ОСВОБОЖДЕНІЕ
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣсяца) 5 марокъ = 6 франковъ 25 с., съ пересылкой 5 марокъ 60 пф. = 7 франковъ. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 80 пф. = 1 фр., съ пересылкой 90 пф. = 1 фр. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 руб. = 6 М. 50 Pf. — Подписка принимается въ конторѣ изданія у Дитца въ Штутгартѣ (J. Н. W. Diotz Nachf. іа Stuttgart, Fnrtbachstrasse 12) и у всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „для Освобожденія .
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по адресу конторы изданія, опять таки съ обязательной надписью „для Освобожденія”.
№ 14 (38). Штутгартъ, 25-го декабря 1903 г. (7-го января 1904 г.) Годъ второй.
Русское самодержавіе передъ судомъ его бывшаго сторонника.
Многія русскія газеты напечатали письмо г. ф.-Плеве къ извѣстному англійскому публицисту, издателю „Review of Reviexvs“, „руссофилу” В. Стэду, о финляндскомъ вопросѣ. Большинство англійскихъ т. н. „руссофиловъ” любовь свою къ Россіи выражаютъ, главнымъ образомъ, въ снисходительномъ отношеніи къ политикѣ петербургскаго правительства и къ мерзостямъ самодержавія. Къ счастью для Россіи, эта порода людей въ Англіи немногочисленна. Г. Стэдъ отличался до сихъ поръ романтическимъ довѣріемъ къ пресловутому „миролюбію” петербургскаго правительства; довѣріе это основывалось на совершенно несостоятельной мысли, что добрыя качества, которыя принято приписывать Николаю II, имѣютъ какое-нибудь положительное значеніе для русской политики, и поддерживалось склонностью руководиться въ политикѣ не фактами и размышленіемъ, а личными пріятными впечатлѣніями. „Принятый въ особой аудіенціи Александромъ III, затѣмъ дважды Николаемъ II, Стэдъ импонировалъ многимъ въ своей защитѣ царизма, какъ человѣкъ, возлагающій надежды на царей въ силу непосредственно вынесенныхъ впечатлѣній. Когда В. Стэдъ, прекрасный ораторъ, произносилъ на какомъ-нибудь громадномъ митингѣ пламенную рѣчь въ пользу всеобщаго разоруженія и указывалъ на Николая II, какъ на иниціатора такового, изъ публики неизмѣнно поднимался какой-нибудь скептикъ и произносилъ кратко: „А какъ на счетъ Финляндіи?” или „Да, вѣдь, тотъ же Николай II своей финляндской политикой усилилъ милитаризмъ въ Швеціи !“ Сперва Стэдъ увѣрялъ себя и другихъ, что „царь не знаетъ”. Но дарю подавались и финляндскія, и международныя петиціи, и аргументъ этотъ пришлось оставить, тѣмъ болѣе, что бобриковщина все развивалась и развивалась. Наконецъ, у Стэда не осталось никакихъ доводовъ въ защиту царизма и онъ обратился, въ августовскомъ № „Review of Reviews” съ открытымъ письмомъ къ г. Плеве, гдѣ въ самыхъ изысканно-почтительныхъ и искренно - трогательныхъ выраженіяхъ указывалъ на то, что истинные друзья Россіи теряютъ почву подъ ногами; онъ умолялъ, ради сохраненія довѣрія къ Имперіи и добраго имени царя, подумать, не пора-ли радикально измѣнить правительственную политику въ Финляндіи? Г. Плеве, не утерпѣлъ и принялъ поднесенную ему колѣнопреклоненнымъ Стэдомъ бархатную перчатку.” 1
Отвѣтъ г. Плеве Стэду появился въ „Nouvelle Revue” (сентябрь), а въ октябрской книжкѣ „Review of Reviews” г. Стэдъ помѣстилъ англійскій переводъ письма къ нему г. ф.-Плеве, напечатавъ нижеслѣдующій отвѣтъ на него: 2
1 Ф. Волховскій, въ № 36 „Революціонной Россіи . 2 Пользуемся переводомъ Ф. Волховскаго. Ред.
