы говорить и противоположное, если бы онъ такъ думалъ. Вы отлично поэтому понимаете, что предлагаемымъ Вами прекраснымъ матеріаломъ можетъ съ успѣхомъ, въ смыслѣ вліянія на учениковъ, воспользоваться только тотъ учитель, который въ „широкихъ размѣрахъ поведетъ противоправительственную пропаганду“, т. е. тотъ, котораго Вы, г. Министръ, должны будете вмѣстѣ съ усвоившими его воззрѣнія учениками предать въ руки департамента полиціи. Вы занимаетесь провокаторствомъ, Ваше Высокопревосходительство, а это, вѣдь, до сихъ поръ такъ открыто и съ такого высокаго мѣста еще не дѣлалось.
Положимъ, Вы имѣете право мнѣ возразить, что учителя не такъ просты, и что никто по приказанію Министра противоправительственной пропаганды не заведетъ. Но куда, однако, дѣнется использованіе „прекраснаго матеріала“, о пренебреженіи которымъ Вы такъ патетически воздыхаете? Преподаватели исторіи, русскаго языка и литературы, вооружившись всѣмъ научнымъ матеріаломъ и на точномъ основаніи данныхъ изъ исторіи культуры „углубляя пониманіе учащимися истиннаго смысла тѣхъ воспитательныхъ требованій, съ которыми къ нимъ обращаются, и расширяя кругъ ихъ этическаго (!) размышленія“, начнутъ разъяснять учащимся, что они должны отдавать честь губернатору. Научное обоснованіе необходимости отданія чести губернатору вполнѣ, конечно, приличествуетъ служащимъ того министерства, во главѣ котораго стоятъ докторъ классической филологіи и извѣстный спеціалистъ по патологической анатоміи, но есть опасность, что глупые мальчишки не поймутъ этого глубокаго обоснованія и въ глубинѣ души воскликнутъ: „Экіе холопы!“ Отъ этого восклицанія не далеко и до „враговъ школы“, а засимъ оправдаются золотыя слова Вашего циркуляра: „Какъ первая испытанная въ школѣ несправедливость, такъ и оскорбленіе созрѣвающаго въ юношѣ чувства человѣческаго достоинства можетъ заронить въ его душу сѣмя недовѣрія къ тому общему строю, ближайшимъ выраженіемъ коего является для него учебное заведеніе, въ которомъ его воспитываетъ государство.“
Опять выходитъ провокація. Ваше Высокопревосходительство, и уже на этотъ разъ Вы не можете мнѣ сказать, что учителя не будутъ такъ просты и не поддадутся на удочку. Положимъ, мало-мальски умный директоръ и классный наставникъ просто скажетъ ученикамъ въ болѣе или менѣе приличной формѣ: „кланяйтесь губернатору, чертъ васъ дери, а то и вамъ, и мнѣ дадутъ подзатыльникъ“, но, вѣдь, тогда не будетъ „прекраснаго матеріала“ для
бесѣдъ, не будетъ, какъ и теперь нѣтъ, „разсужденій“ въ качествѣ темъ для сочиненій, а это не входитъ въ виды Вашего Высокопревосходительства, и „виновные“ могутъ, по меньшей мѣрѣ, не получить движенія по службѣ. Если Вы, Ваше Высокопревосходительство, серьезно настаиваете на томъ, чтобы Вашъ циркуляръ не остался, какъ Вы говорите, мертвою буквою, а не пишете его только для успокоенія княгини Марьи Алексѣевны, то бѣдные учителя исторіи и словесности безповоротно обречены на то, чтобы „заронятъ въ душу молодыхъ людей сѣмя недовѣрія къ тому общему строю, ближайшимъ выразителемъ коего является для него учебное заведеніе, въ которомъ его воспитываетъ государство“.
