ОСВОБОЖДЕНІЕ
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣсяца) 5 марокъ = 6 франковъ 25 с., съ пересылкой 5 марокъ 60 пф. = 7 франковъ. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 80 пф. = 1 фр., съ пересылкой 90 пф. = 1 фр. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 руб. = 6 М. 50 Pf. — Подписка принимается въ конторѣ изданія у Дитца въ Штутгартѣ (J. H. W. Dietz Nachf. in Stuttgart, Furtbachstrasse 12) и у всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „для Освобожденія“.
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по адресу конторы изданія, опять таки съ обязательной надписью „для Освобожденія“.
№ 6 (30). Штутгартъ, 2-го сентября (15-го сентября) 1903 г. Годъ второй.
1-го сентября (14-го сентября) 1903 г.
Состоявшаяся 16-го августа перемѣна въ управленіи Министерствомъ Финансовъ была встрѣчена русской и иностранной печатью съ недоумѣніемъ, въ которомъ весьма ясно сквозила невозможность разобраться въ „крупномъ событіи“ и оцѣнить его смыслъ.
Но есть-ли случившееся въ самомъ дѣлѣ крупное событіе для Россіи и міра? Не произошло ли просто перемѣщеніе имени статсъ-секретаря Витте съ одной страницы „Памятной книжки“ на другую? Недоброжелатели Витте думаютъ, что пришелъ конецъ его системѣ, друзья бывшаго министра финансовъ полагаютъ, что съ назначеніемъ въ предсѣдатели Комитета Министровъ онъ лишь усилитъ свое вліяніе на общій ходъ дѣлъ. Вопросъ о личномъ вліяніи г. Витте самъ по себѣ мало интересенъ съ политической точки зрѣнія. Быть Можетъ, г. Витте и усилится послѣ того, какъ изъ министра финансовъ, т. е. отвѣтственнаго и со всѣхъ сторонъ обстрѣливаемаго начальника самого сложнаго вѣдомства въ Россіи, онъ превратился въ безотвѣтственнаго сановнаго критика, могущаго наблюдать за всѣми вѣдомствами и всѣмъ имъ ставить препоны. Вѣроятнѣе, конечно, другое. Можно думать, что изъ рукъ г. Витте формально и фактически ушла огромная власть, составляющая силу и въ то же время соблазнъ и отраву министерской должности въ Россіи. Г. Витте врядъ ли будетъ теперь уже назначать чиновниковъ по министерству Финансовъ, давать деньги или отказывать въ нихъ другимъ вѣдомствамъ, подкупать разными подачками приближенныхъ ко двору лицъ, и т. и., и т. и. Онъ не сможетъ ни быть иниціаторомъ реформъ, ни проводить ихъ : для этого онъ всетаки слишкомъ удаленъ отъ того рычага власти, который теперь въ Россіи движетъ всѣмъ.
Для насъ все это, однако, неинтересно. Важно только то: есть ли въ „событіи“ какое-либо политическое содержаніе? На этотъ вопросъ приходится отвѣчать отрицательно. Уходъ г. Витте изъ министровъ потому не есть событіе, что внутренне система г. Витте себя исчерпала и уперлась въ тупой переулокъ, но измѣнить эту систему или даже просто не продолжать ее невозможно, не ставъ рѣшительно на путь коренныхъ политическихъ реформъ. Былъ моментъ, когда оставленіе г. Витте поста министра финансовъ было бы крупнымъ и ошеломляющимъ событіемъ русской жизни, событіемъ историческимъ, кладущимъ грань между двумя эпохами, по крайней мѣрѣ, въ жизни самой-правительствующей бюрократіи. То было въ разгаръ преслѣдованій, обрушенныхъ г. Плеве на сельскохозяйственные комитеты: и чувство личной чести и порядочности, и историческое честолюбіе, и гражданскій долгъ предписывали бы министру финансовъ противопоставить этимъ преслѣдованіямъ свою отставку. Этого не случилось, и историческое значеніе министра финансовъ, стихійнымъ ходомъ вещей поставленнаго лицомъ къ лицу передъ роковой альтернативой русской жизни, разомъ было умалено имъ самимъ. Онъ побоялся стать историческимъ дѣятелемъ и пожелалъ
остаться сановникомъ. Такъ былъ спасенъ портфель и пріуготовлено предсѣдательское кресло въ Комитетѣ Министровъ.
Г. Витте исторически сошелъ на нѣтъ осенью прошлаго года, и теперь этотъ фактъ облеченъ только въ форму, приличествующую служебной карьерѣ такого лица. Въ 1892 г. г. Витте восходилъ на служебную лѣстницу не чиновникомъ, теперь онъ сходитъ съ нея чиновникомъ, правда, высшей марки, но чиновникомъ, который побоялся такъ называемымъ „видамъ Его Величества“ противопоставить свое собственное разумѣніе.
