КРИВОРОЖЬЕ
„В Кривом Роге, чтоб заплатить милиции жалованье, приказано было произвести массовое штрафование жителей по заранее разрабо
танной разверстке.Рисунок А. Юнгера
ДАЧНЫЙ ФЕЛЬЕТОН
Молодой фельетонист Митя Пичкин, он же Евстафий Мозоль, получил срочный заказ написать дачный фельетон.
— На восемьдесят с идеологией, или на шестьдесят без? — предусмотрительно осведомился Митя у редактора.
— Дайте повеселее, с цитатами, — буркнул тот,— немного юмора, немного цифр, а главным образом, чтобы было свежо, молодо и не больше сорока строк.
— Установку на дачного безлошадника делать, — уже уныло спросил Митя, — или на однокомнатного средняка с родственниками?
— Бейте в цель, — осторожно отвел редактор Митин вопрос, — но иностранной политики касайтесь только вскользь...
Как известно из научных трудов, и данных даже еще по старой орфографии — хотят жить все. Хотел жить и Митя Пичкин, он же Евстафий Мозоль, молодой фельетонист и заведующий отделом „Я говорю—вы слушаете скромной газеты города Новокрысовска „Областной факел . А для того, чтобы жить, надо было писать такие фельетоны, чтобы их помещали. Поэтому Митя подставил голову под кран, освежил мысли, изящным движением избалованного эстета сбросил со стола кожуру копченой колбасы и сел писать.
Фельетон был назван „Нужна ли нам дача? и в готовом, переписанном, с умело расставленными знаками препи нания виде получился следующего характера. * *
*
„Согласно последней статистике средняя дачеподъемность нашего района — 0,382 на душу населения, т.-е. каждый взрослый, не считая детей и умерших, хочет-не хочет, а может поместиться в 1/3 дачи. С даче-вы выпускаемостью дело обстоит гораздо хуже. Здесь мы имеем дело с позорной цифрой: 1,007, т.-е. каждая душа, считая и лиц свободных профессий, могла бы выстроить 4 3/4 дачи, но предпочитает сидеть в пивной. Не считая призреваемых и дефективных. Так говорят цифры...
Замзав Ерошкин ехал на поезде в дачный поселок Сивые Мышатины и, почувствовав, что хочется выпить лимонада, купил газету.
— Почему—спросил этот волокитчик, — в газетах нет ничего насчет Чемберлена? Конечно, не будь на наших станциях недопустимого бюрократизма (о, РКИ, где ты?), Ерошкину дали бы требуемую газету, но проводник Сыкин (бывший текстильщик, уволенный в 1921 году за прогулы) грубо ответил:
— Чемберленов не держим.
— Тогда дайте лимонаду и другую газету, — настаивал на своем Ерошкин.
— Лимонадов не держим и газетов не держим, — уже совсем нагло ответил проводник. — Дайте ваш билет!
Средняя билетопропускаемость на наших дачных дорогах—1,07, а билетостоимость — 9,02 коп. У Ерошкина билета не оказалось.
Выкинутый на станцию, он быстро зашагал к даче Икиных, где в двух комнатах разлагалась в политической бессознательности, шуме примуса и резком отрыве от общественности семья из девяти человек (средняя дето ождаемость в областном масштабе 0,82 не считая стариков и выдвиженцев).
— Здрасте,—сказал Ерошкин—помните, как на 7 съезде древообделочников секретарь президиума сказал в коридоре: „Хорошо бы закусить? — Спасибо, — ответили Икины, — мы уже обедали.
— Вернемся тогда к пленуму 11-го съезда работников иглы и к меткому эамечанию делегата из Самары: „А кок насчет чайку?
— Завтра будем пить,—с коллективной настойчивостью ответили Икины.
— Далеко нам еще до норм довоенного времени! — вздохнул Ерошкин.—„Неразумный режим экономии хуже злостных растрат , как сказал наш зав покупая себе белые брюки. Прощайте.
Непитый, неетый, запыленный и безбилетный возвращался Ерошкин домой. Засыпая в вагоне, он думал об автодоре и что за стоимость простой автомобильной шины моя но хорошо прожить две недели. Ласково кивали деревья. Птички щебетали: - Охрана труда, где ты?“
* *
*
— Очень мило,— сказал редактор „Областного факела , принимая фельетон. И весело и цифры и молодая задорная сатира. Жаль только, что не коснулись вопроса о снижении себестоимости и постановки противупожарных средств.
— Я коснусь, — обещал Митя Пичкин, он же Евстафий Мозоль, — я уже привыкаю касаться.
— И правильно —одобрил редактор,—теперь, товарищ, приготовьте к воскресенью что-нибудь совсем веселое, летнее, игристое как шампанское... Возьмите насчет рационализации городских общественных уборных, только в сатирическом разрезе... Цифр, голубчик, больше цифр и тут уже можете смелее касаться насчет международного положения.»
Арк. Бухов
— Господи! Чего это там коллективное плевание производится?
— А их уж оштрафовали передним числом за плевание, так
они свое наверстывают! Чтоб не обидно было!