Этотъ способъ противоправительственной пропаганды не представляетъ у насъ, правда, ничего новаго; онъ широко примѣнялся въ министерство гр. Толстого и принесъ соотвѣтствующіе плоды; но, если память мнѣ не измѣняетъ, онъ никогда не носилъ такого цинически-провокаторскаго характера. Тогда надо было заниматься не пустяками, а дѣломъ, надо было изучать древніе языки и именно грамматику, а не авторовъ, изъ русской исторіи и русской литературы останавливаться преимущественно на древнемъ періодѣ и т. п. Тогда мысль Вашего Высокопревосходительства, что „чѣмъ очевиднѣе будетъ для учениковъ, что получаемая въ школѣ духовная пища питательнѣе той, какой предлагаютъ насытить ихъ любознательность враги школы, тѣмъ охотнѣе будетъ признаваться авторитетъ послѣдней“ понималась иначе. Оно и лучше было бы, Ваше Высокопревосходительство, вернуться къ добрымъ старымъ временамъ и не вводить опасныхъ новшествъ.
Такъ какъ ничего не ново подъ луною, то и это новшество, по правдѣ сказать, не вполнѣ оригинально. Въ 1890 г. въ Пруссіи раздался на Берлинской конференціи призывъ, приглашавшій учителей на борьбу въ средней школѣ противъ соціалдемократіи. Къ чести германскихъ учителей должно сказать, что они на этотъ призывъ не откликнулись, хотя само собою понятно, что въ условіяхъ германской жизни характеръ этого призыва не могъ быть такимъ, каковъ онъ въ условіяхъ жизни русской. И теперь могу засвидѣтельствовать, со словъ весьма авторитетнаго представителя нѣмецкой средней школы, что они тамъ борьбой съ соціалдемократіей не занимаются.
Теперь, когда, примѣнительно съ своему крайне мирному нраву, я достаточно для себя излилъ негодованіе на Вашъ циркуляръ, я позволю себѣ еще нѣсколько развить мысли, вызываемыя этимъ произведеніемъ. Повторяю: я пишу не для Васъ, который все это отлично знаетъ, но для той части русскаго общества, которая еще недоумѣваетъ, ждетъ съ мучительной истомой, что правительство, призывающее въ свои ряды компетентныхъ и способныхъ людей, выведетъ, наконецъ, изъ безъисходнаго лабиринта нашу несчастную молодежь, которая бьется, какъ рыба объ ледъ, бросается на дорого стоящія ей и ея семьямъ демонстраціи, идетъ въ тюрьму и въ ссылку, а въ лучшемъ случаѣ проводитъ свои невозвратимые годы не въ тѣхъ условіяхъ, которыя должна дать научная школа. Для этой части русскаго общества я пишу, чтобы она задумалась надъ поучительнымъ примѣромъ Вашего циркуляра и перестала вѣрить въ возможность малѣйшаго улучшенія въ этой области при наличности существующаго государственнаго строя. Пусть эта часть русскаго общества задумается надъ тѣмъ фактомъ, что ни сердечное попеченіе въ первомъ изданіи, ни оно же во второмъ изданіи, исправленномъ и дополненномъ учрежденіемъ кураторовъ въ университетахъ и циркуляромъ 28 іюня этого года въ средней школѣ, не только не въ состояніи искоренить той страшной лжи, которая глубоко нѣдрится въ нашей школѣ, но только еще болѣе ее вноситъ и придаетъ ей еще болѣе отталкивающую форму.
