поколѣнія, но, наоборотъ, по неизмѣнному закону всякой войны, именно изъ его рядовъ вырываетъ наибольшее количество жертвъ. Эти жертвы приносятся молоху самодержавія и отмѣнить ихъ можно, лишь низвергнувъ этого зажившагося жестокаго идола. Въ самыхъ различныхъ точкахъ народной жизни идетъ борьба новой, пробуждающейся къ свободѣ Россіи съ Россіей старой, опирающейся на тотъ порядокъ вещей, который еще Сперанскій такъ мѣтко окрестилъ „политическимъ рабствомъ . Эта борьба всего ярче и непосредственнѣе отражается на университетѣ, потому что „университетъ есть лучшій барометръ общества . И въ настоящее время этотъ барометръ не можетъ не „показывать такое время, которое не нравится , 1 время смуты въ общественной жизни, вызываемой тѣмъ, что самодержавіе не желаетъ уйти и мучитъ страну. Нелѣпо ждать въ такое время спокойствія въ университетѣ: это означало бы политическую смерть той среды, изъ которой почерпаетъ свои жизненныя силы университетъ и студенчество. А этого, слава Богу, въ Россіи нѣтъ.
При такихъ обстоятельствахъ проповѣдывать молодежи политическое воздержаніе и невозможно, и безсмысленно: никакими внушеніями и увѣщаніями не передвинешь ртуть въ барометрѣ вопреки атмосферному давленію.
Но университетъ или, вѣрнѣе, студенчество, будучи лучшимъ барометромъ общества, есть въ то же время его живой дѣятель. И необходимо использовать наилучшимъ образомъ его неизбѣжную политическую работу. Для этого — какъ мы уже указывали — основнымъ условіемъ является дружное политическое сотрудничество студенчества и внѣуниверситетскихъ политическихъ силъ, сотрудничество не случайное и стихійное, а основанное на расчетѣ и дѣйствующее по плану. Говоря о такомъ сотрудничествѣ, мы обращаемся не къ студенчеству, которое всегда было къ нему готово, а къ политическимъ дѣятелямъ, уже распростившимся съ университетской скамьей. Имъ ни въ моральномъ, ни въ политическомъ смыслѣ нельзя уклоняться отъ живого и отвѣтственнаго участія въ политическихъ дѣйствіяхъ молодежи высшихъ учебныхъ заведеній. Эти дѣйствія неизбѣжный и немаловажный фактъ нашей общественно-государственной жизни, требующій дѣятельной поддержки. И поддержка эта особенно нужна въ одномъ весьма важномъ отношеніи. У студенчества есть энтузіазмъ, есть даже организація. Нѣтъ и не можетъ быть у него только одного: политическаго опыта и политическаго такта. Внести этотъ вкладъ въ сту
1 Университетскій вопросъ. Н. И. Пирогова. Дополненіе къ замѣчаніямъ на проектъ общаго Устава императорскихъ россійскихъ университовъ. СПБ. 1863. Стр. 74—75. Напомнимъ читателямъ подлинный текстъ классическаго разсужденія знаменитаго русскаго ученаго-педагога:
„Иные смотрятъ на университеты, какъ на что-то отдѣльное, какъ на храмъ Весты. Положимъ, это взглядъ, приносящій честь и университету, и тѣмъ, которые такъ смотрятъ. Но на дѣлѣ, — и это немногіе знаютъ, — университетъ выражаетъ современное общество, въ которомъ онъ живетъ, болѣе чѣмъ всѣ другія учрежденія. Взглянувъ на университетъ глубже, можно вѣрно опредѣлить и духъ общества, и всѣ общественныя стремленія, и духъ времени. И нашъ университетъ выражаетъ это еще болѣе, чѣмъ всѣ западные, потому что въ нашемъ мало сословнаго и вовсе нѣтъ преданія, или оно очень слабо. Разумѣется, кто хочетъ по немъ судить о состояніи общества, долженъ имѣть въ виду не одно положительное, по и отрицательное, т. е. судить не потому одному что есть, но и потому, чего нѣтъ въ университетѣ.