Между тѣмъ, въ первый разъ въ исторіи, осенью 1902 г., въ лицѣ г. Витте русскій министръ занималъ исторически и практически столь крѣпкую позицію; въ первый разъ отставка министра могла бы принести странѣ огромную пользу и стать настоящимъ событіемъ во всей ея политической жизни. Сперанскаго (который, кстати, не былъ вовсе министромъ) просто прогнали, и его паденіе было только радостно подхвачено некультурнымъ общественнымъ мнѣніемъ; Лорисъ-Меликовъ не самъ ушелъ, а долженъ былъ уйти, потому что и въ правительствѣ, и въ обществѣ у него ускользнула почва подъ ногами. Г. Витте могъ самъ уйти и, если бы онъ ушелъ потому, что царь предпочелъ ему Плеве, т. е. — вопреки Витте — покрылъ бы дѣйствія Плеве по отношенію къ сельскохозяйственнымъ комитетамъ, отставка Витте произвела бы ошеломляющее дѣйствіе на общественное мнѣніе и была бы оцѣнена имъ по достоинству. Урокъ, данный русскому самодержавію, былъ бы хорошо понятъ и заграницей и учтенъ на западныхъ биржахъ. При такихъ условіяхъ, отставка Витте дѣйствительно явилась бы, какъ мы сказали, историческимъ событіемъ.
Теперь же что произошло?
Г. Витте пересѣлъ съ одного кресла на другое, и бѣдные журналисты не знаютъ, какъ истолковать политическое значеніе этого совершенно невиннаго въ политическомъ отношеніи передвиженія. Система Витте поколебалась, говорятъ одни, и многозначительно киваютъ въ сторону Плеве. Но развѣ есть система Плеве, которою можно было бы замѣнить чью-либо систему? Развѣ можно назвать системой цѣпь дѣйствій, сплетенную изъ грубыхъ насилій и безцеремонныхъ обмановъ, политику, въ которой нѣтъ ни малѣйшей творческой мысли и есть размахъ только . . . нагайки?
Г. Витте въ своей исторической запискѣ высказалъ тайну самодержавія и самъ раскрылъ смыслъ своей системы. Сохраненіе самодержавія несовмѣстимо съ культурно-общественнымъ прогрессомъ Россіи. Таковъ сокровенный основной смыслъ записки г. Витте. Это — выводъ государственной науки, историческаго опыта и практической политики, блистательно обоснованный въ произведеніи бывшаго министра финансовъ.
Этому выводу противостоитъ государственная политика г. Витте, состоявшая въ разрѣшеніи задачъ культурно
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣсяца) 5 марокъ = 6 франковъ 25 с., съ пересылкой 5 марокъ 60 пф. = 7 франковъ. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 80 пф. = 1 фр., съ пересылкой 90 пф. = 1 фр. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 руб. = 6 М. 50 Pf. — Подписка принимается въ конторѣ изданія у Дитца въ Штутгартѣ (J. H. W. Dietz Nachf. in Stuttgart, Furtbachstrasse 12) и у всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „для Освобожденія“.
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по адресу конторы изданія, опять таки съ обязательной надписью „для Освобожденія“.
№ 6 (30). Штутгартъ, 2-го сентября (15-го сентября) 1903 г. Годъ второй.
1-го сентября (14-го сентября) 1903 г.
Состоявшаяся 16-го августа перемѣна въ управленіи Министерствомъ Финансовъ была встрѣчена русской и иностранной печатью съ недоумѣніемъ, въ которомъ весьма ясно сквозила невозможность разобраться въ „крупномъ событіи“ и оцѣнить его смыслъ.
Но есть-ли случившееся въ самомъ дѣлѣ крупное событіе для Россіи и міра? Не произошло ли просто перемѣщеніе имени статсъ-секретаря Витте съ одной страницы „Памятной книжки“ на другую? Недоброжелатели Витте думаютъ, что пришелъ конецъ его системѣ, друзья бывшаго министра финансовъ полагаютъ, что съ назначеніемъ въ предсѣдатели Комитета Министровъ онъ лишь усилитъ свое вліяніе на общій ходъ дѣлъ. Вопросъ о личномъ вліяніи г. Витте самъ по себѣ мало интересенъ съ политической точки зрѣнія. Быть Можетъ, г. Витте и усилится послѣ того, какъ изъ министра финансовъ, т. е. отвѣтственнаго и со всѣхъ сторонъ обстрѣливаемаго начальника самого сложнаго вѣдомства въ Россіи, онъ превратился въ безотвѣтственнаго сановнаго критика, могущаго наблюдать за всѣми вѣдомствами и всѣмъ имъ ставить препоны. Вѣроятнѣе, конечно, другое. Можно думать, что изъ рукъ г. Витте формально и фактически ушла огромная власть, составляющая силу и въ то же время соблазнъ и отраву министерской должности въ Россіи. Г. Витте врядъ ли будетъ теперь уже назначать чиновниковъ по министерству Финансовъ, давать деньги или отказывать въ нихъ другимъ вѣдомствамъ, подкупать разными подачками приближенныхъ ко двору лицъ, и т. и., и т. и. Онъ не сможетъ ни быть иниціаторомъ реформъ, ни проводить ихъ : для этого онъ всетаки слишкомъ удаленъ отъ того рычага власти, который теперь въ Россіи движетъ всѣмъ.