Контингентъ преподавателей средней школы (о высшихъ учебныхъ заведеніяхъ я не буду говорить) состоитъ изъ людей съ университетскимъ образованіемъ. Между ними могутъ быть и есть люди самыхъ разнообразныхъ политическихъ и соціальныхъ взглядовъ и даже совсѣмъ безъ таковыхъ. Трудно себѣ представить, чтобы среди преподавателей исторіи и словесности были люди, вполнѣ индифферентные къ политическимъ вопросамъ, если исключить совершенныхъ тупицъ, о вліяніи которыхъ на молодежь говорить нечего. Между остальными — я готовъ допустить совершенно невѣроятное предположеніе — огромное большинство убѣждено въ „преждевременности“ немедленнаго упраздненія самодержавнаго режима и установленія правового порядка. Во всякомъ случаѣ, если не итти еще дальше и не предположить, что большинство преподавателей идіоты, придется допустить, что это большинство такъ же хорошо понимаетъ, какъ и Ваше Высокопревосходительство, что абсурдъ, называемый самодержавіемъ, держится только невѣжествомъ и инертностью народа и долженъ пасть вмѣстѣ съ ними. Такой преподаватель можетъ молчать о томъ, о чемъ говорить не слѣдуетъ, и со скрежетомъ зубовнымъ отбарабанивать исторію Россіи отъ призванія варяговъ до Николая II, но если отъ него Ваше Высокопревосходительство потребуете, чтобы
Положимъ, Вы имѣете право мнѣ возразить, что учителя не такъ просты, и что никто по приказанію Министра противоправительственной пропаганды не заведетъ. Но куда, однако, дѣнется использованіе „прекраснаго матеріала“, о пренебреженіи которымъ Вы такъ патетически воздыхаете? Преподаватели исторіи, русскаго языка и литературы, вооружившись всѣмъ научнымъ матеріаломъ и на точномъ основаніи данныхъ изъ исторіи культуры „углубляя пониманіе учащимися истиннаго смысла тѣхъ воспитательныхъ требованій, съ которыми къ нимъ обращаются, и расширяя кругъ ихъ этическаго (!) размышленія“, начнутъ разъяснять учащимся, что они должны отдавать честь губернатору. Научное обоснованіе необходимости отданія чести губернатору вполнѣ, конечно, приличествуетъ служащимъ того министерства, во главѣ котораго стоятъ докторъ классической филологіи и извѣстный спеціалистъ по патологической анатоміи, но есть опасность, что глупые мальчишки не поймутъ этого глубокаго обоснованія и въ глубинѣ души воскликнутъ: „Экіе холопы!“ Отъ этого восклицанія не далеко и до „враговъ школы“, а засимъ оправдаются золотыя слова Вашего циркуляра: „Какъ первая испытанная въ школѣ несправедливость, такъ и оскорбленіе созрѣвающаго въ юношѣ чувства человѣческаго достоинства можетъ заронить въ его душу сѣмя недовѣрія къ тому общему строю, ближайшимъ выраженіемъ коего является для него учебное заведеніе, въ которомъ его воспитываетъ государство.“
Опять выходитъ провокація. Ваше Высокопревосходительство, и уже на этотъ разъ Вы не можете мнѣ сказать, что учителя не будутъ такъ просты и не поддадутся на удочку. Положимъ, мало-мальски умный директоръ и классный наставникъ просто скажетъ ученикамъ въ болѣе или менѣе приличной формѣ: „кланяйтесь губернатору, чертъ васъ дери, а то и вамъ, и мнѣ дадутъ подзатыльникъ“, но, вѣдь, тогда не будетъ „прекраснаго матеріала“ для
бесѣдъ, не будетъ, какъ и теперь нѣтъ, „разсужденій“ въ качествѣ темъ для сочиненій, а это не входитъ въ виды Вашего Высокопревосходительства, и „виновные“ могутъ, по меньшей мѣрѣ, не получить движенія по службѣ. Если Вы, Ваше Высокопревосходительство, серьезно настаиваете на томъ, чтобы Вашъ циркуляръ не остался, какъ Вы говорите, мертвою буквою, а не пишете его только для успокоенія княгини Марьи Алексѣевны, то бѣдные учителя исторіи и словесности безповоротно обречены на то, чтобы „заронятъ въ душу молодыхъ людей сѣмя недовѣрія къ тому общему строю, ближайшимъ выразителемъ коего является для него учебное заведеніе, въ которомъ его воспитываетъ государство“.
Этотъ способъ противоправительственной пропаганды не представляетъ у насъ, правда, ничего новаго; онъ широко примѣнялся въ министерство гр. Толстого и принесъ соотвѣтствующіе плоды; но, если память мнѣ не измѣняетъ, онъ никогда не носилъ такого цинически-провокаторскаго характера. Тогда надо было заниматься не пустяками, а дѣломъ, надо было изучать древніе языки и именно грамматику, а не авторовъ, изъ русской исторіи и русской литературы останавливаться преимущественно на древнемъ періодѣ и т. п. Тогда мысль Вашего Высокопревосходительства, что „чѣмъ очевиднѣе будетъ для учениковъ, что получаемая въ школѣ духовная пища питательнѣе той, какой предлагаютъ насытить ихъ любознательность враги школы, тѣмъ охотнѣе будетъ признаваться авторитетъ послѣдней“ понималась иначе. Оно и лучше было бы, Ваше Высокопревосходительство, вернуться къ добрымъ старымъ временамъ и не вводить опасныхъ новшествъ.