Въ университетѣ, два рода представителей: одни представляютъ степень просвѣщенія и зрѣлости общества; другіе его молодость, его нужды, потребности, направленіе, взгляды, увлеченія, страсти, пороки. Все сосредоточено въ одномъ пунктѣ и потому выказывается яснѣе и сильнѣе. Всѣ оттѣнки выражаются на матеріалѣ, правда, еше не выработанномъ, но зато чрезвычайно емкомъ и чувствительномъ. Это положительная сторона университета. Чего въ немъ нѣтъ, того или нѣтъ въ обществѣ, или то спитъ, и не живетъ духовно. Это отрицательная сторона, по которой тоже надо судить. Общество видно въ университетѣ, какъ въ зеркалѣ и перспективѣ. Университетъ есть и лучшій барометръ общества. Если онъ показываетъ такое время, которое не нравится, то за это его нельзя разбивать или прятать, — лучше всетаки смотрѣть, и смотря по времени дѣйствовать.
Этотъ взглядъ на университеты подтверждаетъ исторія. Гдѣ политическая жизнь общества качается ровно, какъ часовой маятникъ, гдѣ политическія страсти изъ высшихъ сферъ не доходятъ до незрѣлаго поколѣнія, тамъ въ университетѣ выступаетъ на первый планъ его прямое назначеніе — научная дѣятельность. Университетъ дѣлается тамъ барометромъ просвѣщенія.
Въ наукѣ есть свои повороты и перевороты; въ жизни свои; иногда и тѣ, и другіе сходятся; но всѣ переходы, перевороты и катастрофы общества всегда отражаются на наукѣ, а черезъ нее и на университетѣ. Виттенбергскій профессоръ писалъ протестъ общества противъ злоупотребленій папской власти. На лекціяхъ Фихте выражалась готовность націи возстать за свободу.. ..
Только тамъ, гдѣ политическія стремленія и страсти проникли глубоко черезъ всѣ слои общества, — онѣ уже не ясно отражаются на университетѣ. Но чѣмъ болѣе настигаютъ онѣ общество въ расплохъ, чѣмъ менѣе оно привыкло къ переходамъ и переворотамъ, тѣмъ сильнѣе выразится его настроеніе въ университетѣ. У насъ, едва повѣяло новой жизнью, едва общество почувствовало новыя стремленія, и тотчасъ же появились рефлективныя движенія въ университетѣ. Но отражательныя движенія не могли быть цѣлесообразны и потому они перешли въ безпорядки.
денческое движеніе, дѣло и очень отвѣтственное и весьма тяжелое, на которомъ придется встрѣтиться съ серьезными психологическими трудностями. Съ нашей стороны было бы неискренностью замалчивать самую крупную изъ этихъ трудностей. Наша молодежь въ университетахъ и внѣ ихъ — по причинамъ, болѣе чѣмъ понятнымъ — почти всегда склоняется къ самымъ радикальнымъ рѣшеніямъ и сочувствуетъ наиболѣе радикальной тактикѣ. Вмѣстѣ съ нашими революціонными направленіями она склонна преувеличивать свои силы и умалять силы врага, — правительства. Такое настроеніе окрыляетъ духъ, но таитъ въ себѣ опасность пораженій и разочарованій. Университетскія движенія новѣйшаго времени были тѣмъ сильны, что на нихъ морально объединялись всѣ живые элементы студенчества. Это моральное объединеніе возможно только при извѣстномъ самоограниченіи наиболѣе радикальныхъ элементовъ студенчества. Научить эти элементы студенчества такому самоограниченію, убѣдить ихъ въ его политической и моральной цѣнности могутъ только лица, вышедшіеуже изъ студенческаго возраста и не вращающіеся непосредственно въ студенческой средѣ. Тактика есть примѣненіе такта къ политическому поведенію, и трудная наука такого примѣненія доступна только людямъ, имѣющимъ за собой политическій опытъ. Пусть они не боятся рѣзкихъ столкновеній съ болѣе молодыми, пылкими и односторонними работниками освобожденія; пусть терпѣливо, настойчиво и вдумчиво вносятъ свои поправки въ доктринальныя увлеченія. Это, конечно, скучная и лично весьма неблагодарная работа. Но студенчество — живая и несомнѣнная политическая сила, имѣющая свою естественную организацію. Эта сила не можетъ и не должна развиваться, какъ трава въ полѣ. Она и мы отвѣтственны предъ страной за ея политическую работу. Такое чувство отвѣтственности мы желали бы возбудить въ однихъ, оживить въ другихъ. Вопросъ объ этой отвѣтственности, неизбѣжной и какъ нравственный долгъ, и какъ политическій фактъ, живо всталъ передъ нашимъ сознаніемъ, когда мы прочли интересный двойной № 2/3 преобразованнаго, повидимому, „революціонно-соціалистическаго студенческаго органа — „Студентъ . Къ содержанію этого органа мы еще надѣемся вернуться на страницахъ „Освобожденія .