Для насъ все это, однако, неинтересно. Важно только то: есть ли въ „событіи“ какое-либо политическое содержаніе? На этотъ вопросъ приходится отвѣчать отрицательно. Уходъ г. Витте изъ министровъ потому не есть событіе, что внутренне система г. Витте себя исчерпала и уперлась въ тупой переулокъ, но измѣнить эту систему или даже просто не продолжать ее невозможно, не ставъ рѣшительно на путь коренныхъ политическихъ реформъ. Былъ моментъ, когда оставленіе г. Витте поста министра финансовъ было бы крупнымъ и ошеломляющимъ событіемъ русской жизни, событіемъ историческимъ, кладущимъ грань между двумя эпохами, по крайней мѣрѣ, въ жизни самой-правительствующей бюрократіи. То было въ разгаръ преслѣдованій, обрушенныхъ г. Плеве на сельскохозяйственные комитеты: и чувство личной чести и порядочности, и историческое честолюбіе, и гражданскій долгъ предписывали бы министру финансовъ противопоставить этимъ преслѣдованіямъ свою отставку. Этого не случилось, и историческое значеніе министра финансовъ, стихійнымъ ходомъ вещей поставленнаго лицомъ къ лицу передъ роковой альтернативой русской жизни, разомъ было умалено имъ самимъ. Онъ побоялся стать историческимъ дѣятелемъ и пожелалъ
остаться сановникомъ. Такъ былъ спасенъ портфель и пріуготовлено предсѣдательское кресло въ Комитетѣ Министровъ.
Г. Витте исторически сошелъ на нѣтъ осенью прошлаго года, и теперь этотъ фактъ облеченъ только въ форму, приличествующую служебной карьерѣ такого лица. Въ 1892 г. г. Витте восходилъ на служебную лѣстницу не чиновникомъ, теперь онъ сходитъ съ нея чиновникомъ, правда, высшей марки, но чиновникомъ, который побоялся такъ называемымъ „видамъ Его Величества“ противопоставить свое собственное разумѣніе.
Между тѣмъ, въ первый разъ въ исторіи, осенью 1902 г., въ лицѣ г. Витте русскій министръ занималъ исторически и практически столь крѣпкую позицію; въ первый разъ отставка министра могла бы принести странѣ огромную пользу и стать настоящимъ событіемъ во всей ея политической жизни. Сперанскаго (который, кстати, не былъ вовсе министромъ) просто прогнали, и его паденіе было только радостно подхвачено некультурнымъ общественнымъ мнѣніемъ; Лорисъ-Меликовъ не самъ ушелъ, а долженъ былъ уйти, потому что и въ правительствѣ, и въ обществѣ у него ускользнула почва подъ ногами. Г. Витте могъ самъ уйти и, если бы онъ ушелъ потому, что царь предпочелъ ему Плеве, т. е. — вопреки Витте — покрылъ бы дѣйствія Плеве по отношенію къ сельскохозяйственнымъ комитетамъ, отставка Витте произвела бы ошеломляющее дѣйствіе на общественное мнѣніе и была бы оцѣнена имъ по достоинству. Урокъ, данный русскому самодержавію, былъ бы хорошо понятъ и заграницей и учтенъ на западныхъ биржахъ. При такихъ условіяхъ, отставка Витте дѣйствительно явилась бы, какъ мы сказали, историческимъ событіемъ.
Теперь же что произошло?
Г. Витте пересѣлъ съ одного кресла на другое, и бѣдные журналисты не знаютъ, какъ истолковать политическое значеніе этого совершенно невиннаго въ политическомъ отношеніи передвиженія. Система Витте поколебалась, говорятъ одни, и многозначительно киваютъ въ сторону Плеве. Но развѣ есть система Плеве, которою можно было бы замѣнить чью-либо систему? Развѣ можно назвать системой цѣпь дѣйствій, сплетенную изъ грубыхъ насилій и безцеремонныхъ обмановъ, политику, въ которой нѣтъ ни малѣйшей творческой мысли и есть размахъ только . . . нагайки?
Г. Витте въ своей исторической запискѣ высказалъ тайну самодержавія и самъ раскрылъ смыслъ своей системы. Сохраненіе самодержавія несовмѣстимо съ культурно-общественнымъ прогрессомъ Россіи. Таковъ сокровенный основной смыслъ записки г. Витте. Это — выводъ государственной науки, историческаго опыта и практической политики, блистательно обоснованный въ произведеніи бывшаго министра финансовъ.
Этому выводу противостоитъ государственная политика г. Витте, состоявшая въ разрѣшеніи задачъ культурно