„Прежде чѣмъ сдѣлать единственный комментарій на отвѣтъ г. ф. - Плеве на мое открытое письмо по финляндскому вопросу, я долженъ поблагодарить г. Министра Внутреннихъ Дѣлъ за вѣжливость и благородство, съ какими онъ признаетъ искренность моего стремленія предотвратить зло, грозящее интересамъ Россійской Имперіи.
„Смѣю поэтому надѣяться, что его высокопревосходительство, г. ф.-Плеве, не перетолкуетъ меня, если я скажу — со всѣмъ подобающимъ почтеніемъ —, что содержаніе его отвѣта лишь подтвердитъ въ англійской и американской публикѣ самыя худшія изъ тѣхъ опасеній, какія возбуждены дѣйствіями русскаго правительства въ Финляндіи за послѣднее время. Я въ высшей степени далекъ отъ того, чтобы самонадѣянно позволить себѣ критиковать достоинства и недостатки дружественнаго и соединеннаго узами родства правительства въ дѣлахъ внутренняго управленія, въ которыхъ я, по необходимости, весьма недостаточно освѣдомленъ. Мое право на выраженіе какого бы то ни было мнѣнія по этому вопросу основано единственно на знакомствѣ съ тѣмъ вреднымъ дѣйствіемъ, какое бобриковскіе порядки оказываютъ на сторонниковъ и друзей Россіи заграницей. Говоря же исключительно съ этой точки зрѣнія, я долженъ откровенно заявить г. ф.-Плеве, что защищаемое имъ положеніе прямо гибельно. Едва ли самый злѣйшій врагъ Россіи могъ написать болѣе ужасный обвинительный актъ противъ добраго имени Россіи, противъ самодержавной власти и противъ чести русскаго правительства, чѣмъ тотъ, какой такъ смѣло и со всѣмъ простодушіемъ невинности изготовленъ г. Министромъ Внутреннихъ Дѣлъ въ формѣ письма.
„Въ самомъ дѣлѣ, въ чемъ заключается сущность отвѣта г. ф.- Плеве? Говоря кратко, въ слѣдующемъ: императорское правительство считаетъ очевидною аксіомою, что въ отношеніяхъ своихъ къ своимъ финляндскимъ подданнымъ оно, по самой природѣ вещей, не можетъ связать себя какими бы то ни было обязательствами. Какъ бы точно ни были опредѣлены пункты обязательства, какъ бы торжественно они не были засвидѣтельствованы, — хотя бы даже присягою самого императора — это правительство не можетъ отнять у себя прирожденнаго своего права вмѣнять ни во что собственныя обѣщанія, закрывать глаза на собственныя обязательства и нарушать клятву императора каждый разъ, какъ оно приходитъ къ заключенію, что подобный образъ дѣйствій необходимъ для благополучія Имперіи. Это изумительное, скажу болѣе — это ужасное признаніе безсилія самодержца обезопасить его подданныхъ противъ возможнаго произвола его собственнаго самодержавія подкашиваетъ въ корнѣ всякое довѣріе. До сихъ поръ мы отказывались вѣрить столь чудовищному опредѣленію высочайшей власти. Но въ виду лежащаго передъ нами письма г. ф.-Плеве едва ли возможно долѣе отрицать существованіе въ главпой квартирѣ русской бюрократіи теоріи управленія, которую я до сихъ поръ отвергалъ, какъ отвратительное lese majeste („оскорбленіе величества”) и грязную клевету на честь и власть русскаго императора.
„Если его высокопревосходительство готовъ терпѣливо выслушать меня, я смогу, думается мнѣ, объяснить съ точностью, почему его постановка вопроса отражается въ глазахъ остального міра такъ несчастно на государѣ, котораго главнымъ министромъ онъ состоитъ. Предположимъ лишь на одну минуту, что абсолютное право императорскаго правительства измѣнять, отмѣнять, исправлять или уничтожать обязательства, принятыя на себя передъ финляндцами, которое защищаетъ г. ф.-Плеве, было
Издается подъ редакціей Петра Струве.