Къ пребыванію царя заграницей.
і.
Большая вѣнская демократическая газета ,,Zeit“ посвятила пріѣзду Никалая II интересную статью, озаглавленную „Три пріема :
„Царь былъ въ Вѣнѣ. Чтобы не пропустить историческаго момепта приходилось ожидать буквально съ часами въ рукахъ. Тамъ, гдѣ Вѣна называется уже „Gross-Wien , поспѣшно и робко вышелъ изъ своего тщательно замаскированнаго салонъ-вагопа самодержецъ всея Россіи и посреди многихъ тысячъ солдатъ и жандармовъ, разставленныхъ почти у стѣнъ уличныхъ зданій, отправился въ Шенбрунъ, гдѣ былъ поданъ завтракъ. А потомъ опять между саблями, ружьями и штыками къ другому вокзалу и дальше на охоту въ Мюрцштегъ, гдѣ съ дрожью въ сердцѣ жандармы и агенты тайной полиціи ожидали прибытія одного изъ богатѣйшихъ и могущественнѣйшихъ властелиновъ міра сего, жизнь котораго такъ трудно и тяжело охранять.
„Назадъ тому немного недѣль прибылъ въ Вѣну другой могущественный государь — полная противоположность тому, который сейчасъ проѣхалъ мимо насъ: король англійскій Эдуардъ VII. Народъ толпами валилъ къ вокзалу, чтобы повидать интереснаго гостя. Посреди тѣсной толпы привѣтливо кланяющихся людей, которыхъ не оттѣсняли къ стѣнѣ шпалеры войскъ, король поѣхалъ по улицамъ нашего города во дворецъ. Свободно и безбоязненно двигался онъ повсюду, позволивъ себѣ даже для своего удовольствія внѣпрограммную прогулку въ жокей-клубъ, точно онъ былъ совершенно обыкновеннымъ смертнымъ.
„Потомъ прибылъ императоръ Вильгельмъ. Вѣна и его сердечно привѣтствовала. Онъ также ѣхалъ въ открытой коляскѣ по всему городу, и солдаты, окаймлявшіе путь, стояли тутъ не для охраны, а скорѣе для украшенія, для праздничнаго удовольствія любящаго военное дѣло императора. Онъ сидѣлъ въ театрѣ, въ воскресенье отправился на литургію въ свою церковь. . . И этотъ государь также чувствовалъ себя въ Вѣнѣ спокойно.
При такихъ обстоятельствахъ проповѣдывать молодежи политическое воздержаніе и невозможно, и безсмысленно: никакими внушеніями и увѣщаніями не передвинешь ртуть въ барометрѣ вопреки атмосферному давленію.
Но университетъ или, вѣрнѣе, студенчество, будучи лучшимъ барометромъ общества, есть въ то же время его живой дѣятель. И необходимо использовать наилучшимъ образомъ его неизбѣжную политическую работу. Для этого — какъ мы уже указывали — основнымъ условіемъ является дружное политическое сотрудничество студенчества и внѣуниверситетскихъ политическихъ силъ, сотрудничество не случайное и стихійное, а основанное на расчетѣ и дѣйствующее по плану. Говоря о такомъ сотрудничествѣ, мы обращаемся не къ студенчеству, которое всегда было къ нему готово, а къ политическимъ дѣятелямъ, уже распростившимся съ университетской скамьей. Имъ ни въ моральномъ, ни въ политическомъ смыслѣ нельзя уклоняться отъ живого и отвѣтственнаго участія въ политическихъ дѣйствіяхъ молодежи высшихъ учебныхъ заведеній. Эти дѣйствія неизбѣжный и немаловажный фактъ нашей общественно-государственной жизни, требующій дѣятельной поддержки. И поддержка эта особенно нужна въ одномъ весьма важномъ отношеніи. У студенчества есть энтузіазмъ, есть даже организація. Нѣтъ и не можетъ быть у него только одного: политическаго опыта и политическаго такта. Внести этотъ вкладъ въ сту
