Рисунок Л. Бродаты
Руководители клуба тверской текстильной фабрики „Пролетарка приказали сжечь 6. 000 книг, якобы не подходящих по содержанию к клубной библиотеке. Среди сожженных „Капитал Маркса, Глеб Успенский и др. („Красная Газета ).
„СВЕТ В МАССЫ ПО-ТВЕРСКИ!
ОПЛОТ
Русские белогвардейцы в Харбине служили панихиду по Николае 2-м и срывали с прохожих шапки. (Из газет). Харбин то с хриплой злобой лает, То станет сладким, как сироп. По „убиенном Николае
С тоской рыдает пьяный поп. Забывший прежние обиды,
На миг вернувшись в старый мир, Живет величьем панихиды Поручик Поркин-кирасир. Итог минувшего разгадан. Продав последний самовар,
Впивает сердцем грустный ладан Корнет Красавчиков-гусар.
Ушедший мир в мечтаньях замер, Не излечить тяжелых ран. Сочится пьяными слезами Полковник Гнида-лейб-улан. Идет моление прекрасно.
Вдруг - — неожиданный финал: Трехлетний шкет, „советский , ясно, Не снявши шапку, тут-же встал! Проснулся гнет былой обиды, Воскресли „муки без конца .
Все трое, под командой Гниды, Летят в атаку на мальца.
Преступник быстро взят в охапку И, поднимая дикий рев,
Теряет в миг покой и шапку,
Под звон бесчисленных шлепков. Победа вырвана „красиво . Противник в панике бежит.
Вся тройка гордо тянет пиво
В ближайшей лавочке, в кредит.
Юрии Фидлер
НОВОСЕЛЬЕ
Печуркины были на седьмом небе. Было от чего. Получить отдельную квартирку в три комнаты, без всяких въездных — не фунт изюму! На радостях, несмотря на скромные достатки, праздновали даже новоселье. Пришедшие гости восхищались Печуркинской квартирой.
— Ну, и повезло-же вам, милейший, — говорил начальник Печуркина, Очканцев, — скромная площадь, уют и без всяких ремонтных и въездных!
— Вы уж, знаете, Николай Иваныч, действител но исполнились наши мечты! Пять лет мучились мы в коммунальной квартире. Только и жили надеждой, что рано или поздно придет наша очередь на отдельную квартирку в жакте. Теперя отдохнем, — отвечал сияющий хозяин.
— Главное, на службу тебе теперь близко, — завидовал товарищ Печуркина, живший где-то за Нарвской. — Не то, что мне, — на трех трамваях.
— Не приходится и говорить, — поддакнул брат Печуркина, — теперь ему два шага.
Прибывшая из Колпина на новоселье теща, молча шныряла по всем углам и обнюхивала каждый гвоздик.
После легкой выпивки и закуски, брат стал бренчать на пианино, а Очканцев, поймав хозяина за пуговицу, заявил:
— Послушайте, милейший! Я—старый холостяк. Одинокий и спокойный жилец. Вам ведь в сущности трех комнат много. Уступите одну мне. Ей-богу, живу я сейчас, чорт знает как! Вся квартира сдана по комнатам. Хозяйка, — ведьма. День и ночь — скандал. Невыносимо! Печуркин был огорошен.
— Николай Иваныч, я... конечно... был-бы очень польщен... Счел бы, конечно, за честь... Но... посудите сами. Одна, так сказать, спальня... Другая, — мне для занятий, как вы знаете, необходима... И третья — для детишек. Вот и все-с. Вся квартира... Вы простите...
— Да, конечно... если так рассуждать... — Начальство
явно надулось.
Руководители клуба тверской текстильной фабрики „Пролетарка приказали сжечь 6. 000 книг, якобы не подходящих по содержанию к клубной библиотеке. Среди сожженных „Капитал Маркса, Глеб Успенский и др. („Красная Газета ).
„СВЕТ В МАССЫ ПО-ТВЕРСКИ!
ОПЛОТ
Русские белогвардейцы в Харбине служили панихиду по Николае 2-м и срывали с прохожих шапки. (Из газет). Харбин то с хриплой злобой лает, То станет сладким, как сироп. По „убиенном Николае
С тоской рыдает пьяный поп. Забывший прежние обиды,
На миг вернувшись в старый мир, Живет величьем панихиды Поручик Поркин-кирасир. Итог минувшего разгадан. Продав последний самовар,
Впивает сердцем грустный ладан Корнет Красавчиков-гусар.
Ушедший мир в мечтаньях замер, Не излечить тяжелых ран. Сочится пьяными слезами Полковник Гнида-лейб-улан. Идет моление прекрасно.
Вдруг - — неожиданный финал: Трехлетний шкет, „советский , ясно, Не снявши шапку, тут-же встал! Проснулся гнет былой обиды, Воскресли „муки без конца .
Все трое, под командой Гниды, Летят в атаку на мальца.
Преступник быстро взят в охапку И, поднимая дикий рев,
Теряет в миг покой и шапку,
Под звон бесчисленных шлепков. Победа вырвана „красиво . Противник в панике бежит.
Вся тройка гордо тянет пиво
В ближайшей лавочке, в кредит.
Юрии Фидлер
НОВОСЕЛЬЕ
Печуркины были на седьмом небе. Было от чего. Получить отдельную квартирку в три комнаты, без всяких въездных — не фунт изюму! На радостях, несмотря на скромные достатки, праздновали даже новоселье. Пришедшие гости восхищались Печуркинской квартирой.
— Ну, и повезло-же вам, милейший, — говорил начальник Печуркина, Очканцев, — скромная площадь, уют и без всяких ремонтных и въездных!
— Вы уж, знаете, Николай Иваныч, действител но исполнились наши мечты! Пять лет мучились мы в коммунальной квартире. Только и жили надеждой, что рано или поздно придет наша очередь на отдельную квартирку в жакте. Теперя отдохнем, — отвечал сияющий хозяин.
— Главное, на службу тебе теперь близко, — завидовал товарищ Печуркина, живший где-то за Нарвской. — Не то, что мне, — на трех трамваях.
— Не приходится и говорить, — поддакнул брат Печуркина, — теперь ему два шага.
Прибывшая из Колпина на новоселье теща, молча шныряла по всем углам и обнюхивала каждый гвоздик.
После легкой выпивки и закуски, брат стал бренчать на пианино, а Очканцев, поймав хозяина за пуговицу, заявил:
— Послушайте, милейший! Я—старый холостяк. Одинокий и спокойный жилец. Вам ведь в сущности трех комнат много. Уступите одну мне. Ей-богу, живу я сейчас, чорт знает как! Вся квартира сдана по комнатам. Хозяйка, — ведьма. День и ночь — скандал. Невыносимо! Печуркин был огорошен.
— Николай Иваныч, я... конечно... был-бы очень польщен... Счел бы, конечно, за честь... Но... посудите сами. Одна, так сказать, спальня... Другая, — мне для занятий, как вы знаете, необходима... И третья — для детишек. Вот и все-с. Вся квартира... Вы простите...
— Да, конечно... если так рассуждать... — Начальство
явно надулось.