„В Кривом Роге, чтоб заплатить милиции жалованье, приказано было произвести массовое штрафование жителей по заранее разрабо
танной разверстке.Рисунок А. Юнгера
ДАЧНЫЙ ФЕЛЬЕТОН
Молодой фельетонист Митя Пичкин, он же Евстафий Мозоль, получил срочный заказ написать дачный фельетон.
— На восемьдесят с идеологией, или на шестьдесят без? — предусмотрительно осведомился Митя у редактора.
— Дайте повеселее, с цитатами, — буркнул тот,— немного юмора, немного цифр, а главным образом, чтобы было свежо, молодо и не больше сорока строк.
— Установку на дачного безлошадника делать, — уже уныло спросил Митя, — или на однокомнатного средняка с родственниками?
— Бейте в цель, — осторожно отвел редактор Митин вопрос, — но иностранной политики касайтесь только вскользь...
Как известно из научных трудов, и данных даже еще по старой орфографии — хотят жить все. Хотел жить и Митя Пичкин, он же Евстафий Мозоль, молодой фельетонист и заведующий отделом „Я говорю—вы слушаете скромной газеты города Новокрысовска „Областной факел . А для того, чтобы жить, надо было писать такие фельетоны, чтобы их помещали. Поэтому Митя подставил голову под кран, освежил мысли, изящным движением избалованного эстета сбросил со стола кожуру копченой колбасы и сел писать.
Фельетон был назван „Нужна ли нам дача? и в готовом, переписанном, с умело расставленными знаками препи нания виде получился следующего характера. * *
*
„Согласно последней статистике средняя дачеподъемность нашего района — 0,382 на душу населения, т.-е. каждый взрослый, не считая детей и умерших, хочет-не хочет, а может поместиться в 1/3 дачи. С даче-вы выпускаемостью дело обстоит гораздо хуже. Здесь мы имеем дело с позорной цифрой: 1,007, т.-е. каждая душа, считая и лиц свободных профессий, могла бы выстроить 4 3/4 дачи, но предпочитает сидеть в пивной. Не считая призреваемых и дефективных. Так говорят цифры...
Замзав Ерошкин ехал на поезде в дачный поселок Сивые Мышатины и, почувствовав, что хочется выпить лимонада, купил газету.
— Почему—спросил этот волокитчик, — в газетах нет ничего насчет Чемберлена? Конечно, не будь на наших станциях недопустимого бюрократизма (о, РКИ, где ты?), Ерошкину дали бы требуемую газету, но проводник Сыкин (бывший текстильщик, уволенный в 1921 году за прогулы) грубо ответил:
— Чемберленов не держим.
— Тогда дайте лимонаду и другую газету, — настаивал на своем Ерошкин.
— Лимонадов не держим и газетов не держим, — уже совсем нагло ответил проводник. — Дайте ваш билет!
Средняя билетопропускаемость на наших дачных дорогах—1,07, а билетостоимость — 9,02 коп. У Ерошкина билета не оказалось.
Выкинутый на станцию, он быстро зашагал к даче Икиных, где в двух комнатах разлагалась в политической бессознательности, шуме примуса и резком отрыве от общественности семья из девяти человек (средняя дето ождаемость в областном масштабе 0,82 не считая стариков и выдвиженцев).
— Здрасте,—сказал Ерошкин—помните, как на 7 съезде древообделочников секретарь президиума сказал в коридоре: „Хорошо бы закусить? — Спасибо, — ответили Икины, — мы уже обедали.
— Вернемся тогда к пленуму 11-го съезда работников иглы и к меткому эамечанию делегата из Самары: „А кок насчет чайку?
— Завтра будем пить,—с коллективной настойчивостью ответили Икины.
— Далеко нам еще до норм довоенного времени! — вздохнул Ерошкин.—„Неразумный режим экономии хуже злостных растрат , как сказал наш зав покупая себе белые брюки. Прощайте.
Непитый, неетый, запыленный и безбилетный возвращался Ерошкин домой. Засыпая в вагоне, он думал об автодоре и что за стоимость простой автомобильной шины моя но хорошо прожить две недели. Ласково кивали деревья. Птички щебетали: - Охрана труда, где ты?“
* *
*
— Очень мило,— сказал редактор „Областного факела , принимая фельетон. И весело и цифры и молодая задорная сатира. Жаль только, что не коснулись вопроса о снижении себестоимости и постановки противупожарных средств.
— Я коснусь, — обещал Митя Пичкин, он же Евстафий Мозоль, — я уже привыкаю касаться.
— И правильно —одобрил редактор,—теперь, товарищ, приготовьте к воскресенью что-нибудь совсем веселое, летнее, игристое как шампанское... Возьмите насчет рационализации городских общественных уборных, только в сатирическом разрезе... Цифр, голубчик, больше цифр и тут уже можете смелее касаться насчет международного положения.»
Арк. Бухов
— Господи! Чего это там коллективное плевание производится?
— А их уж оштрафовали передним числом за плевание, так
они свое наверстывают! Чтоб не обидно было!