1 Университетскій вопросъ. Н. И. Пирогова. Дополненіе къ замѣчаніямъ на проектъ общаго Устава императорскихъ россійскихъ университовъ. СПБ. 1863. Стр. 74—75. Напомнимъ читателямъ подлинный текстъ классическаго разсужденія знаменитаго русскаго ученаго-педагога:
„Иные смотрятъ на университеты, какъ на что-то отдѣльное, какъ на храмъ Весты. Положимъ, это взглядъ, приносящій честь и университету, и тѣмъ, которые такъ смотрятъ. Но на дѣлѣ, — и это немногіе знаютъ, — университетъ выражаетъ современное общество, въ которомъ онъ живетъ, болѣе чѣмъ всѣ другія учрежденія. Взглянувъ на университетъ глубже, можно вѣрно опредѣлить и духъ общества, и всѣ общественныя стремленія, и духъ времени. И нашъ университетъ выражаетъ это еще болѣе, чѣмъ всѣ западные, потому что въ нашемъ мало сословнаго и вовсе нѣтъ преданія, или оно очень слабо. Разумѣется, кто хочетъ по немъ судить о состояніи общества, долженъ имѣть въ виду не одно положительное, по и отрицательное, т. е. судить не потому одному что есть, но и потому, чего нѣтъ въ университетѣ.
Въ университетѣ, два рода представителей: одни представляютъ степень просвѣщенія и зрѣлости общества; другіе его молодость, его нужды, потребности, направленіе, взгляды, увлеченія, страсти, пороки. Все сосредоточено въ одномъ пунктѣ и потому выказывается яснѣе и сильнѣе. Всѣ оттѣнки выражаются на матеріалѣ, правда, еше не выработанномъ, но зато чрезвычайно емкомъ и чувствительномъ. Это положительная сторона университета. Чего въ немъ нѣтъ, того или нѣтъ въ обществѣ, или то спитъ, и не живетъ духовно. Это отрицательная сторона, по которой тоже надо судить. Общество видно въ университетѣ, какъ въ зеркалѣ и перспективѣ. Университетъ есть и лучшій барометръ общества. Если онъ показываетъ такое время, которое не нравится, то за это его нельзя разбивать или прятать, — лучше всетаки смотрѣть, и смотря по времени дѣйствовать.
Этотъ взглядъ на университеты подтверждаетъ исторія. Гдѣ политическая жизнь общества качается ровно, какъ часовой маятникъ, гдѣ политическія страсти изъ высшихъ сферъ не доходятъ до незрѣлаго поколѣнія, тамъ въ университетѣ выступаетъ на первый планъ его прямое назначеніе — научная дѣятельность. Университетъ дѣлается тамъ барометромъ просвѣщенія.
Въ наукѣ есть свои повороты и перевороты; въ жизни свои; иногда и тѣ, и другіе сходятся; но всѣ переходы, перевороты и катастрофы общества всегда отражаются на наукѣ, а черезъ нее и на университетѣ. Виттенбергскій профессоръ писалъ протестъ общества противъ злоупотребленій папской власти. На лекціяхъ Фихте выражалась готовность націи возстать за свободу.. ..
Только тамъ, гдѣ политическія стремленія и страсти проникли глубоко черезъ всѣ слои общества, — онѣ уже не ясно отражаются на университетѣ. Но чѣмъ болѣе настигаютъ онѣ общество въ расплохъ, чѣмъ менѣе оно привыкло къ переходамъ и переворотамъ, тѣмъ сильнѣе выразится его настроеніе въ университетѣ. У насъ, едва повѣяло новой жизнью, едва общество почувствовало новыя стремленія, и тотчасъ же появились рефлективныя движенія въ университетѣ. Но отражательныя движенія не могли быть цѣлесообразны и потому они перешли въ безпорядки.