Такъ какъ ничего не ново подъ луною, то и это новшество, по правдѣ сказать, не вполнѣ оригинально. Въ 1890 г. въ Пруссіи раздался на Берлинской конференціи призывъ, приглашавшій учителей на борьбу въ средней школѣ противъ соціалдемократіи. Къ чести германскихъ учителей должно сказать, что они на этотъ призывъ не откликнулись, хотя само собою понятно, что въ условіяхъ германской жизни характеръ этого призыва не могъ быть такимъ, каковъ онъ въ условіяхъ жизни русской. И теперь могу засвидѣтельствовать, со словъ весьма авторитетнаго представителя нѣмецкой средней школы, что они тамъ борьбой съ соціалдемократіей не занимаются.
Теперь, когда, примѣнительно съ своему крайне мирному нраву, я достаточно для себя излилъ негодованіе на Вашъ циркуляръ, я позволю себѣ еще нѣсколько развить мысли, вызываемыя этимъ произведеніемъ. Повторяю: я пишу не для Васъ, который все это отлично знаетъ, но для той части русскаго общества, которая еще недоумѣваетъ, ждетъ съ мучительной истомой, что правительство, призывающее въ свои ряды компетентныхъ и способныхъ людей, выведетъ, наконецъ, изъ безъисходнаго лабиринта нашу несчастную молодежь, которая бьется, какъ рыба объ ледъ, бросается на дорого стоящія ей и ея семьямъ демонстраціи, идетъ въ тюрьму и въ ссылку, а въ лучшемъ случаѣ проводитъ свои невозвратимые годы не въ тѣхъ условіяхъ, которыя должна дать научная школа. Для этой части русскаго общества я пишу, чтобы она задумалась надъ поучительнымъ примѣромъ Вашего циркуляра и перестала вѣрить въ возможность малѣйшаго улучшенія въ этой области при наличности существующаго государственнаго строя. Пусть эта часть русскаго общества задумается надъ тѣмъ фактомъ, что ни сердечное попеченіе въ первомъ изданіи, ни оно же во второмъ изданіи, исправленномъ и дополненномъ учрежденіемъ кураторовъ въ университетахъ и циркуляромъ 28 іюня этого года въ средней школѣ, не только не въ состояніи искоренить той страшной лжи, которая глубоко нѣдрится въ нашей школѣ, но только еще болѣе ее вноситъ и придаетъ ей еще болѣе отталкивающую форму.
Контингентъ преподавателей средней школы (о высшихъ учебныхъ заведеніяхъ я не буду говорить) состоитъ изъ людей съ университетскимъ образованіемъ. Между ними могутъ быть и есть люди самыхъ разнообразныхъ политическихъ и соціальныхъ взглядовъ и даже совсѣмъ безъ таковыхъ. Трудно себѣ представить, чтобы среди преподавателей исторіи и словесности были люди, вполнѣ индифферентные къ политическимъ вопросамъ, если исключить совершенныхъ тупицъ, о вліяніи которыхъ на молодежь говорить нечего. Между остальными — я готовъ допустить совершенно невѣроятное предположеніе — огромное большинство убѣждено въ „преждевременности“ немедленнаго упраздненія самодержавнаго режима и установленія правового порядка. Во всякомъ случаѣ, если не итти еще дальше и не предположить, что большинство преподавателей идіоты, придется допустить, что это большинство такъ же хорошо понимаетъ, какъ и Ваше Высокопревосходительство, что абсурдъ, называемый самодержавіемъ, держится только невѣжествомъ и инертностью народа и долженъ пасть вмѣстѣ съ ними. Такой преподаватель можетъ молчать о томъ, о чемъ говорить не слѣдуетъ, и со скрежетомъ зубовнымъ отбарабанивать исторію Россіи отъ призванія варяговъ до Николая II, но если отъ него Ваше Высокопревосходительство потребуете, чтобы