Освобожденіе выходитъ два раза въ мѣсяцъ въ размѣрѣ 16 страницъ въ четвертую долю листа. Подписная цѣна на четверть года (3 мѣсяца) 5 марокъ = 6 франковъ 25 с., съ пересылкой 5 марокъ 60 пф. = 7 франковъ. Цѣна отдѣльнаго номера безъ пересылки 80 пф. = 1 фр., съ пересылкой 90 пф. = 1 фр. 10 с. Для Россіи (изданіе на тонкой бумагѣ для пересылки въ конвертахъ) — на четверть года 3 руб. = 6 М. 50 Pf. — Подписка принимается въ конторѣ изданія у Дитца въ Штутгартѣ (J. Н. W. Diotz Nachf. іа Stuttgart, Fnrtbachstrasse 12) и у всѣхъ книгопродавцевъ.
Письма и рукописи въ редакцію просятъ изъ заграницы направлять по вышеуказанному адресу конторы изданія, причемъ необходимо, во избѣжаніе какихъ-либо недоразумѣній, дѣлать на внутреннемъ конвертѣ или на самомъ письмѣ (рукописи) четкую надпись „для Освобожденія .
Изъ Россіи письма и рукописи должны быть посылаемы отправителями на имя живущихъ заграницей знакомыхъ для дальнѣйшей пересылки по адресу конторы изданія, опять таки съ обязательной надписью „для Освобожденія”.
№ 14 (38). Штутгартъ, 25-го декабря 1903 г. (7-го января 1904 г.) Годъ второй.
Русское самодержавіе передъ судомъ его бывшаго сторонника.
Многія русскія газеты напечатали письмо г. ф.-Плеве къ извѣстному англійскому публицисту, издателю „Review of Reviexvs“, „руссофилу” В. Стэду, о финляндскомъ вопросѣ. Большинство англійскихъ т. н. „руссофиловъ” любовь свою къ Россіи выражаютъ, главнымъ образомъ, въ снисходительномъ отношеніи къ политикѣ петербургскаго правительства и къ мерзостямъ самодержавія. Къ счастью для Россіи, эта порода людей въ Англіи немногочисленна. Г. Стэдъ отличался до сихъ поръ романтическимъ довѣріемъ къ пресловутому „миролюбію” петербургскаго правительства; довѣріе это основывалось на совершенно несостоятельной мысли, что добрыя качества, которыя принято приписывать Николаю II, имѣютъ какое-нибудь положительное значеніе для русской политики, и поддерживалось склонностью руководиться въ политикѣ не фактами и размышленіемъ, а личными пріятными впечатлѣніями. „Принятый въ особой аудіенціи Александромъ III, затѣмъ дважды Николаемъ II, Стэдъ импонировалъ многимъ въ своей защитѣ царизма, какъ человѣкъ, возлагающій надежды на царей въ силу непосредственно вынесенныхъ впечатлѣній. Когда В. Стэдъ, прекрасный ораторъ, произносилъ на какомъ-нибудь громадномъ митингѣ пламенную рѣчь въ пользу всеобщаго разоруженія и указывалъ на Николая II, какъ на иниціатора такового, изъ публики неизмѣнно поднимался какой-нибудь скептикъ и произносилъ кратко: „А какъ на счетъ Финляндіи?” или „Да, вѣдь, тотъ же Николай II своей финляндской политикой усилилъ милитаризмъ въ Швеціи !“ Сперва Стэдъ увѣрялъ себя и другихъ, что „царь не знаетъ”. Но дарю подавались и финляндскія, и международныя петиціи, и аргументъ этотъ пришлось оставить, тѣмъ болѣе, что бобриковщина все развивалась и развивалась. Наконецъ, у Стэда не осталось никакихъ доводовъ въ защиту царизма и онъ обратился, въ августовскомъ № „Review of Reviews” съ открытымъ письмомъ къ г. Плеве, гдѣ въ самыхъ изысканно-почтительныхъ и искренно - трогательныхъ выраженіяхъ указывалъ на то, что истинные друзья Россіи теряютъ почву подъ ногами; онъ умолялъ, ради сохраненія довѣрія къ Имперіи и добраго имени царя, подумать, не пора-ли радикально измѣнить правительственную политику въ Финляндіи? Г. Плеве, не утерпѣлъ и принялъ поднесенную ему колѣнопреклоненнымъ Стэдомъ бархатную перчатку.” 1
Отвѣтъ г. Плеве Стэду появился въ „Nouvelle Revue” (сентябрь), а въ октябрской книжкѣ „Review of Reviews” г. Стэдъ помѣстилъ англійскій переводъ письма къ нему г. ф.-Плеве, напечатавъ нижеслѣдующій отвѣтъ на него: 2
1 Ф. Волховскій, въ № 36 „Революціонной Россіи . 2 Пользуемся переводомъ Ф. Волховскаго. Ред.
„Прежде чѣмъ сдѣлать единственный комментарій на отвѣтъ г. ф. - Плеве на мое открытое письмо по финляндскому вопросу, я долженъ поблагодарить г. Министра Внутреннихъ Дѣлъ за вѣжливость и благородство, съ какими онъ признаетъ искренность моего стремленія предотвратить зло, грозящее интересамъ Россійской Имперіи.
„Смѣю поэтому надѣяться, что его высокопревосходительство, г. ф.-Плеве, не перетолкуетъ меня, если я скажу — со всѣмъ подобающимъ почтеніемъ —, что содержаніе его отвѣта лишь подтвердитъ въ англійской и американской публикѣ самыя худшія изъ тѣхъ опасеній, какія возбуждены дѣйствіями русскаго правительства въ Финляндіи за послѣднее время. Я въ высшей степени далекъ отъ того, чтобы самонадѣянно позволить себѣ критиковать достоинства и недостатки дружественнаго и соединеннаго узами родства правительства въ дѣлахъ внутренняго управленія, въ которыхъ я, по необходимости, весьма недостаточно освѣдомленъ. Мое право на выраженіе какого бы то ни было мнѣнія по этому вопросу основано единственно на знакомствѣ съ тѣмъ вреднымъ дѣйствіемъ, какое бобриковскіе порядки оказываютъ на сторонниковъ и друзей Россіи заграницей. Говоря же исключительно съ этой точки зрѣнія, я долженъ откровенно заявить г. ф.-Плеве, что защищаемое имъ положеніе прямо гибельно. Едва ли самый злѣйшій врагъ Россіи могъ написать болѣе ужасный обвинительный актъ противъ добраго имени Россіи, противъ самодержавной власти и противъ чести русскаго правительства, чѣмъ тотъ, какой такъ смѣло и со всѣмъ простодушіемъ невинности изготовленъ г. Министромъ Внутреннихъ Дѣлъ въ формѣ письма.
„Въ самомъ дѣлѣ, въ чемъ заключается сущность отвѣта г. ф.- Плеве? Говоря кратко, въ слѣдующемъ: императорское правительство считаетъ очевидною аксіомою, что въ отношеніяхъ своихъ къ своимъ финляндскимъ подданнымъ оно, по самой природѣ вещей, не можетъ связать себя какими бы то ни было обязательствами. Какъ бы точно ни были опредѣлены пункты обязательства, какъ бы торжественно они не были засвидѣтельствованы, — хотя бы даже присягою самого императора — это правительство не можетъ отнять у себя прирожденнаго своего права вмѣнять ни во что собственныя обѣщанія, закрывать глаза на собственныя обязательства и нарушать клятву императора каждый разъ, какъ оно приходитъ къ заключенію, что подобный образъ дѣйствій необходимъ для благополучія Имперіи. Это изумительное, скажу болѣе — это ужасное признаніе безсилія самодержца обезопасить его подданныхъ противъ возможнаго произвола его собственнаго самодержавія подкашиваетъ въ корнѣ всякое довѣріе. До сихъ поръ мы отказывались вѣрить столь чудовищному опредѣленію высочайшей власти. Но въ виду лежащаго передъ нами письма г. ф.-Плеве едва ли возможно долѣе отрицать существованіе въ главпой квартирѣ русской бюрократіи теоріи управленія, которую я до сихъ поръ отвергалъ, какъ отвратительное lese majeste („оскорбленіе величества”) и грязную клевету на честь и власть русскаго императора.
„Если его высокопревосходительство готовъ терпѣливо выслушать меня, я смогу, думается мнѣ, объяснить съ точностью, почему его постановка вопроса отражается въ глазахъ остального міра такъ несчастно на государѣ, котораго главнымъ министромъ онъ состоитъ. Предположимъ лишь на одну минуту, что абсолютное право императорскаго правительства измѣнять, отмѣнять, исправлять или уничтожать обязательства, принятыя на себя передъ финляндцами, которое защищаетъ г. ф.-Плеве, было