денческое движеніе, дѣло и очень отвѣтственное и весьма тяжелое, на которомъ придется встрѣтиться съ серьезными психологическими трудностями. Съ нашей стороны было бы неискренностью замалчивать самую крупную изъ этихъ трудностей. Наша молодежь въ университетахъ и внѣ ихъ — по причинамъ, болѣе чѣмъ понятнымъ — почти всегда склоняется къ самымъ радикальнымъ рѣшеніямъ и сочувствуетъ наиболѣе радикальной тактикѣ. Вмѣстѣ съ нашими революціонными направленіями она склонна преувеличивать свои силы и умалять силы врага, — правительства. Такое настроеніе окрыляетъ духъ, но таитъ въ себѣ опасность пораженій и разочарованій. Университетскія движенія новѣйшаго времени были тѣмъ сильны, что на нихъ морально объединялись всѣ живые элементы студенчества. Это моральное объединеніе возможно только при извѣстномъ самоограниченіи наиболѣе радикальныхъ элементовъ студенчества. Научить эти элементы студенчества такому самоограниченію, убѣдить ихъ въ его политической и моральной цѣнности могутъ только лица, вышедшіеуже изъ студенческаго возраста и не вращающіеся непосредственно въ студенческой средѣ. Тактика есть примѣненіе такта къ политическому поведенію, и трудная наука такого примѣненія доступна только людямъ, имѣющимъ за собой политическій опытъ. Пусть они не боятся рѣзкихъ столкновеній съ болѣе молодыми, пылкими и односторонними работниками освобожденія; пусть терпѣливо, настойчиво и вдумчиво вносятъ свои поправки въ доктринальныя увлеченія. Это, конечно, скучная и лично весьма неблагодарная работа. Но студенчество — живая и несомнѣнная политическая сила, имѣющая свою естественную организацію. Эта сила не можетъ и не должна развиваться, какъ трава въ полѣ. Она и мы отвѣтственны предъ страной за ея политическую работу. Такое чувство отвѣтственности мы желали бы возбудить въ однихъ, оживить въ другихъ. Вопросъ объ этой отвѣтственности, неизбѣжной и какъ нравственный долгъ, и какъ политическій фактъ, живо всталъ передъ нашимъ сознаніемъ, когда мы прочли интересный двойной № 2/3 преобразованнаго, повидимому, „революціонно-соціалистическаго студенческаго органа — „Студентъ . Къ содержанію этого органа мы еще надѣемся вернуться на страницахъ „Освобожденія .
Къ пребыванію царя заграницей.
і.
Большая вѣнская демократическая газета ,,Zeit“ посвятила пріѣзду Никалая II интересную статью, озаглавленную „Три пріема :
„Царь былъ въ Вѣнѣ. Чтобы не пропустить историческаго момепта приходилось ожидать буквально съ часами въ рукахъ. Тамъ, гдѣ Вѣна называется уже „Gross-Wien , поспѣшно и робко вышелъ изъ своего тщательно замаскированнаго салонъ-вагопа самодержецъ всея Россіи и посреди многихъ тысячъ солдатъ и жандармовъ, разставленныхъ почти у стѣнъ уличныхъ зданій, отправился въ Шенбрунъ, гдѣ былъ поданъ завтракъ. А потомъ опять между саблями, ружьями и штыками къ другому вокзалу и дальше на охоту въ Мюрцштегъ, гдѣ съ дрожью въ сердцѣ жандармы и агенты тайной полиціи ожидали прибытія одного изъ богатѣйшихъ и могущественнѣйшихъ властелиновъ міра сего, жизнь котораго такъ трудно и тяжело охранять.
„Назадъ тому немного недѣль прибылъ въ Вѣну другой могущественный государь — полная противоположность тому, который сейчасъ проѣхалъ мимо насъ: король англійскій Эдуардъ VII. Народъ толпами валилъ къ вокзалу, чтобы повидать интереснаго гостя. Посреди тѣсной толпы привѣтливо кланяющихся людей, которыхъ не оттѣсняли къ стѣнѣ шпалеры войскъ, король поѣхалъ по улицамъ нашего города во дворецъ. Свободно и безбоязненно двигался онъ повсюду, позволивъ себѣ даже для своего удовольствія внѣпрограммную прогулку въ жокей-клубъ, точно онъ былъ совершенно обыкновеннымъ смертнымъ.
„Потомъ прибылъ императоръ Вильгельмъ. Вѣна и его сердечно привѣтствовала. Онъ также ѣхалъ въ открытой коляскѣ по всему городу, и солдаты, окаймлявшіе путь, стояли тутъ не для охраны, а скорѣе для украшенія, для праздничнаго удовольствія любящаго военное дѣло императора. Онъ сидѣлъ въ театрѣ, въ воскресенье отправился на литургію въ свою церковь. . . И этотъ государь также чувствовалъ себя въ Вѣнѣ